Инцидент на Гиперионе

На Айюре кипела битва. Всё смешалось в одну кучу — зерги, протоссы, терране, красные, голубые, фиолетовые… Собранная Артанисом армия отбивалась, но волны одержимых войск Амуна всё не кончались. Скоро сам Иерарх и лидеры объединённых им войск оказались оттеснёнными на возвышение, на котором заряжался камень-ключ. Сил больше не было — даже чистильщики, брошенные в бой, переломались и не могли обороняться. Они были окружены и обречены, и судьба галактики висела на волоске. — Каракс, скажи что он зарядился! — отчаянно воскликнул Артанис, отбиваясь ногами от сразу троих одержимых храмовниц. — Почти, Иерарх, ещё немножко, процентов пять, — ответил кузнец, невозмутимо щупая камень-ключ стетоскопом. — У меня нет немножко! — Иерарх, как я уже говорил тебе, эта штука не сможет долго сдерживать Амуна, — аккуратно напомнил он. — Тебе нужно придумать что-то ещё. — Ты совсем вокруг себя ничего не видишь, борода? Мы все умрём! У меня нет времени думать! — А ты умеешь? — иронично вставил Аларак, стоявший с другой стороны и лениво раскидывавший полчища зергов волнами энергии. — Конечно! Но сейчас у меня нет возможности это продемонстрировать! — Отлично. Я предоставлю её тебе, мон капитан, — тал’дарим хлопнул в ладоши и атакующие волны вдруг замерли. — Амун! — Ваши попытки ничтожны, — ответил раскатистый голос древнего божества и сотряс эфир злобным смехом. — Я, Аларак, владыка Тал’Дарим, вызываю тебя на танцевальный Рак’Шир за право рулить этой Вселенной! — объявил владыка и с неожиданным изяществом сбросил верхнюю часть брони, оставшись в одной только юбке. Увидев это, Артанис не смог удержаться от возгласа «вау». — Но… — от Амуна повеяло неловкостью, — у меня нет тела. — У тебя целая армия, используй её! — не дожидаясь согласия падшего бога, Аларак начал танцевать, изгибаясь с поистине змеиной грацией. Полчища Амуна, стоявшие перед ним, начали синхронно танцевать в ответ, идеально повторяя его движения, вне зависимости от размера и расовой принадлежности, а воины делаам, наконец, получили передышку. — Боги, неужели это всё происходит на самом деле? — риторически произнесла Воразун, думая о том, что для всемогущего существа Аларак порой излишне чудной. — Иерарх, предполагалось, что ты используешь это время чтобы думать. — Я думаю. — О том, насколько высоко способна взлететь его юбка? — О… забудь, — Артанис заставил себя отвернуться в сторону камня-ключа и не смотреть на мускулистое белокожее тело Аларака, но ни одна мысль, связанная с победой над древним злом, упорно не шла ему в голову. Поколебавшись немного, он вызвал оставшуюся на «Копье Адуна» хранительницу. — Мудрейшая, мне нужен твой совет. — Оставь меня, ребёнок, я в печали, — ответная телепатема содержала высокий процент ментальных всхлипов. Артанис собрался с духом, приготовившись толкать очередную мотивирующую речь. — Понимаю, Рохана, мы все много потеряли, и возможно потеряем ещё больше… — Нет, ты не понимаешь, он меня бросил! — Э-э… что? Кто? — Он сказал, что я не нравлюсь ему без хвоста! А ведь это ты убедил меня его отрезать! — сопроводив последние слова волной рыданий, хранительница разорвала связь. — О нелепость. И у кого же мне просить совета? — его взгляд сам собой упал на компанию судей, сидевшую прямо под ключом и игравшую в незнакомую ему карточную игру. — О нет, только не вы. — А что мы? — ответил Сиомид, скидывая в горстку ставок кусочек брони в качестве малого блайнда. — Мы просто готовимся к смерти. Там все в это играют. — А нет ли варианта, что мы не умрём? — Иерарх недовольно прищурился, и уже был близок к тому, чтобы посвятить последние минуты жизни созерцанию голой спины Аларака, как вдруг в пси-эфире раздался многоголосый вопль. От всех одержимых Амуном оторвались тысячи красных молний и устремились к камню- ключу. Камень ключ зловеще затрясся, наглядно подтверждая слова кузнеца о том, что надолго этой меры не хватит. Амун негодовал. Каракс скептически чесал бороду. Аларак не сразу понял, что кроме него уже никто не танцует. — Что-то я увлёкся, — признал владыка, глядя на оправившихся от влияния падшего бога воинов, которые не знали, что из происходящего удивило их больше — то, где они находились и что делали, или то, на что была способна тал’даримская юбка. — Однако, я вижу Иерарх так ничего и не придумал. — О, будь толерантнее, еретик, Зератул отрубил ему последние мозги, — возразил Сиомид, тщетно пытавшийся найти вылетевшую из рук карту. — Что… что же нам делать! — почти панически воскликнул Иерарх. — Он скоро оттуда вырвется… проклятие, Каракс, ты не мог подождать? — Да ты определись, то быстрее, то медленнее… мы не в порнофильме! — Ладно. Вот! Я знаю! Вам всем нужно обрубить хвосты! Всем семидесяти миллионам! Прямо сейчас! — Но… постой, — перед ним вышел энси Мариджар, демонстративно мотнув длинной копной нейронных уз. — Ты хочешь, чтобы мы пожертвовали тем, что было смыслом нашей жизни на протяжение тысяч лет — вот так просто, за секунду, без колебаний, в едином порыве? Тебе не кажется, что ты требуешь как минимум невозможного, Иерарх? — Но только так мы можем быть свободными! — сказал Артанис со всем драматизмом, на который был способен. — А ведь я говорил, что монархия в нашем обществе до добра не доведёт! — энси покачал головой, взобрался на лежащий неподалёку остов «бессмертного» и возвысился над продолжавшим искриться ключом. — Не слушайте его, дети Айюра, слушайте меня! Есть способ сразить тёмного бога не прибегая к святотатству! Вы все ощутили на себе волю этого экспроприатора! Время показать им настоящую силу нашего единства! — Ваши потуги ничтожны! — снова протянул Амун и камень-ключ дал трещину сразу в нескольких местах. — Но судящий, что нам делать? — Союз нерушимый всех Перворождённых навеки построили Кхас и Адун! — начал петь энси вместо ответа, и к нему тут же присоединились несколько коллег. — Да здравствует созданный волей народов единый, могучий Айюрский Союз! — Славься, Отечество наше свободное, дружбы народов надёжный оплот! Кхала — единство детей первородных нас к торжеству коммунизма ведёт! — стройным хором подхватили воины Золотой Армады. Их измождённые и сокрушённые всего за миг до этого сознания вдруг вновь засияли бесконечным созвездием. От падшего бога повеяло ужасом. — Я не могу под это танцевать, — с досадой отметил Аларак, но его досада сменилась удивлением, когда он увидел, что следовавшие за ним тал’даримы один за другим присоединялись к хору. — Но… почему? — Они сказали что примут нас и помогут вылечиться от наркозависимости! — ответила Джинара, подходя с остальными поближе к возвышению, на котором запевал энси, и увлекая владыку за собой. — А он хорош, — признал Аларак и тоже взобрался на остов «бессмертного» под удивлённые взгляды Артаниса и Воразун. — Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, учитель великий нам путь озарил: на правое дело он поднял народы, на труд и на подвиги нас вдохновил! — Боги, да это, кажется заразно… — отметила матриарх, не зная, как ей следовало относиться к происходящему. — Кажется, зря я взорвала Шакурас, сейчас бы… — А нам пообещали подарить свободу самоопределения и нарастить обратно хвосты всем желающим, — сообщил один из стоявших с ней рядом тёмных храмовников и тоже запел. В переполненном песней эфире начали улавливаться утробные стоны Амуна. — Прекрасно. А мне что делать? — Мы возьмём тебя в новый Конклав. Тебя и всех твоих прелатов! У нас всё равно недобор, — прошептал в голове Воразун голос Такотоса. — Меня? В Конклав? У… ух-ты! — переполнившись детской радостью, она взобралась на «бессмертного» и встала рядом с Алараком. — Славься, Отечество наше свободное… — Я честно чувствую себя немного неловко, — подал наконец голос Таландар, глядя на Каракса, позабыв обо всём распевавшего любимый гимн. — Я ведь теперь не вправе быть причастным… — Равные права для органиков и синтетиков! — провозгласила Альгинерия перед собранием чистильщиков разной степени целости. — В победе бессмертных идей коммунизма мы видим грядущее нашей страны, сиянию Кхалы, сплотившей Отчизну, мы будем всегда беззаветно верны! — Таландар встал рядом с «бессмертным», на котором уже почти не осталось места, и сотни механических голосов влились в общий хор. Скоро петь стали даже зерги и терране из корпуса Мёбиуса, не в силах сопротивляться столь мощному псионному воздействию. Крики агонии падшего бога стали явственнее. Алые молнии вырывались из камня, но ударялись о мощную стену всеобщего ликования и затухали, не найдя ни выхода, ни сознания, в которое могли бы вселиться. — Поверить не могу. Это действительно сработало! — сказал сам себе Артанис, глядя на сокрушительное поражение Амуна, которому после такого не суждено было вернуться в пустоту. Вдруг он ощутил, что один из разумов оставался всё также незащищён. Зелёный в жёлтую полоску храмовник, растерянно переступавший с ноги на ногу, явно желал удалиться как можно дальше от этого собрания. — Ты! Почему ты не поёшь?! — Иерарх подбежал к нему и встряхнул. — Амун сейчас вселится в тебя! — Мой фюрер, я чистокровный немец, я не могу это петь! — Герман Райхер бросил страдальческий взгляд в сторону раскалывавшегося на куски камня-ключа. — Отбрось эти стереотипы! Айюрский союз — страна победившего национал-социализма! Иначе почему по-твоему мы так снисходительно относимся к низшим расам, считаем себя хозяевами галактики и выжигаем случайные обитаемые планеты до ядра? — О, это… это имеет смысл. Но я не знаю текста! — Просто повторяй за нами! Влейся в великое единство разумом и сердцем! — Иерарх развернулся к остальным и запел, отбросив последние сомнения. — Славься, Отечество наше свободное, дружбы народов надёжный оплот! Кхала — единство детей первородных… — Я не могу! Не могу! — кричал Герман, не в силах справиться с внутренним протестом. — Я… — камень ключ раскололся, и одинокая молния, сорвавшись с осколков, устремилась в его сторону. Герман отвернулся и зажмурился. Ничего не произошло. Он открыл глаза и увидел перед собой зависшего в воздухе судящего, словившего молнию вместо него. Красные всполохи плясали по его телу, и неясно было, способен ли он был противостоять воле древнего зла. — …нас к торжеству коммунизма ведёт! — прокричал энси последнюю строчку, и к красным молниям присоединились голубые, и спустя несколько секунд падший бог перестал существовать, скончавшись в ослепительной вспышке света. Судящий упал на землю и в наступившей в эфире тишине одиноко подал голос Аларак. — По правилам Рак’Шир теперь я бог этой вселенной! Ай да я. — О нет! — воскликнула Альгинерия и подбежала к телу почившего коллеги. — Ты же так и не научился играть в покер! — Скажи… — телепатемы угасающего проповедника коммунизма становились всё тише и тише, — скажи моему сыну, что теперь он — Санта! *** — Славься отечество наше свободное… — кричал Слава Кизляков на пределах возможностей своего голоса, и его пение разносилось по всем палубам «Гипериона». На лице юного призрака отпечаталось страдание. — Что с ним такое? — осторожно спросил Рейнор Стеттманна, апатично стоявшего рядом с трикодером в руке. — Он русский. У них это… случается. Хотя я фиксирую очень мощное псионное… — Дружбы народов надёжный оплот! — вдруг присоединилась к нему Селендис со всем присущим протосскому храмовнику заразным энтузиазмом, от которого по инерции запели несколько младших научных работников. — Селли? — Джим обеспокоенно взглянул на свой драгоценный подарок. — Это что… опять Амун? — Кажется это свойственно не только ру… — губы учёного задрожали, не договорив фразу, и в фиолетовых от терразина глазах отразилось страдание, — Кхала — единство детей первородных! — О боже, как остановить это?!.. Ка… — Рейнор ловил ртом воздух, но язык не слушался его. По «Гипериону» прокатилась дрожь от пения, очевидно заразившего весь экипаж без исключения, — нас к торжеству коммунизма ведёт!