Реквием по любви

http://cs408116.vk.me/v408116656/8df0/O4yeiQSdpLc.jpg Огромное спасибо за шикарную облогу Кристинычу. Люблю тебя, дорогой мужа. Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. За слёзы, которые застилают сейчас глаза. За пустоту, которая обрушилась камнепадом, сбивая с ног, когда за Хёнсыком закрылась дверь. За то, что сижу и просто не понимаю, для чего дальше жить. Как странно устроена эта долбанная жизнь - надежда имеет привычку исчезать так же стремительно, как и появилась. Исчезать, выворачивая наизнанку. Забирая с собой всё хорошее и оставляя после себя выжженную рану, аккурат размером с человеческое сердце. И всё, что остаётся - тупо смотреть на закрывшуюся только что за мужем входную дверь. Обитую дорогой кожей дверь, которую сейчас почему-то ненавижу даже больше его. Будто это она во всём виновата. Даже в том, что Хёнсык опять ушёл. В том, что я такая дура. В том, что я всё ещё надеюсь. Надеюсь, надеюсь, надеюсь на невозможное. И я срываюсь с места, устремляюсь в кухню и хватаю со столешницы нож для разделки рыбы. Не сдерживаю больше слёз, не сдерживаю себя. Не для чего. Не для кого. Хёнсык снова ушёл. Снова к той своей другой. Первый удар и буквально висну на рукоятке ножа, медленно оседая на пол. Усмехаюсь со злорадством, глядя на то, как уродливо рассеклась песочно-бежевая кожа. Любимый цвет мужа. Почти вся квартира в подобных этому оттенках. Ещё удар, а затем ещё один и ещё один. Кромсаю обивку с остервенение маньяка. Рву кожу до тех пор, пока, обессиленная, окончательно не оседаю на пол и не закрываю лицо ладонями, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Хочется скулить, выть от той безысходности, в которую я вновь с размаха погрузилась от брошенного мне поверх плеча холодного "я рад, что ты всё поняла". - Я ничего не поняла! - захлёбываясь рыданиями, выдыхаю я. - Я ничего не поняла. Через некоторое время с трудом поднимаюсь на ноги и стираю слёзы с щёк рукавом халата. Почему всё это происходит именно со мной? Почему? Может, оттого, что я была слишком беспечна и счастлива эти три года? Может, потому что буквально дышала Хёнсыком, забыв про друзей и родню? Закрываю глаза, войдя в спальню. Глубоко дышу через нос, пытаясь успокоиться. Нужно взять себя в руки. Нужно просто пережить. Нужно, нужно, нужно. Но чем больше пытаюсь внушить себе это, тем больнее становится. Тем меньше верится в то, что всё происходящее со мной сейчас вообще можно пережить. На что я надеялась, услышав голос мужа? На что? На то, что Хёнсык встанет на колени и попросит прощения? Нет, самое унизительное в том, что ему и на колени-то вставать не пришлось бы. Хёнсыку достаточно было бросить короткое "я остаюсь", и всё - я и не заикнулась бы про старые обиды. Малодушно бы запрятала куда подальше всё плохое, оправдывая мужа тем, что и сама поступила скверно, переспав с Джиёном. Противно от того, что я настолько предсказуемая, глупая и жалкая. От того, что ещё несколько лет назад послала бы к чёрту мужчину и за меньшие прегрешения, не говоря уже о долгосрочном обмане. Но к чёрту всё! Я бы наступила на себя, на остатки гордости, на всё, что угодно, лишь бы он просто остался со мной. Лишь бы Хёнсык дал мне ещё хоть один малюсенький шанс доказать ему, что я лучше. Что это я заслужила его любовь, а не та другая. Я, а не она. Не она, не она, не она. - Дура, - открыв глаза, выдыхаю в потолок. - Конченная дура. Устало опускаюсь на кровать, окидывая комнату придирчивым взглядом. Улавливаю лёгкий, едва-уловимый аромат дорогого парфюма Джиёна и морщусь. Я специально открыла в комнате окно, чтобы проветрить помещение, но такое ощущение, что всё было напрасно. Кажется, этот запах теперь навсегда останется здесь напоминанием о моей чудовищной ошибке. Горько усмехаюсь, беря в руки подушку, на которой спал Квон. Утыкаюсь в неё носом и начинаю смеяться. Вот он источник всех бед. Вскакиваю на ноги и начинаю стаскивать постельное бельё с одеяла и подушек. Сгребаю ворох белья в руки и бросаюсь в ванную. Но, открыв дверь, замираю на пороге. Джиён не просто так вставал ночью - убрал с пола все осколки и даже снял со стены пустую раму. Почему-то этот поступок комом оседает у меня в горле. Какая же я всё-таки тупая сука. Жестокая тупая сука. Манипулирую тем, кто не причинил мне ровным счётом никакого зла, и прогибаюсь под тем, кто вытер об меня ноги своей изменой. Но ничего не меняется. Может, это уже диагноз - вот такая болезненная всепрощающая любовь к Хёнсыку? Разворачиваюсь и иду на кухню. Там достаю мусорный мешок и запихиваю туда буквально пропитавшиеся запахом Джиёна вещи. Оглядываюсь по сторонам, внезапно понимая, что именно я хочу сделать. Избавиться от всего. От дивана, на котором переспала с Квоном, от светлых стен, напоминающих о муже. И даже от идеального порядка. К чёрту всё! Надо встряхнуться. Пусть хотя бы таким дурацким способом, как ремонт. Несколько телефонных звонков, и через полчаса всё почти решено - уже завтра ко мне приедет сотрудница дизайнерского агентства. Это даёт хоть какие-то силы двигаться дальше. Главное, что я всё-таки смогла хоть что-то начать. И неважно, будет ли моя затея удачной или же нет. Возвращаюсь в спальню и начинают срывать с вешалок одежду. Что-то нужно упаковать на время ремонта, что-то же попросту выкинуть. Есть вещи, которые носила лишь потому, что они нравились Хёнсыку. С ними сложнее всего расстаться, но всё же делаю это через силу. Запихиваю их в пакеты и, пока не передумала, набираю номер социальной службы, расположенной неподалеку. Договариваюсь с уже знакомым мне волонтёром о том, что привезу ненужные вещи, и тут же начинаю одеваться. Необходимо сделать всё сразу, чтобы затем трусливо не пойти на попятную. Неожиданно натыкаюсь взглядом на что-то блестящее, валяющееся на ковре у кровати. Нагибаюсь и беру в руки браслет в витиеватыми причудливыми звеньями. Понимаю сразу же, чья это вещь. Отправляю браслет в карман пиджака, хватаю в руки пакеты и с трудом вытаскиваю их в гостиную. Наверняка Джиён сильно на меня разозлился. Но могу ли я его винить за это? Искренне надеюсь на то, что мальчишка всё понял. Не хочу его боли. Мне она абсолютно не нужна. Как и ему не нужна моя. Страшно хочется, чтобы кто-нибудь сейчас позвонил. Чтобы я оказалась кому-то нужна. Хочется услышать хотя бы дежурное "как дела?", но телефон молчит. И эта тишина нереально давит, заставляет жутко сожалеть о том, что прервала связь со многими друзьями из-за мужа. А сейчас у меня нет ни друзей, ни Хёнсыка. Это, оказывается, очень страшно. Страшно осознавать себя абсолютно одинокой. Однако я сама в этом виновата. Муж никогда не заставлял отказываться от привычного круга общения - мне самой никто не был нужен, кроме него. Уже в автомобиле, прежде чем завести мотор, смотрю на своё отражение в зеркале заднего вида. Покрасневшие глаза прячу за затемнёнными стёклами солнцезащитных очков, но всё равно они не могут спрятать побледневшего осунувшегося лица и ввалившихся щёк. Эту неделю я практически ничего не ела. Большую часть моего рациона занимали кофе да сигареты. Однако, самое кошмарное в том, что аппетит так и не приходит. При одной мысли о еде, начинает подташнивать. Уже проходила через подобное, когда умер мой дедушка. В прошлый раз всё закончилось не очень хорошо - провалялась в больнице около двух недель, а затем ещё какое-то время посещала психолога. Тогда прийти в себя очень помогло знакомство с Хёнсыком, сейчас же, кажется, никто уже не сможет помочь мне, кроме меня самой. Решаю, что обязательно впихну в себя что-нибудь съестное на обратном пути из филиала социальной службы. Хочется, чтобы кто-то отвлёк от жалости к самой себе, от дурных мыслей в голове. И неожиданно это желание исполняется. Айфон "оживает", и я с волнением смотрю на табло. Хёри. От одного имени, высвечивающегося на экране, становится немного легче. Сама бы я не решилась ей позвонить. Всё-таки, у единственной подруги медовый месяц и портить его своей личной драмой как-то не особо хотелось. - Онни, привет! - Привет, Ынхи, - говорит Хёри, и я понимаю по злости в её голосе, что она откуда-то всё знает. - Ну, и когда ты планировала мне сообщить о том, что сделал этот ублюдок?! Я убью его! Возьму и убью! - Онни, не стоит, - произношу тихо, шмыгая носом. Проклятые слёзы снова текут по щекам, а внутри всё рассыпается пеплом от жалости к самой себе. - Всё нормально. - Нормально? - Хёри явно в бешенстве - слышу, как дрожит от гнева её голос. - Блядь, да я с ним созванивалась пару недель назад. Этот козёл ни слова не сказал о том, что у вас какие-то проблемы, а сейчас... Сейчас я узнаю от его двоюродной сестры, что этот ублюдок нашёл себе другую. И самое бесящее, что, похоже, все знают о том, что произошло, кроме меня. Закрываю глаза. Такого я не ожидала. Оказывается Хёнсык уже успел всё рассказать своим родственникам, а я ещё пыталась "держать лицо", встретив его брата. Наверное, они затем долго обсуждали, какая я дура. Это осознание злит и бодрит одновременно. Именно в этот момент понимаю, что родственники мужа в принципе правы - я идиотка. Полная дура и идиотка. А Хёнсык не вернётся. Он сжёг все пути к отступлению, даже не сказав мне об этом. Ещё и попросил, чтобы я ничего не обсуждала со знакомыми, чтобы "себе не навредить". И я, естественно, как всегда, его послушалась. Очень не хочется в это верить, но ведь действительно существует возможность, что мужчина уже и сам обсудил некоторые подробности нашего расставания с этими людьми, да ещё и с выгодной для себя позиции. Только сейчас наконец правильно воспринимаю улыбку случайно-встреченной позавчера коллеги Хёнсыка. Дерьмо! Впервые за всё это время я настолько зла на него. Даже сам факт измены не настолько взбесил, как то, что он выставил меня тупой разведёнкой перед всеми знакомыми. С трудом сдерживаю порыв, чтобы не позвонить ему тут же и не наговорить гадостей по этому поводу. Подумать только, а ведь ещё несколько минут назад я готова была простить его. Слёзы высыхают на щеках от осознания того, насколько подло поступил Хёнсык. Но, может, всё-таки это к лучшему? Всё-таки пора, наконец, высказать ему всё, что о нём думаю. - Онни, больше того, похоже, даже я не знала, что все знают, - цежу сквозь сжатые зубы, ища в бардачке пачку сигарет. Наконец, нахожу их и тут же прикуриваю одну, выдыхая дым в приоткрытое окно. - Хёри, я перезвоню тебе чуть позже, хорошо? - Только обязательно, - соглашается женщина, и я чертовски ей благодарна за это. Тут же набираю номер мужа и нетерпеливо слушаю длинные гудки. Наконец слышу щелчок и выпаливаю, не дожидаясь, пока Хёнсык что-либо скажет: - Ты долбанный козёл, Хёнсык! Долбанный козёл! - всё, что я скрывала в себе до этого момента, лавиной слов прорывается наружу. Все обиды, вся боль, всё заключено сейчас в эти ругательства. И плевать, что никогда прежде я не позволяла себе таких слов по отношению к мужу. Плевать, что обычно веду себя в его обществе, как леди. Плевать, что планировала изначально поговорить с ним спокойно. - Ублюдок, ты же сам просил никому ничего пока не говорить, а теперь все знают о том, что мы разошлись! - Подожди, Ынхи, - перебивает меня мужчина, и что-то есть в его голосе такое, что я тут же смолкаю.- О чём ты, чёрт побери, говоришь? - О чём?! - выпаливаю, даже не пытаясь сдержать рвущийся наружу гнев. - О том, что Хёри встретила твою сестру, и та ей рассказала о том, что мы разошлись! О том, что и другие люди знают об этом. Как ты мог так поступить со мной? Как, Хёнсык?! - срываюсь на рыдания. Какой-то полный эмоциональный апокалипсис. Обещала себе не устраивать мужу сцен, но просто не могу уже остановиться. Давлюсь слезами от жгучей обиды. - Разве я всё это заслужила? Заслужила? Хёнсык молчит. На мгновение кажется, что он всё понимает, чувствует за собой вину и поэтому не знает, что сказать. Легче от этого не становится, однако это лучше, чем ничего. Шмыгаю носом, вытирая слёзы и пытаясь успокоиться. - Ынхи, послушай. Ты можешь мне не поверить - имеешь полное на это право, но я и вправду не понимаю, откуда... - Хёнсык осекается, словно вдруг о чём-то вспоминает, и я сразу же понимаю, почему. Но лучше бы я не поняла. Лучше бы не поверила своей внезапной чудовищной догадке. Это был не Хёнсык, а она. Она, которая и так забрала у меня так много, если не всё. Неужели ей мало? Неужели нужно было ещё больше меня унизить? Но злит меня сейчас вовсе не это - в сердце предательски щемит от радостного осознания, что всё-таки утечка информации произошла без участия мужа. Только какая польза мне от этого? Да и не жалею о всех "красочных" эпитетах, которыми его наградила. Надо было давно высказаться, а не держать всё в себе. Потому что хоть немного, но становится легче. - Ынхи, наверное, это получилось случайно... Начинаю глухо смеяться, не слушая то, что говорит муж. Ну, конечно же. Случайно. Абсолютно случайно. Так же, как эта молоденькая вертихвостка оказалась в его постели. Так же, как затем вытеснила меня из жизни Хёнсыка. Но в любом случае не хочу слышать, как муж пытается её оправдать. - Прощай, Хёнсык. Реально, просто прощай, - устало говорю, откидываясь на сиденье. Чувствую себя выжатой до предела. Неужели даже сейчас он не понимает, какую гадину пригрел на своей груди? Гадину, способную на любую подлость. Чувствую себя бессильной перед этой слепой любовью мужа к другой женщине и закрываю глаза. Может, действительно стоит просто отпустить его наконец. Дать Хёнсыку жить так, как он хочет? Когда-нибудь он поймёт. Обязательно всё поймёт. - Можешь не беспокоиться - больше я тебя не потревожу. И прошу тебя, ради всего хорошего, что у нас было, не звони мне больше. Ты сделал свой выбор. - Ынхи... Сбрасываю звонок и горько усмехаюсь. Почему всё именно так, а не иначе? Почему даже сейчас поставленная мною точка снова кажется всего-навсего размазанной запятой? Какое-то безумие. Неужели я и вправду потеряла остатки самоуважения и готова принять Хёнсыка назад, даже несмотря на то, что все вокруг знают о его измене и уходе из семьи? Вздрагиваю, когда айфон вновь "оживает". Даже не глядя на табло, принимаю звонок и сердито выпаливаю: - Ты, что, не понял?! Хёнсык, я не хочу, чтобы ты звонил мне! Никогда! - Я, конечно, всё понимаю, но не могла бы ты так не кричать? - невозмутимо говорит Джиён, и я сперва шокировано замираю, а затем обречённо прикрываю лицо рукой. Почему именно он позвонил мне сейчас? Почему именно Квон услышал слова, с горяча брошенные мною мужу? Ответов нет, посему просто продолжаю молчать. - Ынхи, всё в порядке? - А ты сам-то как думаешь? - спрашиваю с сарказмом. - Тебе бы не понравилось то, что я думаю о твоём ублюдочном муже, - говорит Квон непривычно холодно. - Ынхи... - Нуна, - поправляю сердито. Почему с ним так тяжело? - Ынхи, - словно не слыша меня, повторяет парень, - по-моему, я где-то у тебя обронил свой браслет. Он очень мне дорог, как память. Если найдёшь его вдруг... - Я уже нашла его, - перебиваю Квона вновь. Хочется побыстрее от него избавиться, потому что даже его голос ассоциируется с событиями, произошедшими между нами ночью. Щёки заливаются румянцем от ярких неприличных воспоминаний. - Джиён, я пришлю его с курьером. - Я мог бы заехать и сам, - парирует мальчишка, и я сжимаю зубы. Конечно, нет никаких явных причин ему отказывать, но при одной только мысли о том, что Джиён вновь войдёт в мою квартиру, становится как-то не по себе. - Нет! - выпаливаю на эмоциях слишком резко и тут же об этом жалею. Почему я позволяю себе срывать на нём своё плохое настроение? Не он виноват в моих бедах. Совсем не он. - Джиён-а, я сейчас еду по делам, но... - Закрываю глаза, ненавидя себя за своё малодушие. Что мешает мне сейчас настоять на своём? Но нет, иду на попятную. - Встретимся позже? Я позвоню тебе, как только освобожусь. - Ты мне точно перезвонишь? - спрашивает так, словно абсолютно мне не верит. И за это не могу его винить, потому что сама не знаю, перезвоню или же всё-таки трусливо пошлю ему браслет с курьером. - Ынхи, ты перезвонишь? - Да-да, я тебе перезвоню, - отвечаю, наконец срывая автомобиль с места. Бросаю айфон на соседнее сидение и задумчиво прикусываю губу. Я сама хотела, чтобы мне кто-нибудь позвонил, но, судя по всему, сразу три звонка за десять минут - явный перебор.