***
– Разделиться? Ты в своём уме?! – возмущённый вопль Алистера, должно быть, достиг покоев Эамона, но тот тактично решил не беспокоить своих гостей в третьем часу ночи. Маг же стоически выдерживал оборону, понимая, что бесится друг вполне справедливо: после встречи с Голданной и последовавшего за ней разговора их общение сошло на нет. И даже сейчас, по прошествии почти двух недель после ссоры, Иан так с ним и не поговорил. – Нас слишком много для такого пустякового дела, терять время мы не можем, гораздо удобнее будет послать с этим... – маг поджал губы, выбирая выражение. Для споров у них попросту не было времени, – человеком двоих или троих. Остальные пока направятся к Долам. Сопение Алистера стал почти оглушающим, Иан, морщась, вздохнул. – Нам нужно добраться до эльфов! – привёл он последний довод. Страж бросил недовольный взгляд на мага, но вроде бы согласился. Однако Иан обрадовался рано: – Я иду с тобой! – тут же огорошил его Ал, и, пока его не перебили, продолжил. – И это не обсуждается. – Хорошо, – выдохнул Иан, подняв руки. Подобный разговор казался ему не то, чтобы глупым, скорее безнадёжным. Но Алистера, похоже, это лишь подстегнуло. – Кто ещё? – нетерпеливо поинтересовался он. Маг почти видел вертевшийся из стороны в сторону пушистый хвост. – Зевран, – Иан поднял руку, пока возмущённый вопль Ала не разбудил Эамона во второй раз. – И это тоже не обсуждается. – Это Лелиана привела его к нам, будет странно, если она останется в стороне, – Алистер согласно кивнул, но глаз с мага не спустил. – Но без Винн нам тем более нет смысла идти. – А остальные направятся к Долам? – подозрительно прищурившись, Ал скрестил руки на груди. – Мы управимся в срок, путь им предстоит неблизкий, – Иан слабо улыбнулся. – Тебе нужно поменьше общаться с Морриган, – но чужое бурчание маг уже не слушал: решил, что на этот раз в разладе был виноват он сам. – То, что я сказал... ну, тогда... – маг замялся, не зная, что сказать. – Я был не в себе. И... – Да ладно, ты был прав, – вот только потерянный вздох Алистера говорил вовсе не о благодарности, скорее, он всё ещё переживал из-за грубых слов, сказанных в сердцах. – Нет, – Иан дотронулся до чужого плеча. – Это не должно было звучать так, как прозвучало. Взгляд Алистера заметно смягчился, а потому маг позволил себе поддеть друга: – Хотя тебе нужно прекратить спрашивать, подходят ли доспехи к твоим глазам у меня, Морриган и так считает, что это ты отбил меня у неё...***
Каждый хотя бы раз в жизни просыпался с ощущением, что в голове что-то взрывалось, ослепляя болью. Иной раз приходилось приложить силы, чтобы вспомнить себя и место, где случилось снискать приют. Пришёл и его черёд. Вот только память возвращаться не спешила. С трудом приоткрыв глаза, он тут же закрыл их, тихо простонав сквозь зубы какое-то проклятье. Следующая попытка оказалась успешнее, даже получилось разглядеть дрожащие ладони, с трудом поднесённые к лицу. Что-то подсказывало: нужно просто расслабиться и переждать, но это было бы непозволительной роскошью. Он должен был что-то сделать. Что-то важное, без чего жизнь навсегда стала бы тяжким бременем. Он должен был чему-то помешать. А потому раз за разом сражался с собственным тщедушным телом. Сознание было мутным, сосредоточиться хоть на чём-то казалось непосильной задачей. Всякая такая попытка оканчивалась тем, что голова взрывалась жгучей тупой болью, вынуждая скрючиваться всё сильнее на деревянном полу. Справиться с ней не получалось, но всё равно, едва боль притуплялась, он вновь начинал бороться. Безуспешно Сколько прошло времени, прежде чем он смог прийти в себя – часы, дни или, может быть, минуты – осознать не получилось. Казалось, время просто исчезло и лишь вернувшись, позволило обнаружить себя умудрившимся свернуться в клубок. Первым ушёл заглушавший всё звон, оставив его лежать в блаженной тишине. Следом вернулись ощущения: боль в затёкших мышцах спины, слегка потянутой лодыжке... Последним вернулось зрение. Немудрено, ведь находился он в полутьме, источник света оставался таинственным и неизвестным. Глубокое дыхание помогало мало, но теперь хотя бы получалось думать ясно. В некотором роде. Каша в голове, оставленная терзавшей его болью, с трудом позволяла даже просто присесть, чуть оторвав голову от жёсткого пола. Единственным, что удалось вспомнить, было имя. Вот только полностью его он так и не вспомнил, достался лишь жалкий огрызок – З… иан. Иан. Рассеянно подняв правую ладонь к волосам, он вздрогнул, скользнув пальцами по остроконечному уху. Ушедший было шум в голове начал возвращаться, но теперь звучал отчётливее. Не сразу, но пришедший в себя Иан – это ведь его имя? – понял, что это был всего лишь странный шёпот его собственных, далёких мыслей: ворон... Мотнув головой, он нахмурился, старательно продираясь сквозь туман в голове. Что за бред?! Ворон и ворон... чем это вообще было? И почему это казалось таким важным? Особенно сейчас, когда... Скрипнув зубами, он поднёс к лицу сжатую в кулак ладонь, едва сдержавшись, чтобы не запустить в неё зубы. С удивлением обнаружил вернувшуюся собственную, несдерживаемую дрожь. Наваждение было столь сильным, что отогнать его, просто махнув головой, было невозможно. Но злости – на себя, на всё происходившее – оказалось достаточно, чтобы взорваться. Что за польза была в этом слове, в том, чтобы знать, что такое этот самый ворон? Никакой. Ни капли. Для начала нужно было выбраться из странной каморки, где он потерял драгоценное время лишь потому, что собственное тело предало. Нужно было выбираться. С каждым мгновением внутри разгоралось всё большее пламя странного, необъяснимого беспокойства, мешавшего сосредоточиться на всём, кроме одного: нужно было выбираться, нужно было спасать… кого? Развернувшись, Иан замер, изучая открывшуюся картину. Дверь каморки, лишь прикрытая на щеколду, проблем почти не доставила. Только в первый миг, едва коснувшись деревяшки пальцами, он вскрикнул, мгновенно отдёрнувшись: та была холоднее льда. И, словно по волшебству, этот холод проник в него, сковав внутренний пожар, но лишь на пару мгновений. Где-то на задворках сознания мелькнула мутная мысль, точно подобный холод был ему уж слишком хорошо знаком, но Ворон сам же отмахнулся от неё. Не было времени размазывать сопли, ему нужно было попасть куда-то туда, за запертую дверь. Руки привычно потянулись к поясу, но пальцы замерли, хватая пустой воздух. Что бы он ни намеревался сделать, теперь это не было важным, всё равно что-то пошло не так. Подойдя ближе, Иан ещё раз, уже с большей предосторожностью, дотронулся до деревянной пластины, мешавшей ему выйти. Лишь самыми кончиками пальцев, почти не дыша, он поглаживал старое дерево, уже успевшее растерять весь свой холод. Узор древесины заворожил. Ворон сам не заметил, как начал мурлыкать себе под нос странноватую, но привязчивую мелодию. И только через пару минут осознал: с каждым прикосновением дерево становилось всё более старым, трухлявым. Он заворожённо, как со стороны, наблюдал за собственными пальцами, с силой подталкивавшими щеколду – а вместе с ней и дверь – вперёд, пока, наконец, деревяшка не рассыпалась практически в пыль. Выйдя, Ворон быстро отряхнул руки, довольно ухмыльнувшись. Что бы это ни было, ему нравилось, как оно сработало, пусть понимание так и не пришло. Собственные действия были незнакомыми, чужими, точно принадлежали кому-то другому. Чушь, да и только. Он мгновенно сбросил с себя охватившее его нервное оцепенение, целиком и полностью отдавшись собственным инстинктам, которые вели его на каждое дело. Иан оказался посреди широкого коридора с множеством ответвлений. Коридор был почти пустым – голым даже: стены обшарпаны, покрыты сажей; доски, служившие полом, истёрлись, кое-где просматривались крупные щели. Лишь чёрные провалы ответвлений заполняли пустоту, но только усугубляли ощущение заброшенности. Где-то рядом, отвлекая, послышались клацающие звуки шагов, а следом за ними и невнятная речь. Откуда-то Ворон знал: попасться кому-то на глаза было бы ошибкой. Он действовал быстро, не думая. Тело двигалось автоматически, снова пришло ощущение смазанности, невесомости. Ворон почти чувствовал, как кто-то другой, много сильнее, мудрее него захватывал безвольное тело. Или же сам он всегда был просто гостем... Но думать о таком было слишком больно. Сознание почти парализовало, но тело… оно продолжало действовать, движения были настолько чёткими и выверенными, точно всё происходившее сейчас уже когда-то случалось. Перед глазами плыло, картинка двоилась, иногда замирала, чтобы после пронестись вперёд стрелой. Но подводило так лишь зрение, остальные чувства исправно сообщали о том, что делало несносное тело. Быстро сорвавшись с места, Иан кинулся к ближайшему повороту, скрываясь в его гостеприимной тьме. Сердце отчего-то колотилось в волненье, хотя сам Ворон не чувствовал ничего подобного, напротив, его охватило странное прохладное спокойствие. Прижав ладонь к горлу, он успокаивающе погладил его, немного сжимая горячие пальцы, постаравшись дышать глубже. Ждать, пока беседовавшие ребята в доспехах обнаружат его пропажу, не хотелось, а потому Ворон осторожно двинулся вперёд, с каждым шагом подгоняемый странным, словно не своим, нетерпением. Иан всё шёл и шёл вперёд, почти на ощупь, держась подрагивавшей ладонью за шершавые, влажноватые стены. Ему казалось, где-то наверху они сходились, образуя арку. Быстро, с силой моргая, он пытался затормозить, идти медленнее, чтобы хоть как-то, хотя бы немного осмыслить происходившее, но это почти не помогало, один или два раза он чувствовал, что ладонь, безмятежно скользившая по стене коридора, начинала почти гореть. И то ли он слишком сильно пытался затормозить, то ли тело слишком рьяно рвалось вперёд. Но была ещё одна странность: как-то незаметно коридор закончился небольшим залом, куда едва помещалась пара крестов. На одном из них, в самом углу, был закреплён повисший без сил подросток. Ворон не знал, был ли он рыжим, или же волосы впитали в себя заливавшую его лицо кровь. Точно так же, как и не помнил, как очутился в пыточной. Иан чувствовал: паренёк был ему знаком. Но стоило только сделать один неуверенный шажок вперёд, как раздался пронзительный свист хлыста. Из угла, где был привязан мальчишка, донёсся слабый скулёж, а сам горе-спаситель почувствовал разгоревшийся внутри злой пожар. Это было уже слишком. Как бы сильно тот парнишка не был виновен, это было слишком. Наказать должны меня. Иан дёрнулся, шаги стали уверенней, но вместе с тем скулёж превратился в настоящий вой. Но Ворона это не остановило; откуда-то он знал: невидимый мучитель не остановится. С каждым шагом ему становилось всё жарче, под конец Ворон почти чувствовал заливавший спину пот. Быстро подойдя к мальчишке, Иан дотронулся до его плеча, но тут же вскрикнул, отдёрну руку: перед ним в неестественной позе замерла ледяная статуя, начавшая плавиться под его прикосновением. Иан отступил назад, не чувствуя больше жара. Тут же позади раздались страшные, полные боли крики, будто его пожар вышел в реальность. Вот только разил он всех без разбора. Но время вновь смазалось, всё путалось, откуда-то издалека, как сквозь воду, к нему прорывались чьи-то выкрики. Через несколько секунд перед Ианом снова замер живой, трясущийся подросток, окружённый кольцом пламени. Ворон дёрнулся, протягивая к нему руки, но ноги завязли в чём-то, мешая сделать и шаг. Тело с силой тянуло куда-то вниз, каждое движение, казалось, лишь усугубляло его положение. Ворон начал куда-то проваливаться, а мир, словно издеваясь, вторя засасывавшей его трясине, начал гаснуть. Сердце билось часто-часто, отдаваясь в висках, мышцы свело, он был почти обездвижен. Горло саднило, точно Зевран долгое время орал не переставая. Широко распахнув глаза, эльф подскочил, едва не ударившись лбом о голову заботливо склонившегося над ним мага. С губ срывалось страшно искажённое, почти неузнаваемое имя: – ...рс, А...рс! – маг, скрючившийся над ним, прижал дрожавшего Араная ближе, укачивая. Тот лишь обессиленно повис на своём спасителе, рассеяно вслушиваясь в его речь. – Тшш... это был сон, только сон. Воспоминания постепенно блекли, точно кто-то заботливо подтирал их влажной тряпочкой. Дыхание тоже замедлялось, уходила дрожь, а вместе с ней исчезали и противно плясавшие перед глазами мушки. Сердце билось всё медленнее. Глубоко вздохнув, эльф прикрыл глаза, чувствуя, что проваливается в уже другой, спокойный сон без сновидений.***
Иан был хмур, как никогда раньше, порой казалось, вокруг него было какое-то поле, высасывавшее все силы. Сам маг ничего подобного не чувствовал, слишком был занят, коря себя. С самого начала он знал: добром их миссия кончиться не могла, но только он и подумать не мог, что во многом это случится по его вине. На второй день их вынужденного путешествия на север храмовник объявил, что им следует поспешить. Айван, подобно демону, вырвавшемуся на волю, на отдых времени почти не оставлял, всё гнал их небольшой отряд вперёд и вперёд по лесным тропам (И чем ему просёлочные дороги не угодили?! ). Так что к вечеру, во время ночной стоянки, путники быстро расправились с ужином, пожелали друг другу приятных снов и разбрелись каждый в свой угол. Амелл видел, как за день вымотался его новый якорь, он сам предпочёл бы лишь спокойный сон в эту ночь, потому совсем не был удивлён, что напросился Зевран в его палатку, чтобы с удобством выспаться, прижавшись к тёплому, словно печка, магу. Проводив усмешкой усталый, но довольный стон потянувшегося эльфа, он сгрёб флегматичного Араная в кучку и, уткнувшись тому куда-то в затылок, отключился. Это было ошибкой. После того, как безумие отступило, Иан старался держать Зеврана поближе к себе. Глупо было думать, что на него это никак не влияло: маги всегда оставляли свой незримый отпечаток на тех, кто приближался к ним чересчур близко. Едва голова эльфа коснулась чужого плеча, его сознание отправилось в Тень. А следом за ним туда же отправилось сознание мага. Взбудораженное призраками и страхами прошлого, оставшееся без поддержки леденящего зелья... Приходившие в ту ночь к Амеллу сны были тёмными, беспокойными. Они мучили мага с давних времён, и всегда сценарий был одним и тем же, но сегодня что-то пошло не так. Иан давно научился переживать кошмары тихо. Он не кричал, не дёргался, лишь дыхание становилось глубже, чаще. Привлекать к себе ещё больше внимания в Круге не хотелось до боли, и так почти каждое его движение пристально рассматривалось, а после с удовольствием обсуждалось. Плавно перетекая в очередной кошмар, Амелл почувствовал слабый удар, приглушённый шум на краю сознания, но находившееся в плену Тени сознание не шелохнулось. Маг проходил лабиринт своего личного собрания ужасов не в первый раз, но лишь сегодня его движения были слишком быстрыми, слишком ловкими. Несколько раз Иан чувствовал неслабые тычки из пустоты. Ещё были звуки: невнятное бормотание, слабые вскрики. Поначалу они совсем не мешали – Амеллу было привычно внимание духов, населявших Тень, – но постепенно они становились всё громче. И шли вовсе не из Тени. Постепенно маг начал приходить в себя. Что-то тянуло его обратно, в реальность, прерывая обычный круговорот. Проснулся Иан от особенно громкого вскрика рядом. Зевран метался из стороны в сторону, то ли за кем-то гнался, то ли от кого-то бежал. Маг не понимал, что же происходило, пока эльф не начал приходить в себя: с хриплыми всхлипами и бормотанием, в котором скрывалось хорошо знакомое, но давно забытое имя. И Аранай его точно знать не мог. Когда-то давно Иан читал в одной очень старой, потрёпанной книге о том, что происходило, если чародей терял контроль над собой. Сжимая бившегося в припадке Зеврана в руках, Иан сам холодел. Он даже представить себе не мог, что должен был чувствовать эльф: его сжирал чужой страх, его губили чужие чувства. Собственное сознание находилось в плену, отравившись ядом беспечного чародея. Иан вздохнул: ему просто необходимо было научиться лучше себя контролировать безо всяких зелий, иначе до Мора они так и не доживут: его зараза распространится дальше, поразит всех и каждого. Сила чародея всегда связана с его чувствами. И если чувства захлёстывают душу, туманят разум, мешая держать в узде данную Создателем силу, нужно воззвать к тому, что мешает чародею успокоиться. Нужно найти в его душе что-то близкое ему и поставить на пути бушующих сил. И как можно скорее отстраниться, пока взрыв от столкновения не поглотил всё вокруг.***
Довольно часто получалось так, что близкие люди скрывали больше незнакомцев. И злиться на них особенно сильно почти никогда не выходило, ведь секреты есть у всех. Но тем утром будущему королю Ферелдена казалось, что самым большим секретом, который его друг мог от него скрывать, была прошедшая ночь. Алистер то и дело кидал подозрительные взгляды то на злого, не выспавшегося эльфа, то на расстроенного чем-то мага. И всё никак не мог отделаться от желания прикончить наглого Ворона: что бы между ними не произошло, прошлый вечер они провели наедине. И не только вечер. И на утро оба выглядели не слишком счастливыми. Но времени на то, чтобы как следует укорить Араная взглядом, никто не предоставлял: Айван вновь погнал их вперёд по лишь ему одному известному маршруту. Однако на этот раз, в отличие от предыдущего дня, дорога оказалась лучше, было видно: по ней часто ездили повозки. Алистер хмыкнул про себя: у кого же из эрлов скрылся тот мальчишка-маг? И как быстро их небольшой отряд отправится обратно ни с чем, пусть Стражу и казалось, что это будет провалом. Нельзя было спорить: мальчишку действительно жаль. Особенно теперь, когда Алистер уже знал, что на самом деле приходилось переживать магам – и это было чудовищно. Однако же… да, всё было так, но ничто не могло отменить простой истины: совершаемое было необходимым злом. И даже сам Иан это признавал, раз согласился помочь. Да, с ним те ребята, церковники, собиравшие детей по городам, переборщили, но... это ведь был единичный случай, да? Казалось бы, как можно оставаться вечно таким наивным и добрым парнем, но у Алистера получалось. Он всегда был склонен думать о происходившем лучше, чем то было на самом деле. В отличие от мага, становившегося с каждым часом всё мрачнее. И, Страж мог поклясться, ничего общего с утренней апатией, виноватыми вздохами, тут не было. Всё началось около полудня. Тогда Иан, просто севший на ближайшее бревно, обозначил: дальше без остановки они никуда не пойдут, даже рассмеялся чему-то, лишь ему одному известному, но вскоре замер, будто подавившись. Взгляд мага застыл, прикованный к какому-то сучку, но повёрнутый куда-то вовнутрь. И, что бы Иан ни видел, его это сильно напугало. Алистер подошёл было к нему, потряс за плечо, но, видимо, сделал лишь хуже: ощутимо вздрогнув, тот поднял на него полубессмысленный взгляд, пару раз тряхнул головой и быстро поднялся, отходя. Всю дальнейшую дорогу маг молчал, едва ли подавал какие-то признаки жизни. Думать о том, что взбрело в буйную голову Амелла, не получалось: Айван гнал их вперёд, больше не останавливаясь. Да и не хотелось, если честно: тараканы у Иана были чересчур уж забористыми, растравливали что-то глубоко внутри, мешая оставаться полуравнодушным, наивно-беспечным парнем. Лишь у поместья – богатого, добротного, отчего-то сокрытого в глубине леса, они остановились. Ворота были заперты, но во время Мора вряд ли можно было бы обвинить кого-либо в отсутствии гостеприимства. Стучать, вызывая слуг, пришлось Алистеру. Однако же довольно долго создаваемый им шум игнорировали. Лишь после сотого удара ворота приоткрылись. Взору путников предстал пожилой мужчина. – Господа не желают никого видеть, приносим наши извинения, – мягкий говор привратника ничуть не удивил, но и прислушиваться к нему смысла не было. Разумеется, если они желали войти. Вперёд вышел храмовник; откашлявшись, он заговорил, важно раздувая ноздри: – Именем Андрасте, откройте! В стенах вашего священного дома скрывается маг, которого требуется провести в Круг... – конечно же, подобная наглость вряд ли могла помочь им оказаться за воротами. Алистер мог бы поклясться, что на лице пожилого мужчины на пару мгновений появилась презрительная гримаса, но голос его остался всё таким же спокойным. – Господа просят их простить, но они никого не принимают... – словно в насмешку, именно в этот момент привратника перебили. – Донник, я их выслушаю, – голос принадлежал юной девушке, которой, казалось, не могло быть больше семнадцати лет. Звонкий, острый, он был слишком серьёзен для столь юной особы, но, когда ворота приоткрылись, взорам путников явилась именно такая, совсем юная девочка. Что, впрочем, не мешало ей выглядеть достаточно убедительно и строго. – Меня зовут Солона Амелл, что вам нужно? – девушка замерла, сложив руки в замок перед собой. Её тёмные глаза сурово смотрели на прибывших, словно приковывая к месту, лишь короткие волосы да веснушки портили картину строгой хозяйки. Её взор по очереди изучил каждого, пока, наконец, не остановился на Иане. Губы сжались в тонкую полоску, почти побелели. Айван уже открыл рот, собираясь повторить свою тираду более угрожающим тоном, но девушка подняла правую ладонь, остановив его. – Не ты. Он, – коротко кивнув в сторону Иана, она, казалось, замерла, даже не дыша. Маг поморщился, словно от зубной боли, но, откашлявшись, всё же заговорил. – Мы ищем беглого мага. Мальчишку. Этот, – коротко кивнув в сторону храмовника, Иан продолжил, – говорит, что он нашёл укрытие здесь. Мы можем осмотреть поместье? – Это зависит от того, кто вы, – голос Солоны взлетел, почти оборвавшись, осанка стала идеальней, руки сжались сильнее. Хотя, казалось бы, куда стремиться. – Назовитесь. – Мы – Серые Стра... – но Амелл покачала головой, прерывая мага. – Ваше имя. Иан вздохнул, отвёл взгляд, не выдержав. С минуту он о чём-то напряжённо раздумывал, боролся с собой, а потом шагнул вперёд, будто решился на что-то. – Моё имя – Далиан Амелл, – он поднял руку, дотрагиваясь, до плеча замершей девушки. – И тебе, сестрёнка, лучше нас всё же пропустить.