Никаких сантиментов!

[понедельник 2–ой недели]       Кто-то однажды произнёс крылатую фразу «Понедельник — день тяжёлый».       Раньше Молли не всегда разделяла это утверждение, но с недавних пор готова была полностью с ним согласиться. В последнее время почему-то именно в этот день с ней происходили ужасные или просто очень неприятные вещи.       В прошлый понедельник взрыв газа уничтожил её квартиру и Тоби — самое милое, пушистое и ласковое существо на свете. Конечно, последующие события немного привели её в чувство и даже зажгли в душе слабый огонёк несбыточной надежды, но общую картину локальной катастрофы это не меняло.       В этот же понедельник мироздание, похоже, решило потребовать компенсацию за все — даже самые крохотные — позитивные моменты, случившиеся за минувшую неделю. Да ещё и в двойном размере.       День не задался с самого утра.       Шерлок, куда-то ушедший ещё прошлым вечером, на Бейкер-стрит так и не появился, и Молли пришлось завтракать в одиночестве.       Без малейшего удовольствия глотая кофе и жуя сэндвичи, она старалась продумать план работы на сегодня и сосредоточиться на документах, которые не успела до конца подготовить в пятницу. Но мысли упорно возвращались к Шерлоку, с поразительной настойчивостью вертясь вокруг извечного вопроса — всё ли с ним в порядке — и с каждой минутой всё больше отравляя ей утро.       Всё же, к моменту выхода из дома ей удалось кое-как заглушить волнение. Однако уже на улице, пройдя порядочное расстояние, Молли вдруг обнаружила, что небо, пожалуй, слишком хмурое, и обычной моросью дело вряд ли обойдётся, а она, между тем, забыла зонт в прихожей.       Дождь, конечно же, начался раньше, чем она успела добежать до спуска в метро, и в вагон она села уже изрядно промокшая и ужасно расстроенная. Молли знала по собственному горькому опыту: если неприятности сыплются прямо с утра, от всего дня не стоит ждать ничего хорошего.       Увы, она не ошиблась и в этот раз.       Рабочий день начался с того, что начальство пожурило её за недоделанные бланки — впервые за много месяцев и в достаточно мягкой форме, но для такой перфекционистки как Молли это всё равно был удар ниже пояса.       Затем ей навязали группу практикантов, уговорив провести с ними учебное вскрытие. Сначала всё шло вполне нормально, но в самый ответственный момент одна не в меру впечатлительная студентка вдруг грохнулась в обморок — да так неудачно, что расколотила стекло стоящего рядом шкафа и серьёзно поранилась.       А «под занавес» привезли целых четыре на редкость «неприятных» трупа, один из которых телосложением и тёмными вьющимися волосами вызывал настолько тяжёлые ассоциации, что Молли смогла приступить к его вскрытию далеко не сразу, да и потом долго не могла успокоиться.       Шерлок так и не появился в Бартсе, ни после обеда, ни под вечер. Стрелки часов неумолимо двигались по кругу, а волнение в душе Молли плавно перерастало в мерзкий липкий страх, мешающий думать и как следует выполнять работу. Несколько раз, наплевав на стыд и гордость, она всё-таки набирала его номер, но из динамика доносились лишь унылые длинные гудки.       Перед выходом страх достиг апогея, превратившись в неконтролируемый, парализующий волю ужас. Она не сразу смогла попасть петлёй халата на крючок, с огромным трудом справилась с молнией на куртке и несколько раз выронила сумку.       Молли трясло. Сердце колотилось как сумасшедшее, а лёгкие, казалось, разучились нормально пропускать воздух.       Она даже не обратила внимание на дождь, когда вышла из Бартса. Ничего не видя перед собой, едва переставляя внезапно отяжелевшие ноги и в буквальном смысле задыхаясь от страха, она брела к спуску в метро с одной-единственной мыслью — «Пожалуйста, будь жив!»       Молли не помнила, как добралась до метро и села в вагон. Из оцепенения её вырвал участливый голос стоящего рядом мужчины:       – С вами всё в порядке, мисс? Я могу вам чем-то помочь?       – Что? — вздрогнула она, непонимающе взглянув на незнакомца. — Ах да, простите… Со мной всё в порядке. Правда! Спасибо…       Мужчина извинился за назойливость и больше с ней не заговаривал, но всю поездку она чувствовала на себе его внимательный взгляд, и это не давало ей вновь соскользнуть в пучину страха.       По мере приближения к нужной станции Молли стала понемногу приходить в себя. Паника начала отступать, сознание прояснялось, а в груди вновь затеплилась надежда.       Возможно, дело Шерлока заняло слишком много времени, и ему пришлось задержаться. Возможно, он не отвечал на звонки потому, что зачем-то отключил звук в телефоне или просто был слишком занят. Возможно, он уже дома и скоро они увидятся.       До Бейкер-стрит Молли добралась в считанные минуты. Она ужасно промокла и замёрзла, но в сравнении с надеждой на то, что Шерлок жив и с ним всё в порядке, её злоключения казались мелочью, не стоящей ни малейшего внимания.       Открыв дверь и войдя в тёмный холл, она на миг замерла, прислушиваясь к звукам.       Сначала всё было тихо. Но вдруг сверху послышались голоса и чей-то тоненький, немного дурацкий смех.       Не в силах больше выносить неизвестность, обуреваемая одновременно и страхом, и надеждой, Молли во весь дух помчалась вверх по лестнице, стремительно влетела в гостиную…       И буквально окаменела от представшей перед ней картины.       В креслах у камина, вальяжно раскинув конечности и растянув губы в одинаковой идиотской улыбке, сидели Шерлок и какой-то странный долговязый парень с козлиной бородкой и глазами навыкате. Впрочем, «сидели» — пожалуй, не самое точное слово для описания их позы. Они, скорее, полулежали, буравя друг друга одинаковыми, совершенно невменяемыми взглядами.       Шерлок упорно пытался сфокусироваться на лице собеседника, но никак не мог в этом преуспеть, чем, видимо, и вызывал у того приступы глупого веселья.       С первого же взгляда на них становилось ясно, что в данный момент они оба либо под хорошим градусом, либо — к чему Молли склонялась больше — под сильной дозой.       И чем дольше она смотрела на них, тем выше поднималась в её душе волна дикой, отчаянной злости.       Её целый день мутило от страха! Она целый день молилась всем известным богам, чтобы он только был жив и цел! С ней едва не случился разрыв сердца! А этот мерзкий, жестокий, эгоистичный урод всё это время спокойно просидел в своём кресле под кайфом и даже не вспомнил о её существовании!       Молли судорожно втянула воздух и сжала кулаки.       – О! — неожиданно ткнул пальцем в её сторону Шерлок. — Смотри, Билли, кто пришёл! Знаешь, кто это?       Долговязый медленно обернулся, безуспешно попытался сфокусировать на ней взгляд и покачал головой.       – Неа! — потом подумал и спросил. — А кто?       – Это моя… моя… — Шерлок неопределённо взмахнул рукой. — Это Молли. Да, точно! Это — моя… моя Молли!       На лице Билли отразился сложный мыслительный процесс, который длился больше минуты, но, похоже, успехом не увенчался.       – А кто это? — спросил он, прищурившись.       – Человек, который временно делит с ним квартиру! — звенящим от бешенства голосом отчеканила Молли. — Сейчас же объясните, что здесь происходит!       – Ничего, — удивился Шерлок. — Мы просто провепря… провоперя… Билли!       – Мы это… — долговязый ненадолго задумался. — Провепряем одно это… как его…       – Вещество! — подсказал Шерлок.       – Точно! — радостно кивнул Билли. — Провепря… В общем, как оно это вот… на мозг!       – Короче, это… как его там… экскре… экспре… экскрепримент! — наконец выговорил Шерлок.       Только тогда Молли заметила, что «химическая лаборатория» перекочевала из кухни на стол в гостиную. Возле привычного арсенала пробирок, чаш Петри и микроскопа горкой расположились три упаковки того самого порошка для чистки серебра, о котором ей рассказывал Шерлок несколько дней назад. – Только не проверяй на себе, ладно? – Посмотрим…       – Ну ты…! — Молли скрипнула зубами и, в три широких шага преодолев расстояние от двери до кресла, замахнулась, чтобы хорошенько врезать ему по физиономии.       Но не успела.       Шерлок вдруг резко, почти у самого носа перехватил её руку и стиснул запястье с такой силой, что от боли у неё едва не выступили слёзы. Возможно, это был просто рефлекс, вот только его глаза, ставшие в один миг колючими и злыми, заставляли в этом усомниться.       Несколько секунд, показавшихся вечностью, они молча смотрели друг на друга.       В расширенных зрачках Шерлока зияла чёрная бездна. Его взгляд вдруг стал настолько чужим, страшным и бешеным, что Молли сделалось по-настоящему жутко.       – Отпусти! — произнесла она дрогнувшим голосом и попыталась вырвать руку, но он даже не пошевелился.       – Эй! — недовольно протянул Билли. — Ребята… это… не надо!       Дёрнувшись изо всех сил, Молли всё-таки высвободила уже начавшее неметь запястье и, взглянув на отчётливо проступившие на коже следы от пальцев, тут же почувствовала дурноту.       Сердце сдавило невыносимой болью. Гостиная и всё, что в ней находилось, вдруг начало угрожающе качаться, расплываясь перед глазами.       Судорожно всхлипнув, Молли опрометью бросилась в бывшую комнату Джона и там, открыв все ящики шкафа и тумбочки, принялась бросать на кровать свои скудные пожитки и кое-как запихивать их в сумку.       «Всё, с меня хватит! — мысленно кричала она, давясь слезами. — Хватит! Не могу больше! Всё это было ошибкой! Глупой и жестокой ошибкой! Никогда, никогда больше не переступлю порог этой чёртовой квартиры! Никогда!»       Схватив сумку и оглушительно хлопнув дверью, она помчалась вниз по лестнице и уже в холле чуть не налетела на миссис Хадсон, которая, услышав шум, решила полюбопытствовать, что происходит.       – Дорогая, всё в поря… — начала было домовладелица, но Молли, не обратив на неё ни малейшего внимания, пронеслась мимо, пулей вылетела за дверь и, едва очутившись на улице, принялась яростно размахивать рукой, ловя такси.       К счастью, кэб остановился через минуту.       Заметив её состояние, таксист попробовал было заговорить, но Молли решительно замотала головой: ей было так плохо, что ни с кем не хотелось разговаривать и никого не хотелось видеть.       По-прежнему задыхаясь от рыданий, она открыла дверь, упала на заднее сиденье и назвала адрес Бетти, а как только автомобиль тронулся, закрыла лицо руками и беззвучно завыла от боли и безысходности.       Всё было кончено.       Она никогда больше не вернётся на Бейкер-стрит 221b, никогда не будет сидеть, забравшись с ногами, в кресле Джона и расспрашивать Шерлока о ходе расследования, никогда не скажет ему «Доброе утро!», случайно столкнувшись у ванной, и не будет есть с ним на завтрак эти дурацкие сэндвичи…       Ничего больше не будет.       И самое ужасное, самое невыносимое, что она ничего уже и не хочет.       «Как, КАК он мог так поступить?! — думала Молли, не в силах справиться со слезами. — Почему… Господи, ну почему все мои попытки, все мои добрые намерения оканчиваются ничем?! В чём я провинилась?! За что мне всё это?!» The more that I hold on The more that you let go*       «Кажется, так пелось в той песне, — вспомнила она строки из грустной и нежной баллады, которую совсем недавно случайно услышала по радио. — До чего же верно! Это ведь о нас. Точно о нас. …Хотя нет! Не существует никаких «нас». Есть «я» и есть «он». И всё. Глупо было думать иначе!»       Она обхватила себя руками за плечи и прижалась пылающим лбом к холодному стеклу.       «Ничего, — мысленно прошептала она самой себе, — скоро я приеду к Бетти. Она обнимет меня, укутает в плед, напоит мартини и объяснит, какая я дура. И мне станет легче. Мне обязательно станет легче».       Чёрный блестящий кэб мчался по сверкающим после дождя улицам Лондона, а в голове Молли, сидящей на его заднем сиденье, тихо звучали слова песни: Tell me why all the best laid plans Fall apart in your hands And my good intentions never end The way I meant?* ______________________________________ * James Blunt — Best Laid Plans