Л
Несмотря на то, насколько Луи ненавидит слушать стенания друга, он должен признать – Зейну ужасно, ужасно не везет. В нормальных условиях ужасное невезение Зейна означало бы, что он каким-то образом удосужился бы ни разу не заговорить с Лиамом за все время ремонтных работ, как бы сильно он ни старался. Зато сейчас, когда он не хочет его видеть, ему ужасно не везет в том плане, что он влетает в Лиама каждый раз, когда поворачивает за угол. Пока ему удавалось избежать встреч с ним, благодаря умному использованию кладовых и, в одном особо изобретательном случае, - мусорной корзины. Луи был почти впечатлен. Они идут с Маликом после окончания уроков неделю спустя после инцидента, который Найл называет исключительно «Человеческий факел», когда мужчина замечает Лиама в другом конце коридора, разговаривающего с ремонтным работником и кем-то из сотрудников безопасности. - Аборт, аборт, аборт, - опасливо восклицает он, крепко вцепляясь в руку Томлинсона и затаскивая его в ближайшую кладовку, быстро отпирая ее, прежде чем засунуть друга внутрь и закрывает за ними дверь. - Ты понимаешь, что я от него не прячусь, правда? – говорит Луи в темноту. – Или ты планируешь сжечь половину моих волос из чувства солидарности? - Тшш, господи, ты можешь заткнуться на тридцать секунд? – сказал Зейн, прижимая его к дальней стене, - ох, черт, я ступил в… - он обрывает себя, когда слышит приближающиеся голоса. - У тебя случайно нет разводного гаечного ключа? – говорит добрый голос, который может принадлежать только одному человеку. – Я бы воспользовался своим, но оставил коробку с инструментами на станции. - Да, у нас есть такие, - отвечает второй голос. – Мне нужно бежать на встречу, но вот, проверь в этой кладовой, слева. Просто оставь ключ на моем столе, когда справишься. - Спасибо, - отвечает Лиам, и затем слышится звук приближающихся шагов. - О нет, - шипит Зейн в темноту, - о блять, черт, о черт, у него есть ключ, он идет… - Ау, это моя нога, мудак, - огрызается Луи, - убери свои локти отсюда, я не… Шаги прекращаются прямо около закрытой двери, и слышится звук ключа в замочной скважине. - Черт подери, Луи, - шепчет Зейн, панически тянет друга за руки, - спрячь меня, спрячь меня. Прежде чем Луи даже может ответить, дверь открывается, и кладовая наполняется светом. Лиам замирает в дверном проеме. Луи понимает, неожиданно и весьма ярко, что он стоит, крепко прижавшись телом к Зейну, держась руками за полку позади того. Зейн, в свою очередь, прижат к той самой полке, одна рука обернута вокруг талии друга, лицом зарывшись в его плечо. Луи смотрит на Лиама. Лиам смотрит на него в ответ. - Ладно, - произносит последний, ярко-красный от смущения, приходя в себя. – Привет. Извините, - и он закрывает дверь. - Это, - произносит Томлинсон спустя секунду, - могло произвести сексуальное впечатление. - О боже, - стонет Зейн, насильно высвобождаясь из объятий друга. – О боже, ты должен пойти за ним. - Я? – возмущается мужчина. – Почему я должен бежать за ним? - Я не могу это сделать, Луи, ты знаешь, я не могу, - в спешке говорит Малик. – Пожалуйста, сходи и скажи ему, что это не то, что он подумал, пожалуйста. - Что ты хочешь, чтобы я сказал ему? – Томлинсон задевает ведро в поисках двери. – Извини, если это выглядело так, будто мы тискались в кладовке, на самом деле Зейн просто засунул голову в огонь в отчаянной попытке привлечь твое внимание, потому что думает, что вам суждено быть вместе, и каждый раз, когда он видит тебя, он прыгает в ближайшее убежище, словно прокаженный? - Мне плевать, просто пойди и найди его, прежде чем он далеко уйдет, - умоляет Малик. Луи тяжело вздыхает: - Хорошо, я сделаю это, но для справки – я лучший друг, который когда-либо у кого-то мог быть. - Да, ты замечательный, я люблю тебя, пожалуйста, иди, - произносит Зейн. Томлинсон, наконец, берется за дверную ручку, а затем бежит по коридору, как только открывает дверь. Он ловит ошеломленного Лиама в следующем коридоре, где он неловко проверяет таблички на дверях кабинетов. - Лиам! – восклицает Луи, и тот поворачивается и смотрит на него как тот олень из пословицы, застигнутый врасплох в свете фар. – Слушай, по поводу того, что ты только что видел, это совсем не то, что ты подумал, клянусь. - Все хорошо, - отвечает тот, - серьезно, я никому не скажу. - Ну, это здорово, - говорит Луи, хлопая его по плечу, - но я обещаю, это было вовсе не то, что ты думаешь. Зейн помогал мне найти кое-какие детали для декораций к мюзиклу, который я ставлю, и тут выключился свет, а я запнулся и упал на него. Серьезно, - неплохо, думает он про себя, для лжи сходу. - Тебе не нужно мне врать, - отвечает Лиам, его голос чуть тише, - я не думаю, что в этом есть что-то плохое. - Спасибо, серьезно, - произносит Луи, - но я правда тебе не вру. Зейн мой лучший друг, но между нами ничего нет. - Ладно, - осторожно отмечает Лиам, совершенно не убежденный. - Серьезно, в смысле, само собой, он очень привлекательный и весьма хорош в постели, из того, что я слышал, - театрально шепчет Луи, и ох, Зейн будет так должен ему за это, - но я никогда не думал о нем в этом ключе. Наши эго никогда не смогли бы сработаться. Это была бы абсолютная катастрофа. Теперь Лиам смотрит на него так, будто бы не знает, куда ведет этот разговор. Честно говоря, Луи тоже. - Я, на самом деле, эм, помнишь Гарри? Высокий, кудрявые коричневые волосы, тренер по футболу? – Лиам кивает, и Томлинсон продолжает. – Он, в общем-то, ну, я и он, мы… И, вау, он не может этого сказать. Даже для спасения шансов Зейна с Лиамом, даже учитывая, что он только что легко соврал. Он не может произнести это вслух. - Связаны, - заканчивает он. – Я и он связаны, ну, интимно. Так что, очевидно, я не стал бы зажиматься с Зейном в каморке, даже если бы кто-то из нас хотел бы. Чего бы то ни было. Так что. Лиам, наконец, смеется, и Луи выдыхает: - Хорошо, - говорит он. – В таком случае, я рад за вас с Гарри, тогда я вернусь и найду тот гаечный ключ, если ты не против. Луи думает, что с 95% вероятностью Зейн все еще сидит в кладовой на полу, качаясь взад и вперед в темноте. Спокойно, Томлинсон, спокойно: - Да, вот это все с Гарри, оно все еще новое совсем, - говорит он, и только Богу известно, какого черта он продолжает гнуть именно ту линию разговора, которую точно не хочет развивать. - Это всегда интересно, - говорит Лиам. Он улыбается так, будто он на самом деле счастлив за них, а не из вежливости, и Луи видит в этом одновременно и выход, и возможность пошпионить одновременно. - Да, а ты, у тебя есть кто-то? – спрашивает Луи, не в состоянии устоять. - Не-а, - говорит пожарный в ответ, и с каких это пор кто-то все время говорит о себе так честно и прямолинейно, он так все упрощает. – Я не был ни с кем с тех пор, как переехал сюда. Я был помолвлен несколько лет назад, но мы с ней разошлись. Помолвлен. Лиам – человек, который однажды нашел девушку, которую любил так сильно, что предложил провести остаток жизней вместе, а потом у них не вышло, и все равно он, похоже, так искренне верит в вещи типа любви, романтики и беспричинной доброты. Луи в восторге. Он просто человеческий антидот к цинизму. Странно, но великолепно одновременно. Луи хочет потыкать его – настоящий ли? - Ну, я уверен, что человек, с которым тебе суждено быть – прямо за углом, - весело произносит Томлинсон. Жаль, что никто не может оценить его шутку, кроме Лиама. Тот смеется вновь: - Я уверен, что этот кто-то и правда там. Кто-то. Кто-то. Это может ничего не значить, но Зейн все равно помрет. - Эй, - неожиданно Луи приходит в голову идея, - если ты ищешь гаечный ключ, ты, наверное, неплох с инструментами, верно? - Ага, - отвечает Лиам, - я обожаю строительные штучки. - Прекрасно, - говорит Луи. – Слушай, я тут подумал, у меня есть дверь в декорациях, которой нужно заменить петли, как думаешь, сможешь как-нибудь помочь мне ее поправить? Лиам моментально оживляется, словно Томлинсон только что предложил ему бесплатное мороженое и поездки на пони, вместо шанса заняться какой-то тяжелой физической неоплачиваемой работой, в то время как Зейн будет задыхаться в углу: - С удовольствием! Сейчас я довольно занят, но если ты подождешь несколько недель, у меня будет выходной, я приду и поправлю ее. - Это было бы прекрасно, - восклицает Луи. И добавляет, почему бы и нет: - Зейн предположил, что ты можешь быть хорош в этом деле. - Правда? – спрашивает Лиам, и Томлинсон проклинает его солнечное отношение к жизни, из-за которого невозможно понять – рад он этой мысли или жизни в общем. - Ага, - легко врет Луи. – Я уверен, он обрадуется, что ты согласился. - Звучит замечательно, - кивает Пейн. – Мне правда нужно взять сейчас ключ, но у меня есть номер Зейна, так что я дам ему знать, когда у меня выходной, тогда посмотрим, что я могу сделать с дверью. - Мой герой, - говорит Луи, протягивая руку. Лиам пожимает ее, а затем уходит в сторону кладовой, и Луи надеется, что Зейн соизволил убраться к нынешнему моменту. Луи присвистывает и направляется к своей аудитории, отправляя Зейну предупреждающее сообщение о том, что Лиам направляется обратно. Он получает шесть в ответ, наполненных вопросительными знаками, и пишет кризис предотвращен и засовывает телефон в карман. У него есть еще немного работ на проверку и ноты, с которых нужно снять копию к завтрашней репетиции, но он доволен тем, сколько сделал за неделю, собирая вещи и проверяя план уроков на следующий день. Даже с кризисным состоянием Зейна и Гарри, сокращающим его время на сон почти каждую ночь (вместе ли они, или отдельно, и это немного беспокоило его), он со всем справляется. Он как раз собирается выключить свет и закрыть кабинет, когда слышит тихий стук в дверь и, подняв голову, видит Гарри, отчего в его мозгу приятно шумит. Кудрявый всегда своего рода произведение искусства после тренировки на снегу, и сейчас он розовощекий, красногубый и кудрявый под шерстяной шапочкой, косолапый и с ямочками на щеках стоит в дверном проходе. Луи хочет поцеловать его. - Привет, - говорит Стайлс, - увидел, что твоя машина все еще тут. - Как раз собирался уходить, - отвечает ему Томлинсон. - Тогда я тебя провожу, - улыбается Гарри. Он облокачивается на косяк и ждет, пока Луи обернет шарф вокруг своей шеи и щелкнет выключателем, после чего выходит в коридор, чтобы тот смог закрыть и запереть дверь. - Пойдем? – застегивает пальто Луи. - Пойдем, - отвечает Гарри, и они направляются по коридору бок о бок. – Как прошел твой день? - Что, в смысле, после ланча? – дерзко спрашивает Томлинсон, и кудрявый заезжает ему локтем в бок. – Вообще-то, весьма насыщенно событиями. Мне нужно было убедить Лиама, что я не трахаюсь с Зейном в каморке. - Что? Луи рассказывает ему всю историю, не упоминая о той части, где он рассказал про их черт-знает-какие отношения Лиаму, и Гарри смеется, запрокинув голову: - Думаешь, он правда придет поработать над декорациями? - Зная его, я не сомневаюсь, - отвечает Луи. – Он не настоящий. - О боже, ты можешь представить, - произносит Гарри, - Лиам в поясе с инструментами и все такое? - Если это случится, Зейна хватит настоящий удар, - уже мысленно наслаждается картинкой Луи. – Или он вытерпит, а затем поедет домой и будет дрочить, пока не умрет. Гарри смеется вновь, а они проходят по последнему коридору, мимо десятков досок объявлений. Парень толкает плечом Луи и указывает на отвратительно розовый плакат, приколотый рядышком с флаерами и объявлениями: - Возможно, Зейн может пригласить его на танцы в День Святого Валентина. - Угх, - стонет Томлинсон, закатывая глаза, - не произноси это вслух. Я пытаюсь выбросить это из головы. - Что, ты не ждешь с нетерпением, чтобы выполнить свои обязанности смотрителя? – дразнится Стайлс. – Подумай только, сколько юной любви мы увидим, Лу. - Подумай обо всей той блевотине, которая окажется на моих праздничных брюках, - парирует тот. - Мне кажется, это будет мило, - говорит Гарри. - Еще бы, - отвечает ему Луи, и Гарри воспринимает это как должное, ухмыляясь, открывая дверь. До машины идти недалеко, а большая часть работников школы уже уехала, так что они со Стайлсом просто идут напрямую через парковку. Ну и плюс стоит сильный мороз, а они шагают по тонкому слою снега и грязи на асфальте. Гарри идет рядом все время, а затем останавливается на пустом парковочном месте возле машины Томлинсона, когда тот достает ключи. - Холодно, блин, - говорит мужчина. Он сопротивляется желанию зарыться носом под руку Гарри и вжаться в постоянно исходящее от него тепло, вместо этого обхватывает себя руками и чуть перекатывается с пяток на носки. – Что сегодня? Придешь? - Я, правда, хотел бы этого, но не могу, - огорченно говорит Гарри. – Мне нужно кое-что отредактировать для проекта, который нужно завтра представить. - Ну что ж, сам виноват, у меня есть горячий шоколад. И взбитые сливки, - играет бровями Томлинсон, и кудрявый выглядит так, словно ему эта мысль приносит физическую боль. - Не соблазняй меня, - отвечает Гарри. – Мне нужно быть ответственным студентом. Луи вздыхает: - Думаю, это я могу уважать. Стайлс обнимает его, и мужчина с трудом отпускает его, когда нужно, по большей части потому, что кудрявый – человеческая батарея. Однако он разжимает руки, наконец, и не может открыть с первого раза замок, однозначно из-за замерзших пальцев. Он садится на водительское сидение и заводит машину, отчаянно желая включить печку. - Эй, - говорит кудрявый, как раз когда Луи собирается закрыть дверь. - Да? – мужчина замирает, держа руку на двери. Гарри быстро оглядывает парковку, после чего упирается рукой в крышу машины и наклоняется вниз, целуя Томлинсона в губы. Это всего лишь чмок, и прежде чем последний пытается ответить, кудрявый отстраняется и улыбается ему: - Пока, - говорит он. - Пока, - на автомате отвечает Луи, прежде чем Гарри закрывает дверь. Мужчина смотрит, как кудрявый направляется к своей машине, поддевая снег ногами, и касается нижней губы кончиками пальцев. Они не целуются на прощание вот так, во всяком случае – раньше не целовались. Это было впервые. Хм-м. Он чувствует, как машину наполняет тепло, что странно, поскольку печке в его дерьмовой машине обычно требуется гораздо больше времени, чтобы разогреться. Сегодня странный день, вот что. Сегодня странный день. Он выезжает с парковки и думает, что, наверное, добавит немного бренди в свой горячий шоколад. ✖ К счастью, смена Луи в качестве надзирателя начинается лишь за час до конца танцев, поэтому время его страданий будет минимальным, и у него есть масса времени, чтобы выбрать подходящий наряд на День Святого Валентина. Такие вещи важны. Когда он, наконец, паркуется у школы, на нем черные брюки, белая рубашка и ярко-красные подтяжки под пальто. Ничего особенного, но подходит по тематике. Иногда он даже впечатлен, насколько хорош. Его дизайнерского таланта все равно недостаточно, чтобы компенсировать то, с чем ему придется иметь дело на протяжении следующих трех часов. Он сидит в машине минуты две, уронив лоб на руль, прежде чем собирается с духом и выходит из машины, направляясь в школу. Все именно настолько плохо, насколько он ожидал: басы слышно с того момента, как он переступает порог здания, стайки хихикающих студентов подпирают стены в коридорах, их неумелые попытки флирта видны за двадцать шагов. Луи старательно игнорирует их и шагает в актовый зал, глубоко вдыхая, прежде чем открывает двойные двери и входит в переполненный, душный, аляповато украшенный кошмар. Найл, которого он видит за диджейским пультом, играет «Cha-Cha Slide», хотя и в ремиксе. У Луи нет иллюзий касательно своей грешности, но даже он этого не заслуживает. Мужчина замечает Зейна, что торчит у миски с пуншем, с федорой на его все еще отрастающей челке, уныло пялящегося в свой стакан, уверенно игнорирующего трех очень томимых жаждой десятиклассниц. От одного вида Томлинсона выворачивает, и он проходит по краю танцпола, пиная как можно больше шариков на своем пути, становясь рядом с Маликом и хлопая его по плечу. - Приободрись, красавчик, твое спасение уже тут! – восклицает Луи, глядя на рубашку друга, которая даже в тусклом свете кажется яркого оттенка фуксии. – Ах, пытаешься удержать молодежь в узде, ослепив их? Не самая худшая твоя стратегия. Зейн улыбается, поднимая на него взгляд: - Просто потому, что тебе не идет, не значит, что нужно исходить желчью, - бормочет он, осушая стакан. – Ты бы не смог классно выглядеть в этом цвете, даже если бы попытался. - Ты ранила меня, Френчи! – хватается за грудь Томлинсон. Зейн глупо моргает. Луи прищуривается: - Френчи? Из «Бриолина»? Леди в розовом? – пустой взгляд. – Да ладно. Френчи! Она даже красит волосы в розовый. Ничего. Томлинсон поднимает руки: - Во имя всего святого, Зейн! Отчислили из школы красоты? Возвращайся в старшую школу? Ничего не вспоминается? Боже, мои намеки бездарно тратятся на таких, как ты. - Очень плохо, - произносит голос за ним. Луи грациозно оборачивается и точно не поворачивает голову настолько быстро, чтобы она закружилась, дабы увидеть Гарри с другой стороны стола с пуншем. – Френчи это ведь та, что прокалывает уши и пытается научить Сэнди курить, так? Делает сомнительные эксперименты с волосами? Извини, Зейн, но ты точно Френчи, - улыбается он. - Во-первых, в «Бриолине» я однозначно из красавчиков. Во-вторых, смейтесь сколько угодно, но это я тут покончил с ролью няньки на сегодня, - говорит Малик, надевая свою кожаную куртку. Три разные девочки наступают партнерам на ноги. – Луи, ты отвечаешь за пунш. Наполняй стаканы так, чтобы постоянно было готово определенное количество. И следи, чтобы никто ничего туда не подлил, а так же не умри от скуки или стыда за них, хорошо? Томлинсон кивает так серьезно, как только может: - Я не подведу тебя, Зейн, - он хватает его за рукав, когда тот проходит мимо. – Мой брат. Мой капитан. Мой король. Зейн стряхивает его, а Гарри безостановочно хихикает: - Ты очень-очень странный. Отвянь от меня, чтобы я мог как следует оценить и отпраздновать этот день и нажраться в одиночестве в своей квартире, – наконец, высвободившись из цепкой хватки Томмо, он направляется к двери. Ну и ладно. Он любит внимание, как бы не убеждал себя в обратном. - И тебя с Днем Святого Валентина, Зейн! – сладко кричит Стайлс ему вслед. Малик оборачивается, отдает им честь и исчезает. Кудрявый улыбается Луи: - Воплощение трагедии. Тот пожимает плечами: - Ты удивлен? Это худший праздник из когда-либо существовавших. Он создан для того, чтобы люди почувствовали себя жалкими. Он дурацкий, по меньшей мере, если не откровенное зло. А уж Зейну только дай поныть, так у него сегодня хотя бы есть настоящая причина, - говорит он, наливая себе пунша. - Говорит мужчина в красных подтяжках, - ухмыляется Гарри. Луи поднимает бровь: - Они соответствуют тематике. И кто бы говорил вообще, - теперь, когда у него наконец-то появился шанс нормально рассмотреть парня, он разрывается между желанием проявить уважение и заржать с него. Гарри в белом пиджаке поверх розовой рубашки, и к ней – красная бабочка. Он уже сделал несколько походов за пуншем, так что его губы приобрели темно-розовый оттенок. Ладно. Возможно, уважение и смех не единственные чувства, которые Томлинсон испытывает. Он делает большой глоток пунша и почти выблевывает его из-за приторной сладости. - Что, тебе не нравится мой вид? – притворно оскорбляется кудрявый и раскидывает руки в стороны, после чего делает поворот вокруг своей оси, распахнув пиджак. Луи раздумывает, вылить ли на него остаток своего напитка, но решает, что если он намочит его, то это только усугубит ситуацию. Вместо этого он лишь фыркает. - Ты похож на ходячее олицетворение сердца, - говорит он, ставит стакан на стол и берет пустые, чтобы наполнить их. - Возможно, - улыбается Стайлс, - именно к этому я и стремился, - он кладет руки на стол, опирается на него и наклоняется к Луи: - Будь моим? К тому времени, как мужчина заканчивает собирать десяток стаканчиков, которые он уронил, Гарри оказывается уже на другом конце танцпола, разделяя по пути парочки, что слишком близко танцевали. Луи не завидует этой его обязанности, но парень, похоже, веселится. Каждый раз, когда Томлинсон отрывается от разлива пунша и передачи стаканчиков потным подросткам, Гарри занят чем-то новым, с абсолютным отсутствием стыда. Этот парень ему по душе. От его жалкого занятия – пускания слюней – его отвлекает группа подростков, что приходит за напитками. Когда они уходят с полными стаканами, то он видит, как одна из девушек показывает на будку диджея, где находится Найл, и громко говорит своей подруге «Не могу поверить, что они смогли заполучить его». Луи смотрит на сцену, затем вновь на них: - Это просто Найл, - в замешательстве говорит он. Девушки смотрят так, будто у него неожиданно выросло две головы. Неужели Найл превратился в секси, пока Луи не следил за этим? Получается, Зейн теперь - еще один секси? Он слышит, как одна из них саркастично и театрально шепчет «просто Найл», когда они уходят, и минуту сокрушается над тем днем, когда он переместился на третью ступеньку по привлекательности среди их друзей, когда Гарри вновь переключает на себя его внимание. Луи приходится уткнуться лицом в руки, когда он замечает его, разделяющего чересчур любвеобильную парочку, агрессивно изображая робота, втискиваясь между ними. Парень смеется, замечая его взгляд, а затем бровями указывает на другую парочку, слева. Томлинсон строит рожицу, а затем губами произносит «Лунная походка». Гарри улыбается и сразу же выполняет ее прямо между шокированной парой. Те отделяются, и Стайлс поднимает пальцы вверх. Луи указывает на еще одну парочку активных ребят с другой стороны танцпола и шепчет «танец маленьких цыплят», для понятности изображая пару движений. Кудрявый салютует и двигается к цели. Томлинсон проводит вечер пятницы на работе, в холле, насквозь воняющем потом и дезодорантом Axe, в окружении розовой бумаги, и он не может прекратить улыбаться. Спустя где-то час, оканчивается последняя песня и включается свет. Найл снимает наушники и наклоняется к микрофону: - Итак, детки, вы не обязаны идти домой, но оставаться тут не можете, - он делает паузу, а затем продолжает: - И вам лучше просто пойти домой. Гарри пересекает танцпол, лавируя между последними учениками, направляющимися к выходу: - Ты успешно предотвратил подмешивание алкоголя в пунш? – спрашивает он, наливая себе еще. - Я старался по максимуму, - улыбается Луи. - Вот черт, - делает глоток Стайлс. – Я бы выпил после такого, если честно. - Ах да, твое задание по сохранению чести наших доблестных учеников. Мне показалось, оно прошло довольно успешно. - Ох, без сомнений. Я думаю, некоторые в конце вечера обладали большим количеством чести, нежели в начале. - Я бы не удивился. Гарри лишь чуть глупо улыбается ему, через стол, и Луи с содроганием думает о том, как же он сейчас выглядит. - Итак, - неожиданно говорит парень, - ты уже закончил? Томлинсон вздыхает: - К сожалению, нет. Нам с Найлом выпала обязанность убирать, потому что мы творили ужасные вещи в прошлых жизнях, и это наше наказание. - Ну, - чуть улыбается Гарри, - я уверен, что ты этого заслуживаешь, но Найл выглядит вполне невинным, - он делает паузу, - ну, если только не смотреть с точки зрения кебаба, я думаю, - он переводит взгляд на собирающегося Найла на сцене: - Эй, Хоран! – кричит он. - Что ты хочешь, Стайлс? – он поднимает голову и кричит в ответ. - Убирайся оттуда, я позабочусь о твоем оборудовании, - кричит Гарри. – Мне все равно нечем заняться, а у тебя, я уверен, назначено свидание с кружкой или пятью. - Иди к черту, Гарри, - тычет средний палец блондин. – Спасибо, дружище. Это мое, а все остальное – в шкаф, - он закрывает кейс с проигрывателем, спрыгивает со сцены вместе с ним и направляется к выходу: - А вы двое повеселитесь, - воркует он, и дверь за ним закрывается. Они одни. Гарри поворачивается и смотрит на Луи, и тот думает о бабочках и банках, музеях и почему кто-то может хотеть прикреплять их булавками. Он сглатывает эту мысль и улыбается, оглядываясь на сдувающиеся шарики и флуоресцентные огни: - Уверен, ты приводишь сюда всех своих девушек, - говорит он, переводя взгляд на парня вновь. - Как иначе? – Гарри делает широкий жест руками и опускает их. – Так атмосферно. И все равно между нами весь вечер был этот стол, - он поднимает брови. – Мне начинает казаться, что мне отказывают. Луи фыркает и собирается обойти стол, но Стайлс вытягивает руку: - Подожди-подожди, - говорит он, делая шаг назад, - дай мне заслужить это, - он оборачивается и направляется к диджейской стойке и вытаскивает айпод. Оказывается, у него есть план. Луи не уверен, почему он даже тратит силы на удивление. Он скрещивает руки и улыбается в землю: - Ты смешон, - говорит он, когда комнату заполняют тихие звуки фортепиано. Гарри спрыгивает со сцены и подбегает обратно, обходя стол, и протягивает руку. - Ты позволишь? – спрашивает он, наклоняя голову с шутливой вежливостью, но в его глазах стоит серьезный вопрос. Луи чувствует тепло его ладони еще до того, как осознает, что его рука движется, видит счастье на лице Гарри, прежде чем понимает, на что соглашается. - Но ты ведь знаешь, что уже соблазнил меня, верно? – говорит он, а Гарри тем временем вытаскивает его на танцпол, раскидывая на своем пути шарики. – Меня не нужно окучивать, совершенно необязательно, - пол липкий неизвестно отчего; Луи надеется, что большая часть этого – пунш. – И кто-то точно может войти. - Ради меня, - говорит Гарри, вытягивая его за собой, и Томлинсон позволяет себе поддаться. Когда они в середине комнаты, кудрявый обнимает его за талию и близко притягивает к себе, а Луи кладет ему руки на плечи и бормочет. - Конечно же, ты хочешь вести, - Гарри улыбается и наклоняется, затыкая его. Музыка заполняет комнату, и женщина озвучивает слова, которые Луи уже слышал. Мудрецы говорят: Спешат лишь дураки Мужчина обращает взгляд на кудрявого, но тот смотрит не на него, а вниз. Луи видит веер его ресниц, легкий изгиб его губ в улыбке. Неожиданно этого всего слишком много, и Томлинсон притягивает Гарри еще ближе, кладя подбородок ему на плечо. Они медленно двигаются по кругу, кудрявый прижимает его ладонью на пояснице, а вторую поднимает и переплетает их пальцы вместе. Луи хочется рассказать Гарри, что он рад, что тот ведет, потому что сам он не может, потому что никогда не танцевал медленных танцев раньше. Он хочет рассказать Гарри, что не пошел на собственный выпускной, притворился больным, потому что не мог пригласить единственного человека, с которым на самом деле хотел пойти. Он задыхается от слов, рассказов о каждой свадьбе, на которую он не пошел, потому что вкус шампанского на них всегда горчил. Он хочет сказать ему, что никто никогда не хотел стоять рядом с ним перед всеми остальными. Он хочет рассказать слишком многое, так что он целует его, отстраняясь от плеча парня, и осторожно касается его губ своими. Гарри издает тихий звук, который Луи проглатывает и отпускает его руку, кладя ее на талию, чтобы притянуть ближе, невозможно ближе. Томлинсон поднимает свободную руку к лицу парня, оглаживая его щеку подушечками пальцев, а потом запускает ее в его волосы. Гарри улыбается в поцелуй и чуть отстраняется: - Ты все еще ненавидишь День Святого Валентина, Лу? – он вдыхает, потираясь своим носом о его. - Ага, - говорит Томлинсон. – Думаю, я не ненавижу тебя. - Справедливо, - смеется Стайлс, прежде чем вновь наклоняется к его губам. – Я тебя тоже не ненавижу, - шепчет он, и наступает очередь Луи улыбаться. Они стоят так долго, два силуэта в центре пустого зала, что качаются вместе, пока в воздухе растворяются последние аккорды песни. Наконец, Луи вздыхает: - Как бы это ни было мило, - говорит он, отстраняясь, - нам еще, технически, нужно тут все убрать. Слегка растерянный, Гарри окидывает взглядом бардак вокруг: - Точно. Это… блин, - произносит он, роняя голову на плечо Луи. – Возможно, я не продумал все. - Эй, - говорит мужчина, отчего кудрявый быстро поднимает голову. – Давай наперегонки. - Что? - Я возьму эту сторону, - Луи опускает руку на поясницу Гарри и указывает подбородком на дальнюю стену зала, - а ты – эту, и кто первым закончит – тот победитель. - И каким будет мой приз, когда я разобью тебя? – ухмыляется Стайлс. - Ты сможешь раньше со мной переспать, - впивается пальцами Томлинсон. Парень тихо и довольно хмыкает. - Проигравший делает победителю минет, - отвечает он и быстро чмокает его в губы, после чего отправляется к своей стороне и начинает пригоршнями собирать сдувшиеся шарики. Луи пытается делать то же самое, но он смеется слишком громко, чтобы это приносило эффект, слишком сильно забавляется, чтобы даже бороться, когда Гарри начинает перебрасывать шарики со своей стороны на его. У Томлинсона всегда был ярко выражен дух соперничества, но этот спор он не против проиграть.З
Найл Хоран niallerrr@gmail.com 9:52 AM (32 минуты назад) мне, Луи, Гарри ребята, вы видели это? http://menmedia.co.uk/manchestereveningnews/news/s/1590235_local-fireman-saves-family-of-four-from-burning-house/rss=yes Зейн Малик djmalik@gmail.com 9:55 (29 минут назад) мне, Луи, Гарри О ГОСПОДИ НЕТ ОН ИДЕАЛЕН :))) ХХХ Луи Томлинсон loutommo@gmail.com 10:09 AM (15 минут назад) мне, Найлу, Гарри серьезно? Я думал, ты гуглишь его каждый час, зейн, я разочарован. однако это весьма впечатляет. мы должны взять его с нами потусить и отпраздновать, тогда Зейн может сделать ему минет в качестве подарка, ага?? хх Зейн Малик djmalik@gmail.com 10:11 AM (13 минут назад) Луи, Найлу, Гарри заткнись Лу я ненавижу тебя >:( х Гарри Стайлс styleshaz@gmail.com 10:12 AM (12 минут назад) мне, Луи, Найлу это таак круто!! Я согласен с Луи ;) Зейн, позвони ему хх Найл Хоран niallerrr@gmail.com 10:13 AM (11 минут назад) мне, Гарри, Луи согласен. выпивка! Зейн Малик djmalik@gmail.com 10:15 AM (9 минут назад) Найлу, Гарри, Луи я не могу, это будет слишком странно :/ аха х это же будет странно, правда??:/// что бы я сказал вообще??:/ аха х Луи Томлинсон loutommo@gmail.com 10:17 AM (7 минут назад) мне, Найлу, Гарри скажи ему, что ты и твои друзья хотите взять его для празднования и минетов. не понимаю, почему ты все так усложняешь, детка я знаю, что мы с хазом сегодня оба свободны. Что насчет тебя, найлер? х Найл Хоран niallerrr@gmail.com 10:20 (4 минут назад) мне, Луи, Гарри для пива и попыток зейна переспать с лиамом? Всегда свободен Зейн смотрит на свой телефон. Уведомления о новых сообщениях прекратились, и теперь остались лишь он наедине с папкой входящих, в ожидании друг друга. Обычно, если бы он планировал встречу с Лиамом, он бы оставил себе недели на подготовку, большое количество времени, чтобы собраться с силами и прорепетировать все перед зеркалом, подготовить идеальный сценарий. Однако в этот раз все иначе. У него есть временное ограничение, так что он не может позволить себе следовать привычной схеме. Сейчас или никогда. После десятка черновиков, Зейн наконец составляет сообщение, которое не выглядит абсолютно и безнадежно глупым или жалким: слышал, ты герой! мы с ребятами хотим с тобой отпраздновать сегодня вечером. ты свободен?:)хх Он закрывает глаза и отправляет его, прежде чем может задуматься об этом. У него достаточно времени обдумать это после отсылки, впрочем, и он придумывает двенадцать разных формулировок этой фразы, и все гораздо лучше отправленной, а еще около сотни причин, почему он не должен был отправлять его вообще. На самом деле, он так сосредоточен на глупости приглашения, что даже не задумывается над тем, что делать, если Лиам скажет да. Что он и делает. Зейн глупо пялится на телефон, где светится да, звучит чудееееееееесно где встретимсяя?? и пытается составить план. Обычно он очень хорош в этом деле, но сейчас в голове пустота. Он сосредотачивается достаточно, чтобы отправить Лиаму адрес Луи и название бара, в который они могут потом отправиться, предупреждая, что сначала они встретятся в квартире. Затем составляет огромное сообщение парням, требуя, чтобы они вели себя идеально, потом понимая, что обеспечивает Томлинсона пошаговой инструкцией по сведению себя с ума, и удаляет его, отправляя лишь смску и надеется на лучшее: ОН ПОЙДЕТ С НАМИ СЕГОДНЯ :DDD У ЛУИ В 9 ЗАТЕМ В THE STUDY НЕ ГОВОРИТЕ О МИНЕТАХ ПЛЗ хх Следующие пять часов проходят словно в тумане, поскольку Зейн погружается в безопасный уют своей паники по поводу внешнего вида. Он принимает душ дважды, просто для уверенности, и вываливает практически все содержимое шкафа на кровать. К счастью, его волосы достаточно отросли, так что он может идти без шапки, если правильно уложится, но касательно остального решить сложно. После примерки двухнедельного запаса нарядов, он выбирает свои лучшие джинсы и решает, что выглядит словно сексуальный беспризорник. Шик Диккенса. Лиам зарабатывает на жизнь спасением людей, ранимость должна задевать его, верно? Он складывает вещи в шкаф, убирая их с кровати, – подготовка никогда не бывает лишней – как раз впритык по времени, чтобы набросить куртку и доехать до квартиры Луи. Он не может успокоиться всю дорогу, барабанит пальцами по рулю и все время проверяет прическу в зеркале заднего вида. Все будет нормально. Все пройдет хорошо, Лиам влюбится в него и спустя годы они будут праздновать этот день как свою годовщину, есть чизкейк с шоколадным соусом сверху, и Пейн разрешит слизать его с пресса и, ладно, вау, сейчас совсем не время для таких мыслей. Когда он паркуется у дома Луи, то видит внедорожник Лиама – ах, воспоминания, - и его сердцебиение замедляется. С последним взглядом в зеркало он выходит и закрывает машину, после чего поднимается по ступенькам, перескакивая через одну. Луи открывает дверь с улыбкой и отходит в сторону, пропуская его: - Ты как раз вовремя, мы собирались пить, - говорит он. Зейн бы воспротивился, но видит Лиама, стоящего рядом с остальными, в белой футболке и машет ему рукой, и да, ему очень-очень нужно выпить. - Привет, Зейн! – говорит Лиам, забирая у забавно глядящего на него Найла рюмку. – Спасибо за приглашение, это очень круто. - Спасибо, что не дал тем людям сгореть, - отвечает Малик, и… ладно. Не лучшее его начало, если честно. Лиам лишь улыбается и пожимает плечами: - Это просто моя работа, - говорит он, и Зейн настолько отвлечен на то, как обожает его, что даже забывает смутиться. Он краем глаза замечает, как Гарри пихает Луи в живот, но они пьют, так что к черту все. Они проводят час в квартире, напиваясь и по очереди проигрывая Найлу в «Guitar Hero». Зейн сосредотачивается, в основном, на том, чтобы не погладить руки Лиама. Или не пялиться на его рот. Или не трогать его воротник. Возможно, пить сразу было ошибочным решением. К счастью, отвлечений хватает, поскольку Гарри все время продолжает предлагать боди-шоты, а Луи, похоже, решил, что лучший способ его заткнуть – укусить. Впрочем, Лиам лишь смеется над ними, и Зейн знает, что если бы не был уже пьяным, он бы чувствовал себя точно таким же счастливым и спокойным, все его любимые люди в одной комнате. Они настолько пьяны, что никто даже не осознает, что Гарри вызвал им такси, пока оно не приезжает и им всем нужно быстро выходить, сбегать по лестнице, надевая по дороге верхнюю одежду и запихиваться в машину. Зейн в том состоянии опьянения, что перемещение кажется ему мгновенным, и единственное, что он помнит – как огни города скользят по лицу Лиама. Ну, он еще помнит, как Гарри облизывает щеку Найла, но он не знает, почему это произошло, и поскольку Луи лишь сгибается пополам от смеха, он решает, что ему не стоит беспокоиться. Когда они приезжают в «The Study», их ожидает огромная очередь, но охранник узнает Найла и пропускает их сразу же. - Как у тебя получается всех вокруг знать? – он слышит вопрос Луи, а Найл лишь пожимает плечами в ответ. Похоже, больше людей ждет на улице, поскольку внутри немноголюдно, и они сразу же отправляются к бару. Цепляясь за свой пьяный кураж, Зейн поворачивается к Лиаму: - Что ты будешь? Я плачу. - Ты не должен… - начинает отвечать Пейн. - Нет, - говорит Зейн, прерывает его и позволяет себе потрогать его руку. Ммм, рука. – Герои не покупают себе выпивку. Итак, что это будет? - Просто пиво, - улыбается Лиам и толкает его плечом. Восторг. – Не хочу слишком напиваться. - Хорошая идея, - отвечает Зейн, потому что все его идеи хороши. Он толкает его в ответ, потому что может, черт возьми, и заполучит максимальное количество физического контакта, которое возможно, пока не протрезвеет. Он подзывает бармена и заказывает два пива, стараясь не поморщиться, когда слышит, насколько завышена цена. Впрочем, оно того стоит, ведь обычно напитки покупают ему, так что это справедливо. Все вместе они садятся за стол, и сидят довольно долго, перекрикивая шум и поочередно отправляясь за очередным раундом напитков. В клубе шумно, но компания хорошая, и у Зейна есть ощущение, что все идет хорошо. Все идет правда очень, очень хорошо. Он теряет счет времени, поэтому не уверен, когда Найл уходит к бильярдному столу, на который смотрел весь вечер, с бокалом в руке, готовый развести парочку ничего не подозревающих посетителей на деньги. Когда приходит очередь Гарри покупать следующий раунд, Зейн обнаруживает себя в одиночестве с Лиамом и Луи, наблюдающим за ними через стол. Обычно, в таких случаях, Малик бы начал нервно потеть, но Томлинсон, похоже, решил сыграть роль второго пилота сегодня, поэтому все время вклинивается, чтобы поддержать разговор, когда Зейн не может произнести ни слова. Что подразумевает собой ведение им половины разговора, но все же, Зейн ценит тот факт, что он не воспользовался этой возможностью его унизить. Луи все стихает и стихает, и Малик, наконец, понимает, что его отвлекает. Гарри все еще у бара, но он не один – рядом с ним стоит высокий парень в футболке Челси, и он слишком рад разговору. Зейну не нравится его вид, но еще меньше ему нравится, как глаза Томлинсона сужаются. - Извините, - говорит последний, тяжело ставя стакан на стол. Он отодвигает стул и встает. – Я вернусь через секундочку. - А мне нужно в туалет, - произносит Лиам, тоже поднимаясь. – Зейн, ты будешь в порядке тут? - Что? Да, - отвечает Зейн, неожиданно оказываясь в одиночестве за столом. Какое-то мгновение он смотрит на очертания спины удаляющегося Пейна, а затем переводит внимание на драму у бара. Луи уже подходит к Гарри, чуть в стороне от него и его нового друга, и подзывает бармена. За этим интересно наблюдать, на самом деле, потому что он знает, что Луи, наверное, считает, что он не выдает себя, но Зейн видит напряженную линию его плеч, холодный взгляд, которым он смотрит на сцену, разворачивающуюся перед ним. Он знает, что у Томлинсона сильно развито чувство собственности и покровительства, но за все годы их знакомства он никогда не видел его ревнующим парней. Еда, место на парковке, право на ношение подтяжек? Конечно. Мужчина? Никогда. В основном потому, что он никогда не видел, чтобы он привязывался к кому-то настолько, чтобы даже переживать, будет ли тот трахаться с кем-то иным. Еще одно правило, в котором Гарри – похоже, исключение. Мужчина в футболке Челси смеется чему-то сказанному Гарри и наклоняется к нему, после чего сжимает его бедро, и это последняя капля. Луи бросает свое место у бара и подходит к парочке, представляясь и включаясь в разговор. Он улыбается Стайлсу, прислоняясь к нему боком, кладя руку на поясницу, метя территорию, но мужчина или не замечает, или его это не заботит. Луи что-то говорит, но мужчина отмахивается от него. Он говорит еще что-то, и Зейн даже со своего места может сказать по линии подбородка мужчины и искаженному в гримасе рту, что это одна из запатентованных колкостей Томмо, которые предназначены для испепеления человека максимально злобно и коротко. Обидчик наконец переводит свое внимание с Гарри, и Луи делает шаг от последнего, приближаясь к противнику. Неожиданно оказывается, что тот выше Луи на несколько дюймов, поскольку он выше Стайлса тоже. Томлинсон немного колеблется, однако не отступает. Часть мозга Зейна, которая не занята криками «ой, блять», весьма впечатлена, что друг способен смотреть с таким чистым и ледяным презрением после такого количества алкоголя. Следующие несколько вещей происходят очень-очень быстро: Первая – Луи произносит последние слова, и мужчина толкает его так сильно, что тот падает через барный стул позади. Вторая – Лиам выходит из туалета. Третья – Найл ставит на стол свое пиво. Четвертая – песня в колонках неподалеку от Зейна меняется на «Helter Skelter». Пятая – Гарри притягивает обидчика за футболку и заряжает ему в челюсть. Кто-то у бара кричит, и Зейн пробирается через толпу, а Пейн делает то же самое с другого края, и черт, Малик слишком пьян для этого. Он все еще видит Гарри и Луи поверх голов, бармен кричит на них, и последний поднимается на ноги, помятый, но целый. Убедившись, что Томлинсон не истечет кровью на полу, мужчина сосредотачивается на другой важной проблеме – злой фанат Челси, собирающий себя с пола. У него идет кровь из трещины на губе, и он выглядит готовым убивать, а учитывая, как Стайлс баюкает руку, первый удар был слепой удачей. Распихивая людей, Зейн мечтает о том, чтобы героизм его друзей не приводил к дракам. Лиам добирается туда первым, становится между Гарри и мужчиной, подняв руки, - само воплощение спокойствия, - и Зейн написал бы сонет, сравнивая его с Бенволио, если бы у него было время. Или если бы эта пьеса окончилась иначе. Черт подери, когда все население Манчестера стало на его пути к бару? Бармен все так же орет, но Малик сомневается, что тот сможет заткнуться прежде, чем все станет еще хуже, и ему нужно добраться туда, черт подери. Он проливает как минимум три пива по дороге и не извиняется ни за одно. Наконец, он прорывается через толпу как раз вовремя, чтобы услышать «ладно, ребята» от Лиама, но фанат Челси не собирается успокаиваться, хватает последнего за футболку и что-то рычит сквозь окровавленные зубы, из-за чего мужчина сжимает челюсти и… хм. Зейн всегда думал, что «испепелять на месте» лишь метафора, но, судя по тому, как он прожигает взглядом руки этого идиота на Пейне, оказывается, нет. Из ступора его возвращает на землю громкий треск, и он поворачивается и видит Найла, который улыбается словно маньяк, держа в руках две половины кия, который он только что сломал о колено. - Давай, блять, здоровяк, - кричит тот, жизнерадостно глядя на мужчину, игнорируя взгляды каждого в баре. - Что ты затеваешь? – фанат ослабляет хватку на футболке Лиама и чуть открывает рот. Найл поворачивает свою кепку козырьком к затылку и прыгает вверх-вниз на месте, встряхивая руками: - Ты хочешь драки? Я тебе устрою гребаную драку, скотина, - и бросает одну половину кия Зейну, который ловит ее на автомате, двумя руками. - Эм, - говорит он, слыша, как бармен вызывает полицию. Болельщик совсем отпускает Лиама: - Ты больной на голову, - говорит он, и Зейн мысленно вздыхает, соглашаясь. Толпа, что сначала глазела на них, быстро стекается к выходу, не желая участвовать в разборках. Найл запрокидывает голову и издает страшный смех: - Дружище, - фыркает он, - я гребаный ирландец, - он облизывает губы и, к его чести, мужчина цепляется только за барный табурет, сбегая в комнату для персонала. - Нам нужно уходить, - произносит Лиам. – Сейчас. Нам нужно уходить сейчас, - Зейн активно кивает, чувствуя себя гораздо более трезвым, нежели три минуты назад. Они вываливаются на улицу на волне шума и адреналина, Малик практически за воротник вытягивает Найла. Пусть он и спас их задницы, но он сумасшедший, и черт подери Зейна, если он выпустит его из своего поля зрения. Гарри и Луи как раз о чем-то ругаются, и Лиам идет последним, задом наперед, чтобы убедиться, что их не преследуют. - Ты флиртовал с ним, - говорит Томлинсон, путаясь в ногах, на расстоянии пары футов дальше по тротуару. - Я не флиртовал с ним, я просто был милым, - отвечает Стайлс, следуя за ним. - Да, флиртуя, - отрезает Луи. - Ты ревнуешь, - восклицает Гарри, и у Зейна нет ни времени, ни сил, чтобы попытаться вмешаться, особенно когда он слишком занят удержанием вырывающегося Найла, обхватывая его сзади и пытаясь оттащить от клуба. - Пусти меня обратно! – восклицает Хоран, все еще сжимая половину кия, от которой нужно бы избавиться, поскольку это может быть своего рода уликой. – Я не дрался ни с кем сто лет, ну же… - Заткнись, идиот, - фыркает Зейн. Он смотрит на Лиама, стоящего неподалеку, выглядящего потерянным. – Мне очень-очень жаль, клянусь, обычно все не так, когда мы идем гулять. - Все в порядке, - смеется Пейн, - весьма занимательно, если честно. - Ты невероятный, - произносит Малик, прежде чем даже успевает подумать и остановить себя. – Нам нужно убраться отсюда, пока не появится полиция. Где?... – он поворачивается и видит, что Гарри с Луи прекратили ругаться и теперь активно целуются на капоте припаркованной машины. – Эй! А ну сваливайте оттуда, боже, вы ведь даже не знаете, кому может принадлежать эта машина… Ответ на этот вопрос приходит в тот момент, когда фанат Челси выходит из бара в компании таких же здоровенных друзей, замечает Гарри с Луи и замирает на месте: - Да вы, блять, шутите, что ли, - в унисон говорят они с Зейном. - Твою мать, - произносит Луи, почти падая, пытаясь принять вертикальное положение, и друзья фаната все приближаются. - Такси! – кричит Зейн, толкая Найла Лиаму и выставляя руку, чтобы поймать гребаный подарок небес в виде такси, только повернувшего на улицу. Водитель останавливается, и Малик распахивает дверь, засовывает Найла на пассажирское сидение, и захлопывает ее перед его носом. Хоран открывает окно и кричит что-то вроде «уебки» на мужчин, стоящих на тротуаре, в то время как Лиам садится первым на заднее сидение, и знаком того, насколько все вышло из-под контроля, является тот факт, что Зейн даже не паникует, втискиваясь следом. Луи засовывает Гарри следующим, забирается ему на колени и продолжает с того места, где они остановились. - Господи, - говорит Зейн, с трудом избегая столкновения коленки друга со своим пахом. Томлинсон сидит на бедрах кудрявого, головой цепляясь за потолок такси, и выражение его лица абсолютно противоположно обеспокоенности о том, что в машине кто-то сейчас увидит их занятия. - Куда? – спрашивает водитель. Ему, похоже, совсем плевать на происходящее, и Зейн радуется хотя бы тому, что тот не донесет на них в полицию. Он называет правильный адрес лишь со второй попытки, потому что прямо рядом с ним язык Луи находится во рту Гарри и, вау, даже во время всего прочего, вид руки кудрявого, скользящей по спине мужчины к его заднице на самом деле охренительно отвлекает. Томлинсон выгибается к его рукам и хватает за волосы, крепко целуя, и одна из его ступней на колене Малика, и тот совершенно не знает, что с этим делать. Найл все так же возмущается на переднем сидении, вновь и вновь повторяя «я бы легко с ним расправился» и «он бы понял, кто я такой», игнорируя тот факт, что Луи устраивает Гарри невероятно интимный танец на коленях меньше чем в двух футах от него. Зейн благодарен ему за это, впрочем, потому что это единственный звук в машине, помимо тяжелого дыхания его друзей и влажных звуков их поцелуев. Адреналин наконец начинает спадать, и он чувствует, что с другой стороны от него Лиам сидит очень-очень неподвижно, и Зейн хочет извиниться еще раз или пообещать возместить это, или просто пошутить обо всем этом, но он физически не может посмотреть на него. Он слишком пьян, чтобы понять, испортил ли он все окончательно, но, к счастью, он достаточно пьян, чтобы вся ситуация казалась ему крайне смешной. В истерическом, о-боже-что-происходит-как-я-до-такого-докатился плане, да. Но все равно. Гарри и Луи оставили малейшие намеки на стеснение, руки повсюду, бедра движутся навстречу друг другу, в уши, в промежутках между поцелуями, шепчутся слова, которые Зейн улавливает только урывками – «да», «о боже» и один раз – «мой». - Вам там презерватив не нужен? – спрашивает Найл, улыбаясь через плечо. Гарри даже не отвечает, а Луи лишь на секунду отрывает руку от Гарри, показывает другу неприличный жест и возвращает ее обратно, под футболку кудрявого. Лиам достал телефон и пытается занять себя, но Зейн сидит достаточно близко, чтобы видеть экран, и все, что тот делает – пролистывает телефонную книгу вверх и вниз, вверх и вниз. Малику хочется смеяться, но также умереть, потому что Лиам вот он, тут, и это странно, и его совсем не должны возбуждать его два лучших друга, которые почти трахаются тут, но он пьян, у него давно не было секса, плюс сексуальное напряжение от нахождения Пейна рядом, и Луи с Гарри оба сексуальны, и он всего лишь человек, ладно? - Ты такой сексуальный, - бормочет Гарри, и его голос более пьяный, чем когда-либо, и Луи практически мурлычет, блять, скотина такая. Зейн старается не смотреть, правда, но Томлинсон наклоняется и проводит языком вверх по горлу кудрявого, и отвести взгляд очень, очень сложно. - Тебе нравится это, детка? – Зейн видит, как Луи произносит эти слова в шею парню, вжимается в него бедрами, и тот издает совершенно порнографический звук. Томлинсон чуть открывает рот, будто даже он не был готов к этому, а затем прижимается ртом к уху Гарри и говорит: - Я трахну тебя, как только мы приедем домой. С другой стороны от Малика раздается приглушенный стук – Лиам роняет телефон на пол такси. Он зарывается лицом в руки и молится об избавлении. Такси высаживает их у квартиры Луи, и Зейн дает лишних десять фунтов водителю и сердечные извинения, прежде чем они поднимаются по лестнице, что весьма серьезное задание в их нынешнем состоянии. Луи держит Стайлса за руку, и как только они заходят в квартиру, он тащит его в спальню. - У тебя есть презерватив? – бормочет Томлинсон, чуть не падая из-за стола, и вовсе не понижая голоса. – Мы использовали последний… - А нам они нужны? – нетерпеливо прерывает его Гарри. Зейн очень рад тому факту, что они почти дошли до спальни, потому что этот разговор совершенно не предназначен для посторонних ушей. Луи мгновенно останавливается и щурится на кудрявого, словно у него в глазах двоится, и он пытается выбрать правильного из двух. – Я не… ни с кем другим, - говорит парень. – А ты? - Нет, - хватает Стайлса за футболку мужчина и говорит: - Я не хотел никого с тех пор, как встретил тебя. Целую секунду Гарри выглядит совершенно ошеломленным, а потом он довольно адекватно произносит: - Блять, - и Луи улыбается и тащит его в комнату, захлопывая за ними дверь. - Подождите, - говорит Найл, поднимая палец. Он ведет обратный отсчет, губами произнося три, два, один… И как по команде из спальни Луи, через стены, доносятся звуки гитарного дисторшна, с такими громкими басами, что в шкафчиках на кухне дребезжат тарелки. - О боже, The Weeknd? Серьезно? – спрашивает Зейн. – Луи вообще знает, кто это? - Гарри составляет их плейлисты для секса, - говорит Найл, стаскивая подушку с дивана и бросая ее на пол, прежде чем валится сверху. – Он спрашивал меня пару раз. - Почему он не спросил меня? – надувает губы Малик. - Потому что он не хочет трахаться под Дрейка на виниле, - отвечает Найл. В ответ ему натягивают шапку на лицо, и он не видит гримасу Зейна. - Мне нравится Дрейк, - вклинивается Лиам, - правда, мне нравится Ашер больше. В основном, более медленные мелодии. Найл протягивает ему кулак для дружеского жеста и говорит что-то одобрительное про сборники, но Зейн очень-очень занят попытками осмыслить эту фразу в данном контексте и не свернуться в клубочек на полу. Он достает упаковку пива из холодильника Луи. Так что играют The Weeknd, Найл заказывает пиццу, и они проводят еще час, выпивая и разговаривая о всякой чуши, а Гарри и Луи трахаются в соседней комнате, и это совершенный идиотизм, но каким-то образом все кажется так естественно, словно так и должно было произойти. Может быть, он просто пьян. У него неожиданно появляется мысль о его новелле, когда он наблюдает, как Найл подстрекает Лиама на скорость выпить банку колы вверх ногами. Группа, думает он. Не певцы. Книга должна быть о группе. Он надеется, что сможет это вспомнить, когда протрезвеет. Он отключается на диване, а когда просыпается утром, Гарри готовит всем оладьи в одних трусах с синяками на костяшках и весь покрытый засосами. - Неплохая ночь, - говорит он, сонно улыбаясь Зейну. Он указывает лопаточкой на Лиама, свернувшегося у противоположного подлокотника. - Ага, - в ответ улыбается Малик. – Неплохая.