Dark and Dangerous Love

Даже если бы мир загорелся, разрываемый демонами и жертвами его прошлого, угрожающий его вечности, ему было бы наплевать. Вампир бы приветствовал пламя и смерть, ведь он был Зейном Маликом. Он мог положить мир к коленям одним щелчком пальцев, но не был способен выиграть сердце одной девушки, поэтому и был недостоин счастья. Так близок и так далек от желаемого. Он прислонился к оконной раме, осматривая место, в котором она проводила ночи. Даже ее комната казалась пустой и безжизненной. Эвелин никогда не считала его дворец домом, наверное, так. Это было лишь временным местом жилья, возможно, она всегда знала, что однажды он увидит свет и отпустит ее. Возможно, девушка должна была принести капельку доброты в его ужасные мысли. С каждой секундой что-то поднималось в нем. Ему хотелось упасть на колени и плакать, плакать, плакать, пока не останется слез, и все воспоминания о ней сотрутся, и тогда Зейн наконец освободит свое сердце. Любовь и правда похожа на удавку, которую он добровольно затянул вокруг собственной шеи. Он пал для нее, доверял и надеялся, что она подхватит его, однако этого не случилось. Блэкберн не последовала за его планами, и теперь Зейн разбит и не может найти причину, чтобы жить, отпуская ее. Одна уничтоженная душа лучше, чем две. - Не делай этого, - ворчал Люцифер рядом с его ухом, касаясь рукой спины Короля и посылая мурашки страха и ярости по нему, взывая ко тьме. - Не отпускай ее. Ребенка еще можно спасти, я сделаю это. Дай ему жить. Она будет любить младенца и тебя, ты можешь заставить ее. Вбей это в нее, сломай девчонку, пока она не станет никем. Сожги в ней части, которые преданы Гарри, и замени их своей любовью. - Оставь меня. - Не отпускай ее. - Дай мне побыть одному! - зарычал Зейн, его лицо потемнело, кулаки сжались, глаза зажглись от ярости, и каждая клеточка тела молила о сладком удовольствии от жестокого убийства, от крови. - Она твоя, ты знаешь. Все в этом мире принадлежит тебе, девушка не исключение. Она твоя для удовольствия и любви. Если захочешь, чтобы она упала на колени, чтобы сделала все желанное, ты знаешь, это возможно. Надо сражаться за свои желания, Зейн. Ты не трус, - слова Люцифера были как песня, мелодичная и нежная, ритмичная и элегантная. Зейн повернул голову, сжав челюсть и прислонившись кулаками к деревянной раме. Хотелось бы ему заблокировать Люцифера, пока тот не исчезнет. Хотелось бы, чтобы его сердце не теплело, струны души не танцевали от мысли о жестокости. Он может удержать Эвелин, его Эви, здесь, запертой во дворце, сделать ее своей игрушкой, любимой, женой, королевой, да кем только пожелает. Это реально. Ему не хватало уверенности и каменного сердца. Он вспомнил ту ночь, сад, покрытый капельками росы, Гарри, ждущего у конюшни. Всего лишь кивок головы, одно пожелание, и парень упадет на землю весь в крови. Эвелин будет грустить, но сможет оправиться, уж он об этом позаботится. Как только Зейн расскажет ей о ребенке, она испугается, пожелает его смерти или же зажжется от радости, любви и к нему, и к ребенку. В любом случае, это не имело значения. Если Зейн хотел сохранить ребенка, то тот выживет. "Ты владеешь и ей, и ребенком. Ты Зейн Малик, ты никому не преклоняешься. Тебе не должно быть страшно, бери все, что хочешь, заслуживаешь. Бери любимую женщину и сделай ее своей". - Заткнись! - заревел Зейн, взорвавшись. Комната содрогнулась от его голоса. Возвращаясь к Люциферу, не отступавшему от него, Король добавил: - Оставь меня. Демон усмехнулся. - Ты знаешь, это правда. Зачем подвергать себя такой боли? Быть альтруистом совершенно не круто. Важны только твои чувства. Она лишь делает тебе больно, Зейн, так пусть заплатит. Подожди, пока она придет, пока ты возьмешь ее в свои руки и прижмешь к стене. Ты не можешь отпустить ее, у тебя никогда даже желания такого не было. Ты всегда будешь любить себя больше, чем ее. - Ты неправ, - голос Зейна все больше напоминал рычание. Иногда проще сказать, чем сделать. Люцифер ухмылялся как змей, его улыбка была ненатурально большой, глаза мерцали красным, пока он отступал в тень. Не прошло даже одного сердцебиения, когда со стороны холла послышались легкие шаги. Эви. Его Эви.