Лондонский мост падает

London Bridge is broken down, Falling down, falling down. London Bridge is falling down, My fair lady. Он стоял посреди улицы с закрытыми глазами, чувствуя, как его толкали и задевали локтями прохожие, но вся равно не мог заставить себя открыть глаза. Потом его потянули в сторону, и кто-то зашептал: - Ну и кто из нас идиот? Стоять посреди улицы и ждать непонятно чего – это, определённо, достойное умника занятие. И так каждый раз, Малфой, каждый грёбаный раз! Драко открыл глаза. Напротив него стоял высокий мужчина с пшеничного цвета волосами и носом, достойным покойного профессора Снейпа. - Поттер? – выдохнул Драко. - Нет, твоя бабушка, - закатил глаза «пшеничный». – Пойдём быстрее в Гринготтс, нужно снять денег и обменять на фунты. А то если оборотка кончится, как в прошлый раз, когда мы будем выгребать галлеоны из моего сейфа, эльфы нас проклянут и отправят на корм драконам. - А там правда есть драконы? – поинтересовался уже приходящий в себя Драко. - А ты думал, мы когда Гриннготтс грабили перед Битвой за Хогвартс, на своих двоих от взбешённых эльфов улепётывали? До сих пор страшно туда ходить, - поёжился Гарри. - О, не бойся, герой, я защищу тебя, - ухмыльнулся Драко и притянул его к себе. А потом прижался и поцеловал в губы. Прохожие сновали вокруг, и им не было никакого дела до двух целующихся мужчин. - Блядь, Малфой, ну просил же не целовать меня, когда ты под оборотным! – Гарри поморщился и даже вытер губы тыльной стороной ладони. – Знаю, что это ты, а всё равно мерзко с другим мужиком целоваться. И ты вообще в зеркало себя видел? Рожа ужасная. Иногда мне кажется, что Кингсли мне так мстит за что-то – каждый раз подгоняет волосы всё более и более страшных мужчин. - Ага, ещё скажи, что зелье с каждым разом всё невкуснее и невкуснее, - поддел Драко. - И скажу! Гарри всё-таки потащил Малфоя к Дырявому Котлу. - Может, и мстит, - согласился Драко. – После того, как ты налетел на него тогда, когда старался меня отмазать и отпустить… Будь я на его месте, я бы тоже зуб на тебя имел. - Будь ты на его месте, Малфой, я бы разложил тебя прямо на том огромном дубовом столе, который стоит в кабинете Министра. Он такой огромный, что я бы тебя отымел во всех существующих позах, честное слово. Проходящая мимо них молоденькая ведьмочка покраснела, услышав часть разговора, и поспешила поскорее убраться куда подальше. - Кто бы ещё кого разложил, - буркнул Малфой, а потом мстительно ухмыльнулся и сказал: - А Знаешь, мне нравится эта твоя внешность. Такой… э-э-э… выдающийся нос… Наверное, и в штанах тоже есть, чему выдаваться, а? Может… Договорить он не успел – Гарри затащил его в подворотню между Флориш и Блоттс и магазином сластей и прижал к стене, приставив к горлу палочку. - Убью, Малфой. Только посмей хоть посмотреть на кого-то, кроме меня, убью обоих! Драко улыбнулся и запустил руки под мантию Гарри, поглаживая поясницу. - Но это же ты. - Нет, не я. Порыв Гарри прошёл так же быстро, как и начался, и он убрал палочку. - Пойдём, - мягко сказал Драко. – Хочу скорее домой. И обнять тебя. Настоящего. Он запечатлел целомудренный поцелуй на щеке «пшеничного» Гарри. - Пойдём, - согласился Поттер. Драко любил выводить Гарри из себя и заставлять ревновать. Поттер оказался жутким ревнивцем и, казалось, действительно был готов заавадить любого, кто бросал на Драко хоть сколько-нибудь заинтересованные взгляды – и мужчин, и женщин. Оставалось только гадать, как Гарри сможет отпустить его, когда ему придёт время жениться и воспроизвести на свет наследник. Когда-нибудь это нужно будет сделать, но думать об этом не хотелось. Но всё то время, пока они снимали деньги, путешествуя на тележках от сейфа к сейфу, пока меняли их на фунты, и потом, когда Гарри, у которого уже начали темнеть волосы, вывел его на улицу и сразу аппарировал куда-то, прижимая Драко к себе, он думал, что плевать ему на всё, пока у него есть вот это личное сумасшествие. Этот новый мир на двоих – абсолютно безумный, но абсолютно счастливый. - С возвращением домой, - прошептал Гарри, смотря ему прямо в глаза, стоя посреди гостиной их съёмной квартиры. А потом добавил: - Вот теперь ты похож на себя. На вкус Драко был, как клубничное мороженое, которое они ели перед выходом, но всё равно отдавал табачным дымом – терпким и обжигающим. Вот только виски в его вкусе больше никогда не было, кроме того первого раза – с виски они завязали, им и без галлюцинаций неплохо жилось. - Ты деньги не потерял, как в тот раз? – улыбаясь, спросил Малфой, пока Поттер теснил его куда-то назад и не переставал целовать. - А тебе не всё равно? - Всё равно. - Вот и заткнись. А потом Драко повалили на кровать, и Поттер, дёргая ворот рубашки так, что пуговицы полетели во все стороны («Грёбаный извращенец, последняя нормальная рубашка!»), и стягивая мешающий пиджак, впился губами в его ключицы и прошептал: - Мечтал об этом весь день. Драко выгнулся и застонал. Потом потянул Гарри вверх, стараясь стянуть одежду. Поттер был тяжёлым и горячим, как печка, - он всегда был таким, и это заставляло Драко желать залезть под холодный душ, а лучше – расплавиться под его руками, превращаясь в аморфную массу, и только стонать со всей дури под его прикосновениями. - Почему на тебе всегда так много одежды? – со стоном прошептал Гарри, стягивая с Драко брюки. – Ходи голым, что тебе, жалко, что ли. От этого горячечного шёпота Малфой только прогнулся сильнее в спине, помогая Поттеру стянуть с него узкие штаны. - Ага, чтобы меня все на улице пожирали взглядами? - Убью, - Гарри укусил его ключицу. - Вот и приходится одеваться. Ты же у меня не просто озабоченный маньяк, а жутко ревнивый озабоченный маньяк. - Меньше слов – больше дела, - сказал Гарри и, подтверждая собственные слова, склонился над членом Драко, полностью вбирая его в рот. И больше Драко ничего не говорил, только стонал на весь дом и ёрзал по кровати, стискивая пальцами простыни. А Поттер говорил – он вообще был чересчур разговорчивым, но Драко не возражал. - Иди сюда, - шептал Поттер, подминая Драко под себя. - Хочу тебя до одури, - шептал, когда смазывал член и во все глаза пялился на распластавшегося на кровати Драко, на его мокрое от пота тело, на зацелованные, такие любимые ключицы, на аккуратные тёмные соски, на дрожащий от предвкушения живот, на дорожку жёстких волос в паху, на длинный красивый возбуждённый член, на широко расставленные ноги и раскрытый анус. - Такой горячий, - шептал Поттер, когда аккуратно входил в него, и шипел сквозь зубы, когда Драко со всей силы насаживался на его член, выгинаясь и раскрывая губы. - Такой сладкий, - шептал Поттер, вжимая его в матрас и быстрыми толчками трахал, целуя губы, щёки, шею и всё, до чего только мог дотянуться, и стискивал запястья Драко над головой. Поттер шептал, а Драко стонал, подмахивал и умолял, а потом и попросту ныл на одной ноте, мечтая, чтобы это никогда не заканчивалось. - Люблю тебя, - шептал Поттер, обхватывая мокрой и скользкой ладонью член Драко, а потом смотрел, как Малфой кончает в его руках, впитывал его наслаждение взглядом, тяжело вдыхал воздух носом, стонал сквозь зубы каждый раз, когда сокращались мышцы вокруг его члена, и, наконец, срывался в оргазм, падая на Драко и погребая его под собой, целуя в мягкие искусанные губы. – Люблю тебя, чёрт возьми. А потом Малфой уже привычно лежал, обвиваясь вокруг Гарри всем телом, обхватывая руками и ногами, словно боялся, что тот сбежит или пропадёт, а может быть, и в самом деле боялся, что проснётся, а кровать пуста, и только в голове тяжесть от вчерашней пьянки. А потому он – на всякий случай – ещё и укладывал голову на грудь Гарри, и только когда пальцы начинали взъерошивать его волосы, улыбался и закрывал глаза. И фальшиво напевал, поддерживая одну из целой кучи их странных традиций: - Лондонский мост падает, падает, падает, - и чувствовал, как дрожит от его голоса разомлевший Гарри. – Лондонский мост падает, моя милая леди… Поттер целовал в макушку и говорил: - Упал твой мост давным-давно. С грохотом развалился на части. Спи. И Драко засыпал, потому что, ну в самом деле, о чём вообще можно думать, когда разваливается что-то незыблемое, традиционное, вечное, заведённое ещё предками. В такие моменты не нужно задумываться. В такие моменты нужно просто жить – без оглядки на завтра. Уж этому его Гарри успел научить.