***
— Минуточку внимания, — подрывается Саске сразу после окончания пары. – Хочу вам всем сказать кое-что важное. Брюнет возвращает мне гаденькую ухмылку, царской походкой спускаясь вниз, становись туда, где минутой раньше распинался лектор. — Пришло время для правды, — высокопарно произносит Учиха, отчего мои коленки задрожали. Неужели он хочет объявить всем о нашем вчерашнем уговоре? Это совершенно не то, над чем можно шутить! — Во-первых, я действительно гей. Ребята обратно схватались за телефоны, записывая «правду» на видео. Если у кого ещё оставались сомнения, то теперь они бессовестно уничтожены. — А во-вторых, Наруто — мой брат, и я с ним не встречаюсь. Разочарованное гудение прокатилось по аудитории вместе с моим невольно вырвавшимся «придурок». Сердце неприятно защемило, намекая, что подобное положение дел его не устраивает, то ли злость, то ли ещё что похуже затмевает мой разум, и я едва удерживаю доброжелательность на лице, чтобы не скривиться и не выдать настоящих эмоций. — Поэтому… — оказывается, речь ещё не закончена. Гад ухмыляется, старательно игнорируя мой хлесткий взгляд. — Место на роль моей второй половинки вакантно.***
Хватаю его за рукав и тащу в кладовую, прячась от ненужных ушей. Грубо заталкиваю и за грудки прижимаю несопротивляющегося к полкам. Морщится, неудобно, но ничего - потерпит. — Что это было? – Спокойно, ровно, но меня выдают сжатые на его рубашке руки. — Исправляю твои ошибки, имбецил. Мне не прельщает надуманная связь с придурковатым сводным братом. Лампочка неприятно мерцает, и создается впечатление, что в черных глазах извивается дьявольский огонек. Саске предельно собран и серьезен, чем выводит меня сильнее. — Почему же «надуманная»? Вчерашний разговор мне вроде как не приснился. Или тебе память отшибло? — Не отшибло, — раздражено отвечает. Уже хоть что-то, небольшой проблеск участия и понимание моих претензий. — Если тебе не отшибло, мы договорились на одноразовый трах, как говорится, один раз… Так что в чем проблема, Наруто? — В чем? — Зло притягиваю к себе и так же резко вталкиваю назад в половицы, что те натужно скрипят под немаленьким весом придурка. Морщится, и вот гнев в глазах равен моему. — А то, что у тебя начинается шоу-отбор любовников. — А я тебе верность хранить должен? С тобой я потрахаюсь всего разочек, а для гея в самом рассвете сил маловато, знаешь. — Ахуеть, ты будешь скакать из койки в койку, пока я морально буду готовиться заняться этим с тобой? Ахуеть! Задумываюсь, молчим. Чувствую себя обманутым, хотя и понимаю, что Саске не моя девушка, которой я могу что-то предъявить. Но, черт, это мучает меня так, словно Саске и правда моя девушка, которую я ревную. — Если так… — собираюсь с духом, обмякаю и больше не прижимаю к полкам, но и не отпускаю, а просто цепляюсь за ткань, словно она сможет удержать меня, — то я лучше поищу кого-нибудь другого… кто сделает… со мной. Наклоняю голову, скрываюсь за челкой. Ложь дается нелегко, отказываться от предложения Учихи невыносимо, однако мириться со всем то же, что унизиться. — И как это понимать? — рявкает он. Сбрасывает мои руки и меняет нас местами. И как он только ни рыпался: больно, неудобно, неприятно. — А что ты хотел? Крутой парень: тут присунул, там присунул? Ну уж нет, не выдать тебе такого счастья. — А тебе, значит, нужно быть одним единственным? — Напор усиливается, он едва не плюется слюной, что разгневанный зверь. — Ты не можешь ставить мне какие-то рамки, потому что никто... «Никто». Мир останавливается, звук отключается, вижу перед собой только движущиеся губы Учихи, и те словно в тумане. Никто, значит. Мягко убираю чужие конечности, смотрю мимо, пытаюсь уйти, но меня удерживают. — Наруто? — Взволнованно? Это даже смешно, Учиха. — Да. — Хрипло, рвано. — Да, мне нужно быть единственным, чтобы не чувствовать себя шлюхой. И я могу поставить рамки, например, не видать тебе моей задницы, как своих ушей. — Стой. — Не дает мне уйти, крепко сжимает предплечье, и его словно прорывает: — Я не собирался и не собираюсь с кем-то спать. Я сказал всё только для того, чтобы нас оставили в покое. Мне не нравится, что каждый сочиняет обо мне невесть что, обсуждает, нижний я или верхний, приписывает невиданные подвиги и извращения. Моя ориентация - не то, чем нужно гордиться и выставлять напоказ… Это неизлечимая болезнь, а недуги прячут. И если бы не ты… Никогда бы не подумал, как Саске относится к себе. Он словно гомофоб, трахающийся с парнями. Ну почему с ним так сложно? — И если бы не я, ты бы прятался дальше, как крыса. А я, как видишь, от себя не прячусь, и ничего страшного, живу, дышу, как раньше. — Это пока… — поспешно выдыхает. — Блядь, ты меня отговариваешь, что ли? Заебись! Очень вовремя. Неопределенно пожимает плечами и вдруг притягивает к себе, отпуская. Растерянно переглядываемся, кажется, он даже больше удивлен своим действиям, чем я. — Нет, — наконец говорит он, словно это слово далось ему после недельных раздумий. — Не отговариваю. Принимаю твои рамки, и договор остается в силе. — Минуту назад ты говорил другое… — скептично тяну я. — Угу, — весело соглашается он. Специально, черт, выбешивает меня, старается. — Возможно, ты будешь жалеть, но тебе понравится.