***
— И вот я ей говорю: может, твои родители за ним присмотрят хоть денёчек? А она… Они сидят на скамейке возле ворот и говорят уже почти полчаса. Ну, «говорит» преимущественно Наруто — а Саске слушает, как всегда. Ощущения немного странные. Когда-то на этом месте Сакура призналась ему в любви, а теперь он сидит тут и слушает, как её муж рассказывает про их ребёнка. К этому сложновато привыкнуть, но Саске правда за них рад. — Что там у тебя? — спрашивает вдруг Наруто, кивая на пакет в его руке. Саске пожимает плечами. Покупки? Почему он вообще должен отчитываться? Наруто такой ответ не устраивает, так что он тянет пакет на себя и заглядывает внутрь. Саске даже не пытается сопротивляться: во-первых, остановить Наруто практически невозможно, а во-вторых, ему совершенно нечего скрывать. Или ему так казалось. — Ты же не любишь сладкое, — не вопрос, констатация факта. — Ага, — кивает Саске в ответ. Действительно, не любит. — И особенно не выносишь данго. Сакура как-то пыталась тебя угостить, и ты пригрозил дыхнуть на неё Катоном, если она ещё хоть раз скажет «данго» в твоём присутствии. Саске неопределённо мычит. Он такого не помнит, но звучит похоже на его двенадцатилетнюю версию. Не то чтобы он тогда отличался особым терпением. Да что уж там, Саске и сейчас не слишком терпелив. — И тем не менее, ты купил данго. Аж две порции. Наруто пялится на него в упор, явно рассчитывая на объяснения. Саске молчит, и ситуация понемногу становится всё более неловкой. Да, Саске вроде как не любит сладкое — и да, Саске купил данго. Просто… — Это не для меня, — сдаётся он наконец. — Это угощение. Наруто издаёт удивлённый писк, и его брови ползут куда-то наверх. — Вот же жук. Мог бы и рассказать, что у тебя кто-то появился. Саске озадаченно смотрит на него, и тот хлопает его по плечу. — Ты покупаешь кому-то сладости и улыбаешься, когда тебя поймали врасплох. Приятель, ты ведёшь себя довольно очевидно, — Наруто делает крайне похабную гримасу, и ему очень хочется дать в лоб. — Эй, познакомь нас с ней, ладно? Он широко улыбается, и Саске не может сдержать усмешку. — Это не девчонка. — О. Ладно, познакомь нас со своим «не девчонкой», — парирует Наруто, и ни один мускул на его лице не дёргается. Саске, наверное, ждал слегка другой реакции. Он уже открывает рот, чтобы ответить, но Наруто поднимает вверх ладонь: — Я серьёзно. Мы с Сакурой переживаем за тебя, тупица. Ты всё шарахаешься по этим дурацким миссиям, вечно один. И я рад, что ты кого-то наконец встретил! Но я должен убедиться, что отдаю тебя в нормальные руки. Ты всё-таки мой лучший друг. «Вы уже знакомы, — хочет сказать Саске. — А ещё ты говорил, что он запихал тебе ворона в рот, так что вы бы вряд ли особо подружились». Лицо Наруто напротив сияет надеждой, и Саске давит в себе неуместные слова. — Ладно, — говорит он, внутренне кривясь от отвращения к самому себе. — Как-нибудь познакомлю.***
Саске бежит по тропинке, и горячий ветер бьёт ему в лицо. Солнце припекает голову, футболка липнет к спине, а монеты так и норовят выскользнуть из пальцев. В ответ он лишь крепче сжимает ладонь — не тут-то было. Он слишком долго копил, чтобы так легко их потерять. Тётушка в лавке встречает его с улыбкой. — Чего хочешь, малыш? — спрашивает она добродушно. На «малыша» немного хочется обидеться, но Саске слишком взрослый и серьёзный, чтобы дуться на такую ерунду. Пусть говорит, что хочет. В конце концов, сам-то Саске знает, что он уже большой. — Можно мне два данго, пожалуйста? Он протягивает тётушке монетки, и та умилённо улыбается. — Такой же сладкоежка, как брат, — воркует она, и Саске дует щёки в ответ. — А вот и нет, — ворчит он вполголоса. — Это угощение. Поначалу тётушка кажется удивлённой, но потом её взгляд становится мягким и очень добрым — совсем как у мамы. Это смущает, но ещё Саске немного рад. И немного надеется, что Итачи посмотрит так же. — Ну раз это угощение, я упакую его покрасивее. Саске кивает с широкой улыбкой. Через пару минут тётушка вручает ему коробку, перевязанную красивой красной лентой. — Передавай брату привет, хорошо? — кричит тётушка вслед. Саске на бегу обещает, что передаст. Солнце всё ещё печёт, и пот льётся по его спине градом, но Саске всё равно — он бежит домой практически вприпрыжку. Сегодня Итачи должен вернуться с миссии, и Саске очень старался накопить ему на подарок. В последнее время Итачи всегда занят, а ещё у него грустные глаза. Может быть, данго его порадует? И может быть, хотя бы так он проведёт немного времени вместе с Саске. По крайней мере, Саске очень на это надеется.***
Его могила находится вдалеке от деревни. И это правильно, конечно — он ведь предатель, спятивший психопат и преступник, собственными руками вырезавший весь свой клан. Таким не место на кладбище Конохи. Это правильно, Саске знает, но всё равно обидно до ужаса. Человек, который сражался ради этой проклятой деревни, страдал ради неё и умер за неё, даже не может быть в ней похоронен. Как похоронен тот же Обито, например — который тоже преступник и который совершенно не заслужил. — Здравствуй, брат, — говорит Саске. Он опускается на колени перед надгробием и прижимается к нему лбом. Камень, нагретый солнечными лучами, охотно отдаёт накопленное тепло. Саске вырезал это надгробие сам — ещё тогда, после войны. Это было сложно и долго, но он решил: раз нельзя похоронить Итачи как героя в деревне, он похоронит его как героя здесь. Только для себя. — Прости, я давно не приходил. Но у меня есть подарок. Данго смотрится в тарелке для подношений так, словно ему здесь самое место. Разноцветные шарики — розовый, белый, зелёный — здорово разбавляют общий пейзаж. Итачи бы, наверное, оценил: ему всегда нравились сладкие и милые вещи. Хотя казалось бы — опаснейший шиноби, гроза пяти стран. Саске склоняет голову к земле в знак уважения. Хорошо бы сложить руки в молитве, но не получится — рука осталась всего одна. Так что он заканчивает с формальностями и просто усаживается поудобнее. — Знаешь, в детстве я хотел во всём на тебя походить, — говорит он, будто Итачи действительно его слышит. Или будто он мог бы не знать. — Поэтому делал вид, что мне тоже очень нравится сладкое. А когда ты ушёл, я угрожал сжечь людей, которые при мне говорили «данго», потому что это напоминало о тебе. И если честно… Я до сих пор не знаю, как отношусь к сладкому на самом деле. В отрыве от того, как я отношусь к тебе. Вторая порция данго дожидается в пакете, и Саске её разворачивает. Выглядит даже аппетитно. Интересно, понравится ли ему на вкус? — Проверим вместе? — спрашивает он у надгробия, делая первый укус. …Уже спустя пару минут Саске слизывает с палочки остатки сиропа. Он, пожалуй, всегда слишком спешил во время еды. Даже если еда ему не нравилась. — Надо же, и правда редкостная гадость. Не понимаю, как ты это любил. Саске смотрит на надгробие и мягко улыбается. Приторно-сладкий сироп на губах давно стал солёным от слёз.