Порочный роман

Гермиона не смогла спать так же крепко, как в прошлый раз. Она была измотана, а в голову лезли изображения финальной битвы, сменившиеся затем воспоминаниями счастливых моментов ее жизни. – Я принимала их как должное, – рыдала она. Наконец, пришлось признать, что сегодня ночью сон ей не светит. Гермиона встала, завязала халат поверх ночной рубашки и, убедившись, что никто за ней не наблюдает, достала из бисерной сумочки мантию-невидимку. Она была гладкой и невесомой, а когда девушка накинула ее на себя, на сердце полегчало – она могла гулять несколько часов, оставаясь незамеченной. Взяв палочку и карту Мародеров, она направилась к выходу из Гриффиндорской башни. Непреднамеренно, девушка обнаружила себя проходящей мимо мест, болезненно вызывающих самые счастливые воспоминания. Хотя она и поклялась себе больше не плакать во время миссии, слезы беспощадно катились по щекам. Возможно, ей следовало дать себе поскорбеть как следует. Все-таки у нее было еще больше пятидесяти лет до встречи с Гарри и Роном... если, конечно, все пойдет по плану. Она вспоминала голубые глаза Рона, его улыбку, то, как краснели его уши, когда он смущался...Новая порция слез хлынула из глаз, а дыхание остановилось от боли. Ноги привели ее в Астрономическую башню и она зарыдала, глядя вниз, на территорию замка. Гриффиндорка думала, что сможет совладать с горем, но в этот момент, казалось, весь мир напоминал ей о ее потере. Услышав шаги у подножия лестницы, она поправила мантию и замерла. – Если это Риддл, я убью кого-нибудь, – сердито подумала девушка. У нее не было достаточно сил в борьбе с Темным лордом. К счастью, это был не он, а Дамблдор, одетый в изумрудного цвета халат и соответствующий ночной колпак. Он остановился в нескольких футах от нее, с застывшей на губах понимающей улыбкой. – Отличная ночь для прогулки, неправда ли? – казалось, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он. Гермиона вытерла щеки от слез, прежде чем сняла мантию. Увидев ее, мужчина определенно был удивлен. – Просто решила подышать свежим воздухом, – быстро произнесла девушка, в глубине души зная, что у нее не будет неприятностей за нахождение вне Гриффиндорской башни ночью. Дамблдор улыбнулся. – Не могу представить, какого это- вспоминать будущее, – мягко ответил он, глядя на звездное небо, –Необычный тип боли... – Мне и раньше приходилось терять людей, – перебила Грейнджер, – Но это другое... Пройдет пятьдесят лет, прежде чем я вновь увижу кого-либо из них... И я не знаю, как сильно повлияют мои действия на ход времени... – Я уверен, что такая смышленая ведьма, как вы, сделает все как надо, – Дамблдор был настроен довольно оптимистично, от чего настроение девушки заметно поднялось, – Постарайся не изолировать себя от всех так сильно, Гермиона. Это может сильно затянуть твое горе. После того, как, попрощавшись, мужчина ушел, гриффиндорка решила вернуться в спальню. По дороге, повернув за угол, она чуть не столкнулась с Томом и еще одной школьной старостой, высокой, худой и костлявой девушкой, сильно напоминавшей грозную бабушку Невилла. – Должна сказать, что, со стороны этой Макмиллан, было абсурдом спорить с тобой, – говорила староста, чьи щеки были заметно красными, даже при низкой освещенности. Она нервно посматривала на парня, пытаясь поймать его взгляд. – О, у нее было несколько отличных мыслей, – небрежно ответил тот, подозрительно вглядываясь в коридор. Гермиона плотно прижалась к стене. Он, определенно, почувствовал чье-то присутствие. – У нее есть талант. – Это так в твоём духе – быть милым со всеми, даже с такими раздражающими выскочками, как она, – горько сказала девушка. Том рассмеялся своим как обычно очаровательным смехом, от чего собеседница стала выглядеть крайне довольной собой. Став уверенней, девушка быстро добавила, – Очевидно же, она делает это потому, что запала на тебя. Гермиона с трудом остановила себя от того, чтобы наброситься и проклясть ее. – В самом деле? У меня возникло совсем другое впечатление, Августа. При встрече, она обычно выглядит так, словно с большой неохотой находится рядом. – Риддл все еще щурил глаза, всматриваясь в коридор, и сжимал в руке свою палочку. – Это потому, что она слишком застенчива... И, я слышала, она варит любовное зелье, – Августа,явно, приберегла эту пикантную информацию для подходящего момента. – Сомневаюсь. Но, если бы это было так, зелье, определенно, представляло бы угрозу. Щеки Гермионы порозовели от комплимента, а еще ей было приятно, что Том не поверил и опроверг эти смехотворные слухи. Внезапно осознав, что ей было приятно от того, что Волдеморт защищал ее, девушка чуть не застонала от злости на себя. Августа все еще недовольно распылялась по поводу последних слов Риддла, и, когда он небрежным тоном сказал ей патрулировать другую часть коридора, ей ничего не осталось, как обиженно удалиться. Наконец, они остались одни. – Я знаю, что ты здесь, Гермиона, – заявил юноша. Та не пошевелила ни одним мускулом, а, увидев, что он медленно приближается, начала паниковать, надеясь, что бешеного биения ее сердца не слышно. Том остановился в нескольких сантиметрах от нее. – Ревелио – тихо произнес он, но (Гермиона была благодарна за непроницаемость этой совершенной мантии-невидимки) ничего не произошло. Решив, что, похоже, он действительно один, Риддл нахмурился. Злость исказила прекрасные черты лица, делая его немного "нечеловеческим", от чего маленький комок чего-то приятного, сидящий где-то в животе Гермионы, превратился в ледяной страх. С таким лицом он больше, чем обычно, был похож на Темного лорда. Он медленно прижал изящную кисть руки к стене, всего в паре сантиметрах от Гермионы. Она старалась не дышать и сильно сомневалась, что сможет невербально создать Муффиато. – Где же ты? – пропел Том, наклоняясь ближе к стене. Еще чуть-чуть и он мог бы задеть ее волосы, но ей ничего не оставалось, как просто стоять и ждать разоблачения. Как ни странно, в данной ситуации, страх пересилил ее влечение к нему и все, о чем она могла думать – это о том, что этот парень когда-то превратится в жестокого злодея, намеревающегося убить младенца. –Гермиона... Внезапно, послышались шаги и его угрюмую гримасу сменила приятная улыбка. – Блэк,- поприветствовал пришедшего Том. Черты лица пришедшего молодого человека одновременно напоминали и Сириуса, и Беллатрису. – Риддл, – ответил он на приветствие, – Я только-что видел Августу. Почему ты здесь? – Я думал, что что-то видел...- Том глянул в сторону Гермионы, – пошли, Альфард, нам пора возвращаться в подземелья. Как только они ушли, Гермиона сползла вниз по стене, выпуская вздох облегчения. Наконец, она вернулась в Гриффиндорскую башню, все еще полная тревоги. Даже поднявшись в спальню, девушка боялась обернуться и увидеть Риддла, поэтому, скользнув под одеяло, она создала вокруг кровати Муффиато. Плотно закрыв глаза, она вновь стала вспоминать Рона. Его голубые глаза... и как они смотрели на нее, наполненные любовью... новой любовью, которою никто из них не понимал. Она вспомнила свои пребывания в Норе. С каждым летом они становились все ближе друг к другу. Как они вместе волновались о Гарри, как ссорились, а потом игнорировали друг друга... А потом... эта первая ночь после его возвращения и уничтожения медальона... Они просто лежали на нижней койке в обнимку, ничего не говоря. В тот момент, девушка все еще была зла за его уход, но эти теплые руки, обвивающие ее... Она помнила, как нервничала, лежа на кровати, прижавшись к нему. До этого они никогда не были так близки. Это было так чувственно, так нежно... Гермиона и понятия не имела, что такой бестактный и не понимающий эмоций Рон может быть так мил и осторожен с ней, гладя щеку и рассеянно играя с волосами. Слезы хлынули из глаз Гермионы. Она скучала по нему. Она скучала по ожиданиям ночи, когда, после того, как Гарри уснет, они могли забираться друг к другу в кровать и делиться страхами о крестражах и войне. Она мечтала об их свадьбе, о том, чтобы прожить всю жизнь и состариться вместе. Почему ничего не получилось? После всего, через что они прошли, почему все это у них отобрали? А потом она подумала, злясь на себя, – И я еще имела наглость нервничать по поводу его мастерства. – Ее щеки вспыхнули, когда она вспомнила их первые поцелуи. Между ними была страсть, в этом она была уверена. Но все же, тоненький голосок в голове напомнил, какими мокрыми были его поцелуи, как он никогда не знал, куда деть свои руки. В их первую ночь Рон создал Муффиато вокруг них, несмотря на уверенность, что Гарри крепко спит. Потушив свет, Рон попытался забираться на нее. Несмотря на то, что он был любящим и нежным, Гермионе было ужасно неловко. Рон спросил, может ли он поцеловать ее и, после этого, обрушил свои губы на ее. Она чувствовала его нервные сглатывания, но убедила себя, что это довольно мило. Он был совсем как невинный щенок в своих действиях. Его руки неловко двигались по ее телу, вверх-вниз. Девушка не следила за своей внешностью долгое время, но он, казалось, совсем этого не замечал. Она не знала, что делать со своими руками, поэтому положила их ему на спину, пытаясь отвечать на его неуклюжие поцелуи. Внезапно, она почувствовала возбуждение в штанах парня... и это напугало ее. Она действительно не ожидала этого, поэтому оттолкнула его прочь, плача, от того, что все испортила. А в следующую ночь... Рон попробовал снова. Его поцелуи были менее беспорядочными, а атмосфера, казалось, была более естественной и комфортной. Он осторожно расположил свои бедра на ее теле, а она решила закинуть на него одну ногу, отчего они стали близки также, как и в предыдущую ночь. – Это Рон Уизли, парень, которого ты любишь. Нужно немного времени, чтобы привыкнуть к нашим новым отношениям, – говорила она тогда про себя, начав тереться своими бедрами об его, чтобы между ними все получилось, когда как больше ничего в их жизни, казалось, не получится. Рон бесцеремонно засунул руки под ее джемпер и девушка вспомнила, что лифчик, в котором она была, определенно нельзя было назвать красивым. Она даже собиралась сказать ему остановиться, но в глубине души сказала себе, что Рону плевать, он любит ее любой. Внезапно, его пальцы нашли ее грудь. Гермиона вскрикнула, от неожиданности впившись ногтями в спину парня, когда он слишком сильно сжал ее. Затем, он снял с нее джемпер, произнося, что она прекрасна и целуя в ключицу. В ответ, она сняла его кофту, чувствуя неловкость от лицезрения его обнаженного торса, – Я просто волнуюсь. Все в порядке, – Но все стало еще страннее, когда рука парня стала расстегивать ей джинсы. Вторая рука потянулась к груди, принявшись расстегивать лифчик, что заняло пару-тройку минут. Он начал целовать ее грудь, но Гермиона слишком нервничала, чтобы наслаждаться этим. Внезапно, они почувствовали сильный холод, от того, что снаружи началась метель. Криво надев свой лифчик, девушка спрыгнула с кровати, чтобы взять с пола джемпер. В этот момент ее увидел проснувшийся Гарри. От стыда, она не могла говорить с ним еще несколько дней. Рон, естественно, ничего не знал. – Мы были такими неопытными... – Гермиона желала бы иметь близкого друга, женского пола, или иметь подходящий уровень дружбы с Гарри, чтобы об этом можно было бы с кем-нибудь поговорить. Она была так обеспокоена разочарованием в физической стороне отношений с Роном. Когда Гарри был с Джинни они никогда не сводили друг с друга глаз, их отношения так и дышали страстью. Гермиона слегка завидовала им, и, хоть это и очень стыдно признавать, думала о том, что отношения с Гарри были бы более захватывающими. – Но ведь мы проводили все время вместе, конечно, много вещей происходило между нами, – между ней и Роном часто бывали напряженные моменты. Но все же, почему она чувствовала себя так подавлено от его поцелуев? Было странно прокручивать в голове все эти воспоминания, теперь она чувствовала себя некомфортно. Поэтому их заменили более старые отрывки из прошлого, те, где все они были еще младше, не встречались друг с другом, только дружба царила между ними. Именно за ЭТИ времена девушка и боролась. Не за все эти любовные драмы, не за охоту за крестражами с лучшими друзьями. Она боролась за путешествия на Хогвартс-Экспрессе с Гарри и Роном, за вылазки к Хагриду, за тем, чтобы смотреть, как Гарри прекрасно справляется с ролью Ловца во время матчей по Квиддичу, за постоянные перепалки с Малфоем (да, даже за это), за подшучивания над преподавателями, за то, чтобы так неохотно делать домашнюю работу за Гарри и Рона... И, глубоко внутри, ей было плевать, спасет ли она мир. Единственное, что она хотела вернуть – это двух ее лучших друзей.