Жизнь среди врагов

Глава 2 Когда я дошел до казначейского двора было уже половина восьмого. Мне нужно было к восьми быть в гарнизоне, и я быстро побежал по улице. На половине пути из узкого переулка справа на меня выбежал какой-то парень, такого же возраста как я, и мы столкнувшись с ним упали на землю. Вначале я разозлился и хотел ему сказать, чтоб он извинился, но понял, что если сейчас начну разбирательство, то точно опоздаю на службу. Поэтому я просто обтрусил свои вещи, недовольно посмотрел на него и пошел своей дорогой. Через несколько минут меня окликнули. - Молодой человек, с вами все в порядке? Я вас не сильно ушиб? - Все в порядке, - крикнул я через плечо и пошел дальше быстрее, но тот парень не отставал. - Мне все-таки кажется, что вам нужно осмотреться в лазарете, вы наверняка сильно ушиблись при падении. - Слушай, отстань!, - я остановился и развернулся к нему всем корпусом, - У меня действительно все в порядке. Иди куда шел своей дорогой. - Мне действительно очень жаль, что так все случилось. Нижайше прошу вас принять мои искренние извинения. - Вот приставала. Да не обижаюсь я на тебя. Чего ты ко мне привязался. Я опаздываю. Я ускорил шаг и он тоже. Уже были видны ворота моего гарнизона и караульные, увидев нас внимательно начали следить за нами. Этот парень начал уже доставать меня, и я еле сдерживался, чтоб не выругаться на своем родимом. - Молодой человек, прошу вас, примите от меня небольшую компенсацию за причиненное вам неудобство. Он догнал меня и начал протягивать мешочек расшитый драгоценными камнями и золотом. Я оттолкнул его руку и отвернулся. Но его это не остановило и он, перегородив мне путь, снова протянул мне деньги. До ворот оставалось всего пара шагов, поэтому караульные могли не только наблюдать за нами, но и подслушивать. Внутри меня все кипело, и я уже готов был ему врезать, лишь бы он оставил меня в покое. Караульные прекрасно знали мою вспыльчивость, так как не раз им доставалось от меня на дежурстве за их трусость и нерешительность. И теперь на их лицах была совершенно не скрываемая ухмылка от всего происходящего. Я снова постарался взять себя в руки, хотя понимал, что надолго меня не хватит. - У меня действительно все хорошо. Мне не нужна никакая помощь. Оставьте меня в покое. Мне действительно нужно идти. - Но я же вижу, что вы не довольны. Я совершенно не хотел омрачать ваш день и хочу как-то загладить свою вину. Примите от меня эту небольшую компенсацию, и возможно, она вернет вам прекрасное настроение. - С чего вы взяли, что именно вы мне его испортили? - Да, сэр, не беспокойтесь об этом. Он у нас всегда такой хмурый, - встрял в разговор один их караульных. На башне были большие часы и я понял, что у меня осталось всего пять минут, поэтому я, решив не продолжать этот бессмысленный и бесконечный спор, ничего не говоря отодвинул с дороги парня и молча пошел к воротам. Он снова начал лепетать, но я зашел в калитку ворот и громко хлопнув ею, быстрым шагом направился в корпус офицеров, отчитываться за прошедшее ночное дежурство. После встречи с капитаном, к которому я сам сегодня поплелся, я был ужасно уставшим и очень хотел спать, поэтому завалился практически не раздеваясь. Вечером, когда я открыл глаза, у меня на подушке лежал кошелек того парня. Я насколько раз сморгнул, думая, что привиделось, но кошелек не исчез. Один из дежуривших с утра караульных как раз находился в казарме и я обратился к нему. - Откуда это взялось на моей кровати? - Тот молодой человек был очень настойчив и мы сжалились над ним и приняли тебе передачку. Тут остальные заржали и этот караульный тоже. Похоже, им уже пересказали утренний инцидент во всех подробностях. Я не собирался принимать эти деньги, так как не считал, что мне был нанесен какой-либо вред. Вообще, мне было не совсем приятно, что меня посчитали таким неженкой, и решили, что мне была необходима настолько большая компенсация. Остальные несколько ночей дежурства я то и дело выглядывал того парня, чтоб отдать ему его кошелек, но он мне на глаза не попадался. Заработав очередной выходной я решил отправиться в порт и передать нашим сообщение, что у меня все в порядке. Так как никакого плана по поводу нашего общения придумано не было я решил написать на домашний адрес того старика, который меня обучал языку. Конечно почта, которая была без печатей вельмож, могла вскрываться, особенно если получатель находился на территории, где проходили стычки и нападения. Я решил написать ему как будто он мой дальний родственник по отцу. Описав вкратце, что я сейчас служу в гарнизоне Визиря и немного знаком с капитаном, я принялся красочно описывать столицу Арьянцев, как бы восхищаясь ее красотой и величием. Хотя на самом деле моей целью было предоставить им небольшой план города, на всякий случай. Меня они не посвящали в свои планы по борьбе с противником, поэтому я решил, что любая информация может им пригодиться. Дойдя до порта, я начал искать приемный пункт. В нем отправлялись все письма и посылки в различные уголки мира. Выданных мне на родине монет должно было хватить на оплату за пересылку. Когда до меня дошла очередь я указал адрес старика в нашей столице. У меня спросили, кому направляется письмо и я сказал, что моему дальнему родственнику. Мне сказали, что мое письмо будет отправлено ближайшим кораблем и дойдет до получателя через три месяца. Они записали мое и его имя. Ответив на все вопросы, я вышел на улицу и решил прогуляться по порту. У меня было прекрасное настроение, так как я считал, что изложенная мною информация очень им поможет и гордился своими достижениями. Ведь предводитель отряда не верил в мои способности и сомневался, что я смогу поступить на военную службу. Конечно на родине меня вряд ли причислили к какому-нибудь отряду, за мою внешность, я и работу мог не получить, а здесь меня уже несколько недель подряд назначали главным на дежурстве, чем я очень гордился. Конечно, я не перестал ненавидеть Визиря за все те несчастья, что свалились на голову моего народа и моей семьи. Я считал его виновным в смерти моих родителей и очень хотел отомстить за это. Хотя пожив здесь эти несколько месяцев я начал относиться к этому народу намного лучше, чем прежде. Я перестал их недолюбливать и даже начал привыкать к здешним обычаям и нравам. Хотя для меня по-прежнему оставалось диким то, что у них было обычным делом сношение мужчины с мужчинами. Они совершенно не стеснялись этого и ходили держась за руки и обнимаясь как ни в чем не бывало. Видеть это мне было противно, и я никак не мог совладать с собой. Дойдя до торговых суден я начал наблюдать как оттуда разгружают привезенный товар. Мне вспомнилось мое знакомство с Россегэном, и я пошел прочь, от этого места и не приятных для меня воспоминаний. Прогулявшись вдоль морского побережья, я набрел на утес. Уже вечерело и солнце вот-вот должно было садиться. Я решил понаблюдать закат с утеса и нашел тропинку наверх. Вскарабкавшись на него, я был крайне разочарован, что на утесе не один. У края стояла какая-то девушка, закутанная с головы до ног в черную паранджу, только смотрела она не вперед себя, на небо и море, а вниз. Я понял, что она собирается прыгнуть, так как стояла она опасно близко к обрыву, и с каждой минутой приближалась все ближе и ближе. Я боялся ее спугнуть, но и наблюдать подобное зрелище не собирался. Стараясь не издавать громких звуков, я снял свои сандалии, быстро подбежал к ней и схватил за талию. Она вскрикнула и начала вырываться. Я развернул ее к себе, продолжая удерживать одной рукой, а второй больно ударил по щеке. Но, оказалось, что это было лишним, так-как когда она увидела мое лицо, то сразу же перестала сопротивляться. Я присмотрелся в глаза и вспомнил, где ее видел. Это была прислужница жены Россегэна. Я сорвал с нее шаль, чтоб полностью открыть лицо. - Ты, что дура совсем? Что ты задумала? - Азель, я так рада вас видеть. Не думала, что когда-либо еще в жизни вы ко мне прикоснетесь. Я схватил ее за руку выше локтя и потащил по тропинке с обрыва вниз. Спустившись, я поставил ее перед собой и отпустил. - Тебя что уволили? - Нет. - Тогда что на тебя нашло? С чего ты решила свести счеты с жизнью? Она упала мне в ноги, принялась гладить ступни и громко плакать. Я сел на корточки и начал ее успокаивать как мог. Но с каждым моим прикосновением она рыдала еще громче и просила меня простить ее за все. Через несколько минут мне это надоело, я схватил ее за плечи, поднялся вместе с ней и хорошенько потрусил, чтоб она пришла в себя. - Слушай, если не прекратишь реветь, я тебя снова ударю. Перестань плакать и расскажи, что случилось! Она снова попыталась кинуться к моим ногам, но я удержал ее и снова ударил по щеке. Она испугалась, и я подумал, что наверно не рассчитал удар, поэтому, чтоб немного сгладить свою вину, притянул ее к себе и обнял. Похоже, ее это успокоило, и она наконец-то перестала шмыгать носом. Через пару минут я ее отпустил. - Слушай, я от тебя не отстану. Я стал не вольным свидетелем твоего временного помешательства, поэтому будь добра расскажи, что тебя подтолкнуло к этому ужасному поступку. Что у тебя случилось? Тебя кто-то обидел?, - она отрицательно покачала головой, - Ну тогда что? – спросил я гораздо громче положенного, так как меня уже порядком достало ее молчание. - Помните, ту ночь когда госпожа обманом привела вас в дом хана Россегэна? - Конечно, такое разве забудешь? Это было черт знает когда, к чему ты об этом? - У госпожи тогда не получился ребенок… - И она решила, что ты в этом виновата или что? - Нет, простите меня, я не с того начала, - она помахала головой, потом тихо добавила, - Наверное, вам лучше не знать об этом. Спасибо за ваше беспокойство, наверно я пойду. - Никуда ты не пойдешь, пока все не расскажешь. Чего мне лучше не знать? При чем здесь события той ночи? Я не понимаю. Она укутала лицо и попыталась уйти от меня, но я вернул ее на место, снова сорвал с ее лица шаль и потрусил за плечи. - Я тебя никуда не отпущу, пока ты мне не расскажешь, что происходит. Будешь тут хоть до утра стоять. - Я беременна от вас Азель. Мне вчера лекарь сказал об этом, - она снова принялась плакать. Я уставился на нее и не знал как реагировать. За эти несколько месяцев я узнал, что женщин тут ни во что не ставят, особенно простолюдинок, которой она и являлась. Через несколько месяцев ее положение скрывать будет не возможно и ее, скорее всего, казнят на площади, так как мужа у нее нет. Так как она была страшненькая, я сильно сомневался, что у нее есть хоть какой-то парень, который бы выручил ее с этим, как когда-то выручили мою бабку. - Как тебя зовут? - Мариам. - А если я тебе дам денег, ты сможешь найти кого-нибудь, чтоб избавиться от ребенка? - Я не хочу убивать его. - Ты только что хотела убить вас обоих! А я тебе предлагаю избавиться от него и жить дальше. - И зачем мне без вас жить дальше? - Ты что дура?, - я смотрел на нее и не понимал, то ли она с ума сошла, что мелет такую чепуху, то ли специально меня доводит. - Возможно я не умная и не такая красивая как остальные, - это конечно было мягко сказано, она вообще была страшная как для меня, - но я очень преданная и никогда вас не предам. Я вас очень люблю Азель, с той самой ночи. Она снова кинулась к моим ногам и начала плакать, причитая, чтоб я взял ее в жены и тем самым спас ее и нашего ребенка. Я снова сел на корточки и попросил дать мне несколько минут подумать. Она утвердительно замахала и снова начала коситься на утес. Я подумал, что если я ей откажу, то завтра же она может снова попытаться свести счеты с жизнью и ее смерть будет на моей совести. Конечно, я был виновен в том, что она в таком положении. Если бы я тогда просто ушел, и не трогал ее, но все произошло именно так, как случилось, и теперь нам обоим нужно было это расхлебывать. Я понятие не имел как мы будем жить дальше и где, но решил, что бросать ее в таком состоянии не имею никакого права. - Слушай, Мариам, правильно? – она утвердительно замахала головой, - Я женюсь на тебе в следующее увольнение. Надеюсь до того времени наш секрет не раскроется, - она снова утвердительно замахала головой и заулыбалась, - Я пока постараюсь найти нам жилье. Потерпишь еще месяц? - У меня есть где жить. Я в том доме просто прислуживаю, а свой кров у меня есть. В западном квартале есть дома, в которых живут по несколько семей. У меня на верхнем этаже есть две комнаты. Я купила их себе в том году за жалование. Так что у нас будет где жить. Там хорошее место. У нас даже балкончик есть. Вам там обязательно понравиться. - Да, - потянул я, - не плохое у тебя жалование, что ты смогла в столице себе комнаты купить. Она заулыбалась, и я показал ей направление в сторону города, давая тем самым понять, что нам пора идти. Всю дорогу до порта она мне рассказывала какой у нее замечательный дом, и какие хорошие и дружные соседи. Говорила, что я им обязательно понравлюсь. Еще она рассказала, что она сирота и когда-то давно ее на рынке купила госпожа, жена Россегэна, и вот уже пятнадцать лет она им прислуживает. Мариам было 22 года, то есть она была старше меня на 6 лет, но этого я ей не сказал. Я надеялся, что благодаря щетине выгляжу старше своих лет, так как на службу здесь принимали с 17 лет и абсолютно все солдаты гарнизона были старше меня. Мои семнадцать лет должны были настать только через полгода. Пока мы дошли до порта, была глубокая ночь и чтоб нас не изловил ночной патруль, я решил снять комнату прямо в порту. Благо, что за это время я уже знал, как находить ночлежку. Мелом на дверях дома была начерчена цифра 2, значит, в этом доме оставалось две свободные комнаты. Я постучал, а Мариам укуталась в паранджу и спряталась за мою спину. Она была ниже меня, и наверняка за моей спиной ее не было видно. Дверь открыл сонный хозяин, но увидев золотой в моих руках, сразу проснулся и просветлел. Показывая нам дорогу, он шепотом говорил, что наша комната имеет прекрасный вид на море, и утром мы сможем в этом сами убедиться. Мы прошли через несколько проходных комнат, поднялись по лестнице на второй этаж. Здесь на диванах всюду были спящие люди, наверное, работники порта. Хозяин выдал нам ключ от комнаты и зажег лампу. В комнате была всего одна не большая кровать, табурет и столик. Я спросил, где можно испражниться и хозяин указал на дверь рядом с нашей. Я зажег еще одну лампу и оставил Мариам в комнате. Уборная была обустроена как у капитана. Еще здесь стояло корыто и ведро воды. Наверное, для умывания. Вода была еле теплая. Я умыл лицо, сходил в туалет и пошел в комнату. Мариам сидела на табурете. - Иди умойся, там вода еще теплая. Она чему-то обрадовалась и вышла за дверь. Я расправил кровать и разделся до нижнего белья. Хотя с моря дул прохладный воздух, но здесь было довольно-таки душно, из-за того, что комната нагрелась за день. Вначале я решил дождаться ее и предложить ей место у стенки, а самому лечь с краю кровати. Но она очень долго приводила себя в должный вид. Я даже выходил, чтоб поторопить ее, но услышав хлюпанье воды, решил вернуться. Завалившись на край кровати, я думал, что не успею уснуть до ее возвращения в комнату, но ошибся. Проснувшись от ночной прохлады, я вначале не понял где нахожусь. Потом осмотревшись, вспомнил последние события и начал искать Мариам. На кровати ее не было. Лампа не горела, но в окно светила луна и в комнате было хорошо видно. Она спала в углу комнаты, укутанная в верхнюю подстилку с кровати, которую я скинул на пол, когда расстилал кровать. Я взял ее на руки и положил на кровать, ближе к стенке. Раскутав ее, я обнаружил, что она совершенно голая. Наверное, она предполагала, что между нами, что-то будет и в таком виде пришла в комнату. Я укутал ее в одеяло, сам накрылся отобранной у Мариам подстилкой и уснул. Проснулся я от легкого прикосновения к моей щеке. Я вспомнил капитана, и почему-то мне показалось, что это опять он. Сильно ударив по руке я открыл глаза и понял, что ошибся. Это была Мариам. Похоже, я снова перегнул с ударом, так как у нее на глаза наворачивались слезы, хотя лицо еще слегка улыбалось. - Прости, я не думал, что это ты. Сильно больно? Она засияла и отрицательно замахала головой. На столике стоял поднос с едой. Я оделся и пошел в уборную. Вернувшись в нашу комнату, я заметил, что кровать уже убрана, а она сидит рядом со столиком и ждет меня. - Могла начать есть без меня. Она отрицательно покачала головой и показала мне на место рядом со столиком. Я должен был сесть как положено, скрестив ноги, чего я делать так и не научился. В казармах нам подавали еду за обычными высокими столами на улице, и мы сидели на обычных лавках. Я видел не однократно, как Арьянцы садятся подобным образом, но сам никогда не пытался. Точнее однажды пытался у капитана за обедом, но у меня ничего не вышло. Чтоб избежать лишних расспросов и подозрений, я стоя запихал себе в рот несколько кусков мяса и хлеба, ссылаясь на то, что сильно опаздываю. Она тоже съела совсем не много и когда я перестал есть, она тоже сложила руки на коленях и не ела. - Ешь давай, тебе за двоих надо. - Вы тоже ешьте. Вам в караул идти. - Я позавтракаю в гарнизоне. - Тогда я тоже потом поем. Она стала подыматься на ноги. - А ну-ка быстро села на место! – крикнул я ей и показал пальцем куда именно. Она меня начала доставать своими крайностями. Она села назад за столик и начала медленно жевать мясо. Я пошел к окну и сел на подоконник. Когда она проглотила один кусочек мяса и снова собиралась вставать со стола, я повернулся к ней. - Я слежу за тобой. Ешь, я сказал тебе! Не выводи меня из себя, - я попробовал взять себя в руки, так как знал, что нервничать ей сейчас нельзя, - Ты сейчас должна не о себе думать, а о нем, ну или о ней. Так что не встанешь со стола, пока я не решу, что ты уже наелась. Понятно? Она утвердительно замахала и начала есть, при этом почему-то улыбалась. Я снова отвернулся и начал смотреть на море. Надеюсь, если будет девочка, то она не будет на нее так сильно похожа. Все-таки хорошо, что женщинам в этой стране нужно носить паранджу, не буду позориться рядом с ней. По крайней мере можно будет врать всем, что влюбился, ведь никто на улице не видит ее лица, а я надеюсь, что когда-нибудь привыкну. Заметив краем глаза, что половина подноса была уже пустая и она жует через силу, я закрыл окно, махнул ей чтоб шла за мной, и мы вышли на улицу. Она снова закуталась с головы до ног и я удостоверился, чтоб нигде ничего не выглядывало. Похоже, она восприняла мои прикосновения несколько иначе и заулыбалась. Я уже научился различать по ее глазам, когда она улыбается. На портовой башне с часами было половина седьмого. До начала службы у меня было еще полтора часа, то есть приличный запас свободного времени. И чего она меня в такую рань разбудила? - Тебе сейчас куда на работу или домой? Я провожу. - Не нужно, спасибо Азель. Мне хозяйка дала два дня отдыха, так как не знала, что за недуг со мной приключился. - Надо твоей хозяйке сказать, чтоб в течение месяца никаких выходных тебе не давала и нагружала работой по дому, чтоб тебе больше глупости всякие в голову не лезли. - Со мной уже все в порядке, - она снова заулыбалась. - Тогда давай я тебя до дому провожу. За одно гляну где мы жить с тобой будем. Она пошла впереди меня, все время оглядываясь не отстал ли я от нее. Примерно через полчаса мы дошли до места. Здесь были узкие и путанные улочки, с двухэтажными домиками, в которых жили сразу по две-три семьи с детьми. Оказалось, что у Мариам две комнаты на верхнем этаже, крайние. Это было хорошо, так как у многих здесь комнаты были проходные и никогда не замыкались, чтоб другие жильцы могли свободно по ним перемещаться. Когда мы шли через дом, она сняла накидку и здоровалась со всеми жильцами, которые с таким интересом меня рассматривали, что мне становилось не по себе. Когда я зашел к ней, то сразу закрыл за собой двери, так как спиной чувствовал на себе любопытные взгляды. - Что это сними? - Не знаю? О чем это вы? - Чего они на меня так смотрят? - Наверно не ожидали увидеть у меня в гостях такого красивого парня. Я принялся рассматривать интерьер. Комнаты Мариам замыкались на ключ. Через одну комнату, можно было пройти в другую. Вторая была обустроена как спальня. У нее, как и везде были ковры. В одной комнате стоял диван и столик с комодами, а в спальне большая кровать, с множеством подушек и еще один комод. Я отвязал от пояса мешочек, который мне дал надоедливый парень. Так как за прошедшее время я его не встретил, то решил оставить эти деньги себе. Открыв его, я увидел, что в нем лежит около 20 золотых монет. Это были очень большие деньги. Я достал три золотых и протянул Мариам. Она как всегда заупрямилась, отрицательно замахав головой. Я положил их на столик. - Это тебе. Купишь свадебный наряд и там все, что нужно. Когда я буду на дневной смене, то по вечерам буду приходить к тебе в гости. Она подбежала ко мне и обняла. Потом резко отскочила назад и начала извиняться. Я подошел к ней сам и обнял. - Перестань от меня шарахаться, как будто я прокаженный. Она тоже обняла меня и начала тараторить без умолку, как она сильно любит меня и как она мне за все благодарна. Через несколько минут, я прервал ее, извинившись и сказав, что мне пора идти на службу. Она мне показала с окна, как можно легко дойти до одной из главных дорог. Когда я вышел от Мариам, жителей дома в прилегающих комнатах стало намного больше. Я поздоровался с вновь прибывшими и постарался побыстрее пробраться к выходу. Меня снова рассматривали как диковинку, от чего мне становилось не по себе. Надо будет почаще сюда приходить, чтобы они ко мне привыкли и перестали разглядывать. Прошло несколько недель и все солдаты из моего гарнизона только и говорили о том, что у меня появилась зазноба. Всем не терпелось услышать от меня как она выглядит, и они непрестанно засыпали меня дурацкими расспросами. Поняв, что я никак не реагирую принимались красочно описывать все прелести и достоинства своих девушек. Я постоянно отмалчивался или выходил на улицу, от этого их интерес возрастал в несколько раз и уже не было ни одного солдата, который бы не хотел хотя бы мельком увидеть мою девушку. До моего следующего увольнения оставалось всего несколько дней и я вовсю готовился к предстоящей свадьбе. Расспросив у солдат что к чему, я выяснил, как можно сыграть не пышную свадьбу, всего лишь пригласив одного представителя из ведомства домой, чтоб он зафиксировал наш брак и дал соответствующую бумагу. Я поговорил с Мариам, и мы решили, что соседей из ее дома, которые за это время привыкли ко мне, в качестве гостей будет вполне достаточно. Она уже купила себе свадебный наряд, а я никак не мог выбраться на базар за покупками. К счастью, перед увольнением у меня была ночная смена, и я решил до обеда прогуляться по торговым рядам и выбрать себе что-нибудь подходящее. Окончив дежурство, которое прошло без всяких происшествий, я распрощался со своим напарником у ворот и направился на базарную площадь. Когда я дошел до нее, была только половина восьмого утра и все купцы только начинали раскладывать свой товар по прилавкам. Чтобы не купить что попало, нужно было немного подождать, пока откроются все лавки, и я решил прогуляться по городу. Дойдя до не большого парка, в котором были красивые аллеи и цветы, я замедлил шаг и начал думать о предстоящем событии. Через несколько минут меня резко развернули за плечо. Это был капитан Сакхиль. Глаза его не сулили ничего хорошего. Я не виделся с ним уже больше месяца и понятия не имел, отчего он на этот раз так на меня злиться. - Пошли, поговорим, - он потащил меня за шиворот в сторону от аллеи. Мы с ним зашли за кусты и остались практически наедине. Он стукнул меня спиной об ствол дерева и схватил одной рукой за горло. Я схватил его своими руками за руку и попытался убрать ее, но хватка у него была что надо. - Слышал, ты жениться надумал, - он сжал мое горло еще сильнее. - Не знал, что я такая важная птица, что вы интересуетесь моей личной жизнью. Он стукнул несколько раз меня об ствол дерева и у меня потемнело в глазах. Я начал задыхаться и понял, что он сейчас в таком состоянии, что может с легкостью убить меня. И даже не пожалеет об этом. А мне нужно было думать о семье и сестре. Да и еще о мести Визирю конечно. Поэтому я постарался взять себя в руки и успокоиться, хотя в такой ситуации это было нелегко сделать. И, что важнее всего, мне нужно было постараться успокоить капитана. - Сэр, отпустите меня, пожалуйста. Вы меня задушите. Он сделал хватку немного слабее и начал целовать мое лицо, прижимаясь всем своим телом ко мне и сильно вдавливая меня в дерево. Совершенно забывшись, что мы находимся на улице, он развернул меня спиной к дереву и начал расстегивать мой ремень. Хоть мы находились в кустах, но они были не настолько густыми, и прохожие могли понять, что здесь происходит. Наглость капитана в пользовании моим телом без разрешения начала переходить все грани, и я решил положить этому конец. По крайней мере не здесь и не сегодня. Я ударил его локтем по лицу со всей силы. Он немного отошел назад, что позволило мне развернуться к нему и обнажить саблю. Так как я был только после дежурства и в гарнизон не заходил, выданная мне сабля была при мне. Конечно, я понимал, что по уставу не имею права направлять какое-либо оружие против выше стоящего по званию. А он действовал сейчас наперекор всем мнимым нормам и правилам, и я решил не отставать от него. Когда он увидел саблю, то оскалилс,я и через несколько секунд она уже была у него в руках, направленная на мое горло. Я даже не заметил как это произошло, только почувствовал боль в запястье. Он снова прижал меня всем своим телом к дереву и начал целовать лицо и шею, не убирая острие с моего горла и приговаривая, что я принадлежу только ему, и он ни за что на свете меня никому не отдаст. Я пытался его оттянуть от себя, не издавая при этом лишнего шума, чтоб случайные прохожие не заметили нас, но снова ничего не получалось. Он начал второй рукой расстегивать мой ремень и я начал еще сильнее сопротивляться, ударяя его по рукам и шепотом отговаривая от задуманного. Звуки нашей борьбы, кто-то услышал и я увидел справа от нас юношу не больше 20 лет на вид. Одежда его была вышита золотом и драгоценными камнями. Рядом с ним была свита и охрана. Юноша громко прокашлялся. Капитан нехотя повернулся в его сторону и сразу же отпустил меня. - Капитан, объясните мне пожалуйста, что здесь происходит? Капитан поправил на себе вещи и отдал мне саблю. Похоже, он не собирался оправдываться, хотя видно было, что ему не ловко. Я положил саблю в ножны и тоже поправил на себе вещи. Но этого юношу наше молчание не устроило, и он продолжил свой допрос. - Молодой человек, вам досаждал капитан? Он вас сильно обидел? - Все нормально, - пробурчал я, - Вышло небольшое недоразумение. - Капитан, я настаиваю, чтоб вы принесли свои извинения, за свое неподобающее поведение. - Сказали, же вам, что все нормально, - это уже пробурчал капитан. - Если вы не извинитесь перед ним, я попрошу своего брата отправить вас в самые дальние уголки нашей огромной империи, и вы будите нести там службу, пока не остепенитесь. Капитан сплюнул в сторону охранника юноши, который как я понял, оказался младшим братом первого Визиря, то есть братом моего заклятого врага. - Вы считаете, что ваше слово будет выше моего, для первого Визиря? - Да, я так считаю. Хотите на себе это проверить? - Прошу прощения, я могу идти?, - я обратился к брату визиря, который все время смотрел только на капитана. - Молодой человек, назовитесь, и мы вместе определим наказание для капитана, который так непозволительно с вами обошелся. - Прошу вас, не стоит его наказывать. Я не держу на него зла. - Почему, разве это не унизительно? Или это доставляет вам удовольствие? - Я вас не понимаю? Юноша нехотя повернулся ко мне и впервые осмотрел с ног до головы. Потом его глаза сузились, как будто он что-то припомнил в отношении меня. - Капитан, поправьте меня, если я ошибаюсь. Но мне кажется, нет, я совершенно уверен, что это тот солдат, который наносит визиты к вам на дом. - Айнур, вы что следите за мной?, - с улыбкой спросил капитан. - Хм, вот еще, - юноша сразу покраснел и опустил взгляд, - Мне что, больше заняться нечем? Просто кое-кто, кое-что видел и передал мне. - Нет, это не тот солдат. Отпустите его с миром. - А мне кажется, что в нашей столице только один светлокожий парень с прямыми волосами. - Даже если это и он, какое вам до этого дело? Юноша злостно взглянул на капитана, потом сжал губы и снова повернулся ко мне. Несколько минут он молча меня рассматривал с ног до головы, нервно прикусывая губу и о чем-то размышляя. Его взгляд вдруг остановился на моем поясе. Лицо и взгляд юноши вдруг разом просветлели. Было видно, что он задумал что-то недоброе. Он указал пальцем на мой мешочек на поясе, который дал мне неуклюжий парень несколько недель назад. - Это твое? - Да. Капитан тоже посмотрел на этот мешочек и сразу стал передо мной, загородив своим телом меня от этого юноши. Я вообще не мог понять, что происходит, но этот Айнур мне уже не нравился. - Капитан, отойдите в сторону вы мешаете мне разговаривать. - Это не его вещь, он вас обманул. - То есть, вы хотите сказать, что этот молодой человек вор? - Да, именно по этой причине я его задержал сегодня. Вы мне помешали. - Что, вы несете?, - я обошел капитана и уставился на них обоих, - Я ничего не крал! Совсем спятили? - Как ты смеешь так дерзко со мной разговаривать? Схватите его и посадите под стражу. - Вы что совсем оболдели? Это мое! Я ничего не крал! - Азель, сейчас же замолчи и не пререкайся с ним! - А вы не несите чепухи. Я ничего не крал, это мое! Капитан ударил меня кулаком по лицу, и я упал на землю. Ударив со всей силы капитана по коленке, я вскочил на ноги и побежал прочь из кустов. Услышав, что за мной бегут я прибавил темп. К счастью эту часть города я знал отлично и через несколько минут оторвался от погони, в узких петляющих переулках. Совсем не соображая, что там произошло и от чего на меня вдруг все ополчились, я решил, что будет лучше в гарнизон не возвращаться. Наверняка меня там будут искать в первую очередь. Спрятавшись в каком-то дворе, между бочками с маслом я решил переждать до темна. Патрули здесь не ходили. Эта была та часть города, где жили бедняки. Тут воняло навозом от ишаков и верблюдов. Мимо меня весь день пробегали какие-то мальчишки, к счастью совершенно не замечая меня. Когда стемнело, я направился в сторону дома Мариам. Мне нужно было как-нибудь ей передать, что я влип в неприятности и скорее всего наша свадьба откладывается. Петляя по темным переулкам и обходя ночные патрули я добрался до ее дома. У нее горела лампа и было открыто окно. Дом был построен из грубого камня, поэтому мне не составило большого труда вскарабкаться к ней на второй этаж. Она сидела за столом и что-то подшивала. Увидев меня, она сразу подбежала к окну и помогла перелезть. Потом я ей махнул, чтоб она пошла со мной в дальнюю комнату. Когда она закрыла дверь, я показал ей, чтоб она не шумела и шепотом спросил. - К тебе сегодня кто-то приходил? - Да. Спрашивали о тебе. Тебя хотят арестовать. Что случилось? - Я сам не понимаю. Я днем наткнулся на младшего брата визиря и он подумал, что я украл этот мешочек с деньгами. Он даже не хотел меня слушать. Просто вбил себе это в голову и все. - А чей это мешочек? Это, что не твое? - Мне его дал один парень несколько недель назад. Мы с ним случайно столкнулись на улице и он таким образом решил извиниться. Я даже не знаю кто это. Да я и брать эти деньги не хотел, он просто передал мне их через моих сослуживцев. А этот братец визиря подумал, что я украл этот мешочек и теперь меня хотят арестовать за это. - Ты есть хочешь? Я утвердительно помахал головой и она меня покормила очень сытным ужином. Я настоял, чтоб она составила мне компанию. Когда мы поели, Мариам уложила меня в кровать, и сама легла рядом. Я очень устал, но все равно уснуть никак не получалось. Ей тоже не спалось, и она водила рукой по моей груди разные фигуры. - Азель, может ты найдешь того парня и он подтвердит, что сам дал тебе этот мешочек с деньгами. - Как я его найду? Я уже не помню как он выглядит. Мариам вылезла с кровати и зажгла лампу. Потом она взяла этот мешочек и начала рассматривать. - Ты думаешь там вышито его имя? - Это печать падишаха. Видишь. Она подошла к кровати и дала мне мешочек. Наверное, это был один из его верноподданных. Хорошо, что тебя не посчитали шпионом. Тебя могли арестовать, за то, что ты разгуливаешь по территории визиря. Если бы они подумали, что тебя подослали… Она кинула мешочек в угол, поставила лампу и обняла меня. - Ты чего? - Тебя могли сегодня убить. Я тебя чуть не потеряла. - Дурочка, никто меня шпионом не считает. Меня считают вором. Тем более, если бы я и работал на падишаха, что здесь такого? - Азель, что ты такое говоришь? Им нельзя сюда без приглашения. А нам на ту часть города. Так уже много лет поделено и никто не имеет права нарушать границ. - Ложись спать. Мне утром рано уходить. Не хочу, чтоб тебя из-за меня заподозрили в чем-то. Она потушила лампу и снова забралась в кровать. Я обнял ее и через несколько минут понял, что она крепко спит. У меня же вертелось куча мыслей в голове. Получается капитан, чтоб меня не заподозрили в шпионаже, нарочно обвинил меня в воровстве. За это меня могли выпороть плетками и на несколько лет отправить на службу в самые опасные и не спокойные части империи. Скорее всего поставили бы еще одно клеймо позора. А если бы меня заподозрили в шпионаже, то непременно начали бы пытать, с кем я состою в сговоре и что мне надо на территории визиря. Канули бы гнить в тюрьму и я вряд ли когда-нибудь выбрался оттуда. Да, подставил меня тот парень. Если увижу его, то живого места на нем не оставлю. Хотя я сам хорош, мог же в другой мешочек деньги переложить, и проблем бы никаких не было. Мне удалось несколько часов поспать, но сон был не спокойный. Проснулся я, когда уже светало. Мариам уже что-то готовила в соседней комнате. За это время у меня уже появились личные вещи в ее доме, и я надел вместо формы обычные, ничем не примечательные вещи, какие носили тысячи арьянцев. После того как мы с Мариам позавтракали, она собрала мне на день небольшой мешочек еды. - Что ты будешь делать? - Где-нибудь пересижу. Мне предлагал капитан корабля работу. Наверное, наймусь к нему на службу. - А как же я? - Не переживай ты так. Я где-нибудь осяду и заберу тебя с собой. Не успеешь соскучиться, как я уже вернусь за тобой. Она побежала от меня в спальню, закрылась, и начала громко плакать. Я начал к ней стучать. - Мариам, слышишь меня. Успокойся. Я обязательно вернусь за тобой. - Я тебе не верю. Ты уедешь и никогда больше не вернешься. - Хорошо, если ты мне не веришь, то давай сбежим вместе. Денег у нас достаточно. Будем снимать комнаты, пока не доберемся до какого-нибудь безопасного и тихого города. Открой, мне надоело через дверь разговаривать. Она открыла и бросилась мне на шею. - Спасибо Азель. Я обещаю, что не буду тебе обузой, буду помогать, и никогда не буду капризничать. Она начала собирать вещи. Я ей начал помогать. Получился один большой узел и котомка. Конечно, больше половины нажитых ею вещей оставалось, но мы не могли тащить с собой все ее кувшины, посуду и ковры. Взяли только самое необходимое. Денег на первое время у нас было предостаточно. Я взял узел, а она небольшую котомку, в которой были ее женские принадлежности. Обходя дневные посты, к обеду мы с ней благополучно добрались до порта. Я заплел волосы в тугой хвост, чтоб не бросалось в глаза, что они прямые. В порту было очень много народу и чтоб не потеряться, я взял ее за руку. К моему великому сожалению нужного нам корабля в порту не было. Я узнал, что он прибудет только через неделю. У Мариам от такой новости сразу глаза стали на мокром месте. Я начал искать любой другой корабль, который сегодня отходит. Мы ходили с ней от причала к причалу и каждый раз нам отвечали, что они сегодня никуда не отправляются. Я несколько раз предлагал Мариам вернуться домой, но она отрицательно мотала головой и еще сильнее сжимала мою руку. Когда начало вечереть, я понял, что мы с ней давно уже не ели и предложил Мариам перекусить, что-нибудь. Она радостно помахала головой. Мы с ней пошли на тот утес, на котором недавно встретились. Там никого не было. Постелив на землю покрывало, в котором были замотаны ее вещи, мы поели. Это было время, когда начинался закат. Красное солнце медленно начало опускаться в воду, сделав ее ярко красной. Небо за несколько минут изменило множество разнообразных оттенков и тонов. Вдали проплывали темные силуэты прибывающих торговых кораблей. Было очень тихо и красиво. Когда солнце полностью погрузилось в воду, я обнял Мариам, которая все это время почему-то смотрела не на закат, а на меня. Кажется, в эту минуту мы оба были очень счастливы. Пока мы собрались и спустились вниз, стало совсем темно. Нужно было найти ночлег. Рано утром отправлялись два корабля и времени возвращаться к Мариам у нас не было. Тем более я не хотел, чтоб нас там кто-нибудь из ее соседей увидел и сдал. Они наверняка уже догадались, что приходили за мной и кто-то обязательно доложил бы, что я там ошиваюсь, чтоб выслужиться перед визирем. Конечно мое изображение не красовалось еще на доске преступников, не такая я уж великая птица, но все равно, приходилось прятаться от патрулей. Которые уже были оповещены о том, что один из их сослуживцев впал в немилость. А так как за время службы я у многих был как кость в горле, из-за своих принципов, то многие из них не упустят возможности сдать меня, и получить благодарность от командира, а возможно даже дополнительный выходной или денежное вознаграждение. Пока мы с Мариам петляли по темным улочкам, прячась от ночных караульных, я все больше начинал злиться на капитана, за то, что он втянул меня в кусты и я вляпался в неприятности. А еще на того парня, который, передал мне этот мешочек с золотыми и подставил меня перед младшим братом визиря, и на визиря, за все свалившиеся на мою голову неприятности. Так как сегодня и вчера в порт прибыло большое количество купеческих кораблей, то свободных комнат практически не было. Когда мы с Мариам наконец-то обнаружили дверь с цифрой один, я уже был вне себя от злости. К счастью, Мариам не проронила не звука и даже не отставала от меня. Когда хозяин провел нас в комнату была уже полночь. Жена хозяина принесла нам теплой воды для умывания, и я предложил Мариам первой ополоснуться. Пока она приводила себя в порядок, я смотрел в окно. Луна светила хорошо, наш дом был на возвышенности, и вся столица была как на ладони. Я понял, что блуждая в поисках ночлега, мы забрели на территорию падишаха. Эту часть города я не знал. Но и меня здесь не знали. Это было хорошо, я мог найти новую работу и обеспечивать себя и Мариам. Еще нужно было сыграть свадьбу. Ведь в скором времени скрывать ее положение будет не возможно, а если к тому времени у нее не будет мужа - ее казнят. От моих размышлений меня оторвала Мариам. Она подошла ко мне и легонько коснулась моей руки. Я повернулся к ней, она была в нижней рубашке. Наверно луна на меня так повлияла, или я к ней уже привык, но мне захотелось с ней лечь. Я встал с подоконника, взял ее на руки и понес на кровать. В этот раз, я вел себя с ней повежливее, чем в предыдущий. Через некоторое время, совершенно выбившись из сил, я потушил лампу и завалился спать. Проснулся я ближе к полудню. Мариам, уже одетая и причесанная, сидела на ковре у кровати и что-то тихо напевала себе под нос. - Ты давно проснулась? - Да, когда только начинало светать. - А почему ты меня не разбудила? Из-за тебя мы пропустили два корабля. Теперь придется ждать до завтрашнего вечера. - Прости меня, пожалуйста, - она принялась целовать мои руки и извиняться, чуть не плача. Я выдернул свою руку из ее, и встал с кровати. - Прекрати так себя вести. Я не твой хозяин Россегэн, чтобы ты целовала мне руки. Я уже не злюсь на тебя. - Правда. Вы меня простили? - Да перестань ты так разговаривать! Конечно, простил. На табурете стояла чистая вода и после того, как я умылся, мы с Мариам поели. То, что она взяла с собой в дорогу - уже закончилось, и нам хозяин дома дал поднос еды. Точнее, хозяйка принесла его Мариам, пока я спал. - Слушай Мариам, я пойду осмотрюсь здесь. Может мне удастся найти какую-нибудь работу, и мы никуда не поплывем. Тебе ведь нравится в столице? - Мне нравиться везде, где живешь ты. - Перестань дурачится. Я с тобой серьезно разговариваю. У нее снова стали глаза на мокром месте, хотя голос я не сильно повысил. Возможно ее перемены в настроении были как-то связаны с беременностью, по крайней мере я очень надеялся, что через несколько месяцев у нее это пройдет. Я попросил ее не выходить на улицу и ждать меня здесь. Расплатившись с хозяином за следующую неделю проживания и за еду, которую для нас готовила его жена, я вышел на улицу и начал изучать эту часть города. До вечера я нашел ведомство, где регистрировались браки и договорился, что завтра мы с Мариам придем туда. Еще я поспрашивал о работе и узнал, где ее найти. Мне подсказали пару мест и предупредили, что в это время там уже никого и лучше приходить рано утром. Вернувшись назад, я сразу же сказал Мариам о завтрашней свадьбе. После этой новости она весь вечер была в прекрасном настроении, что-то пела и пританцовывала при этом. Я с трудом заставил ее улечься в кровати. Она то и дело начинала целовать меня, щекотать или напевать какую-то веселую песню. Успокоилась она, только когда я прикрикнул на нее, что ужасно устал за день, и она мне мешает. На следующие утро меня растолкал хозяин дома. - Что случилось? - Азель, вставай, свадьбу проспишь. - А где Мариам? - Ее моя Сапфира одевает. Увидишь ее, ахнешь. Ага как-же. Что я там не видел? Я слез с кровати и пошел умываться. Хозяевам дома было около пятидесяти лет. Они оказались очень приветливыми и дружелюбными арьянцами. За вчерашний день Мариам успела сдружиться с женой хозяина, Сапфирой, и та сказала, что даст ей для свадьбы платье дочери. У них было двое взрослых детей, которые жили отдельно и имели свои семьи. Хозяин дома сказал мне, что его сын гораздо крупнее меня и ниже, поэтому его одежда мне не подойдет. Пока я умывался и завтракал, он оббегал всех соседей и нашел мне подходящую одежду. Потом меня одели в красивый кафтан, на голову надели какой-то кушак, посадили на ишака и отправили на нем в ведомство. Толпа соседей сопровождала меня всю дорогу песнями и плясками. Около ведомства нас ждала Сапфира, Мариам и их дочь. Мариам была в красном платье, вышитом золотыми нитями. Голова и лицо было прикрыто красной вуалью. Я слез с ишака, подошел к Мариам, и под радостные поздравления и приветствия наших новых соседей мы вошли в здание для регистрации брачных союзов. После того, как нам выдали бумагу о супружестве, мы вышли на улицу. Толпа снова громогласно встретила нас свадебными песнями. Я пригласил всех на вечер к хозяину во двор. Пока Мариам и Сапфира готовились к приходу гостей, мы с хозяином дома зарезали трех баранов и накупили вина и всяких фруктов. Я потратил половину золотых, того юноши, но как мне потом утром сказали, наша свадьба прошла на славу. Угощения всем понравились и всего было вдосталь. В этом доме сдавалась только одна комната, поэтому пока я весь следующий день валялся в постели, отсыпаясь после вчерашней попойки, Мариам помогала хозяйке по дому. Вечером хозяин дома пригласил нас с Мариам отужинать вместе с ними. Его звали Масуд. После ужина он рассказал мне о себе и спросил, чем я собираюсь заниматься. Когда я сказал, что до этого был солдатом, он сказал, что я могу найти себе работу охраняя замок падишаха. Там как раз начался набор солдат для службы. Один раз в год они проводили смотр войск. Кого-то повышали, кого-то переводили на другую службу, кого-то увольняли. И после этого всегда набирали новеньких. Вечером я попросил Мариам разбудить меня как можно раньше. С утра плотно позавтракав и оставив Мариам пару золотых на день, я отправился на поиски работы. Несколько раз я заблудился, поэтому каждый раз приходилось прибавлять шаг, чтобы не опоздать. Как оказалось, к задним охранным воротам я пришел как раз вовремя. Запись еще продолжалась, и когда я стал в довольно таки длинную очередь, примерно сотым по счету, объявили, что на сегодня прием желающих уже окончен. Все, кто хотел пристроиться за мною, вынуждены были уйти до завтра. Пока я ожидал, выяснилось, что набор длится всего неделю и сегодня был пятый день. Оставалось набрать всего ничего, и если сегодня найдется 30 подходящих парней, завтра работы здесь уже не будет. Тех, кто был впереди меня, по 10 человек запускали в калитку, а потом несколько из них выходили обратно. Я все время считал выходящих, так как очень переживал, что очередь до меня не дойдет. К счастью, после обеда, пригласили последнюю десятку, в которой был я. За калиткой располагался двор охраны, где они сменяли друг друга, мылись, ели и ночевали. Оказалось, что за внешней стеной была построена еще одна, но так как внешняя была выше, внутреннею стену с улицы видно не было. Везде ходили солдаты, различных званий. Всем, кто был со мной, сказали стать в один ряд, а потом сделать три шага вперед, тем, кто умеет управляться с оружием. Я и еще два парня вышли. Оставшихся попросили пройти на выход. По моим подсчетам, кто-то один был лишним и сейчас должны были определить кто именно. Нам сказали подойти к столу, на котором было сложено различное оружие, и выбрать для себя подходящее. Я выбрал саблю. Один из парней взял арбалет, а второй нож. Им сказали метнуть в мишень. Тот, что выбрал нож, попал прямо по центру, и ему сказали проходить в дом охраны. Парень с арбалетом выпустил стрелу, но не попал, она вошла в щит, но не по мишени. «Молоко», сказали вслух несколько солдат и махнули на него рукой. Настал мой черед. Капрал взял в руки саблю аналогичную моей и встал напротив меня. В последний раз я тренировался с отцом, несколько лет назад и очень переживал, что сделаю что-то не так. Закрыв глаза, я начал вспоминать его наставления, и мысленно ругать себя, что не тренировался в последнее время. Схватившись двумя руками за рукоять сабли, я напрягся всем телом и пошел навстречу. С трудом отбив несколько его выпадов, я с гордостью для себя услышал одобрительный гул в мою сторону. Капрал опустил саблю и сказал мне пройти в дом охраны. За дверью я увидел караульного и еще несколько дверей, он мне сказал зайти в ту, что была справа от меня. За столом седел янычар. Он показал мне стул, напротив него и я сел. На столе перед ним лежали бумаги с данными на новичков. Как я раньше не подумал? Скорее всего он будет спрашивать откуда я прибыл и где родился. Немного подумав, я решил назвать город, где родилась Мариам. Возраст я тоже немного приврал, сказав, что мне уже есть семнадцать. Потом, мне сказали, немного здесь осмотреться и идти домой, а завтра с семи утра меня ждали тренировки, как и остальных новеньких. Я был в седьмом десятке, в котором все сражались на саблях. Учить нас должен был какой-то янычар, из армии шаха. Я так и не запомнил его длинного имени. Мариам была очень счастлива, что я попал на службу к падишаху. После ужина Масуд позвал меня на разговор. Мы вышли с ним на задний двор, где нас никто не мог видеть и слышать. Сидел он несколько минут молча, дожидаясь, пока его жена сделает нам чай и оставит наедине. Все это время я очень нервничал, так как понятия не имел, что ему от меня понадобилось. - Сегодня днем я ходил в порт. Там на доске разыскиваемых визирем преступников среди прочих, висел рисунок с твоим изображением. Узнать тебя было не трудно. Волосы слишком не обычные. Не расскажешь, почему тебя разыскивают солдаты визиря как вора? - Я не вор, этот кошелек мне передали. Я вообще не хотел его брать. Отпив чаю, хозяин дома немного помолчал, смотря то на меня, то куда-то в сторону. Пока он продолжил беседу, я от переживания так вспотел, что с моих волос начал капать пот, а на нижней рубахе не было сухого места. - Вижу, что ты говоришь мне правду, - потом Масуд отвернулся от меня, снова отпил чай и еле слышно, как бы разговаривая сам с собой, продолжил, - Интересно, зачем кому-то понадобилось подобная гнусность? Это ж надо, чтоб опуститься до такого и ложно оклеветать человека. Это ж большое преступление, - потом он снова повернулся ко мне и чуть громче спросил, - Не хочешь мне рассказать, что произошло? - Да нечего там рассказывать. Какой-то парень сбил меня с ног, и начал извиняться. Я сказал ему несколько раз, что это пустяк и обиды я на него не держу. А он начал мне деньги протягивать. Я их не взял, так он передал кошелек с золотыми через конвоиров. Несколько недель я его искал, чтоб вернуть деньги, но безуспешно. А сейчас я уже и не вспомню как он выглядит. - Теперь я вообще ничего не понимаю. При чем тут обвинение в воровстве, если, как ты говоришь, есть те, кто может доказать твою невиновность в этом деле. Зачем кому-то понадобилось тебя арестовывать? - Меня обвинил в воровстве младший брат визиря, когда увидел за моим поясом мешочек с золотыми монетами. Кажется, он обратил внимание на вышитый там рисунок. Не знаю, зачем ему это понадобилось? Я не великая птица, и никакой опасности ни для кого не представляю, зачем садить меня за решетку ума не приложу. - Может ты все-таки чем-нибудь оскорбил его? У него как раз возраст такой, капризный. - Нет мы просто беседовали, вначале он даже настаивал, чтоб я ушел, а потом ни с того не с сего, прицепился к этому треклятому кошельку. Я сбежал, так толком ничего и не поняв. - Не переживай ты. Время пройдет, забудется. Доску каждую неделю обновляют, так что недолго тебе там красоваться. Раз ты говоришь, что ничего серьезного не совершил, значит, про тебя там скоро забудут и сможете с женой вернуться обратно, домой. - У меня на той половине, ничего нет. Поэтому мне все равно где с Мариам ютиться. - Значит, живите у нас сколько душе угодно. - Надеюсь, мы вас не сильно стесняем? - Конечно, нет. Ты заплатил за много недель вперед. Моя Сапфира с твоей женой сдружилась. Разве что мы вас чем-то обидели? - Нет, все в порядке. Вы имели право знать, кого пускаете под свою крышу. Только вот если я там в порту красуюсь среди прочих негодяев и головорезов, как бы ваши соседи с перепуга не сдали меня охранке. - На этот счет совсем не беспокойся. Во-первых – награды за твою поимку назначено не было. Во-вторых – если бы таковая и была, жители части падишаха ни за что бы ее не получили. И в третьих - что самое главное, тебя не сдадут, еще по тому, чтоб еще больше насолить визирю. - Спасибо вам, Масуд, за все. Он похлопал меня по плечу, пожелал спокойной ночи и зашел в дом. Я облегченно вздохнул, развалился на подстилке, вытянув уже порядком отекшие ноги, и начал пить свой остывший чай. Надо будет вести себя здесь прилично. Не высовываться лишний раз, еще и с соседями ладить. Ведь если я повздорю с кем-нибудь, они могут сдать меня просто-так, бесплатно. Да, подумать над своим поведением стоило. Ведь уже не раз из-за своей вспыльчивости я попадал в опасные ситуации. Нужно во что бы то ни стало держать себя в руках. Не только ради себя, но и ради Мариам и нашего будущего ребенка. Теперь у меня семья и я должен о ней заботиться и защищать. А это значит, еще и беречь себя от всяких неприятностей. В комнату я вернулся, когда на улице уже совсем стемнело. Мариам сидела возле лампы и вышивала. Когда я вошел, она бросила свое занятие и начала вокруг меня вертеться. - Снимай свою рубаху, я ее постираю, до утра может и высохнет. - А если нет? - Все равно, в ней ты на улицу не пойдешь. У меня тут еще одна в узелке была. Сейчас только поглажу, а утром наденешь. - Не надо гладить, все равно ее под верхней одеждой никто не видит. Спать ложись. - А ты мыться будешь? - Вот пристала. Я устал и хочу спать. - Там вода еще тепленькая. Чтобы я тебя рано не будила, можешь ополоснуться сейчас, а с утра еще пол часика поспишь. - Ладно, иду. Кстати, мне на семь утра. Разбудишь меня в шесть? - Если ты будешь завтракать, то надо встать чуть пораньше. - Я по дороге что-нибудь перекушу. Я умылся, и пока Мариам стирала мои вещи, уснул. Проснулся я от того, что она гладила меня по лицу и непрестанно целовалась. Я завалил ее на кровать и поцеловал в ответ. Но как только я начал пробираться под ее платье, она сказала, что мне пора идти, хотя как мне показалось этот факт ее расстроил не меньше чем меня. Янычар, обучавший наш отряд, был коренастым, но низкорослым воином. Он неплохо обращался с оружием и в первые несколько дней обучал нас как правильно его держать и показывал основные движения. Нас там неплохо кормили в обед. К четвертому дню обучения нас разделили по парам и заставили отрабатывать изученные движения. Когда кто-то ошибался янычар сильно бил их по руке или ноге палкой и показывал, как нужно правильно стоять, нападать и отбиваться снова и снова. К пятому дню он сказал всем по очереди тренироваться с ним. Это был своеобразный экзамен. Вокруг нас собрались солдаты из караула, которые уже сменились. Также подтянулись некоторые новобранцы из других рот, которые уже сдали или провалили свой экзамен по стрельбе из лука или метании. Честно говоря за время тренировки я не разу не получал от нашего янычара палкой за ошибку. И к пятнице уже сам замечал когда мой напарник ошибался. Меня он поставил в ряду последним. Я думал, что пока до меня дойдет очередь, пройдет несколько часов, но через пару минут понял, что ошибался. Буквально за несколько секунд наш янычар сбивал с ног десятника и подзывал нового. После каждого падения слышался гул в сторону побежденного или одобрительные возгласы в сторону янычара. Сражался он очень хорошо. Перед тем как вызвать меня он сказал, что ему нужен небольшой перерыв. Я надеялся, что за время его передышки народу поубавиться, но любопытных солдат стало больше и они, глядя на меня, начали перешептываться и пожимать плечами. Я понятия не имел, чего к моей персоне был такой повышенный интерес, но решил, что виной всему моя необычная внешность. Прошло около двадцати минут, до того как янычар взялся за свою саблю и подозвал меня. Я встал напротив него и сосредоточился. Еще когда я тренировался со своим отцом, то замечал за собой следующее, всегда, когда я начинал с ним сражаться, время вокруг меня замедлялось. И теперь было все так же, как тогда. Попытавшись собрать воедино все увиденное мною и услышанное, за эти пять дней, я схватил двумя руками рукоять сабли и пошел навстречу противнику. Тот в свою очередь тоже пошел на меня. Семь его выпадов я отбил успешно и даже сумел пару раз напасть на него. Потом он начал закручивать мою саблю, чтоб выбить ее из рук, но отец научил меня брать инициативу на себя и я перекрутил все иначе, чем планировал янычар. Пока он отходил от моего выпада и разрабатывал свое запястье, я воспользовался моментом, сделал выпад и наставил свою саблю ему на шею. Он в свою очередь тоже приставил свою саблю к моей ключице, чтобы хоть немного было похоже на ничью. Послышался гул и перешептывание окружающих. Янычар опустил свое оружие, одобрительно похлопал меня по плечу, попросил сдать оружие и проследовать за ним. Наверно, недаром на тренировках отец мне говорил, что если бы не мое хлипкое телосложение, из меня вышел бы не плохой солдат, так как, по его мнению, я очень быстро двигался и правильно выполнял все показанные им движения. Пройдя за вторые ворота, мы оказались во внешнем дворе дворца падишаха. Открыв рот, я рассматривал все вокруг. Выложенные камнем ветвистые дорожки, петлявшие вокруг фонтанов и алей ароматных и необычных цветов - завораживали. Даже на деревьях росли большие цветы причудливой раскраски и формы. Мимо нас величаво прохаживались птицы с длинными хвостами и хохолками в виде корон на головах. Я таких птиц видел в порту, по приезду в столицу, на моей родине таких не водилось. Пройдя четыре караула, мы вошли в красивый дом на заднем дворе. Это был еще один дом охраны, только в том были низшие чины, а здесь начальство. Янычар, проведший меня сюда, сказал ожидать его в коридоре, а сам скрылся за дверью. Я стал смирно и ожидал дальнейших указаний. Примерно через полчаса мне сказали проходить в туже самую дверь, за которой скрылся мой провожатый. Это был просторный кабинет. За столом сидел главнокомандующий войск падишаха, здесь его коротко называли спахбед. На нем была накидка вся вышитая серебренными узорами на рукавах и воротнике. Он осмотрел меня с ног до головы и отложил бумаги в сторону. Потом он попросил оставить нас наедине. Янычар сказал: «слушаю великий спахбет», раскланялся и вышел. В кабинете на стене я заметил вышитую картину изображающую герб, схожий на тот, что был на мешочке с золотыми, который мне принес столько бед и несчастий. Значит тот парень, с которым я тогда столкнулся на улице, принадлежал к роду главнокомандующего армии падишаха. Я начал переживать, что разговор сейчас будет не из приятных и снова придется оправдываться за монеты. - Откуда вы родом?, - этот вопрос застал меня врасплох и я немного замялся перед ответом. - Из Халмана. Я снова назвал родной город Мариам. Спахбед встал со стола, подпер рукой подбородок, обошел меня и снова сел. - А не было ли у вас какой-нибудь родни из Аккархана? - Насколько мне известно, нет. - А где ваши родители? - Отец погиб давно, а мать я потерял в прошлом году. - А другие родственники пусть даже дальние? - Нет, насколько мне известно по матери и отцу в моем роду больше никого нет. - Тогда не смею более вас задерживать. Можете идти оформляться, - он взял в руки бумаги со стола и начал читать их. - Слушаюсь, великий спахбед. Под кабинетом меня дожидался обучавший нас янычар. Снова последовав за ним, я уже не разглядывал двор, а погрузился в свои размышления, о разговоре с спахбедом. Меня мучало куча вопросов. Зачем он меня к себе звал? Почему он заговорил об Аккархане? Насколько мне было известно, это крупный арьянский город, к западу от столицы. Может он хотел что-то узнать о моей сестре? Зачем ему понадобилась моя родословная? Когда мы вернулись со двора падишаха, мне сказали, что я буду принят на службу в караул падишаха, и начали задавать кучу вопросов про моих родных и Мариам, делая при этом записи, в бумагах. Я был полностью погружен в свои мысли, поэтому часто отвлекался, заставляя тем самым заполнявшего бумаги беднягу по несколько раз задавать мне одни и те же вопросы. Освободился я около пяти часов вечера. Впереди было два дня выходных, а потом я должен был получить снаряжение, форму и заступать на службу. Никакой радости от выделенного аванса в три золотых монеты за прошедшую неделю я не испытывал. Мне никак не давала покоя наша беседа с главнокомандующим армии падишаха. Подходя ближе к дому Масуда, я решил никому об этом не рассказывать, даже Мариам. Все выходные я практически ничего не делал, если не считать пару несложных поручений хозяина дома, то можно сказать, что за эти два дня я неплохо отдохнул. В понедельник мне выдали форму и назначили охранять внешние стены, с одним, опытным солдатом. Он был не из болтливых и открывал рот, только, чтоб сделать мне замечания. То я не так иду, то слишком быстро, то слишком медленно, то я слишком топаю, под вечер он мне сказал, что я пыхчу так громко, что меня наверно в порту слышно. Даже в обеденный перерыв он умудрился сказать, что я не правильно сижу, хотя к этому времени я уже научился сидеть как полагается. Под вечер, я так вымотался от жары, и непрестанной ходьбы по одному, но очень большому кругу, что все мое утреннее желание заехать ему по морде после дежурства куда-то улетучилось. Домой я плелся около двух часов, вместо обычных сорока минут. Переступив порог нашей с Мариам комнаты, я скинул верхнею одежду и завалился спать. Утром Масуд меня отсчитал, за вчерашний пропущенный ужин и сказал, чтоб меня накормили сытным завтраком. Дежурить мне предстояло еще пять дней, а потом два дня выходных и снова шесть дней дежурства, только уже ночного. Не знаю, что меня доставало больше, замечания моего напарника или невыносимая жара. Ночью мне нравилось дежурить гораздо больше, так как ночная прохлада походила на мой родной климат, и в ночное время с меня не текло в три ручья. С трудом дождавшись окончания этого шестидневного дежурства, я снова получил недельное жалование и сразу же отправился в порт за покупками. Зная, что Мариам будет отпираться от всяческих подарков для нее, я решил не посоветовавшись, купить ей что ни будь и нашему будущему ребенку заодно. К счастью, купцы базара на территории принадлежавшей падишаху, не имели права торговать на территории визиря, и наоборот. А это означало, что меня здесь никто не узнает. Оказалось, все не так то и просто. Готовых изделий на женщин практически не было. Я купил красивую ткань темно синего цвета и золотые нитки. К счастью с женскими побрякушками было проще. Я накупил ей различных браслетов, летние сандалии, а также взял маленькое детское покрывальце. Почему-то мне очень захотелось, чтобы у нас была девочка. Потратив практически все жалование, я отправился домой к Мариам. Никогда еще я не видел столько радости в ее глазах. Все следующие выходные она занималась шитьем, и каждый раз, когда я заходил к ней в комнату, она непрестанно благодарила меня, кидаясь к моим ногам и причитая какой я у нее хороший. Я ее постоянно поднимал и отчитывал за подобные действия, но помогало не на долго. К вечеру субботы мне даже пришлось пригрозить, что больше заходить к ней не буду и останусь ночевать во дворе, только после этого она утихомирилась. Вообще я не понимал их отношения к женщинам как к рабыням. У меня на родине такого не было. Мама мне рассказывала, что бабушка могла папу и кочергой огреть, за непослушание или с соседкой, а иногда даже и с соседом, сцепиться за что-то и тягать их за волосы, пока кто-то ее не разнимет. Конечно, женщины у нас уважали своих мужей, слушались, но не боялись так как здесь. Мне очень хотелось, чтоб моя жена и ребенок видели во мне защиту и опору, а не деспота, поэтому я решил дома стараться не повышать голос на Мариам и зарекся сам для себя никогда не бить ее. Ведь она не виновата, что меня так воспитали и многие ее поступки для меня были дикими и не понятными. На ночное дежурство я должен был заступить в пять часов вечера, а заканчивалось оно в семь часов утра. Следующий мой напарник был более разговорчив и менее ворчлив. Он часто сетовал, что караульных никогда не берут в военные отряды и они не могут доказать свою храбрость в бою. А у меня камень с души свалился, это означало, что я никогда не буду воевать против «своих» на стороне противника. Эта шестидневная и вся следующая дневная смена прошли без всяких происшествий. Хотя другим караульным удавалось поймать каких-то зевак у ворот падишаха, даже один раз попался воришка, с которым обошлись очень сурово. Он пытался с дерева прыгнуть на стену и его заметили. Не понятно было на что он надеялся, так как за внешней стеной есть еще одна, и между ними находится усиленная охрана, но дураков везде хватает. В общем, когда его схватили, то сразу же обезглавили, даже без разговоров, а к утру то самое место было чисто убрано, и ни одному проходящему мимо арьянцу и в голову не приходило, что несколько часов назад, на том месте лежало мертвое тело. Того караульного, что заметил вора, сразу же повысили и перевели на дежурство между стенами дворца. Как рассказал мне ночной напарник, это считалось здесь своеобразным повышением, так как чем ближе ты служишь ко дворцу, тем выше у тебя положение и следовательно жалование. А мне и того, что я зарабатывал сейчас, было вполне достаточно. Меня сейчас беспокоило не материальное положение, а совсем другое. Скрываясь на территории падишаха, я еще больше отдалился от сестры, которая находилась в гареме визиря. И теперь я понятия не имел, каким же образом мы сможем с ней увидеться. Меня успокаивала только одна мысль, что с ней все в порядке. Против падишаха я пока ничего не имел. Главным врагом для меня был и будет визирь, ведь это для его утех выкрали мою сестру, и именно эта весть убила мою мать. Вдобавок ко всему территория моего родного селения тоже принадлежала визирю, поэтому я считал его еще и виновником в смерти отца, который погиб при обороне нашего округа от войск захватчика. Чем больше я погружался в воспоминания о постигших мою семью несчастиях, тем больше начинал злиться на младшего брата визиря - Айнура, потому что из-за него мне приходилось скрываться так далеко от своей сестры. Я до сих пор понятия не имел, почему меня ложно обвинили в воровстве, но мне казалось, что капитан мог прояснить ситуацию. Поэтому я решил, после окончания шестого дня дневной смены ночью прогуляться на территорию визиря и встретиться с Сакхилем. Чтоб Мариам не задавала лишних вопросов, пришлось соврать, что меня попросили подменить одного караульного после десяти вечера и вернусь я только утром. Выданным мне жалованием я расплатился за комнату еще на месяц вперед, а остальное деньги отдал Мариам и попросил припрятать. От такого доверия к ней она кинулась мне в ноги, и стала благодарить. Чтоб проучить ее, я тоже стал перед ней на колени и предложил дальше общаться таким образом. Она вскочила на ноги и начала поднимать меня. Заливаясь слезами и извиняясь. Я так и не понял, то ли я чем-то обидел ее, то ли на нее подобным образом влияет беременность. Надев ничем не приметную одежду, которую носили тысячи арьянцев, поцеловав жену на прощание, я вышел во двор, где меня ждал Масуд. Перед «дежурством» он заставил меня плотно поужинать и даже попить чай. Для приличия я немного поворчал, что из-за них опаздываю, и примерно в половине десятого они меня отпустили. С легкостью обойдя все караулы на части визиря, около полуночи я добрался к дому капитана Сакхиля. Свет в доме не горел. Я хотел постучать в двери, но испугался, что своим стуком разбужу не только его, но и соседей, поэтому решил забраться в дом через окно. На кухне окно было предусмотрительно закрыто на ночь, но я подумал, что в туалете оно должно быть приоткрыто всегда. Благодаря моему довольно таки не крупному телосложению я хоть и с трудом, но забрался в окошко, как раз перед следующим обходом караула. Стараясь не издавать лишнего шума, я снял свою обувь и на цыпочках через кухню вошел в зал. Как только я переступил порог зала меня сразу же ударили по затылку чем-то тяжелым и я потерял сознание. Очнулся я от болезненного укуса за губу. Открыв, глаза я увидел Сакхиля, который лежал на мне и улыбался. Мы были на кровати в его комнате, он был в одних штанах, а я почти голый. От него пахло перегаром. Пока он разжигал лампу возле кровати, я попытался вылезти из-под него, но он быстро утихомирил меня, сцепив ногами в болевом захвате мое тело. Пока он сжимал меня, я попытался ударить его по лицу, но он перехватил мои руки в запястьях и принялся целовать лицо и шею. Я решил поговорить с ним, пока он меня снова не вырубил, как это происходило почти во все наши с ним предыдущие встречи. - Я пришел не потому, что соскучился, а потому, что мне нужно с вами поговорить. - Уверен? После этих слов он начал тереться об мою промежность. Я разозлился на него и напрягся все телом, давая тем самым понять, что его похотливые действия в мою сторону меня не впечатляют. Через несколько минут он остановился, отпустил мои руки и лег рядом. Вздохнув с облегчением, я слез с кровати, быстро оделся и начал прохаживаться по комнате, восстанавливая кровообращение в затекших от его захватов конечностях. - Рассказывай, зачем пожаловал ко мне посреди ночи, - он лег на подушки и закрыл рукой глаза. - Вы что снова пьяны? - Не твое дело. Кто ты мне такой, чтоб меня отчитывать? - Я хотел узнать о том, что произошло на аллее. Почему Айнур обвинил меня в воровстве? И почему вы настояли на том, что это был не мой кошелек за поясом? - Айнур терпеть не может того, чей герб был вышит на мешочке. Если бы он причислил тебя к его сторонникам или к родне, тебя бы незамедлительно казнили. - Почему? - Это не моя тайна и к делу не относиться. - Тогда почему вы настояли на том, что это я украл кошелек? Из-за этого меня считают вором и я вынужден скрываться непонятно где. - Кстати, как тебе на службе падишаха, лучше, чем у нас? А как семейная жизнь?, - с этими словами он приподнялся на подушках и ехидно ухмыляясь, начал смотреть на меня. - Вы что следите за мной? - Я слишком известная личность, чтоб свободно разгуливать на территории принадлежащей падишаху, поэтому пришлось кое-кого послать для этого дела. - А я слишком не известная, чтоб вы за мною следили. Примите мои извинения, за то, что потревожил вас в столь поздний час, мне пора. - Разбудил меня и уходишь? Я настаиваю, чтобы ты составил мне компанию этой ночью. - Меня дома ждут, я пойду. Все что мне нужно было, я уже выяснил и похоже, что капитан больше ничего путевого мне не скажет, поэтому я начал потихоньку продвигаться к выходу из дома. Сакхиль, встал с кровати и начал медленно подходить ко мне как огромная кошка перед прыжком. Когда мы приблизились к дивану в соседней комнате, он набросился на меня. Мы начали с ним драться, точнее он пытался снова раздеть меня, а я всеми силами не давал ему это сделать. Прошло несколько минут нашей борьбы, от которой я вымок окончательно. Он неожиданно остановился, и крепко сжимая мои запястья, приподнялся и уставился на мое лицо. В тишине было слышно только мое сбившееся дыхание, а у него даже сердце билось обычным не ускоренным ритмом. - Отпустите меня, я не хочу с вами спать и никогда не хотел. - Почему? - Потому что я люблю женщин и отношения с мужчинами мне противны. - Ты хочешь сказать, что за все это время ты не одного раза не вспоминал обо мне? - Нет. - Неужели тебе никогда не хотелось снова прикоснуться к моему телу? Почувствовать вкус моих губ? Стать со мною единым целым. Это же такое наслаждение, я даже слов не нахожу описать все чувства, которые испытываю при этом. Позволь мне доказать, что я могу быть нежным с тобой. Не вырывайся и ты поймешь, что никакая женщина мира на такое не способна. Если ты доверишься мне, то обещаю, что сегодня ночью тебе не будет больно. - Давайте на чистоту. Я никогда не хотел спать с вами. И это относиться не конкретно к вам, а ко всем мужчинам мира. Я не люблю и не хочу мужчин. Вас я уважаю и благодарен вам за многое, что вы для меня сделали, но никогда, слышите, никогда я не испытывал к вам никакого влечения! Перестаньте на меня кидаться при каждом удобном случае. Сегодня мне с вами нужно было просто поговорить. А ночью я пришел, только из-за того, что меня на этой части разыскивают, только и всего. Найдите себе другую игрушку, а меня оставьте в покое! Думаю, такому завидному мужчине не составит большого труда найти для себя «подстилку». - Я не считаю тебя, как ты ужасно выразился, «подстилкой». Прости, если я тебя чем-то обидел. - Какое странное название вы выбрали для совершенных вами действий «чем-то обидел». Да вы же насиловали меня всякий раз, когда я к вам приближался. - Азель, прости меня, пожалуйста. Прошу тебя, не отталкивай меня. Дай мне еще один шанс и обещаю, что без твоего согласия я больше тебя не трону. - Отстаньте вы от меня. И отпустите наконец! Сколько можно вам повторять! Я ни за что не лягу с вами добровольно! Если бы мы были с вами равные по силе я бы давно вас избил за содеянное. Пока я с ним говорил, его руки еще сильнее сжимали мои запястья, а с его лица, на мое, падали соленые капли. В этой комнате было темно, и только тусклый свет лампы из соседней комнаты слабо освещал наши силуэты. Но и в этом полумраке я заметил, что волосы у него были не мокрые и шея и лоб не блестели от пота, как у меня. Что с его лица капало на меня, я так и не понял. - Азель, я прошу тебя разрешить мне последний раз поцеловать тебя. Обещаю, что больше никогда в жизни не притронусь к тебе. - Какой же вы упертый баран, нет вы осел. Вы слышали все, что я вам только что говорил? - Я тебя по-хорошему прошу, - его голос стал злее, а захваченные им запястья, казалось, сейчас треснут на части, - Неужели я многого прошу? Я столько раз выручал тебя… - Сакхиль, перестаньте!, - выкрикнул я, так и не дослушав его хвалебные оды в свою честь, - А сколько раз вы пользовались мною без разрешения? По-моему я уже сполна отблагодарил вас за вашу «доброту» и «заботу». Последние слова я постарался сказать как можно язвительнее. После них он отпустил меня и кулаком ударил в живот, так сильно, что я некоторое время не мог нормально дышать. Потом он поднялся, отошел от меня на несколько шагов, и дождался, пока я сам поднимусь на ноги. - Убирайся отсюда, чтоб мои глаза никогда тебя больше не видели. - С удовольствием. Когда я вышел из дома капитана, была еще глубокая ночь. Недалеко послышались шаги носильщиков и охраны визиря. Я понял, что это к визирю несли одну из его наложниц. Я спрятался в переулке между домами и затаив дыхание начал всматриваться в темноту, чтоб хоть немного разглядеть девушку. К сожалению, на улице ветра не было, и когда они прошли мимо меня, я не услышал от нее не звука. В надежде, что по дороге ко дворцу визиря девушка хоть как-то себя выдаст, я решил последовать за ними. Около часа, постоянно прячась от караула и охраны, я перебежками сопровождал носильщиков. Вначале я подумал бросить свою затею и вернуться на половину падишаха, но потом подумал, что тогда ни за что себе не прощу, если окажется, что именно сейчас к визирю несут мою сестру Динару. Они вышли на аллею ведущую ко дворцу визиря, я это понял, так как на ней были лампы особой овальной формы. Оставалось всего несколько минут до того как они полностью скроются с моих глаз за непреступной дворцовой стеной. Я не мог ждать до утра, пока они будут нести ее обратно, так как меня могли изловить караульные и отвести в ночлежку. Вдобавок мое лицо красовалось на доске преступников, и если бы меня поймал охранный отряд визиря, то отправили бы в темницу, без лишних разговоров. Переждав очередной караул, я начал прикидывать свои шансы на нападение. Охранников было четверо, двое шло впереди, двое сзади, и еще 2 безоружных носильщика. У охраны были сабли и копья, у меня же был только небольшой припрятанный под одеждой нож, то есть можно было сказать, что я практически безоружен. Вдобавок ко всему, там могла быть не Динара, и каким же я буду идиотом, если погибну, пытаясь спасти совсем не знакомую мне девицу. Нет, все-таки выдавать себя было опасно. Если бы я точно знал, что там она, я бы ни секунды не сомневался, а так, не хотелось рисковать понапрасну. Выглядывая из-за темного угла очередного переулка и всматриваясь на носилки я даже не заметил, как на них напали. Испугавшись за свою сестру, я вылетел из укромного места и начал помогать им отбиваться от нападавших. Заколов одного из них в горло своим ножом, я выхватил у него из рук саблю и принялся сражаться со следующим. Нападавших было около десяти. Пока мы сражались, девушка выглядывала из-за балдахона и что-то кричала. Увидев, что это не моя сестра я понял, что зря высунулся, но деваться было некуда, уже не спрячешься и не отступишь, поэтому я продолжал сражаться с нападавшими, которых теперь оставалось всего пятеро. За прошедшие несколько минут им удалось убить носильщиков и всех охранников, то есть в живых оставался только я. Только теперь я заметил что у них под плащами была точно такая же одежда как у охраны визиря. Они не были похожи на арьянцев, волосы у них были темные, но не черного цвета. Скорее всего это были наемники которых наняли расправиться с визирем. Или добровольцы как я, которые хотели поквитаться с ним за захваченные земли, отобранную свободу, отнятых женщин и сестер, убитых братьев и отцов. Мне не хотелось им мешать, но и идти с ними было опасно. Они начали переговариваться между собой на незнакомом мне языке и показывать на меня саблей. Им не хватало одного, чтоб пройти охрану у главных ворот и теперь они решали убить меня и сбежать или оставить и попробовать совершить задуманное. Девушка им нужна была живой, так как охрана у ворот проверяла не спрятался ли там кто либо еще. Один из них обратился ко мне на арьянском языке. - Мы тебе ничего не сделаем, если ты поможешь нам пройти во дворец визиря. Подумай, нас пятеро, а ты один. Не пойдешь с нами – умрешь! - Вас поймают, как только закроют за вами ворота. Вы ведь не знаете куда дальше идти. - Она нам все расскажет, - он указал на наложницу, которая к этому времени перестала кричать, а только всхлипывала и наблюдала за нами. - С чего ты так уверен? - Она из нашего народа. - А как вы потом собираетесь выйти оттуда? - Тебя это волновать не должно. Ты нас доведи до дворца, а потом мы тебя отпустим. - Думай быстрее, - добавил другой. Пока мы разговаривали, двое из них оттаскивали трупы охранников и наемников в дом. Похоже, у них здесь было все схвачено. Арендованный дом, стоящий на пути караула, одежда. Скорее всего они готовили это нападение несколько месяцев. Надо отдать им должное, в отличие от меня, они времени зря не теряли. Мне даже захотелось им помочь расправиться с визирем, ведь если он сегодня ночью умрет от их рук, эту победу можно смело засчитать и мне, так как я понимал, что больше у них и у меня подобного шанса поквитаться с обидчиком не будет. Когда обнаружиться, что охранники и носильщики мертвы их будут искать по всей округе. Усилят посты. А девушку убьют за заговор. - Хорошо, я вам помогу, только мне для начала нужно переговорить с ней. - Разговаривай, только поживее, у нас мало времени. - Ты не знаешь девушку из гарема визиря по имени Динара? - Она утвердительно кивнула в ответ. - Где она? Ты мне можешь сказать как ее найти? Она ответила на непонятном мне языке и я посмотрел на одного из нападавших, который знал арьянский язык. - Она сказала, что твоя Динара уже несколько месяцев живет во дворце визиря. Мне кинули вещи носильщика, и я начал переодеваться. Сердце билось как бешенное, неужели я сегодня увижусь со своей сестрой. Столько долгих месяцев и вот наконец-то настал тот долгожданный момент. Как удачно я сегодня решил навестить капитана. Не зайди я на эту половину сегодня ночью и возможно пришлось бы еще очень долго подбираться ко дворцу визиря, для встречи с ней. Пока я одевался, они скинули плащи и теперь ничем не отличались от арьянцев, только на головы одели чалму, чтоб скрыть свои немного отличавшиеся волосы. Обычно охрана носила чалму в холода, но сегодня ночью, для их жаркого климата было довольно прохладно. В общем, наличие этого головного убора сегодня было оправдано и не должно было вызвать интерес охраны. Сменив свои вещи я схватил носилки сзади и мы пошли дальше. Всю дорогу к замку они перешептывались между собой, а девушка молчала. У ворот было десять охранников. Один из них приподнял балдахин и спросил имя наложницы. Она назвалась и нас пропустили. Девушка начала шепотом говорить впереди идущим, куда повернуть. Благополучно добравшись до дворца визиря мы все зашли в боковую дверь пристроенного здания, которая охранялась не хуже главных ворот. Пройдя мимо бесчисленных караулов мы поднялись на второй этаж и подошли к покоям визиря. Снова караул. Четверым охранникам прибывшим «из гарема» сказали остаться за дверью, а нам разрешили занести девушку в покои. Тех двух караульных, которые стояли возле двери придушили, причем сделали они это как-то слаженно, двое сжимали горло, а другие двое закрывали им руками нос и рот. Когда те перестали дышать их занесли в покои падишаха, а двое остались на посту, чтоб не вызывать подозрений у дворцовой прислуги, которая могла что-то заподозрить увидев отсутствие охраны у покоев. В комнате горели свечи и была одна служанка, увидев нас она попыталась крикнуть, но в ее сердце вонзили нож, и она умерла, не издав ни звука. Я боялся, что они расправятся и со мной, поэтому у убитых охранников взял саблю и начал отходить в угол. Они начали шепотом переговариваться между собой снова на не знакомом мне языке. Девушка показывала им разные места, где они могли припрятать трупы и спрятаться сами. Похоже, что за меня они забыли. - Я могу выйти из комнаты?, - спросил я шепотом. - Нет! Нечего тебе разгуливать по коридору. Еще вызовешь подозрения, и нас из-за тебя повяжут. Ты нам помог подобраться к визирю и за твою храбрость мы сохраним тебе жизнь. Но если ты сейчас наткнешься на охрану замка, начнется суматоха, и ты нам все испортишь. - А если он в эти покои так и не придет? Вы что будете тут до утра сидеть? - Спрячься где-то и не высовывайся. Я стал за большим кувшином, стоявшем в темном не освещенном углу комнаты. В дверь два раза постучали и девушка быстро легла на кровать, а все остальные спрятались и стихли. Зашел визирь. Это был мужчина около сорока лет на вид, с ухоженной аккуратно стриженной бородой, подчеркивающей контур лица. Черные блестящие от дорогих масел волосы волнами спадали ниже плеч. Одет он был в красивый темно зеленый халат, исшитый золотом и драгоценными камнями. Почти на каждом пальце сверкали большие перстни, а за поясом в золотых ножнах висел кинжал, с рукояткой усыпанной множеством драгоценных камней. Хотя он здесь слыл очень хорошим воином, я сомневался, что ему удаться расправиться с тремя опытными наемниками. Себя я конечно к хорошим воинам не относил, но можно было меня смело назвать четвертым, так как я собирался чем могу помогать им. Визирь начал медленно подходить к кровати и рассматривать комнату. Казалось, что он заметил всех нас и от этого у меня по телу пробежали мурашки. Один из трех убийц бесшумно вышел из-за ширмы для переодевания и метнул нож в спину визиря. Визирь уклонился в сторону, и нож пролетел мимо, вонзившись в оконную раму, рядом с моим кувшином. Пока я следил за полетом ножа, визирь расправился с нападавшим, кинув свой кинжал тому прямо в сердце. Из-под кровати начал вылезать следующий заговорщик и визирь схватил его за волосы, одним движением свернул тому шею, забрал его саблю и начал сражаться с третьим наемником. Девушка начала истошно вопить. В комнату вбежали оставшиеся у входа двое переодетых наемников. В коридоре уже был слышен топот приближающейся охраны визиря. Действовать нужно было быстро. Против визиря снова было трое наемников, с которыми он сражался поочередно, нанося им глубокие раны одну за другой. Я вышел из своего укрытия, чтоб помочь им, но заметил, что стена, рядом с кроватью бесшумно отодвигается, это был потайной ход. Визирь отвлекся на образовавшийся проем и его ранили в плечо. Из того хода выбежала Динара с серебряным подносом в руках, и заливаясь слезами бросилась на нападавших, молотя их по чему придется. Меня она даже не заметила. Визирь крикнул ей, чтоб она убиралась отсюда, но она его не слушала. Преступник отвернулся от визиря и замахнулся на Динару, в это время я успел подбежать к ней на помощь и убил его, распоров саблей живот. Теперь Динара увидела меня и потеряла сознание. Я словил сестру, но у меня из рук ее выхватил визирь, который уже передал в руки охраны двух еле живых заговорщиков и наложницу. Визирь приказал также вывести и меня. Я сопротивлялся, как мог, но они были сильнее. Пока меня выводили из комнаты, я увидел, что она уже начала приходить в чувства и прокричал сестре, что освобожу ее, во что бы то ни стало. Меня повели по коридору вниз по ветвистой лестнице во дворцовую темницу. Тусклый свет факелов, сырость, пробегающие мимо крысы, вонь, душераздирающие вопли - это очень краткое описание этого мрачного места. Когда мы подошли к одной из железных дверей с меня сняли чалму, верхнюю накидку и тщательно обыскали. Потом в нижней рубахе, штанах и сандалиях, меня кинули в комнатку размером два на два метра и закрыли железную дверь. Через несколько минут послышались крики, которые издавали оставшиеся в живых нападавшие. Было похоже, что их пытали, они часто переходили на свой родной язык, потом снова слышались крики боли от которых закладывало уши. Я начал мерять шагами комнату, пытаясь не думать о предстоящих пытках и смерти. Со стороны лестницы послышались быстрые шаги. Кто-то из караула начал протестовать, что вошедшему сюда заходить нельзя, но парень просил пустить его к пленному по имени Азель. После нескольких минут пререканий и угроз выпороть всех за дерзость, охрана решила все-таки провести этого незнакомца ко мне. Когда он подошел к моей двери, через вырезанное за решетчатое окошко я увидел парня и узнал, это был Айнур, младший брат визиря. Он попросил охрану оставить нас наедине. Те послушались и отошли на несколько шагов. - Как ты посмел поднять руку на моего брата? Как ты вообще посмел разгуливать по нашему дому? Каким образом ты безнаказанно продолжал жить в нашем городе, зная, что тебя разыскивают по всем углам? - Обвинить ни в чем не повинного человека в воровстве, даже не знаю чье преступление хуже мое или ваше. Вы спросите, может тут и для вас местечко найдется? - Да ка ты посмел так со мной разговаривать? Я сейчас же прикажу тебя выпороть! - Я вас не боюсь. Больше одного раза все равно вы меня не убьете, так что мне уже терять нечего. - Да, но не забывай, я могу сделать так, что ты будешь просить нас о смерти. - Вряд ли вам такое под силу. - Что ты сказал? Ах ты, наглец! Я сейчас же прикажу поставить тебе клеймо позора за недостойное поведение. На самое видное место! - Можете хоть десять поставить, все равно меня скоро казнят. - Думаешь скоро. Нет, ты ошибаешься. За посягательство на жизнь визиря ты будешь испытывать такие неописуемые муки боли, что пожалеешь, что когда то даже подумал о том, чтоб из своей дальней глубинки явиться в нашу великую столицу. По лестнице снова кто-то шел вниз. Вся охрана дружно прокричала «Пусть живет и славится великий визирь». Когда он к нам подошел, я заметил, что одежду он уже сменил, но на плече за несколько прошедших минут успела выступить свежая кровь от раны. - Айнур, что ты здесь делаешь?, - не дожидаясь ответа брата он повернулся к охране и начал их отсчитывать, - Как вы посмели его сюда пустить! Он же мал еще. Ему нельзя видеть подобные вещи. - Перестань называть меня маленьким. Мне уже 15 лет. Ты в этом возрасте уже сопровождал отца на войну. - Сейчас же иди наверх. Тебе нельзя здесь находиться. Еще подхватишь что-то. - Это ты иди наверх и позволь лекарю залечить твою рану. Ты весь в крови. - Перестань со мной спорить и иди в свою комнату. - Нет, послушай меня, пожалуйста. Я хочу, чтобы этого мерзавца Азеля, выпороли, клеймили, переломали все конечности. И вообще, чтоб на нем до утра не одного живого места не осталось. Все время, пока он это говорил, то показывал в мою сторону указательным пальцем. - Ну, прямо как ребенок честное слово. Иди наверх, я сам здесь во всем разберусь, - визирь повернулся к солдатам, - Как там проходит допрос? - Кое что удалось выяснить, но похоже, этот парень попал в их компанию случайно. - Ничего подобного!, - запротестовал Айнур, - Они его выгораживают! Он самый главный заговорщик. Это он их нанял. Он хормаздовский шпион. - Что вы такое несете? Какой еще шпион? Мало вам того, что вором меня назвали? - Закрой свой поганый рот! Твое мнение здесь мало кого интересует. - Айнур, как ты разговариваешь? Иди сейчас же наверх, в свою комнату, - визирь отвернул за плечи своего младшего брата от меня и обратился к караулу, - Проведите его в верхние покои, а этого заключенного в мой нижний кабинет. Мне надели браслеты с цепями на руки и ноги и повели наверх. После темницы в кабинете визиря мне было очень светло и уютно. Зайдя в кабинет, я обратил внимание на большие часы. Они были такие красивые, что я не мог глаз оторвать. Стрелки были усыпаны драгоценными камнями, которые переливались от света разными цветами. Оправа тоже была вся в драгоценных камнях темно зеленого и синего цвета, которые выложили причудливым узором. Никогда я до этого не видел часы в доме. До сегодняшнего дня, я думал, что они только на главных городских башнях бывают, да и то только в крупных городах. Когда на часах пробило три часа ночи, в кабинет зашел визирь. Охрана, стоявшая рядом со мной, стала по стойке смирно и снова поприветствовала его. Его рана кровоточила еще больше, но казалось, что он не обращал на это никакого внимания. Прошло несколько мучительно долгих минут, а визирь прохаживался по кабинету, ведя себя так, как будто меня здесь нет. Вначале он просмотрел бумаги на столе, потом подошел к книжным полкам и начал перебирать книги. Прошло пять минут и в коридоре послышались быстрые женские шаги. Когда шаги приблизились, визирь открыл дверь, и Динара вбежала в кабинет. Кинувшись ему в ноги, она начала заливаться слезами и целовать их. - Пожалуйста, Башир, не убивайте его. Это, Азель, мой младший брат. Я вам про него рассказывала. Он глупенький совсем, наверно его втянули в этот заговор. Он же не трогал вас. Он только вышел за меня вступится. Прошу вас, заклинаю, не убивайте его! - Динара, перестань унижаться перед ним. - Азель я прошу тебя - замолчи! Башир, милый мой, любимый, не слушайте его, пожалуйста, отпустите его. Вы же самый добрый и милосердный. Сжальтесь надо мною. Она снова принялась рыдать, а визирь скрестил руки, от чего кровь на плече выступила еще больше и начал изучать меня своими черными глазами. Смотреть на истерику сестры, которая валялась у ног этой мрази, и просила для меня помилования, было выше моих сил. Ведь это я должен за нее заступаться. Не так все должно было быть. Ее плач и унижения были хуже любой пытки. Я не выдержал и начал вырываться из рук охраны, чтобы хоть как-то дотянуться до визиря, но у меня получалось. - Башир, просите все что угодно. Все сделаю. Только отпустите его домой к матери. - Перестань так с ним говорить. Благодаря этому подонку, нет у нас с тобой больше матери, - услышав это, сестра заплакала еще больше и вцепилась в ноги визиря, не давая ступить ему и шагу. - У меня больше никого кроме него не осталось. Я заклинаю вас нашим будущим ребенком, не убивайте его. - Динара, поднимись, пожалуйста, - я решил поговорить с сестрой на нашем родном языке, в надежде, что хоть тогда она меня услышит, - Ты слышала, что я тебе сказал? Когда тебя выкрали, сердце матери не выдержало этого известия, и она умерла. Он виновен в ее смерти. Перестань целовать его ноги и поднимись с колен. Мне больно на тебя смотреть. Она медленно поднялась на ноги, перестала плакать, вытерла рукавом лицо и повернулась ко мне. - Не смей так говорить о нем. Азель я люблю его, нашего с ним будущего ребенка и тебя тоже. Если ты будешь с ним сориться и ругаться - тебя казнят. - Тогда уж лучше умереть, чем жить и знать, что моя сестра стала предательницей. - Азель не говори так. Я полюбила этого человека больше всего на свете и ни за что не расстанусь с ним. Я благодарна, что ты нашел способ повидаться со мной, но ты мог и нормально приехать. Он же добрый. Башир разрешил бы нам с тобой пообщаться. Не надо было договариваться с этими злыми людьми и пробираться ночью как преступник. - Динара, с того дня как тебя выкрали я посвятил свою жизнь тому, чтобы найти тебя и освободить. Лучше проси для себя свободы, а за меня не беспокойся. - Азель, милый мой, глупенький братик. Неужели ты не понимаешь, что мы не сможем жить с тобою как раньше. Я уже взрослая женщина. У меня скоро будет ребенок, и я люблю своего мужа. Если бы мы с ним познакомились при других обстоятельствах, ты бы воспринял его. Он хороший. Я искренне желаю тебе добра и надеюсь, что ты когда-нибудь поймешь меня и простишь. - Значит, ты добровольно выбираешь его? - Да. - И если бы он тебя сейчас отпустил вместе со мной, ты бы предпочла остаться с ним? - Да. - В таком случае я не хочу тебя больше видеть и слышать. Казнь на рассвете будет для меня избавлением от душевной раны, которую ты мне причинила своими словами. Услышав эту новость Динара потеряла сознание. Визирь словил ее, положил на диван и позвонил в колокольчик. Вбежали несколько слуг и стали на колени перед визирем. - Унесите мою первую жену в спальню и останьтесь с ней до утра. Когда Динару вынесли, в кабинет вошел Айнур. - Почему ты еще не спишь? - Башир, не ругай меня. Я беспокоился. Тебе нужен врач. Пусть он осмотрит твою рану. - Все в порядке, мне нужно еще немного времени, чтоб подумать, как лучше с ним поступить. Визирь сел на диван, а Айнур начал прохаживаться по кабинету, заложив руки за спину. - Что тут думать, казнить его и дело с концом. - Ты не отказываешься от своих слов сказанных Динаре?, - обратился Башир ко мне. - Нет, и могу с уверенностью сказать, что никогда не пожалею об этом. - Тогда мне ничего не остается, как казнить тебя вместе с остальными заговорщиками на рассвете, - сказал визирь на моем родном языке, - Родство с Динарой еще могло сохранить тебе жизнь, но раз ты отказываешься от нее, то будешь казнен вместе со всеми. - Вот и отлично, - сказал Айнур, и хлопнул в ладоши, - а теперь разреши я позову тебе врача. Визирь положительно кивнул головой и махнул рукой в мою сторону. Меня снова повели в темницу. Когда закрыли дверь я сел на земляной пол и начал вспоминать Мариам. Какой же я был дурак. Если бы я только знал, что моя сестра не захочет покидать гарем визиря, я бы не за что не ввязался в подобную авантюру сегодня ночью. Если меня утром казнят, Мариам может этого даже не узнает. Надо ей как-то передать весточку от меня, чтоб она больше меня не ждала. Недаром она меня ночью отпускать не хотела. Все-таки есть какая-то у женщин интуиция. Что же делать теперь? Опустив голову на поджатые колени я закрыл глаза и незаметно для себя провалился в сон. Через некоторое время меня растормошили за плечо и я проснулся. Подняв голову, я увидел перед собой сидящего на корточках Сакхиля. - Что вы здесь делаете? - Странно, но этот же самый вопрос я хотел задать тебе. - Скрывать мне уже нечего, поэтому могу вам рассказать про себя все начистоту. Я из народа хуррит. Когда арьянцы напали на нас, при обороне погиб мой отец. Потом мою сестру забрали в гарем, а мать не выдержала и умерла. Я зарекся во что бы то не стало спасти сестру и переодевшись прибыл в вашу столицу. Все остальное вы знаете. - Скажем так, дела твои не очень. Наемники, с которыми ты проник во дворец, на утро будут казнены. Ты наверняка тоже. Разве что я могу походатайствовать за тебя, ведь ты как-никак вступился за первую жену визиря и спас жизнь его будущему наследнику. - Если вы хотите мне помочь, то я прошу вас, через кого ни будь уведомить мою жену, что меня казнили. Она живет на части падишаха на улице… Сакхиль не дал мне договорить, приложив палец к моим губам. - За это не беспокойся. Я знаю где ты остановился. Здесь у стен есть уши, если ты меня понимаешь. Лучше им не знать где твоя жена. - Ну так вы передадите ей что меня казнили? - Я попытаюсь тебя вытащить отсюда. Только мне от тебя кое что нужно узнать. Если ты не нашей крови, как ты такой похожий на нас получился? - Это из-за бабки моей. Ее в молодости один арьянец силой взял. После этого случая у нее мой отец родился. Только он выглядел как нормальный хуррит, а я в вашу породу пошел. Знали б вы знали сколько бед мне эта внешность доставила. - А ты не знаешь кем этот арьянец был. - Бабка в званиях не разбиралась. И вообще ей тогда не до того было. Если честно я ее понимаю. - Азель, слушай меня внимательно. На территории визиря, после того как твое лицо вывесили на досках преступников, многие старики в тебе начали узнавать ихнего пуштикбана, это звание начальника армии шаха, так называемых «бессмертных». Сколько лет назад это с твоей бабкой произошло? - Ну ей тогда исполнилось 19 лет. В двадцать у нее родился мой отец. Когда ему было 36 лет - родился я. Сейчас мне семнадцать. - В общем 54 года назад, как я понимаю. - Ну да, наверное. Ну похож так похож. А к чему это вы? - А к тому, что если ты его родственник, то он тебя может спасти. Стоит ему замолвить о тебе слово и тебя сразу же освободят. - Делать ему что ли нечего какого-то внука от внебрачного сына освобождать. У него от старости наверное уже склероз. Мало ли сколько девиц он за всю жизнь обесчестил. И не вспомнит наверное уже. -У него было два сына и оба погибли в сражениях. Они были молоды и детей после себя не оставили. В общем один он сейчас живет. Если честно, после того как старики начали о тебе говорить я и сам присмотрелся к тебе и заметил, что ты действительно на него сильно похож. Только волосы прямые. А так вылитый пуштикбан Делшэд. Даже его сыновья не так были похожи на него в молодости как ты. - Ну и надо я ему, отвечать за меня? Он там такой пост занимает, зачем ему какой-то оборванец? - Надо не надо, а попробовать стоит. - Скоро казнь, так что все равно не успеем. Вы главное моей жене за меня скажите. Прошу вас. - Ты что ты заладил за жену говорить. Мне только надо упросить Башира, чтоб он тебя подержал пока в темнице до выяснения всех обстоятельств. Скажу, что ты мне признался, что являешься внебрачным внуком пуштикбана. Я его знаю, он обязательно захочет это проверить. Пошлет письмо на территорию падишаха. Пока его ганец доедет с запросом мой человек принесет уже пуштикбану письмо, в котором я опишу твою историю. Даже если он не захочет с тобой иметь потом никаких связей, он все равно вытащит тебя из темницы визиря, только чтоб насолить ему. - Сакхиль, зачем это вам? Вы же из-за меня подставляетесь перед своим другом визирем. - Первый раз такого дурака вижу. Я ему жизнь пытаюсь спасти, а он вместо благодарности, спрашивает зачем. - Простите мое невежество и спасибо вам за беспокойство. Если даже у вас ничего не получится и меня все-таки казнят, хочу чтоб вы знали, я не держу на вас больше зла, за все что между нами было. - Ладно, тебе унывать. Все будет хорошо, - он погладил меня по щеке, поднялся и добавил, - ты только держись, понял. Я все организую. До встречи. После этих слов он постучал кулаком по двери и ему открыли. Оставшись наедине я попытался осмыслить услышанное только что, но снова не заметил, как провалился в сон. Через некоторое время, в дверь три раза постучали, я проснулся и увидел, что в нижней части двери открылась узенькая щель и туда просунули поднос с едой. Это была каша перемешанная с мясом. Также было два кусочка хлеба и стакан воды. Я поел и высунул поднос наружу. Спать уже не хотелось. Вокруг стояла тишина, не было не криков пленников, не слышно было и разговоров караульных между собой. Только иногда до ушей доносился писк грызунов обитающих здесь и скрежет их коготков. Я поднялся на ноги и начал прохаживаться по камере, погружаясь в мрачные мысли о себе. Интересно, сколько прошло времени? Удалось ли капитану связаться с этим стариком. Как тот отреагировал. Как там Мариам? Наверно места себе не находит. Я ведь должен был вернуться еще утром. Хоть бы ребенка от волнения не потеряла. Это ж надо было мне так вляпаться, и главное за что? За Динару, которая за мной даже не скучала. Поживала себе спокойно тут, с муженьком своим. Новость о смерти матери ее даже не тронула. Она даже не обняла меня, хотя мы с ней столько месяцев не виделись. Если бы она знала, как мне сейчас паршиво на душе от ее поступка. Зачем она так со мной поступила? Я ради нее через столько прошел, а она сказала, что выбрала бы жизнь с Баширом, с этим убийцей, нежели со мной, со своим родным братом, который еще несколько часов назад рисковал жизнью, чтобы спасти ее. Мои размышления прервал топот солдатских сапог, доносящийся из коридора. Снова мою дверь открыли. Передо мной стоял визирь, а вокруг него несколько караульных. Меня снова сковали по рукам и ногам и вывели из камеры. К моему удивлению там стоял Сакхоль, при полном параде, а рядом с ним недовольный Айнур. Он то и дело поглядывал то на меня, то на капитана, который как истинный военный стоял по стойке смирно и не выражал никаких эмоций. - Сакхиль, доставишь его во дворец Делшэда. Скажешь, что это в знак уважения к его подвигам и преклонному возрасту. Если бы не эти обстоятельства, мы бы потребовали, чтобы он сам прибыл сюда. Сакхиль утвердительно кивнул в ответ. Значит его план сработал и у меня появилась небольшая надежда на освобождение. Тут в разговор вмешался младший брат визиря, Айнур. - Все равно я не понимаю, почему вы его не казнили, вместе со всеми. - Я тебе уже говорил. Это деловые отношения которые необходимо соблюдать хочется нам этого или нет. Если старик его не признает, завтра на рассвете мы его казним. - А если признает? Ты что подаришь ему жизнь? Он же ее не заслуживает. - Айнур, не тебе решать судьбы людей. Пока я остаюсь первым визирем, я решаю кого казнить, а кого миловать. Вот когда примешь этот пост от меня, тогда милости прошу. А пока не лезь в мои дела и решения. - Тогда позволь и мне поехать с ними к Делшэду. - Что это за глупости ты говоришь? - Постоянно ты меня от всего огораживаешь. Как я смогу чему-нибудь научиться, если ты не даешь мне этого сделать? - Айнур, перестань истерить! Иди в свою комнату и не вмешивайся. Сакхиль, уводи заключенного. - Слушаюсь, великий визирь. Четверо конвоиров окружили меня и мы пошли наверх по лестнице. На улице был день. От долгого пребывания в темноте в глазах начало все расплываться. Меня затолкали в закрытую повозку и мы тронулись. Окошек тут никаких не было, поэтому снова стало темно. Кандалы с меня так и не сняли. Пока мы ехали я несколько раз пытался продумать свой разговор со стариком, но так ничего в голову не приходило. Потом решил не переживать на этот счет. Ведь все в итоге будет зависеть от него. Может мне молчать. Пусть сам решает освобождать меня под свою ответственность или нет. Пока я раздумывал мы доехали до дворцовых ворот. Дверь повозки открыли и мне сказали выйти на улицу. Караульных визиря внутрь не пропустили, и вместо их приставили ко мне и капитану четырех других, которые прислуживали Делшэду. Капитана до этого обезоружили, и когда я вышел на улицу на всякий случай обыскали меня, прощупав все тело. Кандалы с меня так и не сняли, и прямо в них повели во дворец. Сакхиль шел впереди меня, а конвоиры по бокам. Из-за цепей шел я медленно, но к счастью меня никто не подгонял. На улице был наверное полдень, так как солнце ужасно палило голову. Каждый раз как я пытался вытереть выступивший пот, охрана хваталась за кинжалы, а капитан оборачивался на меня и недовольно мотал головой, приходилось опускать руки вниз и продолжать заливаться потом. Радовало одно, что караульный и Сакхиль были в кольчугах и при полном обмундировании и я мысленно успокаивал себя, что им идти по такой жаре еще тяжелее. Пока мы дошли до кабинета старика нас с капитаном еще несколько раз обыскали. Кабинет был просторный и весь заваленный книгами. Они были всюду, на полках, на столе, на подоконнике. Я даже старика не сразу заметил за ними. Это был худощавый седовласый старик, с гладко выбритым лицом и хорошо ухоженными волосами. Одет он был просто, в светлый халат без всяких узоров и драгоценностей. На руке был всего один перстень, который служил ему и печатью для отправки писем. Старик был на голову ниже меня, но выправка у него еще была, так как спину он держал ровно. Сакхиль стал по стойке смирно перед ним и поприветствовал. - Пуштикбан Салар Делшэд, я приветствую вас от имени первого визиря. - Добрый день Сакхиль, давай опустим все формальности и перейдем к делу. Это от тебя мне передали письмо сегодня ранним утром? - Да, пуштикбан, мое. Приношу свои извинения, если разбудил вас своим известием, но дело было безотлагательное. - Ну знаешь, задал ты мне задачку. Я все свои портреты пересмотрел, пока ты ко мне добирался. Не знаю, не знаю. Мне трудно определить похож этот юноша на меня или нет. Конечно, со стороны виднее. Еще до твоего послания мне мои друзья твердили, что видели юношу который как две капли схож на меня молодого. Ну я вот смотрю на него и ничего подобного не замечаю. Ну разве что только нос, и глаза. - Простите, пуштикбан Делшэд, но может мы его побреем? Вы лучше приглянетесь. С такой щетиной и хорошего знакомого не сразу признаешь. - Зачем? Я просто поговорю с ним, и все станет понятно. Старик пошел к столу и достал с ящика небольшую книгу в кожаном переплете. Потом положил на столе передо мной. - Азель, если я правильно понял из написанного Сакхилем, ты свою бабку в живых никогда не видел, так как она умерла до твоего рождения? - Да, вы правы, - ответил я старику. - А было ли в твоем доме какое-нибудь ее изображение. В общем, ты хоть примерно знаешь как она выглядела? - Изображения не было, но моя мама часто говорила, что старшая сестра на бабушку очень похожа. - Вот и отлично. Пролистай эту тетрадь. Если среди прочих девушек найдешь похожую на твою сестру, значит я признаю тебя своим внуком. Я принялся листать рисунки девушек выполненных карандашом. Многие были изображены несколько раз в различных позах. К счастью они были изображены в одежде, а то мало ли кто этих арьянцев знает, у них странные взгляды на мир. Дойдя до середины книги я увидел изображение девушки в простом убранстве, очень схожем на те, какие носили в моем краю. Я начал всматриваться и разглядывать ее. Она немного походила на мою сестру, только лицо было очень злое. Динару я никогда в таком состоянии не видел. Но все равно некоторая схожесть была. Наверно это сам старик рисовал по памяти. Конечно, а как еще должна была ему моя бабка запомниться? После того, что он с ней сделал, ни о каком нежном или игривом взгляде, которые я увидел на предыдущих картинках темноволосых красавец, здесь не могло быть и речи. Пролистав еще пару листов, на которых была изображена она же, только уже не в полный рост, а только лицо, такое же разгневанное как и на первой картинке, я повернул книгу к старику. - Эта девушка, скорее всего и была моей бабкой. - Ты уверен в своих словах? Может пролистаешь дальше? Там еще светловолосые красавицы есть. - Я уверен. Старик взял в руки книгу и начал всматриваться в изображение. Потом положил книгу назад в ящик стола и сел за него. - Откуда ты родом? - Я принадлежу к хурритам. Родился и вырос в маленьком селении недалеко от города Арвада. - И что ты делаешь в нашей столице? - Я прибыл сюда несколько месяцев назад, чтоб найти и освободить свою родную сестру Динару из лап визиря. После этих слов Сакхиль грозно глянул на меня. Старик снова встал и начал прохаживаться по кабинету. - Значит обо мне ты не знал и никогда не хотел найти меня ради мести или богатства? - Я вообще никогда не думал о вас. Мне было все равно живы вы или нет, и где ваш дом. Только сегодня ночью от капитана Сакхиля я узнал о том, что вы еще бодрствуете. - Ну и что ты собираешься с этим делать дальше? - Если честно, меня сейчас беспокоит моя дальнейшая судьба. Если меня отпустят я возьму жену и пойду куда глаза глядят, подальше от столицы, а вас никогда и ничем беспокоить не буду. - Ты в таком юном возрасте уже женат? - Так получилось, - ответил я сухо, пялясь куда-то в пол. Мне впервые стало стадно за свой поступок с Мариам. Я тогда поступил с ней не лучше, чем этот Делшэд с моей бабкой. Надо будет перед ней извиниться, если конечно доведется свидится еще хоть раз. - Мне нужно немного времени подумать обо всем. Капитан, у вас найдется еще немного свободного времени, для меня? - Конечно, не переживайте пуштикбан салар, времени у меня достаточно. Старик снова сел за стол и позвонил в колокольчик. Вбежал слуга и он попросил принести ему и нам чай. Пока несли чай и накрывали столик старик приказал снять с меня кандалы и предложил мне присоединиться к ним. Сакхиль сел на стул, который был возле стола, а я уселся на ковер, поджав под себя ноги. От того, что мой организм за последнее время потерял много жидкости я ужасно хотел пить, поэтому с радостью принял его предложение и начал по чуть-чуть наслаждаться чаем. После нескольких минут молчания старик обратился к Сакхилю. - Одного не могу понять, зачем тебе это? Почему ты взялся за спасение этого юноши? - Я отношусь к Азелю как к младшему брату. После услышанного я подавился чаем и начал громко откашливаться. Сакхиль и старик недовольно посмотрели в мою сторону, а я начал постукивать себя по груди, чтобы протолкнуть застрявший чай, прочищая при этом горло. Старик укоризненно покачал головой в мою сторону. - Похоже вас молодой человек никаким манерам не учили. - Я же говорю, что в селе родился. - Но сейчас та вы уже живете в городе. Нужно как-то перестраиваться под здешнюю культуру. - Простите, я не специально. - Ну да ладно. Постарайтесь больше не мешать мне думать. Ситуация не стандартная, что тут говорить. Не думал, что на старости лет у меня внебрачный внук появиться. После этих слов старик замолчал и уставился в окно. Я начал рассматривать книги, они были в красивых красочных переплетах, очень большие и толстые. В детстве мне очень нравилось читать с сестрой, но она приносила тоненькие книжечки, без картинок. И снова я начал вспоминать вчерашнюю встречу с ней. От обиды защемило в груди, а на глаза начали наворачиваться слезы. Как она могла такое сказать мне в лицо? Выбрать остаться с ним, вместо того, чтоб жить со своей семьей. Я же ее родной брат, а визирь никто иной как убийца. Пусть косвенно, но он все-таки виновен был в смерти моих родителей, а Динара, зная это, все равно предпочла его. Неужели это и есть любовь? Совершать бредовые поступки, отказываться видеть очевидное и говорить необдуманные слова, это и есть любить? Ведь она же всегда была умной и рассудительной девушкой, а вчера ночью дралась подносом с нападавшем, даже не задумываясь о том, что ее могут убить. Неужели она и вправду готова пожертвовать ради него всем на свете. И все же я прав, она первая от меня отказалась, так, что я просто сделал ответный жест в ее сторону. Наверно если перестать об этом думать будет не так больно на душе. Надо постараться отвлечься от воспоминаний о сестре и подумать о чем-нибудь другом. Чай, который нам принесли, уже немного поостыл и я начал утолять свою жажду, и рассматривать кабинет. Прошло около получаса, когда старик достал из ящика стола лист и начал что-то писать. Потом он сложил лист, запечатал его печатью и протянул его Сакхилю. - Передайте визирю, что я принимаю этого молодого человека в свою семью и ручаюсь за него. Все как положено я изложил в этом письме. - В таком случае я должен передать вам приказ визиря, касательно заключенного, - капитан достал припрятанную бумагу и протянул старику, - Приказ гласит, что ему запрещено появляться на территории визиря и если его там поймают, он будет незамедлительно казнен. - Я думаю это справедливое наказание за проникновение в его дом. Тогда не смею вас более задерживать и желаю вам хорошего дня и доброго здравия. Капитан поклонился Делшэду, потом зачем-то подмигнул мне, спрятал письмо для визиря и вышел. Старик попросил охрану оставить нас одних и приготовить мне ванну и сменную одежду. - Как ты посмотришь на то, чтобы остаться жить в моем доме. Он очень большой, много комнат, выберешь себе подходящую. - У меня есть жена и скоро родится ребенок. Зачем вам эти заботы? От нас будет только шум. - Дом большой, я могу вам выделить целую половину. Шум меня не донимает. В последнее время я и так мало сплю, вот и буду присматривать за внуком или внучкой. Главное, что у меня теперь есть наследник и я могу спокойно доживать свои отведенные дни. - Недавно я устроился в караул падишаха и теперь охраняю внешние ворота. - Я походатайствую и тебя будут учить военному делу и тренировать. О деньгах не беспокойся совсем. Хоть я и занимаю такой высокий пост, но уже несколько последних лет здоровье мое пошатнулось. После гибели моего второго сына я стал совсем плох и уже не сопровождаю в битвах и войнах своих янычар. После моей смерти это место должно было отойти одному из моих сыновей, так что теперь ты сможешь смело претендовать на него. Надеюсь пока я жив, то я успею тебя всему обучить, стратегии боя, тактике, умению вести переговоры, и смогу походатайствовать перед падишахом, чтобы ты занял мое место по праву наследника. - Арьянцы не позволят мне занять ваше место. Я плохо знаюсь в военном деле, и вряд ли из меня что-то путевое получится. - Но все же ты выбрал для себя именно этот путь. Ты же не пошел в торговцы или прислужником какому-то вельможе «подай-принеси». - У меня на теле есть печать позора. - Вот видишь, наверняка за неповиновение. Значит я прав. Теперь я вижу, что ты похож на меня. Я немного разузнал о тебе, пока тебя везли сюда. Ты хорошо управляешься с оружием и не разу за время тренировок не ошибся. Далеко не каждый воин может подобным похвастаться, значит у тебя это в крови. Я позову тебе лучших учителей и они будут учить тебя практиковаться во всех видах оружий, а теории, о которой я говорил ранее, я обучу тебя сам. Почти все эти книги, что видишь перед собой, посвящены воинам и сражениям. Милый мой Азель, ты придал мне смысл жизни. Теперь я не умру, пока не услышу о твоем назначении на мое место. Ты только учись, и увидишь, пройдет всего несколько лет и ты станешь Пуштикбан Саларом, будешь командовать армией бессмертных. - А если я не потяну это назначение. Вдруг меня никто слушать не будет? Вы очень влиятельный человек, но боюсь, это не повлияет на решение шаха и кто там заведует этим. Меня не выберут на ваше место. - Даже не думай так! Ты должен верить в себя и в свои возможности, тогда и окружающие поверят в тебя. Я научу тебя как говорить, как реагировать на те или иные события, как отвечать на письма. У тебя будут лучшие учителя, поэтому переживать не стоит. - Но если армия шаха пойдет против моего народа я не смогу руководить ими. - Во-первых, твой народ живет на территории отведенной визирю и он наводит там порядки. Во-вторых, эти земли уже принадлежат нам, и подавлением маленьких восстаний занимаются оставленные там наместники, а не армия падишаха или того же самого визиря. И в-третьих, начинай уже думать о будущем. У тебя скоро будет ребенок. У тебя уже есть я, хороший дом, достаток, так что выкинь все свои переживания из головы и настройся на нужный лад. Ты должен стать достойной заменой мне, чтоб я не приходил к тебе во снах и не качал укоризненно головой в твою сторону. Я засмеялся, и старик тоже улыбнулся и крепко обнял меня. - Можно кого-нибудь послать к моей жене, чтобы она за меня не волновалась? - Ты иди купайся, и приводи себя в порядок а я обо всем позабочусь. Сегодня же вечером она будет здесь с тобой.