Никаких сантиментов!

[ночь с понедельника на вторник 1–ой недели]       Молли проснулась глубокой ночью, ничем не разбуженная — просто, похоже, от того, что у неё наконец хоть немного восстановились силы.       Сначала она осознала, что лежит не на полу, а на софе, укрытая изрядно потрёпанным клетчатым пледом, затем — что на ней нет куртки, и напоследок — что волосы не собраны заколкой в пучок, а волнами рассыпаны по подушке.       Как она попала на софу, Молли не помнила. Похоже, кто-то нашёл её на полу и решил устроить поудобнее.       От внезапной догадки, кто бы это мог быть, её бросило в жар, и она тут же открыла глаза.       За окном было темно, и гостиную освещал только высокий торшер у камина. Шерлок был здесь — развалился в своём кресле, водрузив длинные ноги на невесть откуда взявшийся пуфик, и с увлечением щёлкал по кнопкам какого-то телефона. Бледный свет экрана падал на лицо с резкими чертами, отчётливей всего выхватывая из полумрака прямой нос, острые скулы и блестящие серые глаза. Вид у него был… не то чтобы довольный, но заинтересованный, и это могло предвещать относительно спокойный вечер.       Молли скользнула взглядом по его лицу и фигуре и снова закрыла глаза.       «Так… — мысленно приказала она себе. — Успокоиться… Главное — успокоиться. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…»       Вцепившись в край пледа, она изо всех сил старалась выровнять дыхание, но, увы, её попытки так и не увенчались успехом. С каждой секундой сердце разгонялось всё быстрее, кровь сильнее приливала к щекам, а в душе всё больше крепло ощущение, будто она вернулась в себя же саму, но пять лет назад, в день, когда произошло их знакомство. Все тщательно возведённые барьеры, все попытки самоконтроля разваливались, как карточный домик. И чувство, которое, как ей казалось, она научилась держать в узде, вспыхнуло с новой силой, словно и не было этих долгих лет глупого и бесплодного ожидания.       «Спокойно! — повторяла про себя Молли, нечеловеческим усилием собирая остатки воли и здравого смысла. — Я должна успокоиться! Теперь я буду здесь жить. Пусть недолго, но всё равно мне надо как-то научиться спокойно с ним разговаривать. Спокойно на него смотреть. Спокойно о нём думать. …Хороший вопрос, КАК?»       Она сделала ещё один глубокий вдох и порывисто села — слишком быстро, слишком неловко.       – Привет… — голос после сна был хриплым и совершенно невыразительным. Странное состояние: когда невыносимо смотреть человеку в лицо, но не смотреть ещё более невыносимо.       – У тебя хорошая память, — вместо ответа кивнул Шерлок на телефон. — WSSH* Заключение о смерти?**       На миг у Молли внутри всё похолодело. Стыд, страх, боль, злость — всё накатило разом. Шерлок беспечно вертел в длинных пальцах маленькую безделушку, а ей казалось, будто от неё отсекли кусок личности, располосовали скальпелем и теперь пристально изучают со всех сторон.       – Это же мой телефон! — воскликнула она, мигом вскочив и едва не задыхаясь от нахлынувших чувств.       – Ну да, — кивнул Шерлок, явно не понимая, к чему она клонит.       – Ты взял мой телефон! — стыд и страх вдруг резко отступили, оставив только дикую, неукротимую злость. — МОЙ телефон! Без спроса!       – Неправда, — невозмутимо ответил он. — Я спрашивал.       – КОГДА??!!! — Молли буквально трясло от бешенства и отчаянно хотелось, взяв что-нибудь тяжёлое, от души ему врезать..       – Два часа назад.       – Два часа назад Я СПАЛА!!! — желание врезать стало просто нестерпимым.       – Я не виноват, что ты не слушала, — невозмутимо пожал плечами Шерлок. — Я спросил. Ты промолчала. Я воспринял это как знак согласия.       – Ах ты… мерзавец! — последняя фраза переполнила чашу её терпения, и, стремительно подлетев к его креслу, Молли яростно вырвала у него телефон и, не успев себя остановить, со всего маху влепила ему пощёчину.       – Чёрт, — пробормотал единственный в мире консультирующий детектив, потирая вспыхнувшее пятно на скуле, — это уже становится тенденцией…       – Зачем ты это сделал? — Молли почувствовала, как к горлу подкатил комок, а на глаза навернулись слёзы. — Это же мой телефон, моя собственность!       – Да. И что? — непонимающе буркнул он.       – Тебя в детстве не учили, что нельзя трогать чужие вещи? — несмотря на все старания, её голос всё-таки дрогнул.       – Пытались, — хмыкнул Шерлок, чуть скривив губы. — Но не смогли внятно объяснить, почему.       – А тебе обязательно нужно объяснение?! — процедила сквозь зубы Молли, сильнее сжав кулаки.       – Конечно! — фыркнул он. — Иначе какой смысл? Утверждать можно всё, что угодно.       – О, Боже… — простонала она, прикрыв глаза ладонью.       «Это ужасно, — с отчаянием пронеслось в голове. — Просто ужасно! Как — ради всего святого — КАК Джон это выносил?!»       – Послушай, Молли, — Шерлок вздохнул и, по всей видимости, сделал над собой усилие, чтобы его голос звучал мягче обычного. — Я не понимаю твою реакцию. Я не испортил твою вещь. Не украл её. Просто усвоил информацию. Ты можешь делать то же самое, пользуясь моим ноутбуком или телефоном. Пожалуйста, бери и то, и другое.       – Только на них пароль, да? — всё так же глухо, сквозь зубы произнесла она.       – Естественно.       – Негодяй! — чтобы не врезать ему снова, Молли со всей силы пнула его кресло и всхлипнула.       – Не понимаю, почему вы все так бурно реагируете? — теперь и в голосе Шерлока послышалось откровенное раздражение. — Телефон не защищён паролем, значит, открыт для свободного доступа. В чём проблема?       «В том, что чужие вещи неприкосновенны! — мысленно рявкнула она. — И тебе бы следовало об этом знать!»       «А думаешь, он не знает? — тут же ехидно отозвался здравый смысл. — Просто ему наплевать. И на тебя, и на общепринятые правила, и вообще на весь мир».       «Вот как? — Молли сделала глубокий вдох, а затем — медленный выдох, изо всех сил стараясь хоть чуть-чуть погасить ярость. — Ну ладно!»       – То есть мне нужно поставить пароль? — уточнила она, буравя его взглядом.       – Как угодно, — пожал плечами Шерлок. — Вещь твоя. Тебе решать.       – Хорошо, — кивнула Молли. — Учту на будущее.       И, резко развернувшись, направилась к лестнице, ведущей в комнату Джона.       Перед выходом из гостиной ужасно хотелось хлопнуть дверью, но, к счастью, в последний момент она удержалась. В крови ещё вовсю кипел адреналин, но злость понемногу утихала, с каждым шагом всё больше превращаясь в досаду. И, стремительно поднимаясь по ступеням, Молли не переставала удивляться: как всего несколько минут назад её могло охватить романтическое настроение?       «Идиотка! — мысленно ругала она себя, отчаянно кусая губы. — Опять наступила на те же грабли! И на что я только рассчитывала?! Его не переделать. Он всегда останется таким — грубым, холодным, эгоистичным чудовищем, у которого нет ни вежливости, ни такта, ни представления о личном пространстве. И от того, что я буду здесь жить какое-то время, ничего не изменится. Так что дай мне Бог вынести следующие несколько недель и не сойти с ума!»       Возможно, именно благодаря кипению адреналина, она быстро нашла постельные принадлежности, зубную щётку и банное полотенце, расстелила постель и взбила подушку. А затем — всё ещё во власти эмоций — решила отправиться в ванную, нимало не заботясь о том, в каком виде её после душа увидит Шерлок.       Когда она заглянула в гостиную, он по-прежнему сидел в кресле, но теперь с выражением невыносимой скуки на лице.       Подавив желание чем-нибудь в него запустить, Молли отчеканила железным (и откуда он взялся?!) тоном:       – Только. Попробуй. Сунуться. В ванную!       – Во-первых, там есть замок, и ты можешь закрыться, — безразлично отозвался он. — А во-вторых, если бы я захотел взглянуть на голую женщину, я бы зашёл в Интернет.       Молли фыркнула, но губы, помимо воли, вдруг стали растягиваться в улыбке.       «О Господи! — мелькнуло у неё в голове. — А ведь десять минут назад я готова была его убить!»       Поразительно, но от былой злости не осталось и следа. Одной-единственной фразой он умудрился начисто её погасить. Сделал ли он это нарочно или попал в яблочко, сам того не ведая, Молли не знала, но факт оставался фактом: вместо прежней ярости у неё внутри теперь плескалось веселье.       Общение с Шерлоком Холмсом чем дальше, тем всё больше напоминало русские горки***. Никогда ещё она не испытывала столь яркие и сильные эмоции. Да, по большей части они были негативными, но внезапно она поймала себя на мысли о том, что ей нравится эта острота. Эта буря, словно обнажающая душу, была куда лучше той сонной одури, в которой она существовала большую часть своей жизни.       – Ты не взяла рубашку, — всё тем же безразличным тоном сказал Шерлок, мельком взглянув на неё.       – Пойду как есть! Тебе же плевать на такт и личное пространство!       Щёки Молли пылали, но внутри у неё вдруг словно зазвенела прочная, сильная струна, а в душе вспыхнуло ослепительно яркое, озорное пламя. И понимая, что больше не может на него сердиться, она искренне поражалась тому, как быстро и бесследно исчезло её вечное смущение.       Он делал ужасные вещи. Он говорил ужасные вещи. Каждый раз. Всегда. Но только теперь она поняла, что эти слова и поступки вырывали её из оцепенения, заставляли ярко чувствовать, смело говорить, решительно действовать. Он словно вынуждал её быть сильнее, быть не серой мышкой из морга, которой все симпатизируют, но до которой никому особо нет дела, а личностью — может, и не в глазах других, но в глазах себя самой — уж точно.       С ним Молли приходилось преодолевать себя и становиться кем-то гораздо лучше, умнее и благороднее. Требовалось поистине ангельское терпение и рыцарское благородство, чтобы сносить и прощать выходки Шерлока Холмса. Конечно, иногда система давала сбой, и она срывалась на крик и оплеухи. Но даже это кардинально отличалось от её привычного «серого» поведения.       – Как знаешь, — между тем отозвался Шерлок. — Мне плевать, а тебе может быть неловко.       – Не будет, — Молли вдруг осознала — одновременно с ужасом и восторгом — что не просто смотрит прямо ему в лицо, но ещё и с весёлым вызовом в глазах.       – Посмотрим, — бросил он, но его взгляд моментально превратился из скучающего в заинтересованный.       Молли саркастически хмыкнула (Боже, а это откуда взялось?), с достоинством прошествовала в коридор, после чего решительно захлопнула дверь ванной.       Взглянув на своё отражение в небольшом зеркале над умывальником, она с трудом себя узнала. Эта молодая женщина с гордо вздёрнутым подбородком, милым румянцем на щеках и сияющими глазами никак не могла быть Молли Хупер из морга при госпитале Св. Варфоломея. Казалось, она помолодела лет на десять. Даже морщинки — неизменные спутники хронической усталости, душевной и физической, будто исчезли.       Однако по мере того как струи тёплого душа смывали пот и напряжение этого безумного дня, гас и внутренний огонь, уходило это странное озорство, заставлявшее её препираться с Шерлоком — и, надо сказать, препираться довольно остроумно. Увы, когда Молли выключила воду, выбралась из ванной, завернулась в большущее оранжевое полотенце и снова взглянула в зеркало, она поняла, что волшебство кончилось.       Из отражения на неё вновь смотрела усталая тридцатилетняя женщина с невыразительной внешностью, сетью мелких морщин вокруг глаз и копной слегка вьющихся волос уныло-мышиного цвета. Скучное, среднестатистическое существо, не способное привлечь даже торговца сэндвичами на углу, не то что единственного в мире консультирующего детектива.       Она дотронулась до дверной ручки, и тут её лавиной накрыл страх. Хотя нет. «Страх», пожалуй, слишком слабое понятие для того, чтобы отразить то, что она почувствовала. Скорее, это был панический ужас. Она вдруг вспомнила, что говорила Шерлоку перед тем, как скрыться в ванной, и поняла, что лучше просидит здесь всю оставшуюся жизнь, чем покажется сейчас ему на глаза.       – Может, всё-таки откроешь? — вдруг донёсся из коридора его недовольный голос. — Мне тоже надо принять душ!       – Я ещё не закончила, — робко пискнула Молли, отчаянно желая провалиться сквозь землю.       – Чушь! — фыркнул он. — Ты уже минуту просто держишься за дверную ручку.       Она нервно сглотнула.       – Шерлок, — против воли её голос зазвучал умоляюще, — пожалуйста, не надо говорить о том, как ты это узнал!       За дверью на секунду воцарилось молчание.       – Ладно, — сказал он. — Не буду. Но в душ мне надо, тем не менее.       – Да, да, я сейчас… — пролепетала Молли, дрожащей рукой открывая дверь…       Всё-таки лучше было остаться в ванной до конца своих дней.       Шерлок стоял прямо перед ней, прислонившись к стене, и демонстративно держал за рукава бледно-зелёную хлопчатобумажную рубашку. Взгляд у него был настолько… изучающий, что Молли невольно вздрогнула. Таким взглядом он обычно гипнотизировал окуляр микроскопа.       – Рубашка, — в его голосе послышались какие-то странные — то ли заинтересованные, то ли язвительные нотки.       Сердце Молли ухнуло куда-то в пятки, а затем так же стремительно подскочило едва ли не под самый подбородок. И в ту же секунду захотелось немедленно захлопнуть дверь, щёлкнуть замком, забраться в ещё не просохшую ванну, свернуться там калачиком и умереть.       Но, разумеется, проделать всё вышеописанное она не могла, а значит, нужно было срочно что-то придумать, как-то выпутаться из сложившейся ситуации.       Интересно, чего он ожидал? Что она снимет полотенце, повернётся к нему спиной и спокойно проденет руки в рукава? Может, именно поэтому у него сейчас такой испытывающий взгляд? Проверяет её реакцию? Изучает поведение?       Господи, да зачем ему это вообще?!       «Потому что скучно», — с ехидцей подсказал здравый смысл голосом Бетти.       В глубине души слабо шевельнулся отголосок недавней злости, но его едва хватило на то, чтобы достойно выдержать взгляд Шерлока. Молли подняла голову, протянула руку и, вцепившись в воротник рубашки, потянула его на себя.       – Спасибо! — она с удовлетворением отметила, что голос почти не дрожит.       – Пожалуйста, — он резко разжал пальцы, и в его взгляде на миг промелькнуло разочарование.       Что-то острое и холодное больно кольнуло в сердце, но это чувство было настолько привычным, что она справилась с ним в считанные доли секунды.       Конечно, он явно ожидал большего — чего-то более… весёлого? Остроумного? Смелого?       Но ведь это же — Молли Хупер. Серая, невзрачная, скучная золушка из Бартса. Разве могла она провернуть сценарий со сбрасыванием полотенца? Вернее, разве могла это сделать обычная она?       «А вот полчаса назад я бы это сделала! — неожиданно с удивлением осознала Молли. — Потом бы, конечно, мучилась и умирала от стыда, но сделала бы точно».       Похоже, жизнь на Бейкер-стрит — даже несколько часов, проведённых там в качестве квартирантки миссис Хадсон — открывали в ней новые, неизвестные грани. И не сказать, чтобы эти грани особенно её пугали. Нет, пугали, конечно, тоже. Но больше всё-таки нравились. Где-то в глубине души Молли всегда завидовала ярким, смелым и остроумным девушкам и хотя понимала, что никогда не сможет даже на йоту приблизиться к ним, всё же, втайне мечтала стать хоть немного на них похожей.       Жаль, что эти мечтания были абсолютно, стопроцентно неосуществимы.       – Спокойной ночи! — вздохнула Молли, подавив желание встать на цыпочки и чмокнуть Шерлока в щёку — желательно в то место, куда всего полчаса назад припечатала свою ладонь.       – Спокойной.       На его лице вновь появилось выражение смертельной скуки, но… всё-таки было что-то необычное в его взгляде: то ли остатки прежнего интереса, то ли задумчивость.       Это было последнее, что она успела заметить перед тем, как подняться в бывшую комнату Джона.       – Хм… — пробормотал Шерлок, проводив её всё тем же странным взглядом. — А это может быть любопытным!       И если бы Молли могла слышать эти слова, возможно, она сумела бы как-то подготовиться ко всем последующим событиям, произошедшим на Бейкер-стрит 221b, выработать хоть сколько-нибудь сносную защиту от грядущих перемен и остаться прежней. Но, увы… а, может, и к счастью, она ничего не слышала, и потому просто лежала на просторной кровати, кутаясь в тёмное покрывало из джерси и проматывая в голове все кошмарные и невероятные события этого жуткого дня.       Всё было ужасно. Потеря дома, смерть Тоби, новая жизнь, перспектива постоянно сталкиваться с Шерлоком и давить в себе то, что он пренебрежительно называл «сантиментами».       Всё было чужое. Обстановка, звуки, запахи…       В фантастическом мире Бейкер-стрит для неё не было места.       И всё-таки на ней была рубашка из бледно-зелёного хлопка. Его рубашка. И это было настолько странно, настолько лично, настолько… по-домашнему, что хотелось одновременно и счастливо смеяться, и плакать навзрыд.       И Молли вдруг осознала с чёткой безнадёжностью, что ради таких моментов она готова терпеть его выходки снова и снова. А ещё — ради столь сильных, столь непохожих на её привычные получувства, эмоций.       Лёжа на бывшей кровати Джона и глядя, как лунный луч скользит по серой стене, она всё больше понимала природу невероятной дружбы между прежним хозяином этой комнаты и Шерлоком.       Этого мерзавца невозможно было не любить. Да, он хамил, устраивал беспорядок, играл на скрипке в три часа ночи, брал чужие вещи и постоянно заставлял всех чувствовать себя неловко. Но он также наполнял жизнь красками, добавлял в неё движения и остроты, делал ярким и незабываемым каждый день.       «Господи…» — почти с ужасом подумала Молли.       Как она сможет протянуть здесь хотя бы неделю?       Как сумеет вписаться в этот новый, невообразимый мир?       …И как сможет потом спокойно с ним расстаться? ______________________________________ * William Sherlock Scott Holmes — полное имя Шерлока Холмса. ** Поскольку сам Шерлок никому, кроме Джона, его не называл, Молли могла видеть его полное имя только на заключении о смерти. *** «Американскими горками» называют известный аттракцион, как ни странно, только русские. В Европе и Америке он носит название «Russian Races», т.е. «Русские Горки».