Порочный роман

Гермиона тяжело дышала, прислонившись к двери. Интуиция подсказывала ей, что Том все еще стоял у порога и услышав звук удара, она поняла, что издал его кулак парня, встретившийся с дверью. – Черт возьми, Гермиона, – услышала она его вздох. – Ты такая… – Раздражающая? Бесстыжая? – насмешливо подсказала девушка, после чего услышала его смех – столь манящий для нее звук. – Почему ты постоянно убегаешь? Гермиона ничего на это не ответила. Она сползла вниз по поверхности двери и закрыла лицо руками. – У меня кончается терпение, – предупредил слизеринец. Затем раздались звуки удаляющихся шагов по коридору и, в конце концов, по лестнице. Девушка заперла дверь (хотя и понимала, что замок будет бесполезен, если кто-то действительно захочет попасть внутрь, неважно, волшебник этот кто-то или нет), тяжело упала на кровать и задумчиво уставилась на снег за окном. Недавнее возбуждение, сливочное пиво и усталость слились воедино и заставили мысли девушки кружить, прямо как снежинки на улице. Свадьба Минервы, выражение ее лица, когда она отвернулась от своего, так и не ставшего им, мужа, невыносимый вид красных дверей на белом фоне… А затем ей приснился сон, в котором она тоже шла к алтарю. На ней было платье Минервы с высоким горлом, которое, казалось, душило ее. Под руку девушку вел не отец, а Рон. Ее семьи нигде не было видно. Каждый шаг Гермионы был ровно в такт свадебному маршу; люди на скамейках ерзали на своих местах и смотрели на гриффиндорку с глубочайшей ненавистью. Женщины презрительно усмехались через сетку своих шляпок, а мужчины кривили губы. Выбитая из колеи, Гермиона попыталась привлечь внимание Рона. Что происходит? В поле зрения попал алтарь и девушка мгновенно узнала блестящие волосы, прямую осанку и угловатые плечи человека, стоявшего подле него. Ее душа ушла в пятки, ведь она уже практически достигла алтаря. Том Риддл обернулся, чтобы посмотреть на свою невесту; на лице его играла похотливая улыбка, а в глазах был знакомый блеск. Гермиона проснулась от собственного крика, в холодном поту и дрожа. * * * После такого будоражащего кошмара девушке ничего не оставалось, кроме как приложить все усилия для выполнения своей миссии. Она приколола фотографию Гарри и Рона над рабочим столом, но вот, какая странность произошла: они все больше и больше казались ей незнакомцами, которых она встречала раз или два. Ощущение было, будто она повесила на стену газетную вырезку. Это окунуло Гермиону в депрессию. Даже на занятии по окклюменции с Дамблдором профессор заметил, что что-то было не так, и намекнул, что девушка может поделиться с ним тем, что ее гложет. Но когда она попыталась заговорить, ее вновь одолело чувство удушения, такое же, как во сне, когда на ней было платье Минервы. Время шло. Гермиона оделась в свое недавно трансфигурированное гранатовое платье, свежеприобретенные ботинки (которые больше подходили нынешней погоде, да и сочетались с платьем), удлиненное магией пальто, надела свои обычные берет с шарфом и трансгрессировала в Литтл Хэнглтон. Произошло это через пару дней после Рождества, в новогодний сочельник. У гриффиндорки никогда не было настоящей депрессии, но сейчас она действительно ощущала, что мир стал выглядеть иначе. Когда Гермиона прибыла в Литтл Хэнглтон (вызвав вихрь снежинок своим появлением), несмотря на праздничный солнечный день, все вокруг казалось ей серым и унылым. Пытаясь отогнать плохое настроение, девушка прищурилась от яркого солнечного света и принялась осматриваться. Вдалеке расположилась небольшая деревушка с магазинами и главной площадью, на которой толпились магглы, которые вышли за покупками. Над деревней, на высоком холме, возвышался особняк, окруженный высокими голыми деревьями, чьи силуэты виднелись через падающий снег. Это особняк Риддлов… Одолеваемая дурным предчувствием, Гермиона зашагала по хрустящему снегу по направлению к деревне. Она знала, что где-то на подходе к ней должен был стоять дом Мраксов, но она пока не особо горела желанием его лицезреть. Девушка увидела маленькую церквушку с прилегающим к ней кладбищем, на котором погиб Седрик, и мурашки побежали по ее коже. В деревушке смотреть было не на что и Гермиона спряталась за деревом, чтобы надеть мантию-невидимку. Убийство Риддлов было свежо в памяти местных жителей, поэтому гриффиндорка подумала, что лучше будет пойти к их особняку незамеченной. Заметая за собой следы на снегу, она начала восхождение на холм. К тому моменту, когда Гермиона достигла деревьев, она запыхалась, остановилась у ворот и подняла голову, чтобы посмотреть на особняк. Он уже выглядел довольно заброшенным, несмотря на то, что садовник явно прилагал все усилия, чтобы этого не допустить. Зная Тома и его стиль, Гермиона обошла сад перед домом, изучая растения. На них определенно лежала парочка заклятий… даже когда девушка коснулась плюща, он начал ползти. Дрожа, она направилась в сад позади дома. Ворота были открыты, поэтому вошла она без труда. До появления Тома Риддла младшего, сад, должно быть, был впечатляющим. Длинные ряды кустов дикой розы стремились ввысь, к небу, окружая прямоугольный пруд. Пробормотав алохомора, Гермиона услышала щелкающий звук отворившейся двери, ведущей на кухню, после чего она с чувством тревоги скользнула внутрь дома. Какое-то время девушка просто бродила по коридорам, заглядывая в комнаты. Каждая новая комната была роскошнее предыдущей, тая в себе искусно выполненные гобелены, позолоту почти на всех поверхностях и даже покрытый пылью огромный рояль, который, видимо, когда-то отличался великолепием. Когда Гермиона зашла в гостиную, в которой было найдено тело Тома Риддла старшего, тело ее покрылось мурашками. Дело было не в ее воображении: мощная печать магии Тома действительно висела в воздухе этого особняка, парящая в нем вместе с пылью, которую можно было разглядеть в солнечных лучах, проникающих через окна. Гриффиндорка обнаружила очень старые черно-белые фотографии Тома Риддла старшего и его семьи и встала возле одного из панорамных окон, под луч света, чтобы рассмотреть одно фото. Рука Тома Риддла старшего обвивала симпатичную девушку, а на губах играла нахальная улыбка. Пара была одета в костюмы наездников; должно быть, дело было на конной прогулке. Мужчина выглядел точно как его сын, за исключением отсутствия великолепия, которое излучал второй. У отца не было и толики харизмы сына. Он, наверняка, всегда полагался на свою привлекательную внешность, в то время как сын больше притягивал к себе людей харизмой и умом. Каково, интересно, было Тому Риддлу старшему, когда его точная копия вошла в эту гостиную? Видеть точно такие же длинные пальцы на створках двери, видеть себя, только гораздо более молодую версию, как и гораздо более бледнолицую и темную… Живот Гермионы сжался. Бедняга Том Риддл старший был всего-лишь богатеньким глупым мальчишкой, который стал жертвой двух могущественных людей: Меропы Мракс (которая хоть и была, скорее всего, сквибом, но, кроме того, являлась еще и очень умной девушкой, раз справилась с таким сильным любовным зельем) и, конечно же, Лорда Волдеморта… Гермиона отложила фотографию в сторону, физически ощущая силу тяжести больше, чем когда либо. Она буквально тащилась через библиотеку, чтобы выйти из дома через маленькую кухню. Пока она была внутри, плющ разросся так, что накрыл собой дверь, и девушке пришлось использовать волшебную палочку, чтобы выбраться наружу. Она выскользнула через ворота, впервые заметив, что из трубы дома садовника шел дым. Говорят, это он обнаружил тела… Не раздумывая, гриффиндорка засунула мантию-невидимку в сумку и, преодолев небольшое расстояние до домика, постучала в дверь садовника. Раздался глухой стук и маленькая деревянная дверь слегка приоткрылась, показывая молодое лицо в шрамах.. – З-здрасте, – неловко поприветствовала девушка с любопытством смотрящего на нее человека. В целях безопасности решив использовать свое маггловское имя, она продолжила. – Я… я Гермиона Грейнджер, и я просто...эмм… – Давай уже, не тяни, – резко произнес нахмурившийся садовник. Гермиона нервно вздохнула. – Я хотела услышать историю об убийстве семейства Риддлов, – выпалила она. Девушка боялась, что садовник захлопнет перед ней дверь, но вместо этого он какое-то время поразглядывал ее и после этого открыл дверь шире. На вид ему было не больше двадцати пяти; его каштановые волосы были причесаны по моде этих лет. Если бы не тяжелый взгляд его светло-голубых глаз и не шрамы, его круглое лицо можно было бы назвать детским. – ...Ты из газеты? – осторожно спросил он. Гермиона отрицательно замотала головой. Решив расположить его к себе, она придумала легенду. Том бы наверняка гордился ее тактикой. – Просто я услышала эту историю и подумала, что вы, должно быть, ужасно себя чувствуете, ведь никто вам не верит, и… что ж… я подумала, что если выслушаю вас..., – садовник отвернулся, но дверь не закрыл. – Входи, – прохрипел он. Взволнованная, но довольная собой, Гермиона зашла внутрь теплого небольшого дома. – Меня зовут Фрэнк Брайс. Можешь сесть здесь, – он указал на место за квадратным столом, стоящим напротив камина. Это был маленький и чрезвычайно чистый дом. На плите стоял чайник и было похоже на то, что она застала мужчину в процессе приготовления обеда. Девушка осторожно присела на один из стульев, наблюдая, как Фрэнк наливает ей чай. У него была деревянная нога, а кожа лица и рук была испещрена шрамами. – Наверное последствия Второй Мировой, – с грустью подумала Гермиона, когда мужчина прихрамывая зашагал в ее сторону. Видимо, он до сих пор привыкал к искусственной ноге; гриффиндорка подозревала, что раньше он был довольно спортивным. Скорее всего, он совсем недавно получил деревянную ногу, ведь чтобы полностью к ней привыкнуть должно было пройти не меньше, чем несколько лет. – Итак, – неловко начала Гермиона, когда Фрэнк с глухим стуком поставил перед ней чашку с чаем. – Не расскажете ли вы мне свою версию всей этой истории? Какие...эмм… какие у вас были отношения с Риддлами? – Полагаю, они были хорошими работодателями. Сын был немного болваном. Его отец дал мне работу, что я счел очень славным поступком, учитывая ситуацию с моей ногой. – начал рассказ Фрэнк, усаживаясь напротив девушки. Судя по его тону, он рассказывал эту историю не в первый раз. Но Гермионе не нужен был рассказ, который слышали копы. Она уже читала его в газетах. Она хотела услышать настоящую историю… Как же ей вытянуть ее из Фрэнка Брайса? – Сын? Вы имеете в виду Тома Риддла? – вежливо уточнила она. – Кого же еще? У них был только один сын, – слегка раздраженно ответил Фрэнк. – Богатенький простофиля. Любил ездить на лошади по деревне, чтобы все девки падали в обморок, хотя сам был женат. – Он был красив? – По-видимому, – пожал плечами садовник. – А какие-нибудь...кто-нибудь из деревенских девушек когда-нибудь бегал за ним? Фрэнк слегка усмехнулся и перевел взгляд на окно. – Говорят, что бегали, но…, – Фрэнк остановился и снова посмотрел на Гермиону. – В общем, не важно. – Гриффиндорка не упустила из виду, что его взгляд вновь был направлен в окно… в сторону дома Мраксов. – Я получил эту работу всего пару лет назад, после войны, – продолжил садовник, сделав глоток чая. – Расскажите мне о дне...что ж, о дне, когда вы их... обнаружили, – попросила девушка, несмотря на то, что ужасно хотела выудить больше информации о привороте Тома Риддла старшего. К Фрэнку вернулся прежний скучающий тон. – Я зашел в дом, потому что увидел что-то странное, – на секунду он погрузился в смятение. – Но, ээ, неважно. В любом случае, я… – Что вы увидели? – хотя Гермиона и сама знала ответ на этот вопрос, ей хотелось услышать его от Фрэнка. В ее животе появилось волнение. Мужчина сжал губы, будто бы решая, говорить или нет. – Все в порядке, я никому не скажу, – мягко добавила гриффиндорка. Он вздохнул и потер шею. – Вспышку света, – неуверенно произнес Фрэнк. Гермиона заметила, что он сильнее сжал чашку и нервно застучал деревянной ногой. – Зеленого света, – уточнил он. – И… в общем, это странно, но… но еще я видел паренька. Точно не старше меня. На нем была длинная черная мантия. И выглядел он в точности, как мистер Риддл, – мужчина встретился глазами с Гермионой, после чего быстро их отвел. – Наверное, мне померещилось. Полицейские так и сказали… в общем, они сказали, что люди, побывавшие на войне, иногда видят галлюцинации, – в его тоне проскользнула нотка обиды и он немного ссутулился. – Должно быть его сильно это задело, – сочувственно подумала девушка. Она помнила, как злился и обижался Гарри, когда люди не верили ему после смерти Седрика. Но это был Гарри, который скорее бы умер, чем признался бы ей, как тяжело ему приходилось, хотя подруга знала, что творилось у него на душе. – Не думаю, что это похоже на галлюцинации, которые видят военные, – тихо произнесла Гермиона. Фрэнк удивленно на нее посмотрел. – Не думаю, что вам что-то “померещилось”. – Теперь садовник выглядел еще более напряженным. – Наверное подумал, что я говорю это просто так, – поняла Гермиона. Как тяжело, должно быть, в одиночку выдерживать все это внимание. Он и так уже пережил войну и наверняка теперь хочет простой, тихой и мирной жизни. – Я серьезно. Не знаю, что это было, но я вам верю. – Это было странно, – стремительно признался Фрэнк, будто бы чувствуя огромное облегчение, – Что тот парень выглядел как копия мистера Риддла. Но как…, – он остановился и закусил губу, – Как злой мистер Риддл. – Гермиона понимающе закивала и резко вспомнила о чае. В ожидании продолжения рассказа, она сделала глоток из своей чашки. – Я увидел его на подходе к территории дома и даже не подумал ничего такого. Поначалу я думал, что это действительно был мистер Риддл, но я никогда не видел его в подобной одежде. А потом была вспышка зеленого света. – он замотал головой. – Может это и был мистер Риддл, а выглядел он так молодо из-за освещения. В любом случае, потом я пошел проверить, все ли в порядке, и затем…, – он сглотнул слюну. – Затем? – поторопила его Гермиона. – Их будто буквально напугали до смерти. К сожалению, либо Фрэнк больше ничего не знал, либо не хотел говорить. Через некоторое время Гермиона встала со своего места и поблагодарила хозяина дома за чай. Когда она повернулась, чтобы уйти, садовник заговорил. – Забавно, – начал он, внимательно глядя на девушку. – Все остальные не поверили в историю о зеленой вспышке. Но ты и еще один парень будто бы сами знали об этом. – Еще один парень? – удивилась Гермиона. – В… в самом деле? – Ага, – задумчиво произнес Фрэнк. – Забыл его имя. Такое... странное. Высокий парень, темноволосый. Ну... ладно, спасибо, что выслушала. – Не за что, – ответила гриффиндорка перед тем, как выйти за порог. Она шла по направлению к дому Мраксов в полном изумлении. Так значит еще один волшебник виделся с Фрэнком Брайсом… Это значило, что либо он заподозрил Риддла, либо принял вспышку зеленого света именно за то, чем она и являлась: заклятие смерти. Но кто же это? Ответа на этот вопрос Гермиона знать не могла, ведь она не умела читать мысли, чтобы залезть в голову Фрэнка. Девушка остановилась в полушаге, приоткрыв рот. Вообще-то, она могла залезть в голову Фрэнка Брайса, если бы освоила легилименцию, так же, как и окклюменцию. Оставался вопрос морали, но… Гермиона мысленно пнула себя за то, что позволила себе всерьез помыслить о таком. Возможно в ней было больше слизеринских черт, чем она думала, раз уж она задумалась над использовании легилименции на невинном маггле. Чувствуя отвращение к самой себе, она продолжила путь к обветшалому дому Мраксов с разрушенной кровлей. Где-то в этих развалинах лежал Воскрешающий камень. Подумав о Гарри и Роне, девушка свернула с дороги, по ее щекам покатились слезы. Из-за заклятия, лежащего на камне, под которое попала рука Дамблдора, она пока не могла уничтожить этот крестраж, хотя и серьезно об этом подумывала. День близился к концу и Гермиона с тяжелым сердцем трансгрессировала обратно в Хогсмид. По пути в Кабанью голову, она по привычке посмотрела в сторону замка и заметила в небе силуэты на метлах. Даже издалека она узнала Джоффри и Руперта… и Гаррет тоже был с ними! Девушка свернула с дороги и поспешила к Хогвартсу; увидев друзей, она воспрянула духом. Подойдя поближе, она увидела, что с ребятами была еще и Амелия. Пуффендуйка и Гаррет летали гораздо лучше, чем Джоффри и Руперт; но то, как парили они, Гарри делал практически без усилий, будто бы он был рожден в воздухе. На мгновение, когда Гаррет стремительно пустился вниз, за мячом, он поразительно напомнил Гарри; гриффиндорку будто током ударило от этого болезненного сходства. – Это Гермиона! – закричал Руперт и полетел вниз, чтобы поздороваться с подругой. – С прошедшим Рождеством тебя! – весело поздравил он, спрыгнув с метлы и обнимая колдунью. – Слава богу, девушка! Обожаю девушек, – радостно завопил Гаррет, когда они вместе с Амелией опускались на землю, а Джоффри следом. Младший Поттер и Руперт обменялись раздраженными взглядами, а Амелия хихикнула; по всей видимости, мальчишки были по горло сыты кокетством Гаррета. – И не просто какая-нибудь девушка! – добавил старший из братьев Поттеров, целуя Гермиону в обе щеки. – Посмотри, как покраснела от холода… – Ой, заткни варежку, – перебил Джоффри. Девочки обнялись, после чего Джоффри неохотно приобнял Гермиону одной рукой, из-за чего Гаррет цыкнул и демонстративно закатил глаза. – Что ты делаешь в Хогвартсе, Гаррет? – поинтересовалась Гермиона, следуя за ребятами на поле для квиддича. – Просто болтаюсь ради удовольствия, – ответил он. – Он встречался с профессором Дамблдором и не хочет говорить, зачем! – взорвался Джоффри. Гаррет дал младшему брату легкую затрещину. – Будет тебе, малыш Джоффри. Почему бы тебе лучше не научить свою чудесную подругу летать на метле? – перевел старший брат тему, бросая младшему свою метлу. – Мне все равно пора идти, но я был чрезвычайно рад с тобой повидаться, милая… – Перестань, – рыкнул Джоффри. – Понимаю, тебе не нравится, когда другие ухлестывают за твоей женщиной, Джоффри, но ты сам виноват, что выбрал такую очаровательную, юную… – Гаррет замолчал, получив от брата метлой, после чего рассмеялся, помахал ребятам на прощание и побежал в замок, не обращая внимание на вопли Джоффри о том, что Гермиона ему не девушка. – Я и правда не умею летать на метле, – смущенно призналась Гермиона, когда Гаррет исчез. Руперт и Амелия смеясь кружили в воздухе. Джоффри усмехнулся. – Какое облегчение – гениальная Гермиона что-то не умеет, – иронично произнес он, прежде чем протянуть ей метлу. – Ну ладно, ты обязана научиться. Вот, возьми метлу. Ты знаешь, как на нее садиться? Время быстро пролетело; из всех ребят Гермиона была самая неуклюжая и постоянно роняла мяч, когда должна была его ловить. На нее нахлынули воспоминания о маггловской школе и о том, как ей не давался ни один вид спорта, но потом она поняла, что вообще-то, ее друзьям плевать, ловит она мяч или нет. Руперт и Амелия подбодрили ее, сказав, что она, просто нервничает с непривычки, а Джоффри хоть и подшучивал, но делал это по-доброму и деликатно, поэтому Гермиона смеялась вместе с ним. К тому времени, как солнце зашло за горизонт, гриффиндорка чувствовала себя такой счастливой, какой не чувствовала за все каникулы. Амелия позвала подругу спуститься и вместе они уселись на трибуну, пока Джоффри и Руперт бросали друг другу мяч. – Итак, – начала Амелия; возбужденно глядя на Гермиону. – Том Риддл пошел за тобой после бала, – продолжила она шепотом. Гриффиндорка закатила глаза. – Что произошло дальше? – Ничего, – решительно заявила Гермиона, хотя воспоминание о том, как Том ее раздевал, заставило девушку забыть, как холодно было на улице. – Врунишка! Смотри, как ты покраснела! – заверещала Амелия, подпрыгивая на месте. – Должна признать, я завидую. Он выглядел ужасно привлекательно, впрочем, как и всегда. – Ну…, – Гермиона вздохнула. – Он… кажется… нашел забавным, что мое платье было на завязках… и когда я шла в Хогсмид, он догнал меня и подумал, что развязать их – хорошая забава, – девушка почувствовала облегчение, наконец-то рассказав об этом. Амелия взвизгнула и закрыла рот руками. – Он тебя раздел?! – завопила она, что привлекло внимание парней и они немедленно спустились на землю. – Кто тебя раздел? – спросил Руперт, подойдя к девушкам. Он смотрел с подозрением, а лицо Джоффри окрасилось в бардовый – типичный цвет его лица, когда он злился. – Гермиона, ты не можешь просто так позволить парню украсть твою невинность, – покачал головой Поттер. Амелия усмехнулась. – Я была бы не против, если бы Том Риддл украл мою невинность, – сказала она. Руперт посмотрел на нее с шоком, смешанным с ужасом, в то время, как Джоффри уставился на Гермиону. – У вас с Риддлом был секс? – спросил он, тупо моргая. Гермиона хлопнула ладонью по своему лбу. – Нет. Послушайте, когда я ушла с бала, он пошел за мной, а так как мое платье завязывается на спине, он, видимо, подумал, что будет забавно его развязать, – недовольным тоном разъяснила она. Джоффри и Руперт переглянулись. – Что?! – Джоффри вздохнул. – Гермиона, сначала ты не понимаешь, почему парню может быть плохо, когда ты с ним целуешься, он возбуждается, а потом ты резко отстраняешься, а теперь ты действительно думаешь, что Риддл нашел забавным расстегнуть обтягивающее платье красивой девушки? – сомневающимся тоном спросил Руперт. Теперь уже Амелия испепелила его взглядом. Джоффри покачал головой. – Она абсолютно невинная, – согласился он. – Все в порядке; честно говоря, я и правда не могу представить тебя в роли плохой девочки, – он прищурился, изучая девушку. – Хотя, на это интересно было бы посмотреть… – Ой, заткнись! – огрызнулась гриффиндорка, чувствуя, как краснеет. – Помяни дьявола, а он тут как тут, – хихикнула Амелия и слегка толкнула Гермиону локтем, кивая на противоположный конец поля. Слизеринцы (в том числе, и Альфард с Томом) тоже решили поиграть в квиддич и направлялись к полю. По-видимому, они еще не заметили ребят. Альфард с легкостью запрыгнул на метлу и взмыл в небо, было видно, что полет доставляет ему ликование. Гермиона неосознанно заулыбалась… А затем к Блэку присоединился Том, двигаясь в воздухе так же грациозно. – Есть хоть что-нибудь, в чем он не силен? – вздохнула Амелия. Джоффри и Руперт оба начали бормотать что-то нецензурное о том, какие действия насильственного характера они хотели бы применить к двум слизеринцам, пока Гермиона наблюдала за Томом. Он задрал голову, во весь голос смеясь над чем-то сказанным Альфардом, и выглядел абсолютно неспособным на убийство своего собственного отца. А потом до Гермионы дошло: отличие, которое она не могла найти между ним и его отцом. Когда Том повернулся и заметил гриффиндорцев и пуффендуйку, Гермиона увидела, что его глаза были словно два уголька. Глаза Тома Риддла старшего были светло-голубого цвета. Он был простым созданием: как единорог, ничего не сведущий в жизни, проживающий ее с наивной легкостью. Том же был созданием не только прекрасным, но и чрезвычайно сложным, и его глаза излучали это манящее темное великолепие. Его отец же выглядел так, будто все его мысли были посвящены заботами о том, как заставить девушек на него смотреть. Он был конвенциональным богатеньким холостяком, высокомерным и незрелым. – Он смотрит на тебя, – прошептала Амелия. Гермиона услышала, как неподалеку усмехнулся и Джоффри. – Ну конечно. Он на нее пялится. Гермиона решила присоединиться к друзьям на ужин в замке. Времяпровождение с ними заставляло депрессию отступить, а девушка не готова была вновь возвращаться к пожирающей душу боли, вызванной горем, от которого невозможно было сбежать. Из-за святочного бала Большой зал был забит студентами. Находясь в приятной компании, Гермиона могла ненадолго забыть о Томе Риддле. Амелии пришлось сесть к своим пуффендуйским друзьям, а Джоффри был чрезвычайно оживленным, рассказывая друзьям историю из детства. Когда-то давно Гаррет использовал игрушечную метлу, чтобы совершить нападение на банку с печеньем, а Джоффри, только вышедший из младенчества, так позавидовал брату, что случайной магией поджег кухню. Гермиона с огромным наслаждением слушала эту историю. Директор Диппет произнес скучную речь о наступающем Новом годе и обещаниях, которые нужно дать себе на будущий год. Гермиона пообещала усерднее работать над своей миссией. После ужина девушка отправилась с парнями и Амелией в гостиную Гриффиндора, чтобы отпраздновать Новый год. Друзья прекрасно провели время, а Гермиона выпила больше сливочного пива, чем намеревалась и уже второй раз за каникулы была навеселе. Боясь окончательно опьянеть, она оставила друзей за час до полуночи, радуясь, что в этот раз с ней была ее волшебная палочка. Девушка слегка запиналась и Джоффри заставил ее взять с собой тыквенное печенье, чтобы немного протрезветь; она прикончила сладость даже не выйдя из замка. Ей следовало предвидеть, что она может столкнуться с Томом, но гриффиндорка была слишком переполнена радостью после вечеринки, чтобы об этом подумать. Выйдя на заснеженную улицу, она увидела слизеринцев, откуда-то возвращавшихся в школу. – С Новым годом…точнее, почти с новым годом, – поприветствовала их Гермиона. Теперь она понимала людей, совершающих безрассудные поступки под воздействием горячительных напитков. В другое время она почувствовала бы тревогу рядом с Томом и его приспешниками. Что примечательно, Альфарда среди них не было. – И тебя почти с Новым годом, Макмиллан, – весело произнес Том. – Рад видеть, что ты наслаждаешься праздниками, – добавил он, увидев как Гермиона споткнулась. – Рада видеть, что ты слишком большой ханжа, чтобы ими наслаждаться, – огрызнулась девушка. Приятели Тома явно не знали, смеяться, или же прятаться от гнева своего лидера, но, к счастью для них, Том разразился смехом. – Ты меня называешь ханжой? О боже. Кажется, мне придется проводить тебя в твою комнату, а иначе завтра мы найдем Гермиону насмерть замерзшую в сугробе. – Он повернулся к своим приятелям, а в это время гриффиндорка представила, как падает пьяная и почему-то нашла это ужасно смешным. Последователи Тома ушли, оставив своего лидера с девушкой наедине и Гермионе с трудом удавалось сдерживать смех. – И твои друзья позволили тебе идти одной? Как им не стыдно, – изрек Том. – Пойдем, возьми меня за руку, чтобы не упасть. Отведем тебя в Кабанью голову. – Или, можем пойти кататься с горки, – задумчиво предложила девушка. Она неохотно взяла парня за руку. Ей действительно нужна была какая-то опора, потому что мир все еще слегка плыл перед глазами. Кроме того, тепло, исходящее от тела молодого человека, было довольно приятным. – Ты когда-нибудь катался с горы? Это одно из моих любимых занятий на свете, – добавила она, дергая слизеринца за руку. Том снова рассмеялся. – Вообще-то, думаю, нет, не катался – признал он. Гриффиндорка отпустила его руку и, запинаясь, побежала вниз с холма, в конечном итоге, упав на попу и частично скользя. – Видишь? Это весело! – закричала она. – Давай, Том! – Пьяная или нет, девушка скорее умрет, чем упустит шанс посмотреть на катающегося с горки Лорда Волдеморта. Это должно быть самое уморительное зрелище на свете. Том, стоящий на вершине холма, наградил гриффиндорку подозрительным взглядом, когда она во весь голос хохотала. – Ну давай же! Попробуй! – Покажи еще раз, как это делается, – попросил парень, осматривая холм. Все еще посмеиваясь, Гермиона вскарабкалась обратно на его вершину. Ее юбка промокла от снега, а ноги и руки начали неметь от холода, но ей было плевать. – Смотри! – она начала садиться, но в последний момент Том стремительно ее схватил и они вместе покатились вниз. Снег леденел на щеках девушки, но когда молодые люди докатились до основания холма, она едва заметила холод. Гермиона приземлилась прямиком на Тома; лица их оказались в каких-то сантиметрах друг от друга. – Ты права, это весело, – произнес юноша, держа гриффиндорку за плечи. Девушка вновь расхохоталась, а затем к ней присоединился и Том. – Хочешь я покажу мое любимое занятие? – хитро предложил он. Гермиону это не напугало и она отзеркалила коварную улыбку слизеринца. – Дай угадаю: вязание? – невинным тоном предположила она, наслаждаясь низким смехом юноши. Как странно, что однажды он станет таким высоким и холодным, ведь сейчас он был таким чувственным и глубоким. – Никогда не слышал, чтобы это так называли, – поддразнил он. – Гермиона, мне нравится, когда ты навеселе. Это довольно забавно. – А ты когда-нибудь бывал навеселе? – образовавшаяся в воображении картина захмелевшего Волдеморта подарила девушке очередную порцию смеха и ей пришлось спрятать лицо в мантии Тома, чтобы хоть немного унять хохот. – Нет, не был, – ответил он. – Но это стоило бы того, чтобы снова увидеть пьяную тебя. Интересно, сколько сливочного пива нужно, чтобы ты начала показывать стриптиз? – Смотри, я показываю его прямо сейчас, – пошутила девушка, снимая с одной руки варежку и крутя почти онемевшими пальцами перед лицом слизеринца. Том схватил ее ладонь. – Ты смеешься, а руки могут быть довольно соблазнительными. Смотри, – велел он и их глаза встретились. Он взял ее пальцы и прижал к своим губам. По спине девушки прошел жар, а рефлексы ее притупились. Когда она попыталась выхватить свою руку, Том усилил хватку и прошелся поцелуями по пальцам, двигаясь к запястью. Гермиона жадно поймала ртом воздух; он целовал ее запястье точно так же за день до начала каникул. В ту же секунду она почувствовала себя еще пьянее, чем до этого. Парень спустил вниз рукав ее пальто и продолжил покрывать поцелуями руку, дойдя до внутренней части локтя. Ледяной воздух невыносимо контрастировал с жаром его поцелуев. Когда он поднял голову и посмотрел девушке в глаза, выражение его лица было дьявольским. – Видишь? Это весело, – спародировал ее Том. – Ну давай же, попробуй. Девушка перенесла весь вес своего тела на него; выражение его лица стало крайне занимательным. На долю секунду на нем промелькнуло желание. Хмель снова ударил Гермионе в голову, придав смелости, и она взяла кисть руки юноши и поднесла к своим губам; удивление на лице Тома доставляло безмерное чувство удовлетворения. Ей всегда хотелось застать его врасплох. Не прерывая зрительного контакта, она начала покрывать его пальцы поцелуями с языком. Под своей второй рукой она чувствовала, как часто начала вздыматься грудная клетка юноши, а краем глаза она заметила, как губы его слегка приоткрылись. Желая вновь увидеть то выражение лица, она принялась целовать его запястье, смакуя ощущение пульса под губами. Девушка медленно отстранилась. Накал, возникший между ними, вызвал головокружение. – Пожалуй, я предпочитаю катание с горы, – произнесла она, улыбаясь. Том усмехнулся и поднес руку к ее шее, нащупывая пульс девушки. – Кажется, больше всего, ты предпочитаешь лгать, – промурлыкал он. – Ты в курсе, что сегодня у меня день рождения? – небрежным тоном поинтересовался он, пока его пальцы проникли под шарф Гермионы, скользя по шее. – И ты все еще не подарила мне подарок. – Полагаю, у тебя есть что-то на примете, – девушка ахнула от неожиданности, когда пальцы юноши оказались на ее ключице. – У меня много чего есть на примете… но настоящий поцелуй, инициатором которого выступишь ты сама, будет неплох для начала…, – Их глаза встретились. Где-то вдалеке часы башни Хогсмида отбивали полночь. Тысяча девятьсот сорок пятый год начался для Гермионы с того, как она прижала свои губы к губам Тома, краем уха слыша, как в Хогсмиде началось праздничное ликование, и чувствуя, как пальцы юноши расстегивают пуговицы ее пальто, пока их губы двигаются в способном растопить окружающий их снег, жарком поцелуе.