Под луной (Under the Moon)

Сквозь тяжёлое и частое сердцебиение, сквозь абсолютную темень и дикий озноб, по сырой, прохладной и податливой земле, Стайлз стремился куда-то. Он то быстро шёл, спотыкаясь и задыхаясь, то переходил на бег, не замечая, как ветки деревьев хлещут по лицу, а маленькие, твёрдые, как гвоздь, шипы кустов тянут за одежду, царапают кожу. Лес казался бесконечным. Или был бесконечным? Он бежал быстрее и быстрее. Стайлз не мог понять, что его так напугало и гнало прочь, всё дальше в ночь. Только чувство страха становилось мощнее, ощутимее, словно вот-вот кто-то схватит его и разорвёт на части. В висках пульсировало, гудело и шумело, как будто он был на войне и тысячи снарядов бомбили всё вокруг. Лодыжку скрутило, и Стайлз поморщился, ощущая пока ещё непонятное покалывание, но не успел он вздохнуть, как ощущения взорвались и обжигающая боль обрушилась лавиной. Юноша рухнул наземь. Потянулся к ноге, однако не успели пальцы коснуться лодыжки, как его схватили за горло и потянули вниз. Влажная, липкая и холодная земля неприятно липла к спине, забиралась комьями под футболку, пока его тащили в неизвестном направлении. Сильная рука беспощадно стискивала мягкую и тёплую плоть. Стайлз задохнулся, охрип, попытался что-то прокричать, за что-то схватиться, дёргая руками, но ничего не получалось, а темнота сгущалась и сгущалась, поглощая его. — Стайлз! Стайлз! Он узнал этот голос. Но почему-то не сразу понял, кто его зовёт. Стилински подавил рвущиеся наружу всхлипы, стараясь дышать медленно и носом, расслабиться, чтобы похититель ослабил хватку, подумав, что уже убил мальчишку. — Стайлз! Чёрт, отзовись! Голос был совсем близко, но Стилински ничего не видел, поэтому, хоть он и знал, кто это, но никак почему-то не мог вспомнить ни имени, ни лица. Хватка похитителя ослабла, и Стайлз мысленно обрадовался, попытался втянуть больше воздуха через замёрзший нос и несколько раз моргнул, силясь разглядеть что-то в ужасающей темноте. Однако он так ничего и не увидел. Похититель остановился, отпустил Стайлза, от неожиданности юноша стукнулся головой об пол, заныл, закашлял. — Стилински! Голос всё искал его, был близко, очень близко, но Стайлз ничего не видел. Он попытался подняться, однако лодыжка напомнила о себе резкой болью, отчего Стайлз упал обратно, тихо похныкивая и чертыхаясь. Вспомнив, что рядом с ним находился непонятно кто и непонятно для чего, Стайлз решил начать разговор. — Эй, злой похититель, что я тебе сделал? Похититель не ответил, даже не шелохнулся; хотя и звуков не было, но Стилински точно знал, что непонятно кто тут. — Ладно, ты злой волк? Если «да», то рыкни, если «нет», то снова рыкни. Похититель молчал. — Ладно… Ты извращенец?! — в голосе Стайлза послышались истерические нотки. — Тогда я совершенно не готов, и вообще, верни меня на место, туда, откуда взял! Не успел Стайлз задать свой следующий вопрос, как сильный удар в голову отключил его. Видимо, похититель вообще не любил общительных людей. *** Стилински очнулся в больнице. Вначале он приоткрыл один глаз, потом второй, часто заморгал и снова прикрыл глаза. Почему-то заулыбался, зарываясь головой в мягкую больничную подушку. — Кретин! — вздохнул знакомый голос. Стайлз вскочил, поморщился, всё перед глазами закружилось, и ему пришлось обратно упасть в постель. — Что и требовалось доказать…