И все-таки я люблю...

Сколько он здесь? Неделю, две, месяц? Он попытался подсчитать, но мысли путались и никак не хотели вставать в хронологическом порядке. Все дни слились в один, где его рассудок на грани помешательства, где страх и боль заполняют каждые двадцать четыре часа его жизни. Единственное, что дает надежду – это мысли, что Китнисс спаслась, и ему нужно выжить для того, чтобы встретиться с ней. Теперь Пит Мелларк живет от прихода и ухода в камеру без окон, где человек в белом халате, с неразумными глазами вкалывает ему в вену, находящуюся на шее с боку, какую-то жидкость прозрачного цвета. Сразу мир начинает приобретать странные оттенки: все краски более яркие, чудовища реалистичные, боль сильнее. День изо дня он умирает в страшных мучениях и просыпается с болью. В шизофреническом мире на конце иглы, Пит видит семью, замученную до смерти, везде кровь, крики, мучения. Наряду с ядом ос-убийц, которые они ему вкалывают, идет физическое насилие. Избивают до потери пульса, при этом твердят, что это заслуга Эвердин. Он пытается не верить, но в голове постепенно откладывается ненависть к Китнисс за его мучения. Ложь оплетает его, и вот он уже не уверен, что Китнисс ничего не знала о заговоре, что она так же, как и Пит пешка в чужих играх. Она знала и оставила его умирать, избавилась от надоедливого паренька, доставшего ее своей любовью. В минуты, когда его мозг не съедает отрава, Пит вспоминает возлюбленную, стоящую на стульчике, она поет песню; вот она целует его на играх, показывая, что неравнодушна к нему; ночь, когда они занимались любовью…Она все-таки что-то чувствует к нему. И он любит ее. Постепенно Пит начинает путаться в воспоминаниях, не различая где правда, а где ложь. Поступки Китнисс принимают другое значение, в которых девушка становится двуличной стервой, а Пит болваном, верившим ей. Дальше – больше. Наигравшись с подопытным зверьком, лже-доктора начали влиять на его память. Они привязывали Пита к вертикальной опоре, вкалывали яд, и включали мониторы, где была изображена Китнисс. Суть метода была проста: нужно было заставить его ненавидеть Сойку. Вбить в его голову, что она переродок, который использует мятежников ради выгоды, для себя. Увеличивая дозы, избивая, они попутно задавали разные вопросы касающихся Китнисс Эвердин, добиваясь ответа. - Кто для тебя Китнисс? - Девушка, которую я люблю. Ответ не верный. Снова боль, муки, яд, удар справа по челюсти. - Ты любишь Китнисс? - Люблю. Удар по солнечному сплетению. Ток, проскальзывающий по телу, приносящий неимоверную боль. И так продолжается несколько дней. Они хотят утвердительный отрицательный ответ, но Пит его не даст, пусть хоть до смерти замучают. На какой-то момент избиение прекращаются, вопросы тоже. Ему вводят препарат, комната начинает плавать, и тут же на большом экране показывают видео. Пит смотри на него внимательно: на нем Китнисс и Гейл, она его целует, она счастлива, Гейл прижимает ее к себе, она гладит его рукам. Тут же звучит речь рядом стоящей Свон. - Она лишь притворялась. Всю жизнь любила только Хоторна, ты ей не нужен. Против, омерзителен. Когда ты ее целуешь – ее выворачивает. Она никогда не допустит тебя к своему телу, в отличии от Хоторна. Ты ей настолько надоел, что у нее созрел план избавиться от тебя. Отдать Сноу. Разве любимая девушка могла так поступить с тобой? Она говорит, а Питу под действием охмора кажется, что говорит сама Китнисс. Это ее голос бархатный с тонкими нотками боли, когда она недовольна. И на ее вопрос он отвечает: - Нет. *** В один из дней кошмара, в комнату пыток, как ее прозвал Пит влетает разгневанная Свон. Он отталкивает врача, шприц в его руке, падает на пол. Он не успел вколоть ему охмор. Пит удивленно смотрит на женщину. - Что вы делаете? Прекратите это немедленно. Зачем вы его бьете? На нем же живого места нет! И хватит уже вкалывать эту ерунду. Она кричит, настигая доктора. Пит в недоумении: она его… защищает? - Это ерунда как вы выразились, яд ос-убийцы, он главное лекарство в лечении. Свон неодобрительно смотрит на него, потом поворачивает к Питу. Придирчиво рассматривая парня, она зло фыркает. - Тогда снизьте дозу до минимума, а то на последнем интервью он не мог правильно свою фамилию сказать. Мне не нужен овощ, мне нужен Пит Мелларк в трезвом уме и …нужной памяти. А если вам так не обходимы телесные наказания, то бейте хотя бы не по лицу. Защищает…как же! Не хочет, что обложку попортили, на все остальное наплевать. - И вот еще что. Заканчивайте свои эксперименты. Залатайте мальчишку, да так, чтобы вид у него был благоухающий. Сегодня, Пит, - она обратилась к нему, - твой выход в свет. Пит не сразу догадался, что женщина говорила про интервью. Сегодня Пит должен заставить весь Панем сложить оружие. Как по взмаху волшебной палочки доктор ввел в него лекарство, от которого первый раз за эти долгие дни не стало больно, даже наоборот, ощущение было приятное. Он чувствовал, как его раны затягивались, кровь начинала быстрее течь в сосудах, глаза распахнулись и сонливость, которая постоянно присутствовала в нем, исчезла. Под конвоем он направился за Свон. Они прошли через дверь, ведущую в казематы. Дорогу в свою камеру Пит хорошо помнил даже под охмором. Но сегодня его не отвели в клетку. Они поднялись на этаж выше, где находилось несколько дверей. Одну из них отрыла Свон. Это оказалась душевая. Несколько кабинок располагались параллельно друг другу. На лавочке около одной из кабинок стопкой лежали полотенца и халат. - Полчаса я думаю тебе хватит, - смотря на часы, сказала Свон, - потом тебя отведут к стилистам. - А потом? – зло спросил Пит. - Потом будет интервью. Пит хмыкнул. Свон ушла, он остался наедине с собой. Разделся быстро, ведь и снимать было почти нечего: весь костюм был разодран в клочья. Пит встал под горячий душ. Капли медленно струились по телу, смывая запекшуюся кровь на его теле. Вода обволакивала его, даря тепло и…свободу? Первый раз ему не было больно; первый раз укол, который сделали не принёс галлюцинаций. Было спокойно, уходить из душа не хотелось. Он стоял так достаточно долго. Просто стоял позволяя воде поглотить его, забрать с собой. Помывшись, он взял одно из полотенец, обмотался им, завязав на бедрах. Взяв второе полотенце, Пит поднес его к лицу и вдохнул запах свежести исходящий от него. Тут вспомнил дом: родителей, братьев…Китнисс. Стало мерзко на душе. От злости возникшей в нем из неоткуда, он швырнул полотенце в сторону. Надел халат, и вышел из душевой. В гримерной стилисты быстро придали ему ослепительный вид. Апогеем его преображения стал белый костюм. Пит смотрел на себя в зеркало и не верил собственным глазам. Еще несколько часов назад его пытали, заставляли его мышцы взрываться, а теперь на его лице нет ни грамма боли, которой причинили ему. С боку подошла Свон, протянул листок с текстом. - Ответы на вопросы Цезаря. Постарайтесь выучить, - опять это придирчивый взгляд, - я надеюсь, вы понимаете, что никой отсебятины я не потерплю? - Более чем, - сухо ответил Пит. Охрана отвела Пита на съемочную площадку. Было неожиданностью увидеть там Джоанну в белом платье и белом парике. Оказывается, пока Пита пытали, с Джоанной тоже не мило беседовали. На одной из таких бесед она и лишилась волос. - Как они тебя заставили? – шепотом спросил Пит. Вокруг них толпилась охрана, и Мелларку не особо хотелось, чтобы их разговор слышали. - Прикрылись Энни. Если с ней что-нибудь случиться, Финник мне голову оторвет, - так же тихо отвечает Джоанна. - Они тоже могут тебе голову оторвать. Джоанна поворачивается в Питу: - Пора бы уже начать жертвовать собой ради других. – улыбнулась она грустно. Тут же подбежала Свон, она расставила их по обе стороны трона, на котором должен быть восседать Сноу. Мелларку и Мейсон давали разные указания: как смотреть, куда. Перед началом съемок явился сам президент. Побыв немного у стилистов, он вальяжной походкой приблизился к трибутам. Остановившись, он с гордо поднятой головой рассмотрел их. - Прекрасно выглядите. Вам обоим идет белый цвет. - Не боитесь, что мы вас прикончим, как только повернетесь к нам спиной? – с ненавистью спросила Джоанна. - Не боюсь. На ваших руках браслеты, мисс Мейсон. Если вы пронесете руку за вот эту красную полосу, - он показал на пол, где четко высвечивалась алая полоса, - вам ударит током, от которого вы скорее всего не выживете. Всё предусмотрено до мельчайших подробностей. Джоанна сжала кулаки, тихо произнеся: - Суки! И началась съемка. Президент говорил четко без помех. Питу хотелось закричать от всего вранья, который лился в уши. Хотелось собственноручно задушить Сноу. Но вместо это он тихо вытянул руку Джоанне. Панем сегодня. Она подставила свою. Панем завтра. Они крепко, до боли в костях обменялись рукопожатием. Панем всегда. *** Два пролета вниз, поворот налево до конца, еще один пролет вниз. Так налево или направо? Направо…Нет, налево. Черт, Гейл запутался. Так, мужчины ходят налево. Значит налево. Теперь третья дверь справа. Он открыл ее. - Китнисс? В конце комнаты послышался шум. Он побрел туда. Около стены сидела она, обнявшая свои колени. - Мне надоело тебя искать. Хватит играть в прядки, - Гейл сел неподалеку от нее. - Так не ищи, - тихо сказала она. Гейл обреченно вздохнул. Ну как с ней можно разговаривать? - Зачем ты бегаешь сюда? - Мне тут думается лучше. Наступило молчание. Сказать было нечего, переубеждать ее сюда больше не приходить сил не было. Да и он прекрасно понимал, что ей сейчас нелегко, столько ответственности на нее свалилось, да еще не понятно, что с Мелларком и Мейсон. Мелларк…как же он не хотел, чтобы тот возвращался. И как же его бесило осознание того, что Китнисс бегает в сюда, только чтобы подумать о нем. И еще жемчужина…Он помнит фрагмент с игр, когда Пит подарил девушке ее. Теперь она не может с ней расстаться, таскает везде с собой, вертит в руках, сжимает, чуть ли не ласкает. Смотреть на это было выше его сил. - Это моя вина, Гейл. Я его не вытащила… Хоторн много каких аргументов привел бы сейчас ей, но не стал. Не нужно было. Оторвавшись от своих мыслей, Гейл полез в карман и достал оттуда небольшой прямоугольник, протянул Сойке. - Это шоколадка? – удивленно спросила она. Гейл кивнул. - Откуда? - На кухне есть кое-какие связи, - улыбнулся он. Правда умолчал, что за эту шоколадку пришлось поцеловать девушку. Но это не обязательно знать Китнисс. Вот оно как в жизни складывается: ради улыбки любимой, он должен целовать нелюбимых…Китнисс целовала Мелларка ради него. Тьфу, блин. Опять вспомнился пекарь. Надо было поговорить с ней о нем. - Китнисс, - начал он, чтобы сообщить такое нужно тщательно подобрать слова, - а что, если… Но Китнисс уже качала головой в знак протеста. Она поняла к чему ведет Хоторн. - …если он …его нет в живых? - Нет! – сопротивлялась она, - он жив, я точно знаю! Я чувствую. - Откуда ты знаешь? До сих пор не было известий от них. Китнисс разозлилась. Она развернулась к Гейлу, и пристально уставилась на него. - То, что он не нравится тебе, еще не повод его преждевременно хоронить! Сказать, что Гейл был возмущен, ничего не сказать. Вот как значит. Хоторн открыл рот от такого заявления, но тут гнев сработал быстрее. - Да, он мне не нравится! Я тебе больше скажу, я не перевариваю его. Но это не значит, что я желаю смерти ему! Китнисс подалась вперед, чтобы успокоить друга, но Гейл вскочил. Он прошелся взад-вперед, помял кулаки, успокоившись присел на корточки перед Китнисс. - Мы вытащим Пита при первой возможности, когда узнаем, что он жив. «Что я вообще говорю?» - мелькало в мыслях Гейла - Только будь сильной, хорошо? На данный момент это необходимо. Не разводи нюни, не закрывайся в себе. Если ты будешь сильной, ты сможешь всё. Он встал и направился к выходу. Китнисс размышляя над словами друга. Думу прервал вопрос от Гейла: - Ты идешь? Китнисс выдохнула и направилась к нему.