Один из миллионов

- Зачем ты цепляешься к ним? – Недовольно спросил Дима, когда дверь кафе закрылась за Мишей и Глебом, чьи руки вновь переплелись и не желали отпускать одного от другого дальше, чем на расстояние одного шага. - А должен пожать руки и пожелать счастливой семейной жизни? – Саша скомкал в руках салфетку и с раздражением бросил ее на стол. - Я бы вообще на твоем месте Михе морду набил, - Кирилл поднялся из-за стола и бросил на него несколько сотенных купюр. - А я согласна с Димой, это не наше дело, пусть будут вместе, если любят, - Вера, наконец, выкурила новую сигарету, размышляя о крутых поворотах судьбы. - И ты туда же? Какая, к черту, любовь? - Вскипел Александр. - Такая, - девушка перегнулась через стол, чтобы не повышать голос и не кричать на все помещение кафе, - когда ждешь встречи с этим человеком, отсчитывая секунды, когда единственное, что ты хочешь видеть – это его глаза, когда хочешь чувствовать только его прикосновения, когда этот человек становится воздухом, пищей, водой, смыслом твоей жизни. - Вер, ты несешь бред, - скривился Саша, представляя, как Миша с трепетом держит его брата за руку и преданно заглядывает в глаза. - Угу, бред. Просто ты бестолковая, эгоистичная сволочь, Саш. - Ну, спасибо, - Саша усмехнулся. - Саш, ты сам сказал, что никогда не любил, зачем тогда споришь? – Дима говорил спокойно, но внутри кипел от злости и ярился, его бесило нежелание Саши хотя бы сделать попытку, чтобы понять чувства брата и друга. - Да ну вас! Любители педиков! – Отмахнулся Саша и откинулся на спинку стула, понимая, что спорить с этими двумя бесполезное занятие, а Кира и след простыл, пока они препирались. - Дурак! – Бросила девушка. - Глупый, слепой и недальновидный дурак! – Вера легко поднялась со своего места, забросила на плечо маленькую бледно-розовую сумочку и направилась в сторону выхода. - Ее я могу понять, она – женщина, ей свойственна сентиментальность, - Саша встал со стула и пересел на диван к Диме, чтобы было проще разговаривать в заведении, в котором шум и гул голосов нарастали с каждым новым посетителем, - но ты, Дим. Почему ты их защищаешь? - Потому что я люблю, Саш, и знаю, каково это - сгорать в своих чувствах, в невозможности подарить их человеку, который будит огненный ураган в душе, - произнося эти слова, Дима придвинулся еще ближе, чтобы поведать свою тайну другу на самое ухо. Теперь парни сидели настолько близко друг к другу, что их руки, бедра, ноги соприкасались, от Димы шел жар, не тепло, а именно жар, горячий, обжигающий, посылающий по телу толпы мурашек, которые перекатывались маленькими искорками, вспыхивающими в самых неожиданных местах. Саша поерзал и отсел, смущаясь такой близости блондина. - И какая дурочка не отвечает тебе взаимностью? – Саша решил перевести все в шутку, атмосфера вокруг них слишком накалилась, мешала дышать сильным давлением на области груди. - Есть одна слепая личность, - улыбнулся парень, но улыбка вышла грустной, отражающей глубокую боль, что терзает сердце уже не один месяц. Кто бы знал, насколько Дима сейчас завидовал Глебу. Его смелости, целеустремленности, решительности. Диме очень не хватало именно этого, он не мог осмелиться, даже намекнуть Саше о своих чувствах, а теперь, после того, когда он узнал, как Саша относится к таким парам, он вообще никогда не сможет об этом даже заикнуться. Лучше быть просто другом, чем тем, кого отвергли. Дима тяжело вздохнул. Такая близость Саши, они ведь остались вдвоем, одновременно наполняла сердце радостью и разрывала его на множество ноющих осколков. - А как насчет того, чтобы признаться? Саша не мог понять, как случилось так, что Дима страдает от неразделенных чувств. Кто угодно, только не этот парень. Дима же он такой, такой… Стильный, красивый, богатый, с чудесным характером, человек, который способен свернуть горы и покорить моря. Надо быть глупой болонкой, чтобы отвергнуть его. Взгляд Саши еще раз скользнул по лицу, фигуре друга. Задержался на серо-стальных глазах, спрятанных за тонкими стеклами, под правым красовалось маленькое пятнышко. Словно некий художник ткнул в это место тонкой кисточкой с темно-коричневой краской. Тонкие губы, были сейчас плотно сжаты, вытянувшись в две ниточки, Дима о чем-то напряженно думал. На подбородке аккуратная ямочка, притягивающая взгляд, светлая щетина едва углядывается на правильном лице, и белые от природы волосы, стильно подстрижены и уложены. Он идеален, всегда во всем, в любом месте. Саша усмехнулся, наверняка, даже когда друг спит, на его голове идеальный порядок и волосок лежит к волоску, опасаясь выбиться и прически. - Не тот случай, Саш, - наконец, произнес Дима, - и оставь своего брата с Мишей в покое, - перевел тему Дима, не желая больше говорить о себе. - Я их не трогаю, - фыркнул Саша. - Трогаешь, - не согласился блондин, - просто сделай вид, что ничего не знаешь. - Но Дим, я знаю, знаю! – Саша повернулся к Диме лицом и с силой сжал руку друга. - Ты так и не понял, что тебя коробит больше всего в этой ситуации? – Спросил Дима холодным тоном, но руку не одернул, позволяя Саше хвататься за нее, как за успокоительную веточку. - Глеб, - выдохнул Саша. - Считаешь, что твой младший братишка еще слишком мал? - Нет, ты не понимаешь… - брюнет вздохнул, разжал сведенные судорогой пальцы и откинулся на спинку диванчика, - рано или поздно они спалятся, Миша не будет скрывать этих отношений, он вообще до идиотизма прямой человек. А когда отец узнает о них, то он просто убьет Глеба. И не могу сказать, что выражаюсь сейчас в переносном смысле. - Волнуешься за него? – Дима немного улыбнулся, понимая, что такое отношение вызвано переживанием за будущее брата, а не тем, что Сашку тошнит от отношений между мужчинами. - Да, черт возьми, пусть и никто из них мне никогда не поверит, - брюнет потер глаза. - Тогда просто сделай так, чтобы их секрет таким и оставался, как можно дольше. - Дим, какой тебе интерес в этом? Почему ты постоянно защищаешь их? - Я тебе уже говорил, что любой достоин права на счастье, и если они счастливы вместе, не считаю правильным им мешать. - Ты, как всегда, логичен и тактичен, - рассмеялся Саша, положив руку другу на плечо. - Саш, пойдем, прогуляемся, здесь душно, - Дима дернул плечом, скидывая руку друга, ибо от нее волнами побежало тепло, граничащее с возбуждением. - Пошли, - Саша первый поднялся из-за стола и положил на стол несколько крупных купюр, покрывающих их заказ и чаевые для ненавязчивой девушки–официантки.

***

На улице оказалось действительно намного свежее. Спертый воздух небольшого заведения, напрочь пропахший никотином и пропитавшийся запахом чужих тел, заменила вечерняя прохлада, наполненная ароматами большого города. Но к этому воздуху парни уже давно привыкли и не замечали удушливых выхлопов машин, запаха нагретого за день асфальта, бетона и стекла. Они даже не посмотрели в сторону своих одиноко стоящих в ожидании владельца автомобилей, а пошли в другую сторону, наслаждаясь сумерками, опустившимися на город. Тона притихли, наполнились сине-сиреневой гаммой. Местами вечерние цвета разбавляли яркими красками фонари, вывески, витрины магазинов, проезжающие мимо машины резали фарами воздух, словно торт большим ножом. - Зайдем в магазин? – Спросил Дима. - Зайдем, ты что-то хочешь или просто так? - Хочу, - парень кивнул с серьезным лицом, - бананов, - Дима рассмеялся и зашел в раздвижные двери одного из сетевых супермаркетов. Сладков только покачал головой и последовал за другом. Искомое нашлось очень быстро. Яркие желтые длинные плоды банановых пальм лежали грудой в большой коробке. Дима выбрал небольшую связку, завесил и направился в сторону касс. После магазина молодые люди завернули в сторону парка, небольшого, чудом как появившегося в этом мире бетона, мире высоких зданий и вечно спешащих жителей. Конец лета. Дыхание осени еще не ощущалось днем, когда город был залит солнечным светом, но вечером чувствовался прохладный осенний ветерок, забирающийся под тонкую ткань одежды, темнело рано и люди исчезали из тихих мест, оставляя их в полном одиночестве. Парни не стали углубляться далеко в парк, а расположились на третьей по счету лавочке, в пятне света от одинокого фонаря. Дима сел и наполовину очистил от кожуры длинный желтый плод, а затем засунул его в рот, смакуя и посасывая. Он еще в детстве полюбил есть бананы именно так, сначала слизывать беловатый налет, а потом наслаждаться сладкой серединой. Саша перевел взгляд на друга и едва не поперхнулся от соблазнительной картины. Дима не делал этого намеренно, парень просто наслаждался любимым фруктом, прикрыв глаза. - Дим, ты можешь есть по-человечески? - Буркнул Саша, с трудом отводя взгляд. - М-м-м? – Блондин непонимающе посмотрел на друга. Чем ему не угодила его манера есть бананы? Но, видимо, брюнета, и правда, это задело. Глаза, светящиеся особенно насыщенным синим светом в искусственном освещении, горели как-то особенно странно, руки парень засунул в карманы, оттягивая джинсы, а нижняя губа закушена. Дима предположил бы, что парень возбужден и пытается это от него скрыть, если бы не знал, что такого быть не может. - Съешь его уже, - брюнет отвернулся. Дима только передернул плечами и расправился с лакомством, выкинув ярко-желтую кожуру в мусорный бак. - Интересно, как это целоваться с парнем? – Спросил Саша и вечерней темноты. - Хочешь узнать? – Дима сам ошалел от своей смелости, но слова уже вырвались из его рта. Парень встал и подошел к Саше вплотную со спины, облизал сладкие губы и замер, дыша через раз. Любимый человек так близко, еще меленький шаг и он сможет прижаться к нему всем телом. Но сделать этот шаг Дима боялся еще больше, чем признаться Саше в своих чувствах. - Что если хочу? – Брюнет резко развернулся и столкнулся со стальными глазами. - Вот что, - выдохнул Дима уже в Сашины приоткрытые губы, а в следующий миг сократил разделяющее их расстояние. Он прижался к Сашиным губам, провел языком по нижней, втянул ее в рот и слегка сжал зубами. Саша весь сжался, стиснул кулаки, но не отталкивал парня и не отстранялся сам. Ему было любопытно и приятно, черт возьми: от прикосновения губ друга не тошнило, они не вызывали гадливости, более того, хотелось продолжить. И Саша поддался своим желаниям, приоткрыл рот, чем Дима незамедлительно воспользовался, проникая кончиком языка внутрь, провел по ровным белым зубам, углубил поцелуй, коснулся неба, а затем и Сашиного языка, приглашая присоединиться к игре. Саша сделал и этот шаг, больше не думая ни о чем. Руки взлетели вверх, оплетая шею блондина, поглаживая короткие волосы на затылке. Поцелуй в итоге вышел горячим и страстным настолько, что Саша сам испугался запретного возбуждения, прокатывающегося мягкими бархатными волнами по телу. Губы Димы были сладкие от фрукта, дыхание горячим, от тела исходил еще более дикий жар. Казалось, что он что-то сжигает внутри, заставляет все пылать диким, ревущим и яростным пламенем. - Твою мать, - шепотом выругался Саша, отступая на шаг и разрывая этот нереальный, неправильный поцелуй. - Противно? – Зло и как-то по-детски обиженно спросил Дима. - В том и дело, что нет, - Саша развернулся и направился к выходу из парка, надеясь каждой частью своей души, что Дима не последует за ним. Брюнет вылетел из парка, направляясь в сторону брошенной машины. Сейчас он сядет за руль, поедет домой, прочь от незваных ощущений, прочь от воспоминаний. Ничего не было. Не было поцелуя, не было возбуждения, не было тепла, исходящего от Диминых губ, не было его языка во рту, не было Сашиных рук, оплетающих крепкую шею, не было сильного тела, прижимающего его к себе. Не было пресловутых бабочек в животе, размахивающих своими гигантскими крыльями и разгоняющих сладкую патоку желания по всему телу, не было сбившегося дыхания и желания раствориться в этом блондинистом парне. Не было НИЧЕГО. Пискнула сигнализация, хлопнула дверца дорогой иномарки, и машина сорвалась с места, подрезая ярко-красную малолитражку, взвизгнули тормоза, машина замерла на светофоре, но ее водитель никак не мог успокоиться и восстановить свое дыхание. Саша постоянно облизывал губы, он сам не знал, зачем это делал, для того, чтобы еще больше распробовать вкус Димы или же слизать остатки этого бесшабашного поцелуя. Господи, почему так дрожат руки? Почему дрожат ноги, грозя соскочить с плоских черных педалей? Почему дрожит всё тело, а сердце никак не может биться в нормальном и привычном для него ритме? Тишину салона разорвала настойчивая мелодия телефона. Саша перевел взгляд на аппарат. Так и есть - звонил Дима. Парень врубил музыку, заставляя колонки хрипеть и захлебываться от высокой громкости. Все, для того, чтобы не слышать настойчивую трель. Саша подъехал к дому, припарковался на единственном свободном месте, выключил музыку и вытащил ключ-карту из замка зажигания, а телефон всё звонил, прерываясь только на короткое мгновение, чтобы затем вновь разорвать тишину. Дима настойчив, как всегда. - Да? – Коротко и четко, чтобы дать понять собеседнику, что его не рады слышать. - Саш, забудь, ничего не было, - произнес Дима хриплым голосом, наполненный такой смесью эмоций, что Саша не мог разобрать ни одной. - Уже забыл, - сердце, наконец, перестало стучать в ушах, разрывая перепонки. Знал бы Саша, как дались блондину эти слова, то, возможно, отказался бы от принятого решения выкинуть их поцелуй из жизни, как ненужный мусор. Раз за разом набирая номер друга, Дима продолжал сидеть на той самой лавочке, ломая свою сущность, переступая через все мечты и желания, кроша кости своей любви, которая еще и не начинала жить, но уже была обречена на смерть, мучительную и долгую. Одна рука блондина держала телефон, держа его возле уха, чтобы слушать методичные гудки, вторая же сжимала древо лавочки до такой степени, что оно крошилось в руках, впиваясь занозами в ухоженную гладкую кожу. - Дим, прости, это я идиот, - Саша откинул голову на кожаное сиденье, - дурной пример – он заразительный. А Глеб, Глеб не самый лучший образчик для подражания. - Ок, Саш, прожевали, проглотили, переварили, - Дима старался улыбаться и добавлять в голос нотки веселья и шутки, но получалось плохо. Он не знал, понимал ли Саша его интонацию, но с трудом боролся с собой, чтобы не вывалить на парня всю правду со злости и обиды, цветущие у него в душе прекрасными лилиями. - Увидимся на выходных, - произнес Сладков и сбросил вызов. Главное не думать, запретить себе возвращаться к тем чувствам и ощущениям, что он испытал при этом поцелуе.

***

- М-м-м, Глеб, ты хочешь чай или кофе? – Спросил Миша, пристально глядя на своего парня, сидящего на его кровати. - Нет, Миш, иди сюда, - мальчик протянул к нему обе руки. Миша подошел, оперся на колено между ног Глеба, наклонился и коснулся сладких, манящих губок. Глеб же не хотел терять ни минуты, физически ощущая, как свободное время уходит сквозь пальцы. Мальчик быстро обвил руками шею и потянул Мишу на себя, падая на спину, на кровать. Миша только усмехнулся и увеличил напор, проскальзывая языком в сладкий ротик, гладя руками извивающееся тело. Глеб выгнулся и простонал, требуя еще более настойчивой ласки. - Миш, хочу, не могу ждать, - выдохнул он, закидывая ноги за спину парня, и переплетая их, чтобы удержать парня на себе. - Глеб, ты портишь весь момент своей торопливостью. - Миш, пожалуйста, - Глеб распахнул синие глаза. Парень рассмеялся, отстранил от себя цепкие ручки, подцепил край футболки и рывком оголил торс, затем настала очередь джинсов, их Миша стащил вместе с нижним бельем, услаждая свой взгляд видом обнаженного мальчика. Его бурно вздымающейся грудью, плоским животом, с напрягшимися мышцами, стройными длинными ногами и прижимающимся к животу твердым членом, тонким, но длинным, головка доставала практически до пупка, пачкая белую кожу прозрачной смазкой. - Глеб, ты восхитительный! - Прошептал парень и наклонился, чтобы лизнуть сосок. За ним следующий, Миша втянул упругую горошинку в рот и слегка пососал, вырывая нетерпеливый стон. Парень проложил мокрую дорожку по животу, лизнул головку, размазывая во рту вкус Глеба. - Невероятный, - снова похвалил он, прежде, чем взять его плоть в рот. Глеб застонал и выгнулся навстречу жаркому рту, стараясь погрузиться еще глубже. Руки комкали тонкое покрывало, сминая мягкую ткань. - Миш, хочу! – Снова потребовал Глеб, извиваясь и борясь с рвущимися громкими неприличными стонами. Миша ничего не ответил, не хотел отрываться от своего занятия, настолько увлекательного и занимательного. Парень не хотел останавливаться, он хотел продолжать слушать стоны Глеба, хотел погружать его плоть в рот раз за разом, хотел играть с налитой головкой языком, но оторваться всё же пришлось. Миша дотянулся до тумбочки, куда заранее положил тюбик со смазкой, выдавив немного себе на пальцы, он вернулся к понравившимся ласкам. Член мальчика снова исчез в его рту, а пальцы медленно размазывали вязкую субстанцию вокруг дырочки. - Сладкий, мой, - прошептал Миша в область пупка, прикусил нежную кожу и ввел в тело Глеба один палец. - Нн-н-н, Миш! – Выстонал Глеб, сам опускаясь на палец, требуя большего каждым движением, каждым стоном и громким вздохом. Миша не стал тянуть и, как только палец свободно заскользил в жаркой глубине, добавил второй. Еще несколько скользящих движений и Миша погрузил три пальца. Теперь он не ласкал плоть мальчика, он не мог оторвать взгляда от лица Глеба. Пряди разметались по светлой ткани покрывала, на лбу выступили мелкие капельки пота, в руках зажата измятая ткань, губы то распахиваются, чтобы выпустить изо рта громкий стон, то смыкаются вновь. Глеб периодически закусывает нижнюю губу и уже искусал ее до крови. Миша подтянулся и поцеловал мальчика, втягивая в рот пострадавшую губку, лаская ее языком и слизывая солоновато-металлическую жидкость. Глеб жадно ответил на поцелуй, бросаясь в омут с головой, желая большего, требуя от Миши всего и сразу. Он хотел, хотел, хотел принадлежать своему парню, чувствовать его в себе, отдаваться этим рукам, губам, ласкам, которые они дарят. Глеб приподнялся и впился зубами в Мишину шею, оставляя на ней красный след, помечая своего парня, чтобы все знали, что он только его и ни чей больше. Миша с трудом разорвал их поцелуи, чтобы резким движением перевернуть Глеба на живот, приподнять бедра и приставить изнывающий член к сжатому мокрому входу. Толчок и он погрузился в тесную глубину, наслаждаясь теплом и мягкостью, сомкнувшимися вокруг его плоти. Глеб застонал, немного сжался под ним и замер. - Потерпи, малыш. Миша поцеловал спинку, проложил дорожку из поцелуев по позвоночнику, слегка поднялся вперед, погружаясь еще глубже, и прикусил шею, там, где начинали расти короткие черные волоски. Глеб шевельнулся под ним, еще больше выпячивая попку, раскрылся, расслабился, позволил продолжить. Резкие и быстрые толчки сменялись медленными и тягучими, грубые ласки сменялись нежными, по телам, слившимся воедино, прокатывались то волны нестерпимого жара, то ледяные цунами, остужающие пыл и страсть, дающие возможность сделать вдох, впустить в грудь кислород, разбегающийся по венам, перемешивающийся с удовольствием и наслаждением, которыми были заполнены все части тела. Чувствуя, что Глеб больше не способен сдерживаться, Миша вышел из него, перевернул мальчика на спину и вновь оказался в нем на всю длину. Ноги Глеба оказались за его спиной, он выгнул спину, раскрываясь еще больше, позволяя протиснуться в себя еще глубже. Миша провел руками по его телу и снова медленно толкнулся вперед. Глеб распахнул закрытые до этого глаза и особенно громко застонал. - Миш, сделай так еще раз, - прохрипел он. Миша сделал, медленно вышел и толкнулся обратно под тем же углом. - Господи! – Взвыл Глеб, выгибаясь, раскидывая ноги в стороны. - Так хорошо? – Спросил парень, прекрасно зная ответ на этот вопрос. - Миш, еще! И Миша сделал еще, а потом еще и так раз за разом, пока гибкое тело мальчика под ним не забилось в сладких судорогах, выплескивая на живот и грудь, белесые капельки спермы. Зрелище то еще. От такой картины Миша сам не смог сдерживаться ни секунды более, а теснота вокруг его члена стала неимоверно жаркой, обжигающе горячей, невыносимо приятной. - Миш, мне домой пора, - Глеб оторвался от рисования только ему понятных рисунков на груди парня. - Останься, - просил Миша, мало веря в то, что мальчик согласиться, но ему так не хотелось отпускать своего чертенка. - А что я родителям скажу? - Ну, у тебя же вроде девушка появилась, весомый повод не находишь? – Парень легко коснулся искусанных пухлых губ. Глеб со вздохом взял телефон и набрал номер матери. Если отпрашиваться, то только у нее. Миша встал и решил сварить кофе, пока Глеб рассказывал родительнице сказки о том, что он хочет остаться у девушки, и что ее родители уехали куда-то на всю ночь. - Мне никогда еще не было так стыдно врать маме, - покаялся Глеб, вставая за спиной и касаясь, поцелуем Мишиного плеча. - Почему? - Потому что моя ложь еще никогда не была столь неправдоподобной, - хрипло рассмеялся мальчик. - У нас вся ночь впереди, чтобы сделать ее таковой, - Миша развернулся и заключил Глеба в объятия, нежно целуя.