Порочный роман

Впервые в жизни Гермиона не знала, что делать. Поглощенная разъедающими ее изнутри воспоминаниями того, как губы Тома коснулись ее губ, она пропустила ужин и отправилась прямиком в постель. Девушка не могла заснуть и пролежала несколько часов ворочаясь. Ей казалось, будто она горит в огне. Она пребывала в беспокойстве и была не в силах остановить бесконечное прокручивание мыслей о легком, мягком прикосновении его кожи. Это даже не было настоящим поцелуем, так почему же эффект был гораздо мощнее, чем от всего, что происходило у нее с Роном или Альфардом? Это лишило ее дара речи, дыхания и заставило кожу пылать. Отчаянно желая хоть немного отдохнуть от ада, в котором она находилась, гриффиндорка пошла в больничное крыло. Мадам Плюм настороженно дала ей успокаивающее снадобье и Гермиона легла на кровать, находясь одной одинешенькой в лазарете. Успокаивающее снадобье не принесло никакого облегчения. Оно лишь убаюкало ее до странного состояния, в которое она попеременно окуналась, выныривая из мыслей о Томе Риддле. Девушка просыпалась несколько раз за ночь, убежденная, что он был здесь, но каждый раз, когда она открывала глаза, никого не было. Лунный свет, сквозь витражное окно падающий на ее кровать, напоминал Гермионе о той ночи, когда Том прервал ее с Альфардом поцелуй. Это забросило ее в размышления о том, каково было бы, если бы Том целовал ее так же, как Альфард. Гриффиндорка была переполнена ненавистью к себе. Почему Риддл имел над ней такую власть? Почему он превратил ее в это ноющее недоразумение? Он будто оккупировал ее чувства; юноша был так красив, что Гермиона не могла выбросить изображение его прекрасного лица из своей головы. Его мягкий, чувственный голос звучал у нее в ушах. Запах его кожи, смешанный с ароматом средства после бритья… существовал ли на свете более чарующий запах? Его изящные, как у пианиста, пальцы, нежно засовывающие шоколад в ее рот и горький вкус самого шоколада, который она теперь вечно будет ассоциировать с Томом. И наконец, ощущение его губ на ее – чувство, заставляющее думать, что она просто сгорает изнутри. Это разрушало планы девушки по уничтожению Риддла, потому что желание затмевало ее разум. Поглощенная отвращением к самой себе, Гермиона уставилась в окно, за которым уже маячил бледный рассвет, и твердо решила, что впредь больше не позволит себе возбуждаться или наслаждаться компанией Тома. Она станет холодной, владеющей собой и недоступной, особенно, рядом с ним. Больше не будет никакого флирта, никаких прикосновений и моментов наедине. Потому что в глубине души Гермиона знала, что ему просто нравилось с ней играть, а она тем временем все глубже утопала в чем-то, из чего она, возможно, потом не сможет выбраться. * * * Воскресное утро первого ноября выдалось солнечным и морозным. Гермиона покинула больничное крыло бледная и с синяками под глазами, все еще одетая в свою мятую форму. Девушка была измождена и чувствовала себя так, будто вот-вот заболеет. По пути в гриффиндорскую башню, она спускалась по лестнице, в то время, как сам дьявол во плоти по ней поднимался. – Вот ты где. Я слышал, как мадам Плюм говорила что-то о том, что тебе понадобилось успокаивающее снадобье. Я волновался, – заговорил Том, не сумевший полностью скрыть шаловливую улыбку за маской беспокойства. Гермиона почувствовала, как ее щеки вспыхнули. Вспомни, в чем ты себе поклялась. – Думаю, я заболела, – холодно ответила она, пытаясь пройти мимо. Парень преградил ей путь, положив руку на перила. – Проводишь слишком много времени на холоде? – невинно поинтересовался он, нежно прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу девушки. – И правда, довольно горячий. – Да, так что, некоторым слизеринцам лучше оставить меня в покое, чтобы я провела спокойное время внутри замка, – она грубо убрала его руку со своего лба; ощущение запястья парня в ее ладони родило в ней странный трепет, но она заставила себя его проигнорировать. Гермиона толкнула его, чтобы пройти, но он остановил ее, схватив за край свитера. – Ну что ты в самом деле, Гермиона, – начал уговаривать Том. – Пошли позавтракаем вместе. – Лучше я останусь голодной, – ответила она, освободившись от его хватки, и стремительно зашагала по коридору, не оборачиваясь. * * * Том Риддл был не из тех людей, кто часто испытывает замешательство. А когда испытывал, это всегда тревожило и раздражало его.Также он не привык не получать того, чего хочет. И наконец, он всегда был способен очаровать кого угодно для исполнения желаемого. По этим причинам, Гермиона Макмиллан его волновала. В начале она казалась невинной, такой податливой и легко покоряемой. Такой острый ум… но как же она краснела от любого его прикосновения! В самом начале это доставляло юноше удовольствие. Но потом, на следующее утро после того, как он ее поцеловал… Том смотрел на девушку, сидящую рядом с ним на занятии, как на абсолютную загадку. Раньше она даже слишком реагировала на его присутствие, а сейчас едва замечала. Гермиона больше не смеялась над его шутками, не воспринимала его язвительные замечания. А взгляд, которым она посмотрела на него этим утром был свирепым, тяжелым и полыхающим – он не ожидал, что она вообще способна на такой взгляд. Почему она его игнорировала? По началу Тома это даже забавляло. Все девчонки взбалмошные, поэтому он предполагал, что она одумается. Кроме того, она выглядела довольно мило, когда воротила от него нос и шарахалась; в эти моменты ее лохматые кудряшки подпрыгивали в воздухе вместе с плиссированной юбкой. Этот вид определенно был неплохим. У других девушек Хогвартса, возможно, были хорошие фигуры, но в Гермионином безразличии к тому, как она выглядит, было что-то интригующее. У нее была не классическая красота, но ее черты лица почему-то были приятными. Было что-то манящее в том, как небрежно она носит школьную форму. Она не хотела никого поразить своим внешним видом. Люди ей нравились за то, кто они есть, и к себе она хотела такого же отношения. В этом плане они были абсолютно разными – как день и ночь. Но это ничего не значило; для Тома было до боли очевидно, что они были одинаковыми. Гермиона была гениальна – и он тоже. Им глупо игнорировать друг друга. Они заслуживают взаимодействий, заслуживают испытывать друг друга. Но все же, девушка решительно игнорировала его. Почему? Он прибегнул к тактике парня-школьника. Это незрело, да, но крайне эффективно, особенно с такими своенравными школьницами, как она. Он дергал ее за волосы, пинал ее стул, дразнил ее. Каждый раз гриффиндорка лишь награждала его презрительным взглядом и больше не обращала внимания. Эта тактика не сработала, поэтому Том решил игнорировать ее в ответ. Но ко вторнику он не добился никакого приемлемого результата. Наоборот, дело дошло до того, что Слизнорт отвел его в сторону и изволил давать советы насчет девушек. Чувствуя отвращение, Том чуть было не заколдовал профессора по зельеварению, но в последний момент (к счастью Слизнорта) передумал. Еще и Альфард Блэк заметил взаимное молчание Тома и Гермионы (как бы Риддл не хотел этого признавать, Альфард тоже обладал острым умом, несмотря на ужасное отношение к работе) и снова оценивающе смотрел на гриффиндорку. Но как же очаровать девушку, которая так неистово этому сопротивляется? Как очаровать ту, которая, из всех людей, не может быть им очарована? … И, наконец, оставался последний и наиболее волнующий вопрос: почему Том вообще тратил свое время на то, чтобы ее очаровать? * * * – Гермиона, – гриффиндорка пропустила шепот Тома мимо ушей и уставилась на профессора Вэнлэндингам, изо всех сил стараясь слушать лекцию. После скребущего звука она увидела маленькую записку, приземлившуюся прямо перед ней. “Открой”, гласила надпись на ней. Какое-то время девушка успешно сдерживалась и игнорировала свое любопытство. Но в итоге она не выдержала и открыла послание. Магическим образом оно развернулось в форме цветка с колышущимися лепестками. Это было впечатляющее колдовство, но не то чтобы это было неожиданно для Волдеморта. Что больше удивило Гермиону, так это то, каким нежным и прекрасным был цветок. Она украдкой взглянула на парня. Впервые юный Темный Лорд действительно выглядел встревоженным. Нервничая, гриффиндорка потянула за лепестки и послание полностью раскрылось – Пойдешь на Святочный бал со мной? Сердце начало барабанить в груди Гермионы. Она всегда была переполнена этой приятной дрожью, когда ее куда-то звал красивый мальчик. – Но он не красивый мальчик, – яростно напомнила она себе. Больше не глядя на юношу, девушка взяла свое перо. – Нет. Она просто сложила записку, позабаленная тем фактом, что до своего “прозрения”, она бы чувствовала необходимость выпендриться, а сейчас просто швырнула ее в парня. Он поймал ее и выглядел упавшим духом, когда прочитал ответ. Гермиона почувствовала какие-то непонятные муки совести. – Почему нет? На этот раз юноша даже не сложил пергамент и просто сунул ей его. С этим движением до носа девушки донесся его запах и на мгновение она забылась. Она глубоко втянула в себя воздух, прежде чем вернуться к чувствам. – Ты правда не можешь позвать кого-нибудь другого? – Нет. Гермиона посмотрела на юношу, подняв брови. Он поднял свои изящные брови в ответ. Визуальный контакт спустя неделю такого упорного игнорирования, заставил девушку слегка вздрогнуть. На секунду она вспомнила ощущение его губ на своих и ее щеки стали раздражающе наливаться теплом. Она поспешно отвела взгляд. – Как насчет Августы? Или той девчонки, Гиацинт? – Я хочу пойти с тобой. Будь он проклят. Будь проклят он и все его очарование, вместе с внешностью. Как у него получается так точно предугадывать и выдавать именно те ответы, которые она хочет услышать? – У меня уже есть компания на бал, – быстро соврала Гермиона. Когда она передвигала пергамент через стол, ее пальцы встретились с пальцами Тома. Внутри девушки что-то вспыхнуло. – Просто пережитки прошлого, это нормально, – мысленно уверила она себя. Но это едва ли умерило наплыв жгучих воспоминаний, которые на нее нахлынули. – Почему я не могу чувствовать подобную искру с нормальным парнем? – Ты врешь. Я уже всех поспрашивал. Ты не идешь с Блэком. Ты не идешь с Поттером или Уизли. Так с кем же ты идешь? А если точнее, почему ты не хочешь идти со мной? Занятие закончилось и Гермиона не ответила. Она незамедлительно вскочила с места и вылетела из класса до того, как Том успел еще что-нибудь спросить. Однако, весь оставшийся день девушка провела в мечтах о походе на Святочный бал с Томом. Она говорила себе прекратить, но мысленные образы просто отказывались покидать ее голову. Как бы ему понравился серебристый наряд, который она купила? Каково было бы танцевать с ним, положив руки на его плечи. Зная Тома, он наверняка превосходный танцор. А еще, она смогла бы прижаться к нему, вдыхать его аромат, слышать его шепот, идущий прямо в ее ухо. Из-за всех этих мыслей, Гермиона понеслась в гриффиндорскую башню, намереваясь заставить Джоффри или Руперта пойти с ней на бал. К несчастью, поворачивая за угол, она столкнулась с единственным человеком, которого избегала больше, чем Риддла – она врезалась прямиком в Альфарда.