I love you with all my heart

Ночь. Яркий свет луны старательно пробивается в комнату сквозь тщательно зашторенное окно. Тишину нарушает только сонное сопение моих соседей по комнате. На часах 2:48. Черт возьми, я должен выспаться! Но я не могу уснуть… Сон никак не хочет забирать меня из этой реальности. Слишком много мыслей в моей голове, они всплывают яркими картинками всякий раз, когда я пытаюсь отодвинуть их на второй план и предаться этому незабываемому чувству отрешённости от всего мира. Именно отрешённости, потому что я просто не способен видеть сны.… Многие могут утверждать, что это неправда, что всем снятся сны, и что перед пробуждением некоторые их попросту забывают. Но это точно не мой случай; моя жизнь настолько дерьмовая и жестокая, что в мои 17 лет она оставила во мне сплошные разочарования. Я не могу надеяться на счастливое будущее даже во сне. Слишком глупо звучит из уст подростка, который даже не видел этой самой жизни, скажете вы. Хах… как бы не так. Но вы вправе думать то, что хотите. Вам все равно не понять.… Это же не вас маленьким беззащитным ребенком оставили в детском доме, наплевав на чувства, надежды и мысли. Не вам приходится выживать в этом месте и каждый гребаный день бороться за свою индивидуальность, за право на самовыражение, да и вообще за право на жизнь. Черт, все эти глупые мысли о смысле бытия скоро добьют меня. Похоже, чтобы выспаться, придётся прибегнуть к тяжелой артиллерии. Я тихо встаю и, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить своих соседей по комнате, достаю из тумбочки наушники и включаю любимый рок: громкая ритмичная музыка всегда действует на меня успокаивающе. Все неразборчивые мысли отступают на второй план, и я полностью отдаюсь музыке. Уже через некоторое время я засыпаю, так и не сняв наушники.

***

Мое пробуждение началось весьма неприятно. Ну да, естественно, согласитесь, кому будет приятно, когда из его уха резко выдергивают наушник. Это не то, чтобы больно, но все же.… Поразмышлять об этом мне не дали. — Фрэнк Айеро! И долго ты собираешься так валяться?! — громко и твердо прозвучало надо мной. Мне не нужно открывать глаза, чтобы понять, кто это. Линдси Баллато собственной персоной. Не знаю, чем я ей так не угодил, но с самого первого дня нашего знакомства она меня ненавидит. И это у нас взаимно. Она работает в нашем приюте кем-то вроде воспитателя, но меня бесит то, что это только из-за того, что у нее есть какие-то крутые знакомые, способные проспонсировать наш детский дом. Конечно, здесь речь не идет о том, чтобы улучшить наши условия жизни, просто директору нужны еще парочка загородных домов и крутых тачек. Я всегда терпеть не мог этих корыстных тварей, которых нельзя назвать людьми: единственное, что их интересует, так это поскорее набить свои карманы этими зелененькими бумажками. Я открыл глаза и с гневом посмотрел на нее. Но это ее лишь рассмешило. — О Боже, малыш Фрэнки, смотри не лопни от злости, — это был явный сарказм. Да, не скрою, ростом я не вышел, всего чуть больше 160 см и все видят в этом что-то смешное, — давай поднимай свой зад и быстро на учебу, а то делать мне больше нечего, только ваше величество будить. — А если я не пойду? — спросил я с вызовом. Я, конечно, понимал, что нужно, но я не мог упустить шанса с ней поспорить. — Не пойдешь, значит? — она прищурила глаза. Если быть честным, то она достаточно симпатичная: тонкие черты лица, черные, как смоль, волосы, бледная кожа и ярко-красные губы. Но я ее слишком ненавижу, уж очень у неё стервозный характер. — Да, — я не люблю сдаваться и отступать. — Тогда мне придётся её забрать, — Линдси указала головой в угол комнаты. Я повернулся, чтобы посмотреть, на что она указывает, и мучительно простонал, заставив ее рассмеяться. Да, она знала, чем меня достать. Моя любовь стоит в углу комнаты — моя гитара. Все прекрасно знают, как я к ней отношусь. Мне слишком многого стоило получить ее. И это чуть ли не единственный способ усмирить меня здесь. Продолжая гневно смотреть на «воспитателя», я поднялся и начал собираться. Черт, меня бесит это слово «воспитатель», как будто я ребенок маленький. Но ничего, до моего совершеннолетия осталось еще немного. Скоро я уйду отсюда навсегда. Уже почти 10. Первые два урока я благополучно проспал. Но на остальные придётся тащиться - я не вынесу, если у меня заберут единственную радость — гитару. Баллато, довольная собой, вышла из комнаты. Ее извечная ухмылка на лице, а-ля «вы все дерьмо», меня ужасно раздражала. Очень хочется ей вмазать, но черт, я не бью девушек, пусть даже если она такая стерва. Надев джинсы с дырками на коленях, футболку, толстовку и кеды, побросав все необходимое в рюкзак, я поплелся на занятия. Времени на утренний душ не было, поэтому я попросту забежал умыться и почистить зубы, решив, что еще 15 минут опоздания ничего не изменят.