Новенький...

Я проснулась в холодной ванне, все тело болело, и голова раскалывалась. Выбравшись из ванны, я заметила Оливера возле ванной, он лежал без сознания и явно уставший, изнеможенный. Я осмотрела его, он был просто великолепный, красивее существа я не видела за всю свою жизнь, и мне казалось, никто не видел. Мне хотелось подойти к нему, сесть на колени, обнять и уснуть с ним рядом, хоть он и причинил мне так много боли. Но я не хотела его беспокоить. В этот момент он сам проснулся. Он впервые посмотрел на меня любя. Меня переполняли чувства и эмоций, так как я его любила, и еще больше люблю в этот момент. Его ласковые сонные глаза и детский носик вызывали у меня только приятные эмоции. Я подошла к нему, но не решилась прикоснуться, так как я была вся мокрая после ванны. Оливер сам решил ко мне прикоснуться и провел по моей щеке своей сильной рукой. Хотелось бы с ним заговорить, но зачем же было портить такой чудный момент, когда любое неловкое слово или движение могло его испортить. Он широко улыбнулся, встал и пошел через холл на кухню. Нечто на кухне начало шуметь, мне же было все равно, раз Оливер был там. Уже через минуту он принес нам горячий (как и сам Оливер) байховый чай с мирно колеблющейся в чае долькой лимона. Оливер подал мне руку и потянул за собой на кухню. Я благополучно разлила на ноги чай, но я не стала обращать внимания на такую мелочь, ведь события, которые могли произойти далее, волновали меня гораздо больше, чем пролитый чай. Кухня была, откровенно говоря, странная. Здесь нет холодильника, и само помещение пустует. Вдруг Оливер выключил свет и закрыл дверь, оставив меня в кухне, которою можно было сравнить с кладовкой. В квартиру кто-то вошел, и Оливер с незнакомцем, грубо говоря, поздоровался. Судя по голосу брат или кто-то из школы. Оливер разговаривал с ним очень дружелюбно, совсем не как со мной... - Майк, я не могу с тобой разговаривать сейчас, у меня ребенок дома. - Я знаю, что за ребенок у тебя дома, разворачивай её и на выход, и быстрее давай, скоро отчим приедет, и я только догадываться могу, что он с вами двумя сделает. Факт того, что "догадываться могу, что он с вами двумя сделает", оставлял желать лучшего и быстрее "разворачиваться" и хотя бы переодеться, что бы не предстать перед братом Оливера и его ненавистным или любимым отчимом обнаженной. Но до одежды нужно было еще добраться... Рядом валялась пара мятых рубашек Оливера, небрежно скинутых им на пол. Я немедленно их одела и направилась в сторону ванной, где могли лежать мои вещи. Незаметно пройдя мимо и благополучно добравшись до ванной, мой мозг мысленно начал поиски моей одежды и телефона. Поиски увенчались успехом, расположение моих вещей мозг вычислил сразу же. Охарактеризовать это "расположение" было невыполнимой задачей, ибо если бы в ванной была люстра, часть моей одежды находилась бы на ней. Наспех одевшись, я с кедами в руках (благо, они тоже были в ванной) поспешно выбежала из ванной и уже упакованная направилась к двери через Оливера и его брата, поймав на себе их удивлённые взгляды. Дверь можно было открыть изнутри без ключа, три раза вывернув ручку (снаружи это бы не прокатило). Я быстро ушла из этой квартиры "по-английски", не прощаясь, лишь слегка прикрыв дверь, но лифт заставил себя долго ждать, и пока лифт, смачно кряхтя и поскрипывая, добирался до последнего этажа, из квартиры с кожаной курткой в руках вышел он и синхронно со мной зашел в лифт... - Я навяжусь к тебе в гости? - прервал тишину Оливер. - Попрошу маму съездить к родным на север и что-нибудь передать, она задержится там более чем на неделю, - тем более мама уже давно хотела навестить родственников, но откладывала в долгий ящик... - Неожиданно, - он очень удивился, но не стал продолжать разговор. Я была опустошена, зная, что у Оливера нет отца, зная, что он, возможно, переживает. Частично я это понимаю, мой папа ушел из семьи, когда мне было еще 6. Уже тогда мне было понятно, что папа не был летчиком, не спасал людей и не тушил пожары, а что мой папа просто полюбил юную леди, едва ли достигшую двадцати. Мы вышли из лифта и направлялись в парк, и в этот момент я вспомнила о необходимости позвонить маме. В моей комнате на столе лежал сертификат на смартфон из серии "за 999 рублей", который мама могла бы передать. По телефону я объяснила маме всю важность этого телефона, сравнила его стоимость с драгоценностью, кратко рассказала о мощности и количестве ядер, после чего мама повесила трубку, сказав, что уже собирается. По-моему, она будет рада повидать собственную бабушку...

***

Когда мы добрались до моего дома (не квартиры, а до милого двухэтажного домика) с резным забором и калиткой, на которой был вырезан некий зверенок, Оливер, с опаской глядя на чудище с калитки, перешагнул через забор и оглянулся. Я сидела на корточках и маленьким ключиком открывала калитку, но, заметив на себе его взгляд, я вытащила ключ и точно так же перешагнула через забор на территорию моего убежища, места, где я могу свободно думать, свободно жить. В доме вообще была атмосфера уюта, моя комната была моим логовом, самое отдаленное от входа место, где я могла часами зачитываться тем, что мне нравится, рисовать то, что я люблю, и тех, кого люблю. Первое, на что пал его взор - обилие старых фотографий, очень ярких и запоминающихся для нас с мамой. Ему не было интересно, кто на них, моя мама или другие значимые для нас люди. Оливера интересовали личности мужского пола, стоящие возле меня или как либо со мной пересекающиеся. Чтобы развеять обстановку и немного его размять, я тихо подошла сзади и обняла его, хоть с моим ростом я могла дотянуться лишь до его спины. Оливер повернул голову и, сверкнув по-детски озорными глазами, попытался до меня дотронуться. - А ты хочешь кушать? - с хитренькой искрой в глазах спросила я. - Мясо, много и сочно, - он улыбнулся, по-своему, как он умел. Эта улыбка всегда была тем, что меня так в нём привлекало, что заставляло смотреть на него, с нетерпением ожидая, когда он вновь улыбнется. - Я тогда пойду, ты со вчерашнего вечера не ел, - я посмотрела на его ноги и на свои, честно говоря, он был не намного габаритнее, чем я, что меня пугало и одновременно привлекало меня в нем всё абсолютно привлекало. Через пару секунд я уже стояла на кухне и резала, а точнее пилила этот ненавистный кусок барана. Мясо не резалось, нож был туп, а готовить есть надо было. Истерично посапывая, надрываясь, я рубила эту вырезку кухонным ножом. Раз ударила, два ударила... семь ударила... пятнадцать ударила, и этот ужасный баран наконец выдал мне кусочек себя, который мне надо было еще раз разделить на кубики, посолить, отбить, сделать к ним соус и обжарить, и это прискорбно. Тут я взяла нож побольше и продолжила мучения несчастного барана. Мой мужчина из-за моей спины наблюдал за столь комичной ситуацией и искренне улыбался, сверкая бриллиантовыми зубами и тихо хихикая, как ребенок. Оливер поднялся, отодвинув стул, и беззвучно подошел ко мне сзади, и обнял меня, прижался ко мне всем телом. Я чувствовала его и была готова безоговорочно ему подчиниться, чего бы он от меня не потребовал, до чего бы не дошла его фантазия... Мы стояли рядом и молчали больше минуты, и вскоре я почувствовала упирающийся в моё бедро затвердевший (как бы выразиться, чтобы не повторяться). Я улыбнулась и провела рукой по его бедру, отчего Оливер вздрогнул и руками сжал меня. Ему нравились мои прикосновения, а значит, настала моя очередь над ним поиздеваться, и я первая приступила к действиям. К тому моменту я была уже в клетчатой рубашке-безрукавке и джинсах. Постепенно, неторопливо я согнула руки и начала расстегивать рубашку, медленно-медленно, пуговица за пуговицей. Оливеру за моей спиной было прекрасно видно все, что творят мои руки, и он стал так же медленно поднимать руки к моей груди и надавливать на неё, сжимать и играться моими мячиками. Этим он совершенно обрывал мои планы самой накинуться на него и "поиздеваться", что меня очень не порадовало, потому я перешла к более решительным действиям. Расстегнув ширинку его штанов, я начала рукой ласкать его фаллос, двигая рукой сначала в одну сторону, в другую сторону... Я выгнулась назад, чтобы ему было не так удобно стоять на своих двоих, но он рукой держался за стол. Его член пульсировал, и он был готов разорваться и распластаться на полу от удовольствия. Он разразился горячей спермой и изнеможенный упал на пол, так как он все еще не отпускал меня, на пол я полетела следом за ним. Я упала на его обмякшую костлявую руку и быстро встала, боясь испачкаться в его жидкостях. Он лежал на полу почти без чувств. - Я много после себя оставил? - спросил Оливер, тихо и хрипя. - Угу, ничего личного, но убирать будешь ты, - я наклонилась к нему, проговорила это и побежала на второй этаж в свою комнату, в самый дальний закуток нашего дома.