Жизнь среди врагов

Глава 1 До встречи с проводником, я представлял, что наш путь будет веселым и увлекательным. Но как только мы покинули пределы нашего города и зашли в лес, он сразу же предупредил, что разговаривать здесь нельзя даже шепотом, и даже показал пару жестов, которыми нужно пользоваться в пути. Через несколько часов пути в его молчаливой компании мне стало совсем тоскливо, и я начал разглядывать лес вокруг. Я рос в степи и лес у нас был не такой густой как этот. А здесь было такое обилие разнообразных животных и птиц, которых я даже на картинках не видел. По утрам, когда мы завтракали, я слушал звуки леса, треск веток, шелест листьев, журчание воды, я прислушивался к щебетанию птиц, мне нравилось все вокруг, даже крики лесных животных. Но потом и это наскучило, тем более мой провожатый постоянно махал мне рукой, чтоб я не отставал и недовольно кривился, махая при этом своей большой мохнатой головой в разные стороны. Вообще он постоянно сердился на меня и говорил, что я очень задерживаю путь, добавляя, что если я буду так отставать, нас могут изловить пограничные отряды шаха. Мы то и дело бежали или переходили на быстрый шаг. Его поступь была очень тихой, и казалось, что даже лесные животные не замечают его. Я же постоянно наступал на трескучие ветви, спотыкался, а иногда случайно спугивал какое-нибудь животное или птицу, которая встрепенувшись, издавала громкие звуки крыльями или кричала на всю округу. При этом проводник всегда говорил мне замереть на месте и прислушивался, не услышал ли нас какой-нибудь вражеский патруль. К концу третьего дня я устал от бешеного темпа наших продвижений и сильно продрог. В целях безопасности костра мы не разжигали, и я никак не мог согреться. Я уже не испытывал никакой радости от окружающей природы. Из-за кустарников и зарослей, через которые нам приходилось постоянно пробираться, мои верхние вещи были изрядно подраны, да и руки тоже. Из-за того, что мы часто шли по воде, чтоб нас не унюхали собаки, мои ноги были постоянно мокрые. Проводник так быстро шел сквозь непролазную чащу, что иногда, я полностью терял его из виду, и мне приходилось его окрикивать. До начала пути, он научил меня одному не хитрому крику птицы, которым я должен был его звать, когда заблужусь. С каждым днем я отставал от проводника все больше, а он все не сбавлял темп. Наш запас еды подходил к концу, а до наших союзников оставались еще сутки пути. Мы должны были идти три дня, но вражеские патрули несколько раз перерезали нам путь, останавливаясь на отдых в местах нашего кратчайшего пути. Чтоб не быть пойманными пограничными отрядами Великого Шаха нам приходилось менять маршрут, из-за чего мы сбились от графика на два дня. Если бы можно было разжигать костер, проблем с едой бы не было. В свои шестнадцать я уже хорошо охотился на зайцев и мелких грызунов и мог поймать на ужин небольшую дичь. Но огонь был строго противопоказан, поэтому мы ели оставшийся хлеб с ягодами. Благо, что в воде нужды не было, ручьи то и дело попадались по дороге, и я утолял голод, большим количеством воды. К счастью, на пятый день, при наступлении темноты, мой проводник сказал, что через несколько часов мы доберемся до наших. Переждав еще несколько вражеских патрулей, мы наконец-то вышли из леса и пробрались под покровом ночи в город. Пройдя несколько узких и грязных закоулков, мы вошли в маленький старый дом. Там было тепло и светло, пахло бульоном и перегаром. За столом сидели пятеро мужчин, а еще семеро сидели рядом, на чем придется. Это был наш отряд по борьбе с противником. Когда дверь за нами закрылась, проводник обнял одного из мужчин, и они похлопали друг друга по плечам. Все мужчины, в общем, как и весь мой народ, были светловолосые. Они внимательно смотрели на меня, некоторые даже с недоверием. Тот, с которым поздоровался мой проводник, подошел ко мне и наклонился к моему лицу. - Да, ты действительно похож на Арьянцев. Повезло, что ты попал к нам в руки. Будешь нашими глазами, ушами, а может даже и руками в тылу врага. - Ладно, пусть поедят и отоспятся. Они наверняка устали с дороги, - сказал какой-то мужчина с угла. Нам насыпали горячего бульона, положили по большому куску мяса и свежевыпеченного хлеба. Мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни не ел. Когда я поужинал, мне дали сухие вещи и показали кушетку, где я могу прилечь. Когда я улегся, меня накрыли чей-то накидкой, и я сразу же уснул. Проснулся я, когда вовсю светило солнце. Кажется, я так крепко спал, что даже не переворачивался и теперь все тело неприятно ныло. В домике почти никого не было. За столом сидел тот мужчина, который поприветствовал нас вчера первым и какой-то старик. - Рад, что ты уже проснулся. Я предводитель нашего отряда, но мое имя тебе знать не обязательно. Не сердись, это в целях безопасности. Если тебя там случайно расколют, ты им ничего сказать не сможешь. Пока ты еще не ввязался в нашу борьбу по самые уши, может передумаешь и поедешь домой? - Нет, я очень хочу отомстить первому Визирю, поэтому я никуда не уйду. - Отомстить, за что? - У меня дома была старшая сестра и мама. Сестра была похожа на вас, - я осекся и поправился, - то есть на наш народ, она была светловолосая. А я с рождения был изгоем, из-за черного цвета волос. Меня мальчишки из села не любили и друзей у меня никого, кроме сестры не было. С десяти лет она работала в городе у одной пожилой и богатой вдовы. Прислуживала ей, скуплялась, убирала. Та ее обучила грамоте, чтению и письму, даже разрешала брать книги домой. Когда моя сестра по вечерам возвращалась домой с книгой, то обучала чтению и письму меня. Мы с ней были очень дружны. - Да, нам в двойне повезло, что ты еще и образованный. Не нужно будет тратить время на твое обучение грамоте, будешь писать нам записки с вражеского тыла, - сказал мужчина. - Ну так вот. Эта пожилая дама переехала в город, к своим детям и забрала мою сестру с собой. Она устроила ее гувернанткой, к каким-то зажиточным господам. Сестра там познакомилась с племянником хозяина и они должны были этой весной играть свадьбу. Но полгода назад, мимо того города проезжал первый Визирь падишаха и увидел мою сестру. Ее жених вступился за нее, но его убили, а ее и еще нескольких девушек забрали в плен. Когда моей матери сообщили об этом, у нее не выдержало сердце. Папа мой был военный, и когда мне было девять лет, он пошел воевать с армией шаха и не вернулся. У меня никого нет, поэтому я и хочу отомстить, и если получится, то освободить сестру из плена. - Я не думаю, что тебе удастся ее найти. Возможно, ее отправили к шаху в гарем, а может, отдали в жены какому-то вельможе. Поэтому я сильно сомневаюсь, что у тебя что-то с этим получится. - Все равно, я хочу отомстить. Я очень серьезно настроен и не за что не отступлю. - Ладно, это твое дело, но обратного пути уже не будет. Этот старик будет тебя обучать языку Арьянцев. У вас две недели. Я вас на несколько дней оставлю. Ты не ленись и слушайся. Ты должен говорить без акцента, чтоб они тебя приняли за своего. Мы верим в тебя. С этими словами он вышел на улицу. Следующие десять дней я был в компании старика. Как оказалось, он до войны, то есть 35 лет назад, преподавал в нашей столице Арьянский язык. Он был из Арьянцев, но у него была такая же проблема как и у меня, только наоборот. У него были светлые волосы и его в своей стране считали не достойным и не брали на хорошую работу. Он и подался к нам. Наш язык он хорошо знал, и выдал себя за местного. Его приняли преподавателям, а через три года началась война. Вернуться он уже не мог, так как там его могли заподозрить в измене или счесть за шпиона. Слишком многие его знали, так как он, также как я, всю жизнь был белой вороной. Так он и остался, по эту сторону. Через 20 лет наш король сдался на милость шаха и Арьянцы установили множество своих гарнизонов по всей стране, которые следили за сбором дани и порядком. Наш народ был так вымотан войной, что воспринял это как своеобразное избавление и с готовностью шел на любое сотрудничество с врагом. Поэтому никто не помешал первому Визирю увозить наших девушек в рабство, средь белого дня. Практически все молчали, терпели и не возмущались против Арьянцев. Но были и не довольные всем происходящим. Хотя установленная ими дань была не очень высокая и прикладывая не большие усилия можно было жить как раньше. Но все равно, находились те, которым гнет был противен, и они объединялись между собой и устраивали облавы отрядам противника. Иногда эти отряды грабили их обозы, обстреливали пограничные гарнизоны, воровали или поджигали провиант. Конечно, это им с рук не сходило и в свою очередь Арьянцы тоже ловили не довольных, казнили их на площадях, чтоб другим не повадно было, или жестоко расправлялись на месте, оставляя трупы другим в назидание. Во многих округах смерились с положением в стране и противник разгуливал там без опаски, как у себя дома. Но в некоторых уголках страны все еще вспыхивали бунты против захватчиков. Я сейчас как раз находился в одном из таких отрядов. На этого старика вышел один из повстанцев. Он когда то обучался в столице и слышал о нем. Предводитель отряда связался с ним и попросил обучить некоторых солдат языку, чтоб подслушивать разговор противника. Прошло несколько лет и они поняли, что это не приносит ожидаемых результатов. Солдаты на людях ничего секретного не говорили и наш отряд только терял своих людей, когда те близко подкрадывались к противнику, их обнаруживали и убивали на месте. Они поняли, что нужно пробираться поближе к главнокомандующим, чтоб знать военные секреты и более результативно вести оборону. Но к ним просто так не подберешься, вот предводитель отряда и начал уговаривать старика вернуться на родину и помогать им оттуда. Но старик заупрямился и ни в какую не хотел покидать нашу страну. Ему тут жилось лучше чем дома, за это время он женился и обзавелся семьей. А там его никто не ждал. Тем более он был в таком возрасте, что не было никакой надежды на то, что ему под каким-то предлогом удастся приблизиться к шаху или его приближенным военно-начальникам. Уже совсем отчаявшись, предводитель повстанцев хотел завербовать кого-то из вражеского пограничного гарнизона. Но захватить никого живым не удавалось. Даже маленький патрульный отряд противника им был не по зубам и они, теряя бесчисленное количество своих людей, всегда возвращались не с чем. Его начали отговаривать от этой затеи, предлагая продолжить войну старыми методами. Вот тогда-то они и вышли на меня. Я тогда был в городе из которого забрали мою сестру и расспрашивал о случившимся, чтоб хоть как-то выйти на ее след. Я смог только выяснить, что это был отряд первого Визиря, и что они отправились в порт. Я тогда сильно устал, так как после похорон матери шел практически без остановки. Вначале меня подстегала злость и ненависть к врагу, но добравшись до города и выпытав все, что только можно, я понял, что сильно устал и что на сегодня мои поиски сестры окончены. Мне нужно было где-то отдохнуть и я направился в таверну, чтоб там перекусить и снять комнату. Когда мне принесли еду я уже кивал носом в тарелку и готов был уснуть прямо за столом не обращая никакого внимания на шум и гам окружающих пьяниц, гуляк и разбойников. Я поел и сложил руки на столе, чтоб подремать, ожидая, пока мне сообщат, что какая-то комната освободилась. Только я облокотился на руки, как меня схватили за волосы, откинули голову назад и наставили к горлу нож. Какой-то пьяный дурак принял меня за Арьянца и, наверное, хотел убить. Когда я запротестовал на нашем чистом языке, его руку перехватили и он отпустил меня. Потом меня схватили двое и поволокли наверх. Они спросили, откуда я родом и сказали, что берут меня к себе в отряд по борьбе с Арьянцеми. Я так хотел спать, что был согласен вступить куда угодно, лишь бы меня оставили в покое. Они ушли и я завалился спать в той комнате. Утром меня растолкал трактирщик и сказал, что меня ждут в другом месте в пять вечера и назвал где именно. Поев и прогулявшись по городу я пошел на назначенную непонятно кем встречу. Города я не знал, а когда расспрашивал людей, многие пожимали плечами или ничего не отвечали. Часто я слышал укоры в след и обидные слова, так как меня свои принимали за Арьянца и не хотели ничем помогать. Около шести часов вечера я нашел указанный мне адрес. Там было трое мужчин. Они меня познакомили с проводником, который после очень короткого инструктажа о правилах поведения, отправился со мной в путь. И вот я уже на несколько шагов приблизился к моей цели в поисках сестры и мести первому Визирю и всем Арьянцам в целом. Старик ко мне был снисходителен и сказал, что он меня обучит только основным словам, которые чаще всего встречаются в обиходе. Когда вернулся главный, я попросил еще время на обучение, но он сказал, что другой такой возможности не будет. Оставалось четыре дня до купеческого корабля с вражеской стороны. Он стоял в нашем порту ровно один день и потом отправлялся прямиком в столицу врага, где был дворец падишаха. Так как нашим сообщили, что на корабле одни Арьянцы меня могли легко подмешать. Корабль был очень большой и никто бы не спросил откуда я взялся. У купцов с собой было очень много помощников и каждый бы думал, что я на кого-то из них работаю и я не вызвал бы подозрения. Все остальные корабли, которые изредка останавливались в нашем порту, были военными, поэтому проникнуть на них не было никакой возможности. Тем более наш порт был очень маленький и его часто проходили мимо. Другого такого шанса могло не быть, поэтому у меня было так мало времени для подготовки. Нужно отдать должное старику, он действительно старался. Помимо языка он обучал меня местным обычаям и правилам поведения. Чтоб меня сразу не раскрыли, я должен был походить на них во всем. Еще я должен был сам придумать каким образом я буду связываться с нашим отрядом и передавать им информацию о противнике. Пока на этот счет у меня не было ни одной мысли. Старик говорил, что я очень вспыльчивый, что не свойственно Арьянцам, даже в таком юном возрасте. Старик ругал меня, что я горячусь по мелочам и это видно по моему лицу. Когда он поправлял мою речь, я вскакивал со стола, выкидывал книгу или громко ударял кулаком по столу. В их языке было много согласных, и я не мог выговаривать длинные слова или путал между собой буквы. Я даже предлагал предводителю, чтоб меня послали туда под видом немого. Даже разрешил обрезать мне язык. Но меня отговорили и предложили ограничивать мою речь очень простыми и короткими фразами. К концу второй недели я мог сносно разговаривать на их языке и понимал их речь. В последний день перед отплытием зашел главарь отряда и с ним еще двое. Мне принесли одежду, в которую одевались обычные Арьянцы и плащ, которым я должен был скрыть от посторонних свое одеяние. - Старик, как у него дела?, - спросил главарь. - Если кипятится не будет по пустякам, то нормально. Главарь сурово посмотрел на меня. Закончив с переодеванием я подошел к зеркалу и осмотрел себя. За все это время я не разу не брился и у меня уже щетина начала превращаться в небольшую бородку. Я начал выглядеть старше своих лет. Это было хорошо, так как я надеялся поступить на службу к Визирю, чтоб найти сестру, а там воинов с моей утонченной внешностью не брали. Арьянцы были более крепкого телосложения чем я, и все вещи на меня были немного большие. На них я был схож только черными как смола цветом волос и черными глазами. Еще мой нос был с горбинкой, что делало мое лицо похожим на орлиное. Мама меня всегда называла - соколик мой. Кожа у меня была светлая, в отличие от смуглой кожи Арьянцев и тело было без мускул, хотя мышцы были накаченные. Пока сестры не было дома я занимался хозяйством, ездил верхом или охотился, поэтому мое тело нельзя было назвать худым. Но на истинных Арьянцев я все равно похож не был. Поэтому мысль отпустить небольшую бородку, чтоб казаться старше своих лет, мне понравилась. Все тоже внимательно рассматривали меня со всех сторон, как бы оценивая, то что у них вышло. - Если сильно высовываться не будешь, то сойдешь за своего. Ты там хоть помощником повара или конюха устройся, а там видно будет. Главное, чтоб ты был поближе к верхам, а там посмотрим. Смотри не проколись там не на чем. Наблюдай за ними и старайся подражать им. От этого зависит не только успех нашего дела, но и твоя жизнь. - Ты на каком-то оружии разумеешься? – спросил меня один из тех, что стоял сзади главного. - Да, мой отец, когда бывал дома, обучал меня держать оружие и мы с ним тренировались на палках. Они дружно рассмеялись. - Ты главное к ним в армию не запишись, - все еще смеясь сказал предводитель отряда. Я разозлился и ударил его кулаком по лицу. Он от неожиданности пошатнулся и уставился на меня. - Мой папа меня хорошо обучил. Он был отличным воином и всегда хвалил меня. - Я же говорю вам, что он даже для вашего народа слишком горячий, - сказал с досадой старик, - боюсь не будет с него толку. - Посмотрим, - сказал главарь потирая рукой то место, по которому я ему врезал. Потом мы сели на лошадей и поскакали в порт. Мне дали денег в дорогу, пожелали удачи и растворились в толпе. Корабль Арьянцев уже стоял у причала. То и дело купцы, их слуги и помощники носились по трапу в зад и в перед с мешками. Я подошел ближе и скинул плащ. Теперь моя одежда ничем не отличалась от их и я мог незаметно смешаться с ними. Кто-то из портовых работников выронил тюки с тканями в воду. Я воспользовался суетой и быстро прошел на корабль. Здесь была такая же суматоха, что и снаружи. Я пошел в толпу помощников корабля. Они не относились не к одному купцу и просто помогали, если была необходима какая-нибудь помощь. Иногда кого-то из них звали по два или по четыре человека для загрузки мешков на корабль, потом с ними расплачивались мелкой монетой и они возвращались на место в нашу кучу. Я заметил, что на корабле никто не на кого не кричал. Даже когда уронили ткань с трапа в воду, купец просто сказал: «теперь доставайте и сушите ее, осталопы». Даже эти парни, которые стояли рядом со мной не осуждали никого и с готовностью выполняли любую работу. Я посмотрел на людей в порту и заметил явное различие, между нами и ими. Наши купцы лупили челядь плетками, охрана расталкивала народ, когда проходил какой либо вельможа, а те падали, уползали в сторону и извинялись. А когда он проезжал, сыпали ему в след всевозможные проклятия и снова шли по своим делам. Здесь же, помощники купцов и даже самое низшее сословие не злословили друг друга, обращались к господам с почтением, опуская взгляд и кланяясь до пояса, оказывая таким образом знак уважения. У купцов в сапогах не было плетей для наказания, что было для меня совсем не привычным. Мне казалось, что это все большая дружная семья, которая отправилась в путешествие. Купец мог попросить помощи у другого купца, если видел, что его товар уже погружен и ему его прислуга больше не нужна. Я не увидел не тени недовольства у прислуги, когда их отправляли снова и снова на берег. Кажется, что они выполняли все с такой готовностью, как будто работали на своего отца по дому. Уже здесь я понял, насколько наши народы различны. До этого я не одного раза не видел не военных Арьянцев и думал, что все люди в округе одинаковы. Еще раз словил себя на мысли, что я абсолютно не такой и мне нужно попытаться следовать совету старика и держать себя в руках. Не успел я об этом подумать, как меня окрикнули на Арьянском языке. - Молодой человек, мне нужна ваша помощь. Подойдите сюда. Я покрутился и заметил, что пока я размышлял всех помощников вокруг меня разобрали и я стоял один. Я посмотрел на купца, который мне махал, указывая жестом, чтоб я подошел к нему. Я подошел и повторил фразу услышанную за сегодня бесчисленное количество раз: «Что вам будет угодно, господин». - Мне нужна твоя помощь с погрузкой рыбы, вон там. Он показал в сторону порта на повозку с которой сгружали свежую рыбу. Она была в корзинах, каждую из которых брал один из прислужников этого купца и нес на корабль. Я увидел, что их вещи уже изрядно испачканы, а у меня сменной одежды не было. Мимо меня прошел помощник этого купца, с корзиной на плече полной живой рыбы. От него сильно воняло потом и рыбой. Я скривился и повернулся к купцу, который все еще смотрел на меня, недоумевая, почему я все еще не иду выполнять его распоряжение. - Простите, но я не могу вам помочь, - сказал я и приклонил перед ним голову. Он сделал такие большие и удивленные глаза, как будто я только что признался ему, что являюсь переодетым шпионом. Я понял, что сглупил и решил как-то загладить ситуацию, пока они не высадили меня на берег и не отправились дальше без меня. Краем глаза я заметил, что еще несколько купцов оторвались от своих дел и наблюдают за нами, с каким-то интересом. Я уже начал думать, какие подобрать слова из моего скудного словарного запаса в оправдание, но меня спас помощник этого купца, который сообщил, что повозка разгружена и они ожидают дальнейших распоряжений своего господина. Купец улыбнулся мне какой-то не доброй улыбкой, отвернулся и продолжил давать распоряжение своим людям, как ни в чем не бывало. Я вернулся на предыдущее место и начал смотреть на воду. Только что, я чуть не выдал себя. Наши купцы непременно захотели бы выпороть меня за дерзость, я им конечно не позволил бы этого сделать и меня посадили бы под стражу, а потом в тюрьму. Мама мне всегда говорила, что моя горячность меня до добра не доведет. В этом я был похож на своего отца. Он даже среди нашего не спокойного народа, всегда слыл взбалмошным и вспыльчивым. Все в округе его боялись и это еще одна причина, по которой меня сторонились сверстники. До моих девяти лет, пока папа к нам приезжал, со мной еще хоть как-то здоровались и иногда брали играть на холмы или на речку. Но когда все поняли, что он никогда больше не вернется, я окончательно стал изгоем в селе. Мальчишки начали при встрече говорить на меня обидные слова – «арьянский выродок», «сын черного шаха» или «черный шпион». Я никогда не прощал их за это и постоянно лупил. Постепенно, охочих нарваться на побои становилось все меньше, и к моим пятнадцати годам со мной просто не разговаривали. Мне казалось, что в моем селе кроме мамы и сестры меня никто не любил. Даже взрослые на меня смотрели искоса. Мама мне говорила, что это бабка по моему отцу виновна в цвете моих волос. Когда она была молода и война только началась, ее взял силой какой-то Арьянец. Ему очень приглянулся ее вспыльчивый характер. Как только он ее отпустил, она его убила, но через несколько недель она поняла, что ожидает ребенка. Ее очень любил один пастух, который предложил ей обвенчаться и уехать в глушь. Мой папа родился со светлыми волосами и никто не думал, что когда-то это всплывет. Моя старшая сестра, тоже была как все, со светлыми волосами и голубыми глазами. К моменту моего рождения дед уже умер от болезни, а бабушка тоже была больная. Она ни за что бы не раскрыла секрет истинного происхождения моего отца, если бы не я. Когда я родился папы не было дома, он был в бою с противником, но обещал скоро навестить семью и глянуть на сына. Роды у мамы проходили очень тяжело и повитуха сказала, что больше детей не будет. Когда бабушка меня увидела ей стало не хорошо. Она слегла и больше не поднималась. Тогда то она и рассказала маме, кто на самом деле является отцом моего папы. К моменту его возвращения мама меня никому не показывала и ждала его решения, как со мной поступить. Сестре к тому времени было уже четыре года. До его приезда мама не могла придумать мне имени и думала, что папа ей поможет в этом. А еще она думала, что он по совей вспыльчивости убьет меня, поэтому не старалась привязываться ко мне. Когда вернулся отец бабушка уже умерла и он был крайне опечален всеми вестями, которые принесло мое рождение. Так ничего и не ответив матери, как со мной поступить он развернулся и уехал на два года. Она дала мне имя Азэль, что означало уголек. Потом отец получил тяжелое ранение и его отправили на побывку домой, пока не залечит рану. Пол года он был дома и понял, что мой характер ничем не отличается от него. Он меня полюбил мы начали жить дружной семьей. Уже вечерело и нам сказали пройти в каюты. Вспомогательный персонал проживал на первом уровне корабля. Здесь была огромная комната с гамаками. Мне показали один пустой гамак и я туда завалился. От него ужасно воняло рыбой, но это было лучше, чем спать на полу, по которому бегали крысы. Нас покормили вкусной ухой и я еще раз для себя отметил, как сильно они отличаются от нас. Все парни и мужчины, которые находились вместе со мной, разговаривали между собой шепотом, чтоб не мешать господам отдыхать в своих каютах. Они не обсуждали никого и не жаловались друг другу. Я подумал, что я бы так не смог и не только я. У нас как только хозяин за порог, так его все дружно начинают поливать грязью. До сегодняшнего дня я был абсолютно уверен в том, что все люди одинаковы, и сегодня вечером понял, что ошибался. Несколько часов я пытался уснуть, но мне никак не удавалось. Вокруг меня стояла тишина и только шум волн, тихое дыхание окружающих и шуршание крыс нарушало покой. Я думал, что после такого трудового дня здесь будет стоять храп, который будет слышно даже на мачте. Папа у меня всегда храпел и когда он был дома на побывке, мама не высыпалась. Она его очень любила, но все равно не могла уснуть рядом с ним. Моя комната находилась рядом и меня это никогда не беспокоило. Сестра мне говорила, что когда я сильно устаю за день, то тоже храплю, но не так сильно как папа и не всю ночь. Хотя мама на меня по утрам не жаловалась и даже выглядела не уставшей. Мы очень долго ехали до порта, почти все время галопом, и я так вымотался за сегодня и устал, что боялся захрапеть на весь трюм. Мне казалось, что даже это может выдать меня с потрохами. Теперь мне стало понятно, почему Арьянцы считали нас не воспитанными невежами. У них даже прислуга вела себя культурней, чем у нас свободный человек. Я закрыл глаза и провалился в сон. Не знаю сколько прошло времени, как я проснулся от того, что мне на голову что-то надевают. Я понял, что это мешок, и начал сопротивляться руками. Пытаясь не возмущаться на своем родном языке, я крепко стиснул зубы и молчал. Похоже, этот кто-то был не один. Меня схватили за руки и ноги, и понесли. Я сильно извивался, но это не помогало. Я понял, что меня несут по лестнице на верх. На палубе меня поставили на ноги и сняли мешок с головы. Я начал смотреть по сторонам. Была глубокая ночь, но ярко светила луна и было все хорошо видно. Передо мной стоял тот купец, которому я отказал днем в помощи. Я так и знал, что эта их вежливость наигранная и теперь мне влетит за не послушание. Рядом с ним стояли два вооруженных солдата и четыре его помощника, которые вечером отправились к нему в комнату. Я относился к общему вспомогательному персоналу корабля, поэтому он решил, что может наказать меня за дерзость, не спрашивая никого разрешения на это. Этот купец, казалось, еще не ложился и выглядел очень уставшим. Я сжал руки в кулаки и приготовился оборонятся, во что бы то не стало. - Молодой человек, сегодня днем я поспрашивал, и так не смог выяснить на какого же купца вы работаете. Потом я решил, что вы нанялись на корабль как вспомогательный персонал, и решил обратится непосредственно к вам за помощью. А вы имели наглость мне отказать. Или назовите имя вашего хозяина, чтоб я смог решить с ним этот вопрос или вы будете немедленно причислены к низшему сословию. Тогда я прикажу вас изрубить на куски за вашу неслыханную дерзость и выкинуть на корм акулам. Я начал придумывать тактичный ответ, из имеющегося в моей голове скудного лексикона Арьянского языка. Конечно, я мог красочно и с описаниями ответить ему на своем родном языке, который он знал прекрасно, я слышал, как он днем в порту разговаривал с носильщиками и нашими купцами. Но я решил, что пока нет необходимости выдавать себя, если он меня прикажет убить, тогда я не буду церемонится. А пока, я надеялся облагоразумить его своим скудным словарным запасом. Я понимал, что если даже я прыгну за борт, то ничего кроме гибели мне это не сулит. До этого я плавал только в речке и не знал, как долго я смогу удержаться на плаву в открытом море. Я понимал, что моя миссия вот-вот провалится так и не успев начаться. Но вспомнил сестру и подумал, что у нее там никого нет и что я ее единственная надежда на спасение. С этими мыслями я пересилил себя, стал на колени перед купцом и склонил голову. - Я прошу вас господин простить меня за мое поведение днем. Старик, который меня обучал, понял, что я заносчив и вспыльчив, поэтому потратил целый день обучения, чтоб научить меня извинятся как следует. Он объяснил мне, что если я кого-то оскорблю, и стану извинятся перед ним подобным образом, то меня могут наказать только палками. А если оскорбленный господин посчитает мои извинения не достаточными или не искренними, то меня могли наказать выжиганием клейма на теле. Это было клеймо позора и показывало всем, кто его видел, что ты не достойно повел себя с кем-то выше тебя по положению. Старик объяснил, что это клеймо размером с монету и обиженная сторона сама принимает решение, где его поставить. Обычно его ставили на не заметном месте. Если у кого-то было более чем три клейма, его не принимали на службу в армию. А если кто-то за всю жизнь заработает пять клейм позора, его могли в следующий раз отправить в тюрьму. К женщинам это не относилось, их просто за любую дерзость или неповиновение убивали. Теперь я понял, почему поговаривали, что Арьянцы перед наказанием полностью раздевали провинившегося. У нас по этому поводу ходило много слухов и в тавернах на этот счет рассказывали не очень приличные и даже смешные истории. Но обучавший старик мне все объяснил и теперь я надеялся, что купец простит меня, и я обойдусь палками или клеймом позора. Я почувствовал, что рука купца гладит меня по волосам. Я поднял свое лицо и посмотрел на него. Кажется, что его глаза уже не выражали злости, они стали совершенно другими. Я опустил взгляд и полностью убедился в предположении. Его естество воспряло и это было заметно, даже через его свободную одежду. Я громко сглотнул и сжал зубы. Купец провел своим большим пальцем по моим губам. Мне было очень не приятно и отдернул голову от его руки. Это все заметили и ахнули. Купец ударил меня по щеке, но я принял удар и не пошевелился. Сжав посильнее руки в кулак, чтоб не дать сдачи, я уже приготовился получать удары, но услышал за его спиной шаги. Купец обернулся. Сзади него стоял капитан корабля. - Прошу прошения хан Россагэн, вы не поясните мне, что происходит? Купец снова злостно улыбнулся, как улыбался днем, сложил свои руки за спиной и повернулся к капитану. - О, простите великодушно, если мы прервали ваш мирный сон. Я меньше всего хотел досаждать вам. Просто хочу проучить этого не воспитанного молодого человека. Мне кажется, его не учили манерам и я решил исправить это досадное упущение. - Я слышал, как вы днем узнавали кому он принадлежит. Почему здесь не присутствует его хозяин? - На сколько мне известно он никому не принадлежит, значит, является низшим и я могу его наказывать на свое усмотрение. Капитан корабля подошел ко мне. Я снова опустил голову и начал смотреть в пол. - Ну так, что же вы собирались сделать с ним? Прошу учесть, что я не приемлю на моем корабле не достойные высшего сословия методы наказания. Кажется Россагэн замялся и начал придумывать что сказать. Прошло несколько минут и капитан корабля уже начал внимательно смотреть на купца, давая понять, что он все еще ожидает ответа. Купец это понял и залепетал. - Ну понимаете, я не хотел нарушить правила приличия, принятые в обществе. Я хотел даже простить его на первый раз и отпустить, после извинений. Но он не хочет извинятся и еще больше дерзит, чем ранее. После этих слов я вопросительно посмотрел на купца. - Вот видите капитан, у него даже взгляд дерзкий. Не гоже так смотреть на господ, посмотрите внимательно молодой человек как следует себя вести в обществе. Он показал пальцем в сторону своих помощников, которые стояли с опущенными глазами и полу-преклоненной головой, даже не шевелясь. Я стиснул зубы, все еще надеясь на защиту капитана, и снова опустил голову и глаза. - Этот молодой человек является частью нанятой мною команды и на время пути находится под моей защитой. Я несу за него ответственность и прошу вас не держать на него зла. Обещаю, что в дальнейшем он будет содержаться под стражей и отбывать повинность на кухне. Вы его более не увидите. - Я не могу взять в толк, зачем вы его выгораживаете? Поставьте себя на мое место. Вы бы смогли терпеть подобное отношение к себе? Капитан корабля подошел к нам поближе, наклонился к купцу и тихо сказал. - Я вас уверяю хан Россегэн, если бы меня хотели заставить делать подобное я бы тоже возмутился. - Что вы имеете ввиду? Я просто попросил его принести рыбу, что в этом такого предосудительного? - А я говорю не о том, что вы просили сделать его днем, а о том, что вы хотели заставить его сделать сейчас, до того как я остановил вас. - Я вас не понимаю. - Мне кажется, что вы меня отлично понимаете. Давайте с вами останемся в хороших отношениях и оба забудем о произошедшем. Вы забудете о том, что произошло между вами на палубе днем, а я забуду, что произошло сегодня ночью. Купец отдал приказ своим слугам следовать за ним и они удалились. Я продолжал сидеть на коленях с опущенной головой. Из рассказов старика я точно знал, что наказать меня за дерзость мог любой господин присутствующий при этом и капитан только что подтвердил, что я работаю на него. Значит он может решать наказывать меня или нет и если да, то как. Я ожидал, что он меня выпорет или прикажет поставить клеймо в напоминание о моей дерзости. - Юноша прошу вас поднимитесь и отправляйтесь за моим помощником. Вы будете находится под стражей до раннего утра. Потом вы будете работать на кухне. С этими словами он удалился. Меня проводили в каморку, которая была примерно размерами два метра на три и замкнули. Здесь стояли мешки с мукой и крупами. А еще лазили крысы. Я подумал, что им есть тут чем поживится помимо меня, завалился на мешки и заснул. Прошло три недели. Все это время я молчал, слушал их речь и запоминал. Некоторые слова я не знал, но связывал их с услышанным и начинал угадывать их значение. Поначалу я не понимал , что мне говорят, так как я не учил со стариком столько слов связанных с готовкой. Но кок меня выручил, предположив, что я наверное никогда в жизни на кухню не заходил, поэтому и теряюсь. Мы еще четыре раза останавливались в портах и начиналась суета. Я помогал заносить на корабль мешки, корзины с едой и кувшины с вином и маслом. Мне выдавали сменную одежду, а свою я припрятал до прибытия. Так как ключ от моего склада был только у помощника капитана, я никогда не волновался за деньги и вещи. Я уже понял, что первоначальное мнение обманчиво и перестал восхвалять Арьянцев, после поступка купца. Я начал думать, что они такие же как мы, даже хуже. Они притворные, лживые и опасные. Я понимал, что тот купец затаил на меня обиду и мне лучше не попадаться ему на глаза. Еще через месяц мы прибыли в столицу Арьянцев, город Хак-хирм, что на их языке означало Величественный. Я никогда не мог понять, как можно так быстро проговаривать столько согласных одновременно. По вечерам я пытался повторять услышанные слова и выражения, но все равно быстро у меня не получалось. Я говорил слишком медленно и не мог ни у кого спросить, как у меня обстоят дела с акцентом. Я уже достаточно хорошо понимал их язык, но боялся произносить новые слова, так как боялся не правильно сделать ударение или произнести не ту согласную букву. В их языке было слишком много глухих звуков, которые между собой перемешивались и сливались. Когда мы причалили в порт, меня отомкнули и сказали, чтоб я переоделся и прошел к капитану корабля. Я надел свои вещи и меня провели в капитанскую каюту. На корабле была суета, все выгружали свой товар, опустошали трюмы, выносили тюки, сундуки, мешки, большие кувшины и бочки. Когда я вошел, капитан попросил своего помощника оставить нас наедине. Я стоял как полагается, опустив взгляд в пол. - Молодой человек, вы не хотите остаться работать на моем судне? Мне сказали, что вы хорошо управляетесь по кухне, а мне такие толковые люди нужны. - Спасибо вам большое, но я вынужден отказаться. Этой фразе меня тоже обучил старик, предполагая, что она мне может понадобиться. Капитан посмотрел на меня и улыбнулся. - Тогда я вас отпускаю. Но если вам когда-нибудь нужна будет работа и мой корабль будет в этом порту, вы можете обращаться. Мне такие исполнительные молодые люди как вы всегда нужны. Возможно, вам нужна будет моя рекомендация, я вам с удовольствием с этим помогу. - Можно узнать у вас, почему вы спасли меня от наказания? - Вы не принадлежали Россагэну и он не имел права вами пользоваться. - Вы хотите сказать он не имел права меня просить принести рыбу? - Нет, я говорю о том, что он собирался сделать ночью. Высшему сословию запрещено любое сношение с низшим сословием. А если у вас нет хозяина, то вы относитесь именно к низшим. Поэтому я не только вам помог, но и ему. - Что вы имеете ввиду? Какое сношение? - Половое, молодой человек. Разве вы не поняли, что он собирался унизить вас. - Совсем нет, с чего вы взяли? Он просто еще не определился с наказанием. Нельзя иметь какие либо сношения с мужчиной. Я бы ему ни за что не позволил! - Вы еще слишком молоды, хотя я думал, что в этом возрасте я уже разбирался что к чему. Ну да ладно, подрастете - поймете. Мне со стороны было виднее, что именно он собирается вам сделать, поэтому я его остановил. Вспомнив инцидент, произошедший днем, я так и предположил, что вы не позволите ему дотронуться до вас. Поэтому он со злости мог приказать вас убить. Я решил этому воспрепятствовать. - Спасибо вам большое за то, что помогли мне. Он улыбнулся и разрешил мне идти. Я подумал, что может тот купец Россегэн, является исключением в Арьянском народе и все-таки они такие же как капитан корабля - вежливые и культурные. Я вышел на палубу и посмотрел вокруг. Город был очень большой и действительно красивый. Вдали блестели круглые купола замка падишаха. В порту была суета и толкание. Ездили тут верхом на верблюдах и я впервые в жизни увидел их вживую. Я начал восхищенно рассматривать их, но потом понял, что это может вызвать подозрения и отошел в сторону. Я заметил, что женщины были укутаны здесь с головы до ног, были видны только глаза, а у некоторых даже глаза прикрыты сеткой. Я понял, что найти сестру будет не так уж просто. До вечера я пытался найти ночлег, но не нашел никаких таверн и постоялых дворов, привычных мне у себя на родине. Я поспрашивал у прохожих где можно найти ночлег и мне постоянно отвечали: «снимите комнату». Я спрашивал где, но они или уходили без ответа или говорили – «поспрашивайте, я не знаю». Уже начинало темнеть, и я был очень голодный и валился с ног. В дополнение ко всему, я вообще понятия не имел куда забрел и безопасно ли находиться в этом районе. Меня старик предупреждал, что в столице после одиннадцати вечера ходить по улицам строго воспрещено, чтоб не нарушать покой падишаха. Караульные проверяли все улочки, закоулки, темные углы и всех кто будет обнаружен, ждали исправительные работы на пользу столицы. Я уже так отчаялся найти ночлег, что хотел, наткнуться на какой-нибудь караул, чтоб меня отвели в камеру. На улице уже совсем стемнело и стало пусто. С окон домов доносились запахи еды, и у меня свело живот от голода. Я зашел в переулок, облокотился об стену дома и сполз на землю. Я был совершенно без сил, но возвращаться на корабль я не хотел. Я должен был остаться в городе и разузнать о моей сестре, что с ней и где она. Я закрыл глаза и провалился в сон. Меня разбудила чья-то рука, которая трясла меня за плечо. Я открыл глаза, не понимая где я, и что происходит. Передо мной на корточках сидел мужчина, лет сорока на вид. Одет он был в военную форму, в кольчуге и в перчатках. На поясе у него висела кривая сабля. Я понял, что это был ночной патруль. - Кажется живой. Дыхни на меня, я проверю пьян ты или нет. Я дыхнул ему в лицо. - Странно, кажется паренек трезвый. Ты ранен или что с тобой? Я начал подниматься на ноги. Он мне помог. - Ты меня слышишь? Ты ранен? - Я не ранен, - ответил я еле слышно. - А чего тогда шляешься по улице в ночное время? Никому не дозволено нарушать сон падишаха. Иди домой, пока тебя не отвели в ночлежку. - А мне некуда идти, так что можете меня отвести в ночлежку. Они переглянулись между собой. - Капитан, что нам делать с ним?, - спросил один из стоящих сзади солдат. - Что делать? Что делать? А если бы я не шел в вашем направлении, как бы вы тогда поступили? - Ну, отвели бы его в ночлежку, наверное. - Наверное, - повторил капитан, пытаясь скопировать тон солдата. Второй солдат громко заржал и капитан ударил его в живот. - За что, сэр? - А с чего ты решил, что тебе по ночам шуметь дозволено? Ты тоже хочешь на исправительные работы? - Нет сэр, прошу прошения. Капитан снова посмотрел на меня. Я пытался стоять как можно ровнее, но у меня не очень выходило. - Как тебя зовут? - Я Азэль. - Какое-то у тебя имя заморское. Ты не здешний что ли? - Я не из столицы, только приехал к сестре и кажется заблудился. - И какой адрес у твоей сестры? Я начал лазить по карманам, делая вид, что ищу бумажку. - Кажется я его потерял. Она мне передала его, а читать я не умею. Поэтому я показывал бумажку прохожим. Наверное я уснул с ней и она вылетела из рук. Я для верности начал крутится по сторонам, выискивая несуществующую бумажку. - Ладно, все-таки пойдешь сегодня в ночлежку, а завтра посмотрим. Проводите его. Я пошел вслед за патрульными. Капитан шел позади и я услышал, что он повернул через несколько кварталов. Мы подошли к деревянным воротам и один из солдат постучал. Нам открыли и меня впихнули внутрь двора. - Вот принимайте еще одного полуночника. За мной затворили дверь. Я увидел много вооруженных солдат, которые прохаживались по двору. Здесь было несколько казарм и какой-то отдельно стоящий домик. Подошли двое солдат низшего ранга и сказали следовать за ними. Меня завели в тот маленький домик и сказали выбрать койку и вести себя тихо, чтоб не разбудить других. В домике было около двадцати коек, застеленных матрасом из соломы. В одном углу стояло ведро, в которое все по ночам испражнялись. Все койки, которые стояли далеко от ведра, были заняты. Я сходил по маленькому и вынес ведро на улицу. Караульный, который стоял возле наших дверей, показал мне выгребную яму и я вылил туда все содержимое. Потом я спросил его где можно ополоснуться. Караульный на меня сурово посмотрел и показал направление. Я помыл ведро, набрал туда немного воды, потом помыл руки, попил и ополоснулся. Я по-прежнему страшно хотел есть, но выпив достаточно воды, немного успокоился. Вернувшись в домик, я выбрал себе койку и уснул. Утром меня растолкал караульный и сказал, что у меня осталось пятнадцать минут на умывание, переодевание и принятие пищи. В домике было уже пусто. Я увидел на перилле своей кровати сменную одежду и переоделся, свою я положил под подушку. Деньги я решил взять с собой и привязал мешочек к поясу. Потом я вышел на улицу и караульный мне сказал, что мне нужно обойти домик с другой стороны. Обойдя дом, я увидел там длинный стол и две лавки по обе стороны. С правой стороны какой-то солдат в фартуке наливал бобовый суп и давал по большому ломтику хлеба. Я поел, и у меня даже осталось время для умывания и туалета. Потом нас выстроили в одну шеренгу и начали распределять по четверо в группы. Я был в третьей группе. Нам сказали следовать за сержантом. Он выдал нашей группе три метлы, тележку с бочкой, для мусора и лопату. Я взял лопату, положил ее на тележку и мы пошли в город. Я по дороге хотел познакомится с теми, с кем буду работать, но сержант на меня сурово оглянулся и сказал, чтоб мы прекратили разговоры. Сзади нас шли два рядовых солдата. Потом сержант сказал, что эти два патрульных будут следить за порядком на улицах, а мы должны следить за чистотой. Сержант обмолвился парой слов с патрульными и ушел. Те трое, что были со мной в группе, принялись мести улицу. Хотя здесь и так было довольно чисто. В обед к нам снова вернулся сержант, сказал прекратить работу и следовать за ним. Мы сложили весь инвентарь в тележку и пошли. В этот раз ее катил не я и мне удалось посмотреть по сторонам. Мы шли по разным улочкам, как я понял в какое-то другое место, не туда, где мы были утром. Я был прав, и примерно через пол часа мы пришли на огромную базарную площадь. Здесь было не протолкнуться, и нам сказали оставить тележку у сторожевых ворот, в будке охраны. Солдаты обмолвились парой слов между собой и мы снова куда-то пошли, вдоль узких и путанных базарных рядов. Здесь было такое обилие товара, и он был на столько не обычный, что меня часто приходилось окрикивать, чтоб я не отставал. Мы прошли на другую сторону рынка и зашли в какой-то не большой домик. Как оказалось, это их охранный пункт и нам сказали, воспользоваться уборной и перекусить. Когда мы и наши патрульные солдаты поели, сюда вошла четвертая группа, а нам сказали, выйти на улицу и ожидать там. Солдаты в домике о чем-то оживленно беседовали и их смех был слышен даже на улицу. Здесь оставался один рядовой и я теперь понимал, почему тут все такие дружелюбные. Я был сыт и у меня на вечер был кров над головой. Даже если бы здесь не было не одного солдата у меня бы и в мыслях не было никуда убежать. Мне определенно начинало здесь нравится, и я решил, что эти три недели назначенных мне работ во благо столицы, отработать достойно. После обеда мы еще поработали и вечером вернулись в ночлежку. У некоторых срок отбытия наказания заканчивался и они упрашивали солдат не выгонять их на улицу. Пришел начальник караула и это оказался не тот командир, который меня разбудил вчера ночью. Он им сказал где можно найти крышу над головой и работу. Благо в столице работы хватало. Помощники нужны были везде, но нужно было знать места, где эту работу раздавали. Прошло около двух недель, и практически весь состав моей группы изменился. Благодаря работам на благо столицы я уже знал приличную часть города и даже начал немного ориентироваться на местности. Мои деньги были при мне, вещи тоже были в порядке. По средам и субботам у нас был банный день, тогда нам выдавали ножницы и мы могли остригать ногти и волосы. Я очень коротко подстригал бороду, а волосы на голове не трогал. За эти месяцы пути и пребывания здесь они у меня отросли до плеч. Волос у меня был густой, но прямой, в отличие от истинных Арьянцев. У всех них волосы вились, от не больших волн до красивых завитушек. У тех Арьянцев, которые ухаживали за своими волосами они блестели на солнце. Я же был похож не понятно на что, и те кто жил со мной в ночлежке тоже. Все они были приезжие из других маленьких городишек и сел, в общем выходцы из бедных семей. Все они были не грамотные и даже не умели читать. К этому времени я уже мог сносно разговаривать и моя речь была даже лучше, чем некоторых Арьянцев из низшего сословия. Конечно, дома я тоже жил в маленьком селе, но моя речь была более богатой. Благодаря тому, что моя сестра работала на знатных людей, она очень хорошо знала правила хорошего тона и пыталась обучить меня ему. Благодаря ее урокам я мог излагать свою речь более красиво, применяя сложные обороты и такие слова, значение которых бедные не понимали. Иногда я ссорился с сельскими мальчишками, когда они меня обзывали и убегали, чтоб я их не догнал и не побил. Тогда я называл их шалопаями или еще как ни будь в этом роде. Они не знали значения этих слов и их родители тоже не могли им растолковать. Поэтому их просто просили не разговаривать со мной, чтоб не набраться не понятных словечек от меня, и потом не схлопотать от господ в городе. Караульные и патрульные солдаты тоже замечали, что я говорю иначе, не так, как простые люди. Иногда даже спрашивали меня где я обучался, но я осекался и говорил, что просто услышал эту фразу или слово от господ и оно мне понравилось. Они переглядывались между собой, и больше не приставали. Оставалась неделя моих исправительных работ и я начал всерьез задумываться над тем, что же я буду делать дальше. Когда мы шли по базару, в обед, я крутился по сторонам и смотрел какую работу выполняют помощники купцов. Купцы победнее сами зазывали покупателей и расхваливали свой товар, их помощники помогали им упаковывать товар или бегали на склад, пополняя запасы. Купцы побогаче разговаривали между собой, совершенно не обращая внимания на прохожих. Их помощники выполняли все за них, наперебой расхваливая товар красочными описаниями или даже стишками. Мы редко ходили по этой части рынка, но сегодня одному из караульных солдат отец дал задание сходить к дяде и забрать сверток. Он искал 187 место и мы блукали между рядами уже больше часа. Второй солдат помогал ему в поисках, а все остальные как и я, пялились по сторонам. Солдаты не как не могли понять как идет исчисление и их постоянно посылали не в ту сторону. Мы уже нашли три 187 места в разных рядах и никто там не знал дядю солдата. Завернув за очередную лавку этот караульный уткнулся носом в спину того капитана, который обнаружил меня спящим на улице. Караульный сразу стал в стойку, вытянулся и начал извинятся. Капитан обернулся. Он был в гражданском, но с саблей за поясом, я его сразу же узнал. Лицо его, как и в прошлый раз, было гладко выбрито, а коротко стриженные волосы, были хорошо уложены и переливались на солнце. Он жевал очень спелый персик. Увидев караульного, он вытер рукавом рот от сока и улыбнулся. - И чего это вы тут ходите? Кажется ваш пункт совершенно в другой стороне. - Простите сэр. Мне отец дал задание найти дядю и забрать у него сверток. - Отец, это святое, - сказал тихо капитан и похлопал караульного по плечу. - Извините сэр, если я вас задел. Прошу прошения, - залепетал караульный и склонил голову. - Ничего страшного, - капитан снова похлопал солдата и улыбнулся, - Вы и ваши подопечные уже поели? - Нет сэр, еще нет, - тихо ответил второй караульный и они снова опустили головы. - Вы считаете, что эти люди не заработали себе обед и решили их проучить за это?, - с этими словами капитан показал рукой в нашу сторону и внимательно посмотрел на караульного, который нас водил по базару. - Нет сэр, простите, мы сейчас же проведем их на обед. - Просим прошения, - сказал второй патрульный. Капитан отошел в сторону, и строго посмотрев на патрульных, продолжил есть персик, который за время ихбеседы изрядно запачкал соком его руку. Только мы прошли мимо него, как меня за руку кто-то схватил. - А ну иди ка сюда, щенок! Я повернулся и увидел купца Россегэна. Все остановились и уставились на нас. Караульные мялись и не знали, что происходит и чем я успел провинится. Капитан стоял возле соседней лавки и вытирал руку платком. Я стиснул зубы и молчал. - Помнишь меня? Кажется твоя дерзость так и не была наказана. Нужно это сейчас же исправить. Караульные молчали, явно недоумевая, что происходит. Некоторые купцы подтянулись к нам и капитан тоже подошел поближе. - Это тот щенок с корабля, про которого я вам рассказывал, - сказал Россегэн оправдываясь перед другими купцами. Они начали перешептываться, укоризненно смотреть на меня и покачивать головой. Я подумал, что меня сейчас изобьют палками или розгами, прямо на базарной площади. Но кажется купец снова не знал какое наказание применить и рассматривал меня с ног до головы оценивающим взглядом. Подошел капитан и обратился к купцу. - Уважаемый хан, я прошу вас объяснить мне, что здесь происходит. - Этот молодой человек вел себя со мной не достойно, отказался мне помогать и дерзил, чем весьма оскорбил меня. Тогда ему удалось избежать наказания, но теперь, я считаю, что нужно его проучить и воздать по заслугам. Капитан посмотрел на меня и улыбнулся. Потом он снова посмотрел на купца. Казалось, что у купца сейчас дым пойдет из ушей, хотя голоса он не повышал и отпустил мою руку. - Этот молодой человек сейчас находится на исполнительных работах, а значит, работает на нашего падишаха. Вы не имеете права до окончания срока его исправительных работ причинять ему вред. У купца от злости задрожали губы. Он пялился то на меня, то на капитана так, как будто против него задумали какой-то преступный заговор и только что сообщили об этом. Он развел руками в сторону и начал открывать рот, но не произносил не звука. Кажется он потерял дар речи и теперь постепенно приходил в себя. Потом он собрался с мыслями и обратился к капитану. - А с кем имею честь беседовать? Представьтесь пожалуйста. Капитан ухмыльнулся и подошел поближе к Россегэну. Кажется те купцы, которые стояли сзади и просто наблюдали за нами, узнали капитана и начали быстро расходится к своим лавкам. Капитан молча стоял и смотрел на купца, явно не собираясь представляться. Он ожидал пока купец сам его вспомнит. Прошло несколько минут, и капитан сложил руки на груди и начал притопывать ногой, давая понять, что поторапливает Россегэна. - Прошу прощения, но я не припомню вас, - сказал тихо купец, понимая, что не на того нарвался. - Меня вы не припоминаете, а этого молодого человека не можете забыть. Вы оказывается злопамятны хан, а это очень не достойное и низкое качество. Капитан презрительно посмотрел на купца и хмыкнул. Потом он развернулся к нам и обратился к патрульным. - Отведите всех на обед и больше не ходите по этим рядам. Проходя мимо капитана, я посмотрел на него и тихо сказал: «Спасибо». Капитан ничего не ответил, а только подмигнул мне и улыбнулся. Я поклонился ему и мы быстро пошли вдоль рядов к домику охраны. Пока мы ели, караульные сорились между собой. Один из них говорил, что ему нужно выполнить поручение отца, а второй говорил, что они и так уже достаточно нарвались, и если об этом узнает сержант, то у них будут серьезные проблемы. Как я уловил краем уха, этот капитан был очень влиятельный и работал на первого Визиря. Караульные между собой его так и называли, капитан первого Визиря. Вечером в ночлежке все обсуждали инцидент произошедший на базаре. В последующую неделю все гадали, что же я такое натворил на корабле, но у меня никто не о чем не спрашивал. Это еще раз показало на сколько наши народы разные. В последний день моих работ пришел в ночлежку капитан. Меня попросили подойти к начальнику в кабинет, в офицерский корпус. По окончанию срока всех отпускал начальник караула и я очень удивился, когда увидел капитана за столом. Начальника караула в кабинете не было. Я склонил перед капитаном голову и начал пялится в пол. - Поднимите голову, Азэль, - сказал тихо капитан и встал со стола. Я выпрямился и начал смотреть на него, недоумевая. Судя по тому, что я увидел за это время, низшему сословию не положено было разговаривать с поднятой головой и смотреть в глаза господину. Когда я работал в городе, то постоянно опускал взгляд, чтоб не нарваться на неприятности. У меня не было никакого положения и титула, и я не понимал, почему капитан мне разрешил стоять прямо. Капитан подошел ко мне, положил свои руки мне на плечи и потряс меня. - Ты довольно таки крепкий парень, а мне такие солдаты нужны. Не хочешь остаться здесь и пока поработать ночным патрульным? Я поговорю с начальником караула. - Сэр, мне кажется, что после инцидента с купцом меня не захотят принимать в караул. - Не переживай, даже у высших чинов есть клейма за непослушание. Конечно же, солдат должен беспрекословно исполнять приказы. Роптать и дерзить здесь никто не позволит. Но если ты будешь совладать собой, то может в дальнейшем добьешься успехов по службе. - Простите сэр, но почему вы так предположили? - Когда тебя схватил купец, я внимательно смотрел на вас. Твои глаза и лицо не выражало никакого страха. Обычная челядь начинает лепетать и трусится когда их хотят наказать. Что там говорить, даже многие рядовые солдаты ведут себя как последние трусы. Мне не раз приходилось наблюдать, как солдатам выносят выговор и многие из них ведут себя крайне не достойно. К счастью в моей личной армии таких нет. Он улыбнулся и снова сел за стол. Я опустил взгляд и начал обдумывать его предложение. Капитан спокойно смотрел на меня и ждал ответа. Тут в дверь постучали и капитан разрешил войти. Я отошел от входа, чтоб уступить дорогу. Вошел начальник караула, внимательно посмотрел на меня и обратился к капитану. - Простите сэр, что прервал вашу беседу, но этого молодого человека спрашивает у ворот какая-то женщина. У меня забилось сердце в сто раз чаще обычного. Может моя сестра узнала меня на улице и сейчас пришла со мной повидаться. Я от нетерпения начал покусывать губы и капитан строго посмотрел на меня. Тогда я снова опустил взгляд и постарался успокоиться. - Азэль, это наверное твоя сестра пришла, - сказал капитан и встал со стола, - Я вижу твое нетерпение и даю тебе время до утра обдумать мое предложение. Ты можешь остаться здесь еще на одну ночь. Утром скажешь ответ начальнику караула. А сейчас я разрешаю идти. Можешь поговорить с этой женщиной. Я раскланялся, вышел и очень быстро направился к воротам. Мне открыли калитку и я вышел на улицу. Хотя был уже вечер, но еще не стемнело. Я начал крутится по сторонам в поисках женщины. Тут меня из-за угла окликнули. Я увидел там какую-то женщину, низкого роста с черными глазами. Она махала мне, чтоб я к ней подошел. Подойдя поближе, я решил все-таки сохранять дистанцию, поэтому остановился в нескольких шагах от нее. Я не понимал, кому я здесь понадобился, поэтому насторожился. - Вы Азэль? – спросила женщина очень тихим, но очень не приятным голосом. Я кивнул ей в ответ. Она мне снова махнула, чтоб я подошел ближе, но я остался на месте и даже начал косится на ворота ночлежки. У меня было как-то не спокойно на душе и я уже собирался уйти, так и не узнав, что она от меня хочет. Она наверное поняла это и снова заговорила. - Ваша сестра узнала, что вы здесь и она вас ждет. Но выйти из дому ей нельзя, ее муж очень строгий. Поэтому она послала меня, чтоб я отвела вас к ней. Я опустил взгляд и задумался. Меня не покидало беспокойство и я все равно не доверял ей. Я снова посмотрел на ворота ночлежки и на женщину. Она казалась очень взволнованной и постоянно пряталась за угол от караульных солдат, которые то и дело проходили мимо. Я подумал, что не будет ничего страшного если я все-таки пойду с ней. Город я уже немного знал и подумал, что найду дорогу назад без труда. - Ладно проводите меня к ней. Женщина развернулась и скрылась за углом. Я поспешил за ней. Мы прошли множество узких закоулков и через пол часа я понял, что совершенно потерялся в большом городе. Но я знал название главных дорог и по ним мог с легкостью добраться назад, поэтому не особо тревожился на это счет. Женщина шла очень быстро и часто оглядывалась не отстал ли я. Я постоянно думал о том, каким образом моя сестра узнала меня. Мы с ней столько времени не виделись, а дома я ходил гладко выбритый и с короткой стрижкой. Сейчас я был с бородкой и волосами до плеч. Может она узнала мой голос или по имени? Как выразился капитан оно у меня было заморское, и даже у себя на родине я никого не встречал с подобным. Я начал себя успокаивать подобными предположениями, но тревога не проходила. Несколько раз я ловил себя на мысли, что хочу побежать прочь, но ноги все равно покорно шли за незнакомой женщиной. Если бы я сейчас ушел, я бы ни за что не простил себя за это. Вдруг эту женщину действительно послала моя сестра, и она вела меня к ней на встречу. Мы вышли на широкую дорогу, вдоль которой были очень богатые дома. Во дворах суетились слуги и наводили порядки, чтоб успеть до темна выполнить всю работу по дому. Мы подошли к одному из таких домов и зашли в калитку. Во дворе было очень чисто и ухожено. Я начал смотреть на окна, но никаких силуэтов там не увидел. Мне это показалось очень странным. Ведь если моя сестра ожидала встречи со мной, она непременно вышла бы на встречу или стояла у окна. Я подумал, что может тут не принято так поступать, ведь о нормах поведения для женщин я абсолютно ничего не знал. Еще я подумал, что мог вернуться ее муж и поэтому, она зашла вглубь дома. Женщина постучала и ей открыла прислуга. Она жестом пригласила меня войти за ней в дом и попросила пройти следом. Мы пошли по коврам мимо каких-то проходных маленьких комнат. Ковры здесь были везде, на полах, на стенах, на диванах. Я заметил много разноцветных маленьких подушек разбросанных на диванах и на полу. По углам были расставлены большие расписные кувшины, некоторые были мне по плечи. В доме было прохладно и светло. Везде горели лампы, подвешенные на цепях или на подставках. Женщина открыла одну дверь и я понял, что мы наконец-то пришли. Принося тысячи извинений она спросила разрешение войти и какой-то мужской голос ей разрешил. Она оглянулась и шепотом попросила меня подождать. Я не понимал что происходит и напрягся. Поняв через несколько минут, что там нет моей сестры, я развернулся и пошел в сторону выхода. Пройдя несколько комнат, я услышал как сзади меня распахнулась дверь и раздался громкий голос Россегэна. - Привести его назад! Не дайте ему уйти! Я побежал, но мне на встречу выбежали слуги и стражники, которых я видел, пока шел по комнатам. Я начал упираться, но их было гораздо больше. Нескольким я врезал по чему придется, но мои руки перехватили выше локтей. Тогда я начал драться ногами, и через несколько секунд их постигла та же участь. Когда меня пронесли мимо той женщины она победно и надменно посмотрела на меня. Меня занесли к купцу в покои и положили на кровать. Я снова стиснул зубы, чтоб не ляпнуть что-то на своем родном языке. Мои вещи полностью сорвали, надели на ноги и руки стальные браслеты, потом отошли в сторону, ожидая дальнейших распоряжений. Я начал дергать руками и понял, что эти браслеты цепями были прикованы к полу. Я уставился на купца. Он все это время стоял возле своего стола и перекладывал бумаги. Потом он сказал всем убираться из комнаты и сел в кресло. - Вы очень подлый и гнусный человек Россегэн, - сказал я на Арьянском языке. Кажется он удивился и уставился на меня в недоумении. - Я не могу никак взять в толк, откуда у тебя столько наглости? Ты низкая челядь, совершенно ничего из себя не представляющая. Как ты смеешь так дерзко разговаривать со мной? После того как я проучу тебя, нужно будет приказать обрезать тебе язык. С этими словами он позвонил в колокольчик. Зашел слуга и низко поклонился купцу. - Разогрей щипцы и принеси их. Слуга раскланялся и удалился. Купец поднялся с кресла и начал развязывать свой халат. Я громко сглотнул и отвернулся. В памяти всплыл наш последний разговор с капитаном корабля. Он меня предупреждал, что этот купец хотел тогда унизить меня и вступить со мной в сношение. Я понял, что сейчас он хочет сделать то же самое. Я услышал, как он снял свою верхнюю одежду и подошел к кровати. Подергав еще раз руки и ноги я понял, что вырваться мне никак не получится. Купец сел на кровать и повернул мое лицо к нему. Он был в нижней рубахе и был виден его жирный живот, который всегда скрывали верхние одеяния. Я решил попробовать его отговорить и обратился к нему. - Я хочу вам напомнить, что этим вы унизите не только меня, но и себя. Как вы правильно заметили, я совершенно ничего из себя не представляю, и как только выйду на улицу, начну трубить на каждом шагу, что был с вами. Это опозорит ваш чин и многие знатные господа отвернуться от вас. - Тогда я обрежу тебе язык и ты ничего никому не скажешь. - Даже если вы мне обрежете язык я напишу об этом листовки и буду раздавать их на базарной площади. - Ты умеешь читать и писать?, - спросил купец и отпустил мое лицо. Я победно улыбнулся и он ударил меня по щеке. Я отвернулся от него, но он снова схватил меня за лицо и повернул к себе. - Кто ты такой? Я не могу понять откуда ты взялся. Чей ты сын? - Я сын обычного солдата. - И кто тебя грамоте обучал? Неужто, у обычного солдата были деньги на образование? - Меня сестра обучала грамоте, а ее учила богатая госпожа, у которой она прислуживала. - Плохо, что хорошим манерам тебя никто не обучил. Ты бы мог занять не плохой пост или получить хорошую работу. Он наклонился к моему лицу и хотел поцеловать. Похоже у него снова возникло желание лечь со мной. Я никак не мог к этому привыкнуть. За время проживания среди этого народа я понял, что это для них обычное явление, как для древних римлян или греков. У нас дома такие отношения были запрещены и жестоко карались. Я до сих пор досадно сплевывал на землю, когда мимо меня прохаживалась пара мужчин, держащихся за руки. Мне хотелось размазать им физиономию и я крепко сжимал лопату, осознавая, что я ничего поделать не могу. И вот теперь меня снова охватило негодование и я плюнул в лицо купцу, прежде чем он успел дотронуться до меня своими губами. Он резко вскочил на ноги, вытерся рукавом рубахи и злостно уставился на меня. - Нет, ты все таки доигрался! Я обрежу тебе твой поганый язык! - Лучше уж так, чем терпеть ваши прикосновения. С этими словами я приоткрыл рот и высунул язык. Купец топнул ногой и начал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину. Прошло несколько минут и я закрыл рот. Было похоже, что он уже передумал ложиться со мной. В комнату постучали и он разрешил войти. Слуга принес раскаленные до красна щипцы. Похоже купец наконец определился с наказанием и выхватив щипцы быстро подошел ко мне. На конце щипцов был кружечек с какой-то символикой. Он действительно был размером с большую монету, диаметром чуть больше пяти сантиметров. Купец начал гадать где именно мне это клеймо поставить. За это время я видел нескольких мужчин и парней с такими клеймами на лице или на руках. Но старик, который меня обучал, говорил, что так поступать очень низко и в основном его ставят на теле, чтоб можно было скрыть клеймо позора повседневной одеждой. Купец подносил щипцы к различным участкам моего тела, но так и не дотронувшись до кожи убирал и медленно выбирал новое место. Прошло еще несколько мучительно долгих минут. Я уже был весь мокрый и хотел, чтоб он поскорее решился и отпустил меня. Что меня более всего радовало, что он мог поставить его только один раз, но похоже купца именно этот факт сильно расстраивал. Несколько раз он подносил клеймо к моему лицу и я отодвигался как мог. Я не хотел, чтоб у меня на лбу или на щеке была отметина. Тогда меня бы не взяли не на какую работу, даже помощником. Те, кого клеймили подобным образом выживали тем, что побирались и попрошайничали. Я бы так не смог и лучше бы сдох с голоду, чем стоял с протянутой рукой и мямлил о подаянии. Подыхать мне не хотелось, поэтому я молчал, чтоб не разгневать купца еще больше. Очередной раз облегченно вздохнув, когда рука с щипцами начала медленно спускаться с моего лица на шею, я почувствовал тепло в районе груди, и ниже. Купец спустился к моему паху и случайно припалил мне волосы на теле. Быстро одернув руку он снова начал подниматься выше. Щипцы были большие и рука у купца начала подрагивать от тяжести. Потом я увидел на его лице просветление. Похоже, он наконец-то определился с местом. Я закрыл глаза, стиснул еще больше зубы и напрягся всем телом. Через несколько секунд я почувствовал боль в районе груди, услышал шипение от моего пота и слабый едва уловимый запах горелой кожи. Он прижег мне грудь рядом с правым соском, ближе к середине тела. Я не хотел кричать, но стон невольно вырвался из моей гортани. Было очень больно. Купец отдал щипцы слуге и сказал позвать его первую жену. Я все еще лежал с закрытыми глазами и пытался прийти в себя. Я понял, что рубахи и халаты с длинным вырезом на груди я уже никогда не смогу себе позволить. По крайней мере в этой стране. Зашла та женщина, которая меня привела в этот дом. Она была в приталенном платье, сверху похожем на халат. Лицо ее было открыто и я заметил, что для ее возраста она довольно таки не плохо выглядит. Морщин на лице не было. Она снова заговорила своим противным голосом, спрашивая, чего угодно будет ее любимому господину. - Я хотел тебя поблагодарить за то, что ты преподнесла мне такой хороший подарок. - О господин, я не могла более выносить ваше подавленное настроение. Я решила, что это хоть как-то вас успокоит и вы снова станете прежним. - Как тебе удалось его заманить сюда? - Как только вы вернулись с дальнего плавания в плохом расположении духа, я сразу поклялась себе, что никогда не прощу вашего обидчика. Следующей ночью вы рассказали мне про этого мальчишку, и я поняла, что ваше сердце не находит покоя. Потом вы рассказали случай на базаре и я узнала от вас, что он был с караульными. Я поспрашивала у них и выяснила, что когда его задержали он искал сестру. Вот я и решила пойти на уловку и заманить его к вам. - И как тебе удалось выведать это у караульных? - Конечно, с караульными я не заговаривала, не беспокойтесь мой господин. Я подсылала слуг и помощников подслушивать. После случая на базаре этот паренек обсуждался на каждом углу. Они рассказывали друг другу, как он попал сюда, пока патрулировали улицы и гадали, чем он мог так вас разгневать. - Похоже, я действительно успокоился, - купец улыбнулся и погладил ее по щеке, - С завтрашнего дня ты снова становишься моей любимой женой на целый месяц. Она кинулась ему в ноги, принялась целовать их и осыпать его благодарностями. Кажется, купец уже не обращал на нее никакого внимания. Он позвал слугу и приказал, развязать меня и проводить к главной дороге. Накинув халат купец вышел за дверь. Как только двери за Россегэном закрылись, его жена сразу же поднялась с пола и сказала, чтоб слуга убирался из комнаты. Потом она позвала служанку и та тихо зашла, закрыла за собой дверь и стала в поклоне перед женщиной. Девушка была не красивая. У нее был маленький лоб, глубоко посаженные глаза и широкий нос. Я подумал, что если жена купца здесь считается красавицей, то теперь понятно, почему они забирали наших девушек в плен. Они были во много раз красивее. Эта девушка была примерно моего возраста, но голос у нее тоже был грубый. - Подготовь этого парня для меня. - Но госпожа у него ровные волосы, он для этого не подходит, - не громко ответила девушка. - Это не важно, главное, что я смогу родить Россегэну наследника, а с волосами потом разберемся. - А если у вас будет девочка, что тогда. - Не важно. Третья жена принесла ему единственного ребенка десять лет назад. И то я сильно сомневаюсь, что этот ребенок от него. Не может такого быть, чтоб у четырех женщин была бездетность. Как я не пыталась убедить его, но он мне не верит и считает эту мерзавку своей кровинушкой. Когда уже она вырастет и уйдет к мужу из нашего дома. Видеть ее не могу! А он замечает это и злится на меня. Я уже столько лет не была его любимой женой. Больше такого шанса не будет. Я буду надеется, что мне воздастся за мою искреннюю любовь к мужу и я подарю ему долгожданного наследника. Ну а если будет девочка, я просто попрошу повитуху сказать, что ребенок родился мертвым. Ко мне подошла служанка и начала гладить мой член. Я закрыл глаза и расслабился. Прошло несколько минут и мое естество воспряло. Я услышал, что женщина раздевается и открыл глаза. Она была лет сорока на вид. Волосы у нее были до пояса, а тело пышное, но не полное. У нее были округлые формы и живот был на удивление плоский. Обычная, ничем не выделяющееся Арьянка и я не понимал, что же такого в ней купец нашел. Она села верхом на меня и не издавая никаких лишних звуков быстро начала двигаться. Похоже, что ей не приносило это никакого удовольствия и она никак не могла возбудится. Я снова закрыл глаза и через несколько минут кончил в нее. Она это почувствовала, резко встала с меня и начала одеваться. - Но госпожа, вы так быстро уходите? Может попробуете еще раз? - По-моему этого будет вполне достаточно. Освободи его и проводи во двор. И помалкивай там. - Конечно госпожа, вы можете всегда положиться на меня. Первая жена вышла и служанка отковала меня. Я схватил ее за руки и завалил на кровать. Она уставилась на меня испуганными глазами. - Не бойся, я просто хочу закончить то, что вы так бесцеремонно начали. Подняв ей полы одеяния я вошел в нее и начал быстро проталкиваться. Похоже она была уже взрослая. Через несколько минут я понял, что она уже не сопротивляется и отпустил ее руки. Она даже не ударила меня, а просто развела их в сторону. Я засунул руку под ее одежду и начал сжимать грудь, в отместку за все сегодняшние издевательства надо мной. Ожог ужасно пек, но я практически не обращал на него внимания, полностью предавшись совокуплению. Через несколько минут я навалился на нее и наконец то успокоился. Слез я с нее, так же непринужденно, как до этого слезала с меня первая жена купца. Оделся и как ни в чем не бывало пошел к двери. Девушка проводила меня к выходу из дома, опустив в пол взгляд и не произнеся не звука. Я знал, что она никому не скажет про это, потому что я мог с такой же легкостью выдать их секрет о ребенке. Была уже глубокая ночь и я не знал где нахожусь. Я пошел переулками и понял, что заблудился. Я крутился и читал вывески, но не мог понять куда попал. Примерно через пол часа я наконец-то вышел на одну из главных дорог города. Теперь я точно знал в каком направлении мне идти. Только я обрадовался, что все мои приключения на сегодня закончены, как меня окрикнули. - Азель, вы снова ходите по улицам ночью? Я обернулся и увидел капитана. Он был в гражданском и похоже был пьян. Я точно знал, что военным строго запрещено разгуливать по городу в таком виде, и это преступление считается еще более страшным, чем моя ночная прогулка. Я подошел к нему и развел руками. - Сэр, вы не боитесь попасться в таком виде на глаза патрульным? Он улыбнулся и поднял указательный палец вверх. Было похоже, что он собирается с мыслями и хочет мне что-то сказать. Но потом он все-таки передумал, махнул на меня рукой, развернулся и хотел пойти прочь. Но у него не очень получалось, и я понял, что он очень пьян и дойти до дому самостоятельно у него не получится. Он мог завалится в любой момент и вырубится, а когда бы его нашли, он мог лишится звания или схлопотать очень строгий выговор. Капитан за меня на базаре вступился, поэтому я не мог сейчас его бросить и просто уйти. Я взял его под руку и повел в переулок, подальше от главной дороги. Потом я облокотил его о стену и спросил где он живет. Он мне сказал, что рядом с главным казначейством и начал опускаться на землю. Я снова взял его под руку и потащил в сторону дома. Он был ужасно тяжелый, а идти было добрых пол часа, по прямой дороге. Мне же приходилось петлять с ним узкими и темными проулками, чтоб не нарваться на ночной патруль. Несколько раз я заводил его в темный угол и ждал пока караульные удаляться на безопасное расстояние. Когда мы наконец-то дошли до казначейского двора я его растормошил. - Сэр, скажите где ваш дом. Я не знаю вашего адреса. - О, Азель! Вы снова решили мне присниться?, - с этими словами он положил руку мне на щеку и улыбнулся. Я убрал его руку и строго посмотрел на него. Он подался вперед и хотел меня поцеловать. Я схватил его за плечи и потрусил. Кажется, он немного пришел в себя и успокоился. Он опустил голову и начал проваливаться в сон. Я ударил его ладонью по щеке и моментально оказался на земле. На мне верхом сидел капитан и держал у моего горла нож. После моего удара прошла наверное секунда или две. Я и не ожидал, что он даже пьяный, так быстро двигается. - Сэр, успокойтесь. Я просто хотел вас привести в чувства. Я хотел вас проводить домой. Он убрал от моей шеи нож и осмотрелся. Потом он поднялся на ноги и шатаясь пошел в каком-то направлении. Я тоже встал и решил пойти сзади него, чтоб отвлечь внимание патруля на себя в случае чего. Через несколько метров он неуклюже развернулся, сильно пошатнулся при этом, но остался стоять на ногах. - Чего вы за мной увязались? Проваливайте в ночлежку. Я хочу побыть один. Для пущей верности он вытянул руку в указанном мне направлении. Потом он снова махнул на меня рукой, что-то не внятно пробормотал, развернулся и снова пошел, в заданном направлении. Я подождал несколько минут, когда уже его силуэт почти скрылся в темноте и снова поплелся за ним. Несколько раз он падал, сильно ругался при этом, но подымался на ноги и шел дальше. Патрулей не попадалось и через несколько минут я понял, что он на пороге своего дома. Это был не большой одноэтажный домик, без дворика. На этой улице все дома стояли вплотную друг к другу и входные двери выходили на главную дорогу, которая вела к казначейскому двору. Он начал лазить по карманам и искать ключ. Потом он нашел связку и принялся отмыкать замки. Несколько раз связка выпадала из рук и он наклонялся в поисках ее и заваливался на землю. Я понял, что ему никак не удается справится с замками и открыть дверь. Я услышал вдалеке караульных. К счастью, дорога была не ровная и они еще были за поворотом. Капитан снова выронил связку и сильно выругался при этом. Я не выдержал, подошел к нему, поднял ключи и принялся подбирать нужный. В связки было пять ключей, а замка было три. Я видел, что два он уже отомкнул. За несколько секунд до появления караула я открыл дверь и втянул за шиворот капитана. Он снова что-то не внятное пробурчал и поплелся в глубину дома. Здесь было три комнаты, одна из которых была обустроена как кухня. Я увидел, что он завалился в одежде на кровать и уснул. Решив все оставить как есть я тихо вышел из дома и пошел в ночлежку. Выслушав от караульного у ворот, что меня следует отправить еще на три недели работ, за то, что шляюсь по ночам по улице, я прошел в домик. Когда я закрыл глаза и начал успокаиваться, то понял, что у меня ужасно пекут два участка кожи – ожог от клейма на груди и щека, от прикосновения капитана. Я потер щеку рукой, но не помогало. В памяти начали всплывать его слова, что я ему снова приснился. Потом я начал гнать прочь все мысли о произошедшем за сегодня. Поворочавшись некоторое время на койке я наконец-то уснул. Утром меня растолкали и сказали, что через пол часа, начальник караула ждет меня у себя. Я встал и почувствовал, боль в районе груди. Казалось, что ожог печет еще сильнее. С трудом я застегнул одежду и пытаясь не подавать вида, как мне не приятно и больно, и вышел на улицу. Караульный сказал, что я могу поесть вместе со всеми и я воспользовался его предложением. Когда я зашел к начальнику караула он строго посмотрел на меня. Я стал по стойке смирно, как делали все солдаты. Он встал со стола, подошел ко мне и так же как капитан потряс меня за плечи. - Да, вы действительно крепкий. А сразу так и не скажешь. У вас не широкие плечи и будет трудно подобрать вам форму по размеру. Капитан мне вас очень рекомендовал на службу. Я думаю, что вначале вы будете в ночном карауле. Ночью на улицах практически никого нет и вы не попадете в неприятности. По правде говоря, я впервые встречаю молодого человека, который так сильно мог бы разгневать кого либо. - Сэр, я хочу вас предупредить, что на моем теле есть клеймо позора. - Знаете, я в этом нисколько не сомневался. Надеюсь, оно пока только одно и вы успеете послужить у нас, пока не заработаете третье. - Да сэр, пока только одно. Я опустил взгляд на пол. Начальник улыбнулся и похлопал меня по плечу. Потом он позвал сержанта, попросил его выдать мне форму и провести в казарму. Я прошел вслед за сержантом и некоторые рядовые, которые на этой неделе работали по ночам, сильно удивились, когда увидели меня в форме. Форма была действительно в плечах немного большая на меня. Сержант сказал, что оружие мне пока не положено, но могут дать мне щит, чтоб я привыкал к весу. Впервые в жизни я надел настоящую форму. Когда папа воевал, у них формы не было и все ходили в чем придется. А сейчас я был похож на настоящего солдата. Здесь было не большое зеркало, и я надев форму начал рассматривать себя. Многие караульные заулыбались и сказали, что они тоже так вначале делали. Мне выдали очень хорошие сапоги моего размера, которые не шли не в какое сравнение с моей бывшей обувью. На верх надевалась легкая кольчуга, и через несколько минут я понял, что во всем этом облачении достаточно жарко. К счастью шлемы носили только сержанты и то не всегда. Я снял кольчугу, но солдаты меня предупредили, что за ворота так выходить нельзя. Только в ней. Я вообще заметил, что этот климат мне не подходил. Я ужасно потел днем и только по ночам чувствовал себя нормально. Они же жаловались, что по ночам очень холодно и что даже летом, некоторых беспокоит ночная прохлада. Я вспомнил, что когда я тащил на себе пьяного капитана, с меня сошло семь потов, а у него даже волосы на голове не взмокли. В обед я ел вместе с дежурными солдатами. Все солдаты были в дневном карауле или отсыпались в казармах после ночного дежурства, поэтому днем во дворе было пусто. Меня предупредили, что этой ночью я выхожу на первое дежурство и рассказали мне правила. Разговаривать можно было только шепотом. С низшим сословием было все понятно и их без вопросов отводили в ночлежку на принудительные работы. Кто упирался, того вели прямиком в тюрьму. Если попался какой-то важный господин, разгуливающий в ночное время, одному караульному нужно было проводить его домой, а по окончанию дежурства обязательно доложить об этом сержанту. Где встретили и куда проводили, во сколько это было и в каком состоянии был господин. Потом к этому господину приходили несколько чиновников, отвечающих в столице за соблюдение правопорядка. Они решали вопрос о применении наказания. Это мог быть устный или письменный выговор. Если выговор был письменный, то вывешивались плакаты на главных площадях, с описанием инцидента. Если это был военный, то его могли понизить в звании или вовсе лишить его, также могли послать в дальний гарнизон на службу или посадить в карцер. Узнав об этом, я никак не мог взять в толк, почему капитан тогда ночью так сильно напился. Ведь его мог поймать любой патруль. Потом я подумал, что может у него что-то серьезное случилось, он ведь тоже живой человек и имеет право на эмоции. Еще мне сказали, что по всей столице таких ночлежек как наша тридцать штук. Вечером, когда мы поужинали, пришел сержант и отправил меня с еще одним рядовым патрулировать пятнадцатый квадрат. Мне дали щит и мешочек с едой на ночь. Солдат, который был со мной, был с оружием, но без мешочка. Мы с ним раззнакомились и признаюсь, мне даже понравилось патрулировать по ночам. Прошло больше месяца и я уже знал поименно каждого солдата своего гарнизона. В каждом гарнизоне нас было чуть больше двухсот и я прикинул, что охрана города у них не плохая. Более шести тысяч солдат, которые просто хранили покой падишаха и следили за порядком. Еще я узнал, что армия первого визиря и падишаха находятся в разных местах. Первый визирь был старшим сыном второго падишаха, то есть племянником Главного падишаха, который сейчас находился у власти. Главный падишах с братом не ладили, поэтому их армии пятнадцать лет назад разделились, не поделив что-то между собой в военном походе. Пять лет назад брат падишаха умер и оставил все свое наследство своему старшему сыну. Тот полностью заменил главенствующий состав армии на своих приближенных. С тех пор и служит у него тот капитан. Первый Визирь не присоединялся к армии своего дяди, но и не ссорился с ним. Они поделили между собой захваченные земли и мирно жили в столице, практически не пересекаясь друг с другом. Тридцать процентов захваченных земель по договоренности отошли к Визирю и вся дань с них шла ему. Даже столица была поделена условно на две части. Там где находился замок Визиря и окружающая территория, принадлежала ему и была в его владении. Что составляло примерно двадцать процентов от территории всей столицы. Здесь были свои ведомства и управы и даже местная казна. Все штрафы и налоги, собранные в этой части города шли Визирю. К друг другу они не совались и жили тихо мирно, под одним небом. Я еще раз убедился, насколько различны наши народы. У нас бы никому не позволили иметь свою собственную армию и собирать на свою пользу налоги. Хотя у падишаха сыновей не было и возможно, он хотел оставить все своему племяннику. Похоже, что тут у многих господ была подобная проблема. Я подумал, что, наверное, это их наказывает природа за неподобающее однополое сношение друг с другом. Нам, раз в месяц, выдавали жалование по одному золотому и мы могли выходить в город. Давали сутки выходного и разрешали переодеваться в гражданские вещи. Я их постирал и развесил, чтоб разровнялись. Всем сразу дать выходной конечно не могли, поэтому я еще две недели дожидался своей очереди. С языком у меня уже было все в порядке. Сложные слова я старался заменять более легкими, и акцента у меня не было. Когда сержант сказал, что у меня завтра выходной я даже подпрыгнул от радости. Он сказал, что еще таких эмоциональных людей никогда не встречал и напомнил о правилах поведения. Я не должен был забывать о том, что являюсь солдатом, не разгуливать по ночам и снять комнату. Мне сказали несколько адресов, где я мог за эти деньги переночевать и неплохо поесть. Еще мне несколько рядовых дали напутствие, где можно найти девушку на ночь. Выданных мне денег на все должно было хватить. Те золотые, что дали мне на родине в дорогу, я пока не тратил, только никогда не оставлял их в казарме и носил мешочек за поясом. Когда я подошел к воротам, ко мне подбежал один солдат и попросил передать записку его любимой. Он назвал адрес и я согласился. Первым делом я решил выполнить данное мне поручение, а потом уже гулять по городу. Бродя по узким и петляющим улочкам по указанному направлению, я снова задумался о сестре. Раз первый визирь не суется на территорию падишаха и не общается с ним я надеялся, что моя сестра где-то поблизости. Я уже хорошо знал, какая часть города к кому относится и надеялся, что сестра не была отдана какому-нибудь другому вельможе, который живет не в столице. Я вышел на улицу по указанному адресу и понял, что на ней проживает капитан. Передав записку по назначению, я пошел к казначейскому двору, мимо дома капитана. Когда я проходил рядом с его домом, я замедлил шаг. Окна были открыты и оттуда доносился аромат жареного мяса, скорее всего - баранины. Я подумал, что, наверное, это жена или женщина капитана готовит ему еду. Тут я увидел в окне его силуэт, оказалось, что готовил он. Занавеска приподнялась, и я увидел в окне его лицо. Он махнул мне, чтоб я подошел ближе. Я сошел с дороги к окну и вытянулся по стойке смирно. - Азель, добрый день. Как проходит твоя служба? - Спасибо сэр. Все хорошо, сэр. Он улыбнулся и я слабо улыбнулся ему в ответ. - У тебя сегодня выходной? - Да сэр. - Ты уже определился как проведешь время? - Нет сэр, хотя пару адресов мне уже подсказали. - Тогда сейчас же заходи ко мне и это не обговаривается, - сказал он строго, не оставляя права на возражения. С этими словами он исчез из окна и через несколько секунд входная дверь открылась. Я помялся и зашел внутрь. Он был одет в свободную белую рубаху, расправленную из штанов, с большим вырезом, в свободных легких штанах и босой. Я вошел внутрь и снял сапоги. Как и у купца, у него в комнатах были ковры. Комнаты были проходные. В кухне пол был очень холодный, и мне стало очень приятно ногам, так как в сапогах днем было слишком жарко. Капитан уже резал на куски запеченное мясо и от запаха у меня разыгрался аппетит. Рукой с ножом он указал мне на дверь, которую я не замечал до этого. - Это уборная, можешь там вымыть руки. Я отправился туда. Там было окошко на улицу с ажурным стеклом. Оно было слегка приоткрыто. Обзор от этого не открывался, но было светло и свежо. Здесь не было привычной для меня дырки в полу, или ведра для испражнения, а была какая-то белая фарфоровая чаша, но очень большая. Я открыл двери и уставился на капитана в недоумении. Он оторвался от мяса, посмотрел на меня и засмеялся. - Азель, ты что никогда не посещал уборную в городских домах? - Нет сэр, в богатых никогда. Я привык справлять нужду в туалете на улице или в ведро, - сказал я тихо. Капитан положил нож, вытер руки о полотенце и подошел ко мне. Он пальцам показал на большую фарфоровую чашу. - Это туалет. Туда справляй нужду. Когда закончишь, слей воду с этого ведра туда же, чтоб не было запаха. Там кран и раковина, в которой можешь вымыть руки. Вон полотенце. Он улыбнулся и снова пошел к столу. Я закрыл двери и сделал все, как он сказал. Я не знал почему, но когда он подошел ко мне, у меня начало пылать тело и свело низ живота. Я много раз умылся и постарался успокоится. Рядом женщин и девушек не было и я понятия не имел, что такое на меня нашло. Когда я вышел на кухню капитан был в другой комнате и накрывал на стол. Он меня услышал и сказал, чтоб я захватил тарелку с подливой, хлеб и шел к нему. Когда я вошел в комнату, он сидел на подушечке за маленьким столиком и наливал вино в чаши. На столе стояло мясо, салаты, варенные яйца и какие-то пиалы с соусами. Я поставил на столик хлеб и подливу и попытался сесть так же как и он. Но у меня не выходило и он с интересом смотрел на меня пока я мостился. Потом я решил просто сесть на колени. - Азель, ты так и будешь сидеть? - Да, а что? - Но ты же не собираешься молиться сейчас? - Нет конечно, просто я немного потянул ногу, и не могу сесть так же как вы. Он улыбнулся и взял в руки бокал. - Надеюсь ты не захмелеешь от нескольких бокалов вина. - Я тоже так надеюсь, - сказал я тихо и тоже взял в руки чашу. Капитан поднял ее вверх. - Давай выпьем за встречу. Я тоже поднял подобным образом бокал и мы выпили. Потом мы молча ели и я заметил, что он всегда смотрит на меня, даже когда отрывает мясо. Я начал очень стеснятся и пялился в тарелку. От волнения у меня пересыхало в горле и я постоянно запивал вином. У меня не получалось так же ловко отрывать мясо от кости и я пытался отделить его ножом. Через несколько минут капитан взял мое мясо в руки и разделил на мелкие кусочки. Я поблагодарил его и принялся его есть. Оно было очень вкусно приготовлено. Он вымокал кусочки в соусе и потом ел. Я тоже попробовал, но соус мне показался слишком острым и я подумал, что и так довольно таки не плохо. Еще он отрывал хлеб и опускал его в подливу. Я тоже попробовал и оказалось очень вкусно. Как только у меня кончалось вино он подливал мне полный бокал совершенно не обращая внимания на мои протесты. Через три бокала меня сильно бросило в жар и я расстегнул несколько пуговиц на камзоле. Я увидел, что капитан пристально смотрит на мою грудь. Я опустил голову и вспомнил о клейме, которое было видно, из образовавшегося разреза. Зрачки капитана расширились и он начал поднимать взгляд выше, на мое лицо. Я решил не встречаться с ним взглядом и быстро опустил глаза вниз. Меня снова бросило в жар и пересохло в горле. Я выпил еще вина и почувствовал, что уже изрядно напился. Капитан же выглядел совершенно трезвым после такого же количества вина, и я прикинул, сколько же он выпил тем вечером, чтоб быть в таком состоянии. Кажется, я серьезно над этим задумался и у меня начали закрываться глаза. Потом я услышал как в мою чашу еще подливают вина. Я приоткрыл глаза и увидел чашу перед собой. Капитан держал ее перед моим лицом. Я протестующе замотал головой. - Нет сэр, с меня хватит. Он поднял мою руку и вложил чашу в нее. - Тут еще очень много еды. Составь мне компанию и не упрямься. Я тебе потом предоставлю комнату для отдыха, так что до вечера отдохнешь у меня. Потом он поднял мою руку с вином к губам. Я отпил и начал терять сознание. Через несколько минут я очнулся и понял, что лежу на каких то прохладных простынях. У меня все расплывалось и я снова закрыл глаза. Я почувствовал, что меня раздевают. Мне было так жарко, что я даже был не против этого. Потом я снова провалился в сон и почувствовал, что меня переворачивают на бок, чьи то сильные руки. Мое тело меня не слушало и я хотел, чтоб меня перестали беспокоить и дали отдохнуть. Я оттолкнул руку и не открывая глаз попросил оставить меня в покое. Похоже, что чьи-то прохладные руки были со мной не согласны и продолжали удерживать меня на боку. Я решил, что мне и так не плохо будет спаться и начал уходить в себя. Потом я почувствовал резкую боль в заднем проходе и понял, что мне туда что-то засунули. Я выгнулся вперед и отрыл глаза. У меня все плыло перед глазами и начало подташнивать, наверное от выпитого вина. Я почувствовал, что меня крепко обнимают за талию и это что-то было еще во мне. Я услышал, как мне на ухо шепотом говорят на каком-то не знакомом языке совершенно не понятные слова. Я попытался пошевелится, но у меня ничего не выходило. Мои ноги были зажаты очень тяжелыми и сильными чужими ногами и от резких движений мне становилось плохо и еще больше тошнило. Я перестал вырываться и провалился в небытие. Несколько раз я приходил в себя и чувствовал, что в мой зад что-то проникает, доставляя мне не приятные ощущения. Когда я очнулся в четвертый раз я уже лежал на животе. На мне лежал кто-то очень тяжелый и снова засовывал что-то в мой многострадальный зад. Я подумал, что мне так плохо, что возможно я отравился и это мне прочищают организм. Меня снова начало подташнивать и я сбросил подушку на пол и лег на прохладную простынь. Движения сзади меня прекратились и я почувствовал дыхание на моей щеке. Я попытался повернуть голову назад и посмотреть кто там, но у меня снова все поплыло перед глазами и я бросил эту затею, закрыл глаза и попытался заснуть. Потом я снова услышал как мне на ухо шепотом говорят что-то на не знакомом мне языке. Я почувствовал, что движения в моем заднем проходе возобновились и я протестующее замычал. Чьи то руки начали гладить мою голову и шептать что-то не понятное. Проникновения прекратились, но я знал, что это не на долго. Я очень хотел уснуть, до того как все возобновится и у меня получилось. Когда я почувствовал новый толчок в мой зад, я уже снова проваливался в небытие. Больше я не просыпался. Когда я открыл глаза мои веки были очень тяжелые, как при высокой температуре. Я огляделся по сторонам и подумал, что определенно вчера перепил вина, так как до сих пор чувствовал себя крайне паршиво. В комнате никого не было. Когда я сел на кровать, то почувствовал, что из моего зада что то вытекает. Проверив двумя пальцами что это, увидел на них мужскую сперму. Вначале я не понял, как она там оказалась, но потом до меня начало доходить. Пока я был в отключке кто-то этим благополучно воспользовался. Я поднялся на ноги, оделся и вышел в другую комнату. Капитан спал на диване, как ни в чем не бывало. У меня не было никаких сомнений, что это был именно он. Я его растормошил и он резко сел на кровати, как будто не спал только что крепким сном. Отойдя от него подальше, я сложил руки на груди, чтоб не было видно, что они у меня дрожат, так как отчетливо понимал, что он гораздо сильнее и влиятельнее меня. - Зачем ты меня разбудил?, - спросил он как ни в чем не бывало, явно недоумевая в чем дело. - Сэр, я хотел у вас спросить, зачем вы это со мной сделали? – он смотрел прямо на меня, а я пялился в пол. - А ты зачем зашел ко мне в дом? Неужели ты не догадывался, что нравишься мне? - Я вам нравлюсь? Как это? Почему? Я уставился на него в недоумении, а он лег на диван, положил на глаза руку и похоже собрался дальше спать. Я разозлился и решил снова заговорить с ним. - Сэр, я еще раз к вам обращаюсь!, - сказал я громко, - Зачем вы так поступили со мной? Он убрал руку с глаз и посмотрел на меня. - Ну ты и зануда, Азель. Я же тебе уже сказал. Ты мне нравишься, что из этих слов тебе не понятно? - Ну и почему вы решили, что можете лечь со мной? - А я должен был спрашивать у тебя разрешения? – кажется он всерьез удивился. Я разозлился не на шутку и вскипел. Забыв обо всех нормах приличия этой страны и что надо соблюдать тишину, в это время суток, я перешел на крик. - Конечно! Что значит не спрашивать! Я бы вам не позволил! Как вы посмели! Он вскочил с дивана, быстро подошел ко мне, схватил одной рукой за лицо, приоткрыл мне рот и поцеловал. Я начал его кусать, тогда он начал покусывать меня в ответ. Я начал отталкивать его руками, но он схватил меня за талию. - Тс, тс, тс, успокойся. Если будешь шуметь, я тебя посажу под стражу и буду наведываться к тебе каждую ночь. Ты хочешь этого? Я перестал вырываться. Он притянул меня к себе и снова поцеловал, в этот раз я позволил ему это сделать. Через несколько минут он отодвинулся от моего лица, и внимательно посмотрел на меня, все еще удерживая за талию. - Азель. Я гораздо выше многих по положению в этом городе, поэтому могу позволить себе не спрашивать разрешения, если хочу с кем-то переспать. - Но я же из низшего сословия и вы не можете ложиться со мной, - сказал я тихо. - С того момента как ты стал солдатом, ты перестал относится к низшему сословию. Поэтому я могу иметь тебя когда захочу. Тем более ты сам пришел ко мне в дом. Я уставился на него в недоумении. - Сэр, но вы же сами позвали меня. - А я имел ввиду не вчерашний день, а ту ночь, когда ты наглым образом заявился ко мне, совершенно не спрашивая на то разрешения. Ты тогда еще не был солдатом и я мог тебя за подобную выходку убить. - Так почему вы мне тогда ничего не сказали об этом? - Я решил, оставить этот разговор на потом. Тем более ты же понимаешь, что ты натворил, и что это значит. Пусть даже я был в стельку пьян, но ты не имел права заламываться ко мне без приглашения. - Я не понимаю. Я вас тогда спас от караульных. Что я сделал не так? Вы тогда шлялись в неподобающем виде по улице, мне что нужно развернуться и пойти восвояси. Вы должны быть мне благодарны. Он сильнее обхватил мою талию и уставился на меня злыми глазами. Потом он начал бить одной рукой меня по щекам. После пятой пощечины я словил за запястье его руку и уставился на него таким же злым взглядом. - Похоже, что ты действительно не понимаешь, что натворил. Я не имею понятия из какой глубинки ты к нам прибыл, но разъясню тебе правила приличия, которые должен знать любой Арьянец с пеленок. Он снова положил свою руку мне на талию и начал целовать мое лицо. Я отворачивался, но это не помогало. Через несколько минут он снова продолжил говорить со мной. - В тот момент, когда ты своевольно пересек порог дома, любого выше стоящего над тобой господина, ты вверил ему свою жизнь полностью без остатка. Практически во всех случаях за такой проступок убивают на месте. Но к тому моменту ты мне уже пригляделся и я решил повременить. Бывали конечно единичные случаи когда смерти удавалось избежать и тогда этот негодяй и хам оставался в вечном распоряжении своего господина. Всецело вверяя ему свое тело, душу и жизнь. Я теперь могу делать с тобой все что захочу. Теперь я твой господин и ты принадлежишь мне. - Я тогда спас вашу честь! - А свою загубил безвозвратно, - с этими словами он снова поцеловал меня в губы, - Я очень рад, что ты согласился стать солдатом иначе я бы ни за что не лег с тобой. Я слабо улыбнулся этому событию и снова стал серьезным. Он отпустил меня и лег на диван. - Можешь вернуться в комнату и поспать или пройти на кухню и поесть там, если хочешь. До шести часов утра высовываться на улицу нельзя. Ты не в карауле и тебя возьмут под стражу. Не забывай, ты уже состоишь на службе у падишаха и многое тебе с рук сходить не будет. Тем более ты самый простой солдат, которого накажут со всей суровостью. Здесь ходят караульные не из твоего гарнизона и церемонится они с тобой не будут. Так что я тебе советую не высовываться. С этими словами он отвернулся от меня и положил руку на голову. Я пошел на кухню и закрыл за собой двери. Была половина третьего ночи. Спать мне уже не хотелось, поэтому я разогрел воду и скупался. Потом прибрал на кухне и нашел муку, яйца и тушенное мясо. Оно было в маленьком бочонке. Я замесил тесто на хлеб, поставил его в тепло и сварил с тушенки суп с галушками. Я часто помогал маме по кухне, когда сестра была в городе поэтому хорошо готовил. Было только четыре часа и я тихо пробрался в комнату, где мы вчера ели и убрал со стола. Кажется капитан крепко спал и я его не беспокоил. Я снова закрылся на кухне, доел вчерашнее мясо, варенные яйца и хлеб. Потом я поставил выпекаться хлеб и пошел к окну. На улице уже светало и в окнах соседнего дома, тоже кто-то справлялся по кухне. Я сел на подоконник и начал смотреть на дорогу. Мне говорили караульные, что по ней часто проезжает свита первого Визиря. У него помимо замка есть еще несколько домов в городе и к нему часто привозят оттуда его жен и наложниц он с ними проводит ночь, а под утро их отвозят назад. Около пяти часов утра я услышал шаги. Я понял, что это носильщики проносят наложницу или жену первого Визиря. Конечно со всех сторон она была скрыта тканью, но на улице был легкий ветерок и я мечтал, хоть одним глазком увидеть кто там сидит. Когда они проходили мимо меня, я услышал как девушка напевала знакомую мне с детства мелодию. Я понял, что это моя сестра. Я спрыгнул с окна на улицу и хотел подбежать к ней, но меня за шиворот втащили обратно в окно и швырнули в угол. Это был капитан. Я даже не слышал как он вошел сюда. Он закрыл окно и повернулся ко мне. Я быстро вскочил на ноги и хотел побежать к выходу, но он прыгнул на меня и завалил своим весом на пол. Я начал драться с ним, но через несколько секунд он схватил мои руки за запястья и я понял, что вырваться у меня не получается. Он был гораздо сильнее меня. У меня на глаза навернулись слезы. - Пустите меня, пожалуйста. Я должен с ней поговорить. - С кем? Ты в своем уме!? Азель, ты знаешь чья это женщина?, - он уставился на меня очень злыми глазами. - Мне все равно чья она!, - прокричал я, - Мне нужно ее увидеть! - Зачем?!, - прокричал капитан. Я отвернулся и перестал вырываться. Я понял, что он меня не отпустит и начал постепенно успокаиваться. Капитан повернул мое лицо к своему и снова спросил: «Зачем?». Голос у него был очень злой, да и глаза тоже. Я понял, что не услышав внятного объяснения моему поступку он не успокоится. Я начал быстро придумывать ответ. Если бы я ему сказал, что это моя сестра он бы догадался, что я выдавал себя за Арьянца и посчитал шпионом. В лучшем случае меня бы убили на месте, а в худшем, меня могли отдать под стражу и выпытывать, кто со мной в сговоре и какую информацию я успел передать противнику. Я уже был солдатом, поэтому с меня бы спрашивали по всей строгости. Я знал состав гарнизонов, местонахождение, время патрулирования и даже мог с легкостью обходить эти патрули. Я понял, что влип и мне нужно было во что бы то не стало спасать себя. Прошло несколько минут, а капитан все еще смотрел на меня таким же злым и требовательным взглядом. Я начал тихо говорить и очень надеялся на то, что моя выдумка сойдет за правду. - Сэр, несколько недель назад, когда я вас проводил домой, было уже почти утро. Мимо меня прошли носильщики первого Визиря и я услышал этот прекрасный напев. С тех пор он не дает мне покоя. Я мечтал увидеть прекрасную обладательницу этого чудного голоса. И вот теперь, я снова услышал этот голос. Я мечтал, что мне хоть краешком глаза удастся увидеть ее. Возможно больше такого шанса у меня никогда не будет. Капитан сморгнул несколько раз и теперь смотрел на меня как на идиота. Потом он встал с меня и помог подняться мне. - Азель, я понимаю, что в твоей глубинке из которой ты к нам прибыл, может и нормально бегать за чужими женами и подглядывать за ними. Но здесь так не принято. Эта девушка уже не свободна! Заруби это себе на носу. Если ты не заметил, то рядом с носилками шла вооруженная охрана и тебе бы не позволили к ней даже на шаг приблизится. Послушай мой добрый совет, найди себе другую зазнобу. Потом капитан похлопал меня по плечу и пошел умываться. Я достал хлеб из печи и поставил разогреваться суп. Мы поели на кухне и капитан похвалил меня за стряпню. Мне стало приятно и я даже загордился собой. Потом он налил нам холодный чай. До шести утра оставалось более двадцати минут и я решил поговорить с ним. - Сэр, можно у вас кое-что узнать? - Опять о вчерашнем?, - спросил он не довольно. - Нет сэр, не о вчерашнем. - Тогда можно, - он отпил чай, снова не отрывая от меня своего пристального взгляда. Я посмотрел в его глаза, и тихо, еле слышно спросил. - Как вас зовут? Он приподнял одну бровь, проглотил чай и несколько секунд смотрел на меня удивленно. Потом он снова взял пиалу с чаем, отпил из нее и впервые опустил взгляд. Я не понимал, что его так озадачило. Возможно, я уже должен был знать его имя, но все кого я знал, между собой называли его капитан первого Визиря. За все это время я не одного раза, ни от кого не слышал его имени. Может я не имел права его знать? Я понял, что еще многого не знаю об их обычаях, нравах и правилах поведения и своими вопросами мог выдать свое происхождение. Ведь он не раз уже замечал, что я элементарных вещей не знаю. Я уже пожалел, что спросил у него имя и даже хотел извинится, за свой вопрос, но он снова поднял на меня взгляд и тихо заговорил. - Полное имя я тебе сказать не могу, чтоб не выдать моего происхождения. Эго знает только первый Визирь. А мое сокращенное имя, которое я получил при рождении я ненавижу. С пеленок я не воспринимал окружающих меня родственников и постоянно капризничал, при них. Они это не правильно восприняли и назвали меня Сакхиль. Я уставился на него большими удивленными глазами. Это имя переводилось как Нежный, но ничего подобного в капитане не было. Он был каким угодно, но только не нежным. Он немного помолчал, потом продолжил, немного громче. - Нет чтоб назвать бунтарь или вспыльчивый. Так нет же, они выбрали для меня это негодное имя. В пять лет я навсегда поникнул мой город и уплыл на столько далеко, на сколько это было возможно. Почти сразу меня взяли в военную школу и я там никогда и никому не назывался. В первые же дни, старшие преподаватели офицеры заметили меня среди прочих и назначили первым кадетом. С тех пор меня называли по званиям. Только когда я поступил на службу к первому Визирю, и отличился в первом же бою, он меня подозвал к себе и потребовал назвать свое имя и происхождение. Я уже тогда был в звании старшего сержанта и попросил его о разговоре наедине. Вначале он разозлился и приказал выпороть меня. Но я не хотел называться при всех. Через несколько дней карцера и наказаний меня привели к нему в кабинет и я ему все рассказал. Он на меня смотрел так же как и ты. Удивленно и задумчиво, как будто выискивает во мне подобное качество. С тех пор я у него на хорошем счету, да и я на него зла не держу. У нас с ним сложились очень хорошие отношения. Поэтому когда его дядя оставил на него свою армию он назначил меня капитаном. С тех пор я руковожу армией первого Визиря. Он уже допил свой чай, а я так внимательно слушал, что даже забыл о своем. - Сэр, а как я могу вас называть? - Ты можешь продолжать меня называть капитан. Когда мы наедине то можешь звать меня мой господин, ну или сэр, это тоже подойдет. По имени никогда меня не называй. Я его ненавижу и могу тебя ударить за это. Еще если ты кому-нибудь скажешь об этом, я тебя убью. С этими словами он вышел из кухни и пошел в комнату. Его настроение менялось с молниеносной скоростью. Я услышал как он одевается. Он очень громко закрывал ящики комода и двери шкафа и я не мог понять то ли он это от злости, то ли у меня после вчерашнего голова болит и я так остро реагирую на громкие звуки. Я встал со стола, громко попрощался с ним и вышел на улицу. Добравшись до своего гарнизона, я сразу отправился в казарму и завалился в койку. Вечером меня позвал сержант и сказал, что я могу выбрать себе оружие. На выбор предоставлялась копье или сабля. Я выбрал копье. В дежурстве я часто замечал, что некоторые рядовые, когда слышат кого-то в переулке, специально сворачивают в другую сторону. Когда я у них спрашивал, в чем дело, они поясняли, что от греха подальше. Как оказалось, трусами здесь были многие. Они боялись нарваться на какого-нибудь вора или преступника и при их задержании получить ранение. Еще они боялись задерживать влиятельных господ. Когда мы на кого-то попадали, меня постоянно отправляли провожать господина домой. Утром они мне говорили, что сами сообщат сержанту о происшествии, но было ясно, что они этого не делали. Прошло более трех недель, после того, как я услышал голос сестры на улице. Я все время думал о ней, как она там. Я уже точно знал, что она у первого Визиря, но как с ней повидаться и поговорить я не имел понятия. Я поспрашивал о визире, но о нем никто толком ничего не знал. Этим вечером мне снова поставили в напарники одного из трусливых солдат, и от этого я был в плохом расположении духа. Я надеялся, что мы не нарвемся сегодня на господ и до утра все пройдет гладко. Около трех часов ночи мы проходили с ним мимо узкого переулка, в котором стены домов обвивал дикий виноград. Я услышал, как по винограду кто-то спускается. Я замер, а мой напарник пошел дальше, как ни в чем не бывало. - Кто здесь?, - громко спросил я и выставил копье в темноту. Мне не ответили, но шорох не прекратился. Мой напарник обернулся ко мне. - Пошли Азель, наверно это крыса лазила по винограду. Не обращай внимания. Он пошел вперед, подальше от этого переулка. Я закрылся щитом и кинул копье в темноту. Кто-то упал на землю. Я забежал в переулок и мне по руке полоснули ножом. Там было очень темно и я и понятия не имел, сколько их там. Наугад схватив кого-то за запястье, я вытолкнул его на освещаемую дорогу. Это был мужчина в черном. Я понял, что это - вор. Мой напарник выставил вперед саблю и сильно дрожащим голосом приказал оставаться ему на месте. Я снова развернулся в темноту и начал искать кого я ранил или убил своим копьем. Споткнувшись о что-то, я сел на корточки и понял, что это чья-то нога. Я вытащил этого кого-то за ногу на свет. У него через плечо была закинута сумка и похоже она была полна награбленного. Мое копье вошло ему прямо в сердце. Я удивился, что у меня так метко получилось метнуть. Я просто кидал в темноту, наугад. Если бы нарочно целился, не за что бы ни попал. Я вытащил свое копье и услышал крик напарника. Вор метнул в него нож и попал в ногу. Напарник завалился и начал вопить. Я наставил копье на вора. От нашей возни и криков начали просыпаться люди и зажигать в домах лампы. Я взял свисток и позвал на помощь. Прибежали караульные из другого гарнизона. Там был младший сержант, он сразу же завалил вора и связал его по рукам и ногам. Я постучал в дом, с которого они вылизали. Мне никто не ответил, тогда я высадил ногой дверь. Мой напарник все еще вопил, хотя с ним уже возился какой-то лекарь. Здесь недалеко была лавка с травами, наверное, он там работал. Я нашел лампу и спички, рядом со входом на столике, и зажег свет. Окрикнув хозяев, я принялся продвигаться вглубь дома. Пройдя две комнаты, я увидел мертвую служанку. Ей перерезали горло. Я снова окрикнул хозяев и услышал какой-то шорох. Я насторожился, подумав, что воров могло быть больше чем два и один из них мог находится еще в доме. Я поставил лампу на столик и взялся за копье двумя руками. В другой комнате на полу была еще одна мертвая женщина. У нее из головы текла кровь. Я вернулся, взял лампу и пошел назад в комнату. Снова послышался какой-то шум, я понял, что он доносится из угла. Я посветил туда лампой и увидел маленького мальчика. Ему было около трех лет. Он был страшно напуган, весь дрожал и что-то прятал в ручках. - Малыш, все в порядке. Я хороший дядя. Иди сюда, не бойся. Я осветил свое лицо лампой, улыбнулся, а потом снова посветил на него. Кажется он перестал меня боятся. Тогда я подошел к нему, поставил на подоконник лампу и взял его на руки. Притянув его к своему телу, чтоб он не видел мертвых тел, я вынес его на улицу. Там уже было много народу. Моего напарника погрузили на носилки, а пленного куда то уводили. Ко мне подошел наш сержант. - Сэр! Там в доме есть пострадавшие. Он дал распоряжения другим караульным и они отправились в дом. Мальчик вцепился в меня и не отпускал. Я начал с ним разговаривать и пытался успокоить. Оказалось, что он в руках прятал мертвого щенка. У него была разбита голова. Наверно воры его убили. Я попытался забрать его у мальчика, но он расплакался и не отдавал. Подбежал какой-то растрепанный мужчина лет шестидесяти. Мальчик его узнал и пошел к нему на руки. Оказалось, что это его дедушка. Он поблагодарил меня и сказал мне адрес, чтоб я к нему попозже заглянул. Он хотел меня отблагодарить каким-то подарком, но я отказался и пошел в дом. Сержант меня увидел и сказал, чтоб я вернулся в наш гарнизон и прошел в лазарет. Я совершенно забыл про руку и как только мне напомнили о порезе, он защимел. Я сразу пошел в лазарет и увидел, что мой напарник был там. Он уже спал, было похоже, что его напоили какими-то отварами. Пока врач осматривал мою рану, я поспрашивал как у напарника дела. Оказалось, что кость не задета и рана скоро заживет. Мне наложили несколько швов и отправили спать. Утром я предоставил отчет о случившемся и начальник вынес мне благодарность за бдительность и храбрость. Он сказал, что я могу сегодня ночью отдохнуть, и я воспользовался его предложением, так как рука не приятно ныла. В последующие несколько недель меня в шутку называли героем, но я не обращал на них внимания. Меня перевели в сменное дежурство. Одну неделю нужно было патрулировать днем, вторую - ночью. В один из вечеров, когда я уже отдыхал в казарме, меня позвали к воротам. Я вышел и увидел того пожилого мужчину, который забрал мальчика. Он держал в руках какой-то сверток. - Здравствуйте молодой человек. Кажется вас зовут Азель? - Да, сэр, вы правы. - Я хотел вас еще раз поблагодарить за то, что вы задержали преступников. - Это моя работа, так что не стоит. Я улыбнулся, а он протянул мне сверток. - Что это? - Это вам от меня небольшой подарок. - Не стоит, честное слово. - Мне будет очень приятно, если вы его примете. Он улыбнулся и я все-таки взял подарок. Мы с ним распрощались и я отправился в казарму, смотреть подарок. Там был красивый верхний халат, вышитый золотом и усыпанный драгоценными камнями, который надевался на голое тело. Здесь так же были нижние штаны из дорогой и легкой ткани, в которой днем не жарко и сандалии, тоже с драгоценными камнями. Это одеяние могли позволить себе только очень богатые ханы. Я быстро вышел на улицу и хотел вернуть подарок, но старика уже не было. Когда мне дали выходной, я одел новые вещи и посмотрел на себя в зеркало. Казалось, что я сын какого-то богатого хана или самого Визиря. Я был во всем похож на Арьянца, хотя моя вспыльчивость все еще давала о себе знать. Я уже несколько недель следил и ухаживал за волосами и они у меня лежали ровно на плечах и тоже переливались на солнце. К солдатам приходил парикмахер и я просил его подровнять мне волосы. Бороду я всегда сам стриг ножницами и теперь она подчеркивала черты моего лица, благодаря ей, я выглядел старше своих лет. Я взял деньги, которые мне дали дома в дорогу, привязал их к поясу верхнего халата и пошел в центр города. Мне приходилось постоянно поправлять вырез, так как мое клеймо иногда выглядывало из него. Я прогулялся по площадям и скверикам, с интересом наблюдая за прохожими. Через несколько часов я пошел к базарной площади, так как очень захотелось есть. Здесь были несколько лавок, в которых продавали еду. Я стал в очередь за каким-то купцом, который никак не мог определится с заказом. Он то просил насыпать одно, потом другое, то терялся с количеством. Когда он начал думать брать ему соус или нет и какой, я вскипел. - Мужчина, вы здесь не один есть хотите! Посмотрите сколько за вами стоит человек и ожидает, когда вы наконец-то уйдете! Вам не стыдно! Поторопитесь, пожалуйста. Купец развернулся и хотел что-то мне сказать в ответ, но осмотрев меня с ног до головы, сразу же передумал. Он быстро расплатился, забрал свою еду, даже без соуса и удалился. Я взял себе поесть и пошел по базарным рядам. Примерно через час, я захотел в туалет и пошел в нужном мне направлении. Туалетом здесь был домик с несколькими дырками в полу, для испражнения. Когда я туда зашел, там было два купца. Я развязал себе халат и начал облегчаться. Тут я почувствовал, что на меня кто-то пялится. Я повернул голову и оказалось, что это один из купцов. Увидев, что я смотрю на него, он послал мне воздушный поцелуй и облизнулся. Он был очень богато одет и я предположил, что это весьма знатный вельможа. Пытаясь не кипятится, чтоб не нарваться на неприятности я стиснул зубы, отвернулся от него, и продолжил свое дело. Купец облегчился и начал подходить ко мне. Я быстро надел штаны и развернулся к нему. Он снова облизнулся. - Какой сладкий мальчик, ты чей? Не успел я открыть рот и ответить ему, как услышал за спиной купца голос капитана: «Он мой!». Мужик обернулся и я тоже посмотрел на капитана. Он стоял облокоченный о стену со сложенными на груди руками, слабой улыбкой на лице и очень злыми глазами. Капитан был в форме. Купец много раз извинился перед нами обоими и вышел на улицу. Капитан махнул мне рукой, чтоб я подошел к нему. Когда мы вышли на улицу и отошли на приличное расстояние от туалета он остановил меня. - Я же ясно сказал не ходить больше по этим рядам. - Когда? - Когда ты отбывал повинность. - Я думал это всех касается, а не только меня. - Вот именно, всех и тебя тоже касается. Мы стояли между торговыми рядами и тот купец, на которого я накричал в очереди за едой тоже тут продавал. Он услышал наш разговор и понял, что я никакой не вельможа. Я его тоже увидел, но не подал никакого вида, что меня это беспокоит. Капитан стоял спиной к этому купцу. - Азель, может тебя проводить к выходу? Ты имеешь склонность постоянно попадать в неприятности? - Нет сэр, благодарю. - Кстати прекрасно выглядишь. Тебе очень идут эти вещи. Он похлопал меня по плечу и начал пристально смотреть на клеймо, которое было видно из выреза. Я поправил халат и строго посмотрел на капитана. Он слабо улыбнулся, провел рукой по моему лицу, распрощался и завернул за лавку, в другой ряд. Я пошел прямо, мимо того купца, с гордым лицом, давая понять, что ничуть не боюсь его. Когда я проходил мимо него, он схватил меня за левую руку. Мне порядком надоели все эти наглые приставания и реплики в мою сторону за сегодня и я вскипел. Развернувшись к нему, я ударил его правой рукой, кулаком по лицу. Он отпустил меня и упал на землю. Все расступились и ахнули. Наступила тишина. Все ожидали реакции купца на мои действия. Купец поднялся на ноги, и уставился на меня, держась за щеку. - Да как ты посмел на меня руку поднять, щенок? С этими словами он хотел ударить меня по щеке, но я схватил его за руку и ударил кулаком в живот. Все снова ахнули и позвали охрану. Я отошел от купца и он перестал на меня замахиваться, а просто стоял держась за живот и за щеку. - Что здесь происходит?, - услышал я за спиной голос капитана. - Этот щенок не с того не с сего напал на меня, - сказал купец. Я хотел начать оправдываться, когда услышал голос другого купца, который все это время наблюдал за нами. - Вы говорите не правду. Молодой человек спокойно шел, а вы его схватили и получили от него по заслугам. Оказалось, что вступившийся за меня купец, был гораздо влиятельней того, с которым я поцапался. - Вечно ты против меня. Не слушайте его, я никого не трогал. Тут некоторые купцы, тоже начали тараторить, что купец сам виноват и первый на меня напал. У этого купца, с которым я поссорился, было несколько сторонников, которые начали за него вступаться и говорить, чтоб меня взяли под арест. Поднялся большой шум. Капитан громко свистнул и наступила тишина. Все смотрели на него и ждали его решения. - Я считаю, что этот молодой человек может просто извинится перед вами и инцидент будет исчерпан. Все, кроме побитого купца, одобрительно загудели и ожидали от купца согласия. Купец несколько минут помолчал, но потом, выпрямился и с достоинством сказал. - Если этот молодой человек имеет господина, то я хочу услышать от него извинения. Купец стал с победным лицом, все вокруг снова начали возмущаться, но те купцы, которые были изначально за него, начали его выгораживать, подтверждая, что он имеет право на такое требование. Капитан подошел к купцу очень близко. Сложил руки за спиной и наклонился к его лицу. Купец испугался, но не отодвинулся. - Я его господин, и считаю, что извинение этого молодого человека будут для вас вполне достаточно. Купец моргнул и уставился на капитана, потом на меня. Все начали перешептываться между собой. Никто не верил, что капитан мой господин. По их разговору между собой, я понял, что он никогда и никого не брал под свою защиту. Похоже, что купец тоже это вспомнил и аж просветлел от радости. - А как я могу удостовериться, что вы его господин? Может вы просто выгораживаете этого солдата, без всяких веских причин. Капитан улыбнулся, подошел ко мне, обнял за талию и поцеловал. Я тоже его поцеловал и услышал, как все вокруг начали говорить, чтоб купец извинился перед капитаном. Я знал, что это является явным доказательством принадлежности к кому либо. Когда капитан оторвался от моих губ, он провел своей щекой по моей, поцеловал мне шею и я понял, что он уже заигрался. Достаточно было и одного поцелуя, а он пользуясь моментом, пока я разрешаю, решил поиздеваться надо мной. Я положил свои руки на его талию и крепко сжал, давая понять, что достаточно. Он улыбнулся, и повернулся к купцу. - Еще нужны какие-то доказательства, что я его господин? - Нет сэр, прошу великодушно простить меня, что я усомнился в ваших словах, - сказал купец. Капитан строго посмотрел на меня. Поняв, что он ожидает от меня извинений, я посмотрел на купца. - Я приношу свои извинения, за то, что ударил вас. С этими словами я слегка склонил голову перед купцом, но глаза не опустил. Я очень злился, за то, что меня все-таки заставили это сделать и купец побледнел, увидев мой взгляд. Я услышал за спиной голос Россегэна: «А снова этот дерзкий мальчишка». Капитан посмотрел на него и на меня. Я выпрямился и таким же злым взглядом посмотрел в сторону Россегэна. Он хотел что-то мне сказать, но капитан стал передо мной и полностью закрыл меня. Все начали расходится по своим местам. Через несколько минут, капитан повернулся ко мне. - Я все-таки провожу тебя к выходу. Он схватил меня за руку и быстро пошел в сторону ворот. У него был такой широкий шаг, что мне иногда приходилось бежать за ним. Видя нас, все расступались и давали пройти. Когда мы подошли к выходу он развернул меня к себе и отпустил мою руку. Глаза его были очень злые. Я понял, что он меня хочет ударить и приготовился. Я угадал и вовремя перехватил его запястье, перед моим лицом. Он разозлился и хотел меня ударить второй рукой, уже согнутой в кулак. Но ее постигла та же участь, и я тоже перехватил ее за запястье. Тогда он обхватил меня своими руками за талию и крепко сжал. Мои руки оказались вместе с его руками сзади и я отпустил его. В ту же секунду он перехватил их за запястья своей одной рукой. Второй свободной рукой он начал бить меня по щекам. Окружающие быстро проходили мимо нас, даже не оборачиваясь. По его лицу было видно, что лучше им не останавливаться и не глазеть. До этого я часто наблюдал, как какой-нибудь вельможа на улице наказывал провинившегося работника, слугу, помощника или своего парня, низшего по рангу, чем сам господин. Обычно собиралась толпа зевак вокруг, но сейчас даже наоборот, все нас обходили стороной. Через несколько минут мои щеки уже пылали огнем, а на глаза от унижения навернулись слезы. К счастью, слезы не успели потечь по моим щекам, когда он остановился и отпустил меня. Я отошел от него на несколько шагов, сложил руки на груди и начал пялиться в землю. - Ты обиделся?, - спросил он удивленно. Я очень зло посмотрел на него, молча подтверждая его предположение и снова опустил взгляд. - Если хочешь узнать за что, приходи после дежурства ко мне домой. С этими словами он развернулся и ушел. Я вернулся к себе в гарнизон и сразу умылся холодной водой. Я был рад, что мое лицо не выбрито, так как оно пылало огнем и наверное было красное. Я дежурил на ночной смене и должен был заступить сегодня вечером на неделю. Несколько дней и ночей мне не давало покоя произошедшее на базаре. Я не мог понять, от чего капитан начал меня бить. К пятой ночи дежурства, я окончательно решился пойти к нему и выяснить это. Распрощавшись около шести утра со своим напарником, я отправился прямиком к дому капитана. К счастью, никаких происшествий за ночь не было и докладывать сержанту утром было не о чем. Я постучал в дверь и мне разрешили войти. Во всем доме горели лампы, а с кухни пахло едой. Я туда прошел, но капитана там не было. Наверное, он уже позавтракал и собирался на службу. Я понял, что он в спальне и пошел туда. Пройдя через комнату с диваном, я подошел к спальне. Дверь была открыта и я постучал по косяку. Он стоял ко мне спиной и застегивал китель. На кровати лежал пояс, перчатки и кольчуга. - Ты можешь не стучать. Я всегда знаю где ты находишься и что делаешь. - Я что так громко топаю? - Можно и так сказать. Ты еще никогда не был на войне и это очень заметно. - Я хотел у вас кое о чем спросить. Можно? - Ну?, - сказал он раздраженно. Он повернулся ко мне. Его волосы как всегда были прекрасно уложены, а лицо гладко выбрито. Я потрогал свое лицо и спросил. - Как вы можете дотрагиваться до моей бороды?, - он начал улыбаться, - Вы много раз дотрагивались до моего лица и я подумал, как вам не противно? Он громко засмеялся и быстро подошел ко мне. Обняв меня за талию, он притянул меня к себе и поцеловал в щеки. Я выгнулся и убрал голову назад, чтоб он перестал это делать. Но он поцеловал меня в подбородок. Я выпрямился и очень строго посмотрел на него. - Азель, спасибо за беспокойство, я не ожидал такого вопроса от тебя. Я думал ты спросишь, за что я тебя наказал, поэтому так холодно встретил тебя, - он улыбнулся, все еще держа меня в своих объятиях. - Это не беспокойство - а простое любопытство, - сказал я обижено. - У тебя не борода, а легкая щетина. Ты еще такой молодой и настоящей бороды тебе еще лет пять не видать. Мне бы было противно если бы ты ее не стриг. Но она у тебя только подчеркивает контуры твоего красивого лица, ничуть не портя при этом твою внешность. Тебе она даже идет, и я не представляю тебя без нее. Надеюсь, что когда ты станешь мужчиной, ты будешь продолжать носить щетину. Хотя с твоими волосами нужно что-то делать. Его лицо резко стало серьезным, а глаза холодными как лед. Он схватил меня за волосы и начал внимательно смотреть на меня. Я снова не успел заметить его быструю перемену настроения. Длинные волосы были у многих Арьянцев и я не понимал, чего он так взбесился. Конечно, они у меня были прямые, но чистые и ровно стриженные. Сейчас они у меня были длинной до плеч. Он за волосы потащил меня на кухню, ногой открыл дверь в уборную и подвел меня к зеркалу. Его глаза были все еще злые. Второй рукой капитан достал из рукава нож. Я даже не заметил, что он у него там был. Нож был очень большой с зубчиками на острие. Сразу было видно, для каких целей он предназначен, чтоб причинять людям боль. Я вопросительно уставился на него, все еще не понимая, что же я такого натворил, и что он задумал. - Твои волосы привлекают очень много внимания, - сказал он тяжело дыша мне на ухо. Я начал вырываться, но понял, что хватка у него, что надо. У него в руке было столько моих волос, что я не мог пошевелить головой. Он еще больше сжал кулак и поднес нож к моему виску. - Сэр, я вас не понимаю. Здесь многие носят длинные волосы. Почему вы разозлились на меня не с того не с сего? - Азель, твои прямые волосы очень выделяют тебя из толпы. Если бы не я, тебя бы уже давно забрал к себе какой-нибудь знатный хан. - С чего вы взяли этот бред? Кому я сдался и зачем? - Спать с тобой. Для чего же еще? Вначале все замечают твои не обычные волосы, потом узнают твой заносчивый характер. Уже многие в столице по тебе с ума сходят, а ты ходишь по улицам и как бы не замечаешь всего этого. Ты что специально нарываешься? Он прижался к моему заду своим пахом и вдавил меня в умывальник. Я положил руки на раковину и постарался отодвинуться, но у меня ничего не выходило. Капитан переместил свой нож мне на горло. - Снимай себе штаны и расстегни мои, немедленно. - Перестаньте. Только вы на меня так реагируете. С чего вдруг вы завелись. Отпустите! Я не хочу этого. - А меня это мало волнует. Давай живо, иначе разрежу тебе форму и в таком виде потом отправлю по городу. У нас мало времени, так что поторапливайся. Я расстегнул себе ремень и спустил свои штаны с бельем. Капитан немного отошел назад. Я закинул руки за спину и попытался расстегнуть его ремень, но у меня не получалось. Он отпустил мои волосы и ударил меня по рукам. Я их убрал и снова положил на раковину. Он расстегнул свои штаны и быстро вошел в меня. Я прикусил губу и опустил глаза. Капитан снова взял меня за волосы одной рукой, а второй все еще держал у моего горла свой большой нож. Потом он впечатал меня в умывальник и начал быстро двигаться, тяжело дыша при этом. Я посмотрел на него и увидел, что взгляд у него до сих пор очень злой. Как будто он меня таким образом наказывал. Мой зад ужасно пек и я тоже начал громко дышать, сдерживая болезненные стоны. Он с каждым движением все больше наваливался на меня, и я заметил не большой порез на своей шее. Я начал двумя руками убирать его руку с ножом. Капитан остановился, сам выкинул нож куда-то в угол, обхватил мою талию, навалился на меня всем своим весом, тем самым впечатав мое лицо в зеркало. Он снова начал очень быстро двигаться и я понял, что уже не сдерживаю стонов, и это его еще больше заводит. Я пытался снова прикусить губу и замолчать, но они у меня уже были в крови и от этого было еще хуже. Остановить его или как то отодвинуться у меня не получалось. От постоянных ударов о зеркало головой, через несколько минут на нем появилась трещина. Капитан от этого завелся еще больше, отпустил мои волосы и схватил уже обоими руками меня за талию. Под зеркалом была стеклянная полочка, с которой за это время уже все упало. Он навалился на меня всем телом, я не выдержал его веса и завалился, разбив при этом своей головой стеклянную полочку. Стекло расцарапало мой лоб и у меня потекла кровь. Но капитан не остановился. Он схватил меня одной рукой за горло, поднял лицо к зеркалу и начал пристально смотреть. Я тоже посмотрел на свое лицо. Мои губы приоткрывались, и наверное я стонал, но я уже ничего не слышал. У меня начало звенеть в ушах и закружилась голова. Кажется он сильно меня придушил и у меня начало все плыть перед глазами. Все еще ощущая его плоть в себе я потерял сознание. Очнулся я от легких ударов по щекам. Я открыл глаза и увидел перед собой лицо капитана. Мы были в его комнате. Пахло какими-то микстурами. Я потрогал лоб и понял, что он мне чем-то обработал рану. Он лежал одетый, рядом со мной на кровати и ногой держал мое тело. Я разозлился на него, за то, что он уже второй раз воспользовался мной без разрешения, скинул его ногу, слез с кровати и пробурчал. - Нежность с вами и рядом не стояла. Надо быть полным идиотом, чтоб дать вам такое не подходящее имя. Он рассмеялся и откинулся на подушки. Я застегнул свои вещи и не попрощавшись вышел из дома.