Dark and Dangerous Love

Зейн положил хлопковое покрывало на берег озера, установив небольшую дистанцию между ними и водопадом, чтобы не слишком намокнуть. Он вытащил несколько бутербродов, коробку с фруктами, пару кексов, упаковку чипсов, бутылки с красным и белым вином. Король так же достал две бумажные тарелки, пластиковые чашки и вилки. Он сел, указывая на место рядом с ним, чтобы Эвелин присоединилась. Она была упряма. Лишь несколько вещей девушка возненавидела бы больше, чем сидеть на пикнике с Зейном, но, как всегда, она не управляла своим выбором. Девушка была знакома с его характером, потому не должна была гадать, какие вещи он сделает с ней в случае непослушания. Эв посмотрела на высокие холмы, расположенные на другой стороне. В долину были один вход и выход, Эвелин сомневалась, что смогла бы сбежать от Зейна. Она уже проверила свои силы, отказавшись слезать с коня с помощью вампира ранее. "Лучше делать, как он говорит, хотя бы сейчас", - решила она. Не спеша девушка села на мягкое покрывало, предварительно убедившись, что между ними будет небольшое расстояние. В тишине он налил немного белого вина в пластиковый стакан, предложив его девушке. Эвелин вяло приняла напиток. Она заметила, как он налил красное вино в свой стакан, а не в чисто-белый. Густота напитка была очевидной. Желудок Эвелин скрутило от того, что она поняла содержание "вина". - Лучше их кровь, чем твоя. - Но это не облагораживает то, что ты пьешь кровь невинных людей, - тихо ответила Эвелин. Картинка с плантациями, полными людьми, по всей Вампирской Нации и другая, где девушку ее возраста насилуют стражи, сажают в клетку и пьют ее кровь... От этого Блэкберн вздрогнула. - Это больше вино с примесью крови, чем полноценная кровь. Не волнуйся, я не осушил бедную невинную душу ради этого, - будто извиняясь заметил он. - Все еще ничего не меняет, - пробормотала девушка, съев четверть бутерброда. Девушка не завтракала и была голодна. Вкус бутерброда был превосходен: начинка из утки казалась очень вкусной, а мягкий хлеб умудрялся похрустывать. Зейн наблюдал, как наслаждается Эвелин. В нем поселилось желание достигнуть ее и поцеловать нежно-розовые губы, но он умело противостоял порыву. Он знал, его страсть не будет взаимной, да и пугать Эв не хотелось. - Хоть вас разделяют тысячелетия, ты напоминаешь мне ее. - Твою первую любовь?.. - Давно я не думал о ней. Те воспоминания преследуют меня. Я так хочу забыть о ней, но не могу, как и не сумею разлюбить тебя. - Расскажи мне! Какой она была? - любопытно спросила Эвелин. Ей было интересно, какая девушка могла полюбить Зейна. "У разных людей есть разное мнение. Ты судишь его по темноте, контролирующей его", - заметило ее сознание. Маленькая улыбка появилась на его губах, когда вампир начал вспоминать прошлое. - Не могу вспомнить точной даты или года... Думаю, это случилось через триста или четыреста лет после того, как я и остальные из Семерки превратились в вампиров. Многое произошло за то время, я не шучу, Эвелин. Как я и говорил, хотелось бы, чтобы я был более специфичен, выбирая людей. Понимаешь, нас должно было быть пятеро: я, Венис, Марай, Дункан и Алавир. Однако пять превратилось в шесть, когда Венис поняла, что ей понадобится помощь другой жрицы. И вскоре нас стало семь, когда Дункан отказался идти без Сафиры, его очаровательной жены. - Сначала я был против включения ее в эксперимент, но Дункан так любил ее. Он знал, что, возможно, станет сверхъестественным существом и не мог перенести, что оставит ее слабой и уязвимой. Думаю, ты скажешь, что Дункан был хорошим человеком, но часть меня всегда сомневалась, были ли те мысли его или их навеяла Сафира. Та женщина была дьяволом. Она боготворила силу, как я тебя. Меня волновал вопрос, любила ли она Дункана или использовала его. - Я хотел предупредить его, что она не принесет добра, но Дункан не стал бы слушать. А я не хотел идти по плану без него, потом решил одобрить его предложение и разрешить Сафире присоединиться к нам. Решение не понравилось остальным, но Дункан был моим другом, как я мог заставить его выбирать между рискованным делом со мной и любимой женой? Из всех Сафира была наиболее трагичной в отношении проклятия и зависимости от крови, когда мы стали бессмертными. Долгое время мне хотелось вырвать ее глотку, чтобы заткнуть и покончить с вечными жалобами. - Не думаю, что кто-то ненавидел ее больше, чем мы с Лилой. Венис была добра и принимала мнение Сафиры, заботилась о ней, но Лила не обладала и половиной доброты Венис. Понимаешь, она согласилась участвовать в эксперименте ради силы, но всегда была одна, боялась своего дара. Старшины, кстати, верили, что есть два вида магии: темная и светлая. Как ты понимаешь, белых магов боготворили и уважали, черных - наоборот. Джон и Маркус верят, что Лила - причина темноты во мне, ее магия схватила меня, когда они с Венис создали заклинание бессмертия. Это может быть правдой, но я не знаю... Никогда не понимал ту девушку. - В любом случае, Сафира обладала самой сильной магией из всех нас. Она могла контролировать насилие. Для девочки с таким слабым контролем злости этот дар был худшим, она не знала, как использовать его. Дар залез ей в голову, бедняжка страдала от видений, не могла отличить реальность от наваждения. Вскоре она стала жертвой собственной силы. Не понимая, она начала страдать от дара, веры в вещи, которые были не правдой. Я ненавижу использовать ее силу, она врывается в мое сознание. Зейн посмотрел на девушку, поняв, что она прекратила есть. Эвелин отвернула от него голову. Король помнил ту ночь в лимузине, после которой она пыталась покончить с собой. Его принуждение отвращало ее, доказав, что ей не стоит больше жить. В глубине души он знал, она вспоминала ту ночь, как и ночь в мотеле, возможно. Нерешительно он дотронулся до руки Эвелин. Хоть этот жест должен был успокоить девушку, она чуть ли не отпрыгнула, со страхом и грустью смотря на него. Глаза - зеркало души, Зейн не представлял, как точно это высказывание, пока не посмотрел в глаза Эвелин и не увидел тот страх. Он сравнивал девушку, сидящую перед ним, с той, кого он встретил на балу, понимая, как сломал ее. С каждым днем, с каждым жестоким актом он воровал ее внутренний свет. За это Король был готов ненавидеть себя до конца жизни. - Я знаю, о чем ты думаешь, - прошептал он. - Обещаю, я никогда не сделаю это опять. Клянусь на могиле Миры, я не буду принуждать тебя. Она наблюдала за ним тусклым взглядом, гадая, сколько стоило данное обещание. Решив избегать эту тему, она вновь включала свое любопытство. - Ее звали Мира? - Минерва - римское имя для греческой богини Афины, прославившейся своим умом. Зейн сфокусировал взгляд на пруду, улыбка показалась на его лице. -Шел пятисотый или четырехсотый год до нашей эры, когда Сафира потеряла рассудок. Она была подавлена видениями, не понимая грани между галлюцинациями и жизнью. Она была первой, кого поглотила темнота. Сафира поверила, что Венис, всегда помогавшая ей, влюблена в Дункана, и она заставила себя поверить в то, что Венис однажды посеет хаос на земле и убьет нас. Как же она ошибалась. Если выбирать между Сафирой и Венис, то все знали, что жизнь последней была намного ценней. - Мы понимали, Дункан никогда бы не согласился ранить жену, он бы отстаивал ее до конца. Потому, не посвящая его в подробности, мы забрали душу Сафиры. И, когда он узнал, что Сафира пропала... Сердце бедняги было разбито. Семерка больше не была таковой. Через век мы решили разделиться, чтобы потом воссоединиться опять. Но тот раз был последним, когда я, Марай, Дункана, Венис, Лила и Алавир были в одном месте в одно время. Хоть мы и пообещали вернуться, обещание не сдержал никто. - Потом Лила, Венис - которая осталась со мной до конца - и я разделились. Я чувствовал, как темнота сжимает мою душу. Одиночество брало верх, моя голова была заполнена мыслями, зная, что я был неправ. Множество лет между ухода от Лилы с Венис и встречей с Мирой были в тумане. Я проводил дни и ночи в борделях и барах, запивая свои горести горьким ликером. Зейн отпил из стакана, будто подтверждав свои слова. В тот момент Эвелин практически почувствовала жалость к нему. - Буду честным, если бы мы с Минервой не встретились, не представляю, каким человеком бы я стал. Она была прекрасна, чувствительна, заботлива и умна. Она спасла меня от темноты, принеся свет в мою жизнь. Девушка была похожа на тебя, но вы такие разные, - он вздохнул, а Эвелин увидела слезу, катящуюся по его щеке. Она ненавидела его всеми фибрами своего тела и души. И та ненависть никогда не испарится, она бы не простила его. Но, когда Эвелин увидела великолепного Короля, правителя Вампирской Нации таким уязвимым, все ее барьеры сломались. Девушка почувствовала, как слезки собираются в уголках ее глаз. Эвелин чувствовала к нему отвращение. Он был монстром, дьяволом! Однако видеть его слезы?.. Видеть его настолько жалким?.. Эвелин обняла его за плечи, прижав к себе. Она бы убила парня при первой возможности, но Эвелин была сама собой. Ее доброе сердце и свет являлись ее проклятием. Она знала, что должна насладиться страданием Зейна, но не могла. Ей хотелось, впрочем. - Ты не должен говорить, если не хочешь, - шепнула она в его ухо. Ее рука нежно гладила его темные волосы, как делал Этан, когда грустила она. - Нет, я хочу, - прошептал он. - Я хочу, чтобы ты услышала эту историю. Медленно, даже упрямо, Зейн отодвинулся. Ему хотелось находиться в объятиях Эв вечность, но он знал, похоть вновь завладеет его разумом. - Мира совсем не похожа на остальных. Я всегда думал, что имя Минерва было ироничным из-за ее работы, стиля жизни... Чистая богиня Минерва или Афина, как ее звали греки, была не похожа на мою Миру, хоть она и олицетворяла все те вещи. Я встретил Миру в борделе Рима. Был восход их Империи, но город уже был прекрасен, как и Мира. Сначала я не обратил на нее внимания. Я даже счел ее некрасивой, хоть вокруг нее и витала аура невинности. Мне казалось честью, что такая девушка работает проституткой в одном из самых посещаемых борделей Рима. Хоть она и не приковала мое внимание с первого взгляда, она была самой запрашиваемой куртизанкой Рима. - Однажды я наблюдал, как ее использовал римский сенатор. Вспоминаю, как она содрогнулась от его прикосновения. Каждый раз, когда ее снимали, казалось, что ей больно. Она ненавидела свою работу, я знал это. Однако один раз я видел, как старый мужчина, которому было под пятьдесят, с одним зубом во рту, покрытым грязью и кровью, пытался взять ее прямо у бара. Тогда по щеке Миры покатились слеза. Той ночью я не мог перестать думать о ней. Она была как лилия, такая же свежая и нежная, выросшая посреди болот. - Следующей ночью я заказал ее в частную комнату. Не совру, когда увидел, как она входила, то почувствовал себя окруженным аурой невинности. Тогда я впервые посмотрел на нее такими глазами. Ее кожа была золотисто-бронзового оттенка, волосы были коричневыми, а зеленые глаза были самыми прекрасными. Я был очарован ею с первой секунды. С той ночи я давал владельцу борделя большую сумму денег, чтобы никто не трогал Миру. Она была только моей. Думаю, я всегда любил обладать своими девушками. - Спустя две ночи я узнал от Миры, что работа не была ее выбором. Если бы она могла, то никогда бы не ступила в бордель, но, столкнувшись с суровой реальностью, она осталась без вариантов. Понимаешь, ее мать умерла через несколько месяцев после рождения маленького сына, а отца убили в драке, когда он запивал горе о погибшей любимой. Ее семья никогда не была богатой, а после того, как отец потратил все деньги на вино... Тот мужчина оставил двух детей без денег и с огромным долгом. Мире было шестнадцать, когда он умер, а брату едва исполнится год. Как такая девчушка могла вырастить брата и выплатить невероятный долг в то же время?</i> Дыхание Эвелин перехватило от леденящего ужаса. - Нет... - прошептала она. - Она продалась в бордель, начав спать с разными мужчинами каждую ночь, чтобы выплатить долг и оставить крышу над головой мальчика. Я выкупил ее оттуда после второй ночи, сделав Миру своей. Тогда я впервые рассказал кому-то своей секрет. Я взял Миру и ее брата из Рима, купив маленький домик в небольшом городке, находившемся рядом с городом. Хоть я провел с ней мало времени, но те дни были самыми счастливыми в моей жизни. - Что случилось с Мирой? - Она умерла, - всхлипнул Зейн, его голос дрогнул. - Вся вина лежит на мне. Я убил ее. Убил мою Миру.