Мы здесь.

Мы ещё здесь. За окном идут жесточайшие бои, обстрелы, казни, исполняются приговоры, мирных жителей гонят в плен. Там, за окном хлещет кровь, во врага стреляют в упор и без жалости. Там, за окном трава приобретает багровый цвет и металлический привкус. На местах, раньше усеянных цветами, теперь лежат гильзы, куски кожи и нет ровного места. А мы ещё здесь. Всё что там, за полу-разбитым окном сейчас не так важно. Мы не знаем, кого убили, какие действия предпримет командование, куда нас вышлют после. Что будет с нами, мы тоже не знаем. Умрём ли мы прямо здесь и прямо сейчас или доживём до победы? Мы не знаем. Мы всё ещё здесь. Это мы знаем. Крышу над нами не снесло артобстрелом, стену не пробило снарядом и нас не задело пулей из-за стекла. А значит, мы ещё живы. Значит, это реально. Значит, мы ещё здесь. Значит, я не напрасно целую каждый сантиметр твоей кожи. И не напрасно обжигаю твою шею дыханием. Значит, мы не зря сплетаемся в один клубок. Значит, мы не зря ещё здесь. Вдалеке слышны грохоты противотанковых мин, где-то в квартале от нас грохочет пулемёт уже минут как двадцать. Слышны крики. Гортанные, разрывающие человека изнутри. Последние крики. Последнее, что останется за человеком. Ты вздыхаешь. Так томно, глубоко и протяжно. Так, что, кажется, в твоём вздохе заключены все крики снаружи, все взрывы, все выстрелы. - Мир, хватит… - прекратить? Не думаю Ты выгибаешься в спине. Вдоль позвонков пробегают мурашки. Я целую твою шею. Ты такой хрупкий, как же эта война не сломала тебя? Меня зовут Мир. Странное имя для солдата, не так ли? Того, кто извивается подо мной зовут Эльз. Не важно, из какой мы страны, и с какой воюем. Важно то, что уже полгода мы живём в этом кошмаре. Мы всё же не знаем, будет ли завтра для нас. Мы молоды. Призваны на срочную службу на один из основных фронтов. По силе судьбы нас отбросили чуть дальше от боевых точек, и выполняем вы в основном умственную работу в штабе. Мы молоды, и кажется, вся жизнь впереди. Но мы не знаем, будет ли жизнь вообще. Мы молоды и любим друг друга. Мы молоды и мы два парня. Мы любим друг друга втайне от всех. От всех косых взглядов, обидных слов, гонений и ненависти. - Мир… - ах, да. Ты же здесь. Ты же со мной. В моей власти. Провожу языком тонкую дорожку от ключицы до уха, чуть прикусив мочку уха. На вздохе бормочешь что-то нечленораздельное, выгибаясь и подставляя своё тело ближе ко мне. Ты здесь? Нащупываю твои плечи и стягиваю с них рубашку. Да, ты здесь. Ты зарываешься своими тонкими пальцами в моих волосах. Провожу кончиками холодных пальцев по изгибам твоего позвоночника, приводя в тихий экстаз. Ты вздрагиваешь и сжимаешь мои волосы в кулак, от чего я невольно ухмыляюсь. Ты дышишь всё чаще. В такие моменты не надо слов, чтобы понять, что ты хочешь продолжения. Чуть приподнимаю тебя и усаживаю к себе на коленки, опираясь спиной на стену. - Теперь я выше тебя, – да, за счёт позы ты возвышаешься надо мной сантиметров на 10. Улыбнувшись, целую тебя лёгким и воздушным поцелуем. Ты обвиваешь невесомыми руками мою шею, томно дыша где-то возле моего уха. - Мне страшно, - страшно? Ты не забыл, что ты солдат? Что в твоих обязанностях убить всех, кто угрожает твоей Родине? Что проливать кровь для тебя должно быть обычным делом? Ребёнок. - Мы ещё здесь, - я беру тебя за ягодицы, и ты на вдохе приподнимаешься так, что я касаюсь подбородком твоей груди. Целую тебя в солнечное переплетение. Обнимаю одной рукой за талию. При слабом свете твоя бледная кожа особенно прекрасна. Словно сияет. Ты кажешься фарфоровым. Аккуратно, стараясь не прикасаться с твоей кожей, снимаю рубашку до конца. Теперь ты представлен мне почти полностью. Ты смущаешься. Так забавно краснеешь и закрываешь рукой лицо. Убираю её от твоих горящих щёк и нежно целую каждый пальчик. Такие холодные руки. Грохот. Стены чуть пошатнулись, а ты с визгом бросаешься ко мне на грудь. Чуть зажмуриваюсь и прижимаю тебя к себе. Потолок на месте, стены и пол тоже. Все, как и было, лишь в дальнем углу чуть осыпалась краска. Мы здесь, не бойся. Ты спешно целуешь меня, словно это последние наши секунды, переплетая наши языки в бешеном танце. Чуть прикусываю твою нижнюю губу. Ты горячо дышишь. Блуждаю руками по твоей спине, от чего ты так часто вздрагиваешь и приглушённо стонешь мне в ухо. Ты чуть двинул бёдрами. Тут уже начинаю учащённо дышать я. Даже через грубую ткань брюк, я чувствую твои бёдра на моём члене. Да, ты не представляешь, как я тебя хочу. Но пока ты краснеешь от моих поцелуев, смущаешься, я не буду принуждать тебя. Только когда ты захочешь. Мой маленький. Может, ты повторишь это движение? Мне понравилось… Чуть царапаю ногтями твою поясницу, от чего ты прогибаешься и снова доставляешь мне удовольствие. Замечаешь, что я начинаю глубоко дышать в эти моменты и ухмыляешься. Что ты задумал, мой маленький? Ты начинаешь медленно двигаться на мне, доводя меня до состояния предельного напряжения. Ты же знаешь, я сорвусь и оттрахаю тебя. Когда ты успел так вырасти, маленький? Или я раньше не замечал этого в тебе? Ты упираешься руками мне в грудь и учащаешь движения бёдрами. Накатывают волны возбуждения. Нет, рано, держись. Стараюсь не двигаться тебе не такт, но получается не очень. Так и выходит. Без особого контакта доводить друг друга до экстаза. Странно, но так оно и есть. Хорошо. Раз ты издеваешься надо мной, я буду издеваться над тобой. Лёгкими движениями пальцев, смотря прямо тебе в глаза, прикасаюсь к тебе там. Ты краснеешь и чуть отводишь взгляд. Ну же, куда пропала твоя взрослость? Ты вздыхаешь, сжимая в кулаке мою рубашку. Чуть сильнее надавливаю, на что ты отвечаешь новыми движениями бёдрами. За нашим окном идёт война. За нашим окном бои, кровь и неизбежная смерть. Только подумай: за стенкой от нас погибают люди, у которых тоже есть жизнь. Может, не такая, как у нас, но она есть. А мы с тобой здесь, по другую сторону окна. Парой пальцев пытаюсь расстегнуть твои брюки, пора избавиться от них к чёртовой матери. Ты замираешь и глубоко вдыхаешь через стиснутые зубы. Делаешь движение вперёд и снова замираешь, как бы придвинувшись, чтобы мне было проще. Аккуратно расстёгиваю пуговицы и медленно расстёгиваю молнию. - Поможешь мне? – шепчу, глядя на его алые щёки. Он приподнимается и хрупкими пальчиками снимает с себя брюки, теперь оставаясь в одном белье. О, Боже мой. Какой он красивый. Тонкие ножки, выдающиеся косточки на бёдрах, плоский живот и чуть заметная талия. Мой маленький. Я снова принимаюсь гладить его член. Ты стонешь так глубоко, так чувственно. Делай это громче, прошу тебя. Деликатно и очень осторожно, как будто боясь спугнуть меня, ты снимаешь с меня верх всей одежды. Штаны тоже снимешь сам? Ухмыляюсь сам себе. За нашими спинами льётся кровь, вперемешку со слезами. Но мы всё ещё здесь. Мы живы. Мы молоды. Мы любим друг друга втайне от всех.