Никаких сантиментов!

[понедельник 3–ей недели]       Удивительно, как быстро иногда человек привыкает к переменам!       Даже если поначалу они кажутся не слишком приятными, проходит несколько дней, и ситуация видится уже в совершенно ином свете — вступает в действие могучая сила привычки. Спустя ещё пару дней начинаешь даже извлекать выгоду из сложившихся обстоятельств, а через неделю-полторы то, что раньше считалось переменами, становится образом жизни и воспринимается как нечто само собой разумеющееся.       Именно это случилось с Молли и её отношением к охране Уиггинса.       Первые два дня то, что он ходил за ней хвостом абсолютно везде, не считая дома и Бартса, казалось странным и диким. На третий день, когда после работы она зашла за продуктами и Билли помог ей с тяжёлыми пакетами, Молли подумала, что его общество не столь уж обременительно, а временами даже полезно. На четвёртый день она уже воспринимала его присутствие как нечто совершенно обыденное, а на пятый даже обрадовалась, встретив его утром в холле внизу.       Как и всякой нормальной женщине, ей было приятно мужское внимание. И то, что оно проявлялось исключительно по указанию шефа, было не так уж важно. В конце концов, другими видами внимания её не баловали, а, значит, приходилось довольствоваться и тем, что есть.       Утром нового понедельника Билли как всегда доставил её до ворот Бартса, напомнил о необходимости соблюдать осторожность и в случае чего набирать его номер, тактично поинтересовался её планами на вечер и сообщил, что сможет забрать её с работы не раньше полседьмого — Шерлок дал ему целый набор каких-то поручений. Молли заверила, что без него не сдвинется с места, и на этом они расстались, весьма довольные друг другом.       Уже у лифта она неожиданно поймала себя на мысли, что даже рада этому ежедневному ритуалу.       Несмотря на жутковатые обстоятельства, которыми он был вызван, ей нравилось, что рядом с ней есть надёжное плечо, на которое можно опереться. Да и бродить по тёмным вечерним улицам с Уиггинсом было гораздо спокойнее.       Правда, Шерлок теперь реже забегал в лабораторию, но Молли это нисколько не расстраивало. Она знала, что в любом случае встретится с ним дома, и осознание этого факта лишь добавляло ей уверенности.       Однако события, произошедшие вечером в понедельник, всерьёз эту уверенность поколебали и без преувеличения перевернули с ног на голову их более-менее устоявшуюся жизнь.       День начался довольно обычно.       Утром было два вскрытия, причём один случай оказался настолько любопытным, что, скорее всего, заинтересовал бы и Шерлока. Но на посланное смс он не ответил, и Молли рассудила, что лучше ему не мешать: судя по всему, подвернулось какое-то дело.       После обеда она занималась исследованиями и заполнением отчётов, а под вечер ассистировала одному из коллег, который затруднялся в установлении причины смерти. В конце концов ей удалось подтвердить его диагноз, но из-за сложности вопроса пришлось задержаться почти на час.       Чувствуя себя ужасно неловко перед Уиггинсом, Молли собиралась в этот раз поспешно, без обычной тщательности и чуть не забыла те самые уши, о которых Шерлок просил ещё неделю назад и которые удалось достать в нужном количестве только сейчас.       Строго говоря, то, что она делала для него, являлось по сути должностным преступлением. Но стремление хоть в чём-то быть ему полезной всегда заставляло её закрывать на это глаза. Иногда она ловила себя на том, что ни один человек на свете не стоит такого отношения, но ничего не могла с собой поделать. Её очевидная и непреодолимая слабость к Шерлоку была сильнее любых здравых доводов.       Спускаясь на лифте в холл, да и потом — шагая к воротам, Молли как раз и размышляла о том, до чего её может в итоге довести эта слабость. Только неизменно флегматичный голос Уиггинса вернул её к действительности, заставив сосредоточиться на куда более насущных и важных вещах.       – Мистер Холмс взял дело, — сказал Билли после сдержанного приветствия. — Завтра он, скорее всего, весь день будет в Сассексе. И поскольку вместе с ним едет мистер Ватсон, я буду в полном вашем распоряжении.       – Спасибо, — пробормотала Молли, слегка смутившись, — но мне вряд ли понадобится завтра что-то ещё, кроме того, что ты и так уже делаешь. И… — она смутилась ещё сильнее и, не выдержав, опустила взгляд. — Пожалуйста, не называй меня «мисс Хупер» и «вы». Это ужасно официально и как-то…       Она развела руками, не в силах подобрать нужное слово.       – Простите, но не могу, — в голосе Уиггинса впервые проскользнуло нечто, смутно напоминающее сожаление. — Обращаться на «ты» к девушке своего босса — слишком фамильярно.       – Но ведь я не его девушка! — воскликнула Молли, заливаясь краской. — О Господи, ты что, поверил той дурацкой статье?!       Билли прищурился и окинул её очень внимательным взглядом.       – Вы абсолютно в этом уверены?       – Ну конечно! — воскликнула она. — Уж я бы, наверное, первой об этом узнала, будь оно правдой!       – Что ж, вам виднее, — флегматично пожал плечами Уиггинс. — Но, тем не менее, позвольте мне и дальше соблюдать субординацию. Хотя… если не возражаете, я могу называть вас «мисс Молли». Так, кажется, чуть менее официально.       – Хорошо! — кивнула она. — Мне нравится! Это так… мило. Словно возвращаешься в детство…       Она робко улыбнулась, и с той минуты Билли стал обращаться к ней исключительно как к «мисс Молли». Ни разу, пока они ловили такси, ехали по залитым неоновым светом улицам и шли по тёмному коридору Бейкер-стрит 221b, он не произнёс её фамилию. И этот, в общем-то, ничего не значащий факт почему-то вызывал радость.       Добравшись до своей спальни, Молли переоделась, расчесала волосы, немного поболтала по телефону с Бетти и наконец, прихватив нетбук, спустилась в гостиную.       Шерлока там не оказалось, и судя по тишине, окутавшей их квартиру, его вообще не было дома. Впрочем, её это не слишком удивило: за две недели, которые она провела здесь, он трижды отсутствовал всю ночь и появлялся только под утро… если вообще появлялся. Но так как после их недавнего уговора он стал присылать в подобных случаях короткие смс, она не особенно беспокоилась.       Сообщения, правда, приходили поздно — часто, когда она уже засыпала, и были примерно следующего содержания: «Жив. Буду утром. ШХ»       Но она была несказанно рада и этому. Осознание того, что он жив и с ним всё хорошо, гарантировало ей спокойный сон и последующее приятное пробуждение.       В этот раз Молли тоже была абсолютно спокойна. Ещё в такси Билли вкратце рассказал ей о деле, которое подвернулось им этим утром, а потому отсутствие Шерлока её нисколько не удивило. Она даже смирилась с мыслью о том, что ужинать сегодня придётся в одиночестве, и, как оказалось, не ошиблась: он не появился ни в восемь, ни даже в девять вечера.       Тем не менее, Молли прекрасно провела время и без него. Устроившись в гостиной с фруктовым салатом и стаканом сока, она с удовольствием посмотрела две серии «Glee», повтор которого шёл по телевизору, а потом, переключив канал, попала на окончание какого-то забавного ток-шоу.       Смс от Шерлока не пришло, но пока она его и не ждала, так что всё было в порядке.       Не видела она причин для беспокойства и после душа, и даже когда через час укладывалась в постель. Он мог прислать сообщение и в одиннадцать, и в полночь — в этом не было ничего удивительного. А поскольку её сон в такие ночи становился невероятно чутким, пропустить смс она бы всё равно не смогла.       К тому же, четвёртое из её негласных «правил» звучало коротко и ясно: «Без паники!», и она изо всех сил старалась ему следовать.       Быть единственным в мире консультирующим детективом — занятие довольно опасное, и, увы, она знала об этом не понаслышке. Чтобы не сойти с ума от тревоги за него, необходимо было собрать в кулак всю волю и душевные силы, весь оптимизм и веру. Конечно, это было трудно, но вовсе не невозможно. Поэтому после пятнадцати минут непрерывных убеждений самой себя в том, что с ним всё будет хорошо, Молли наконец сумела заснуть.       Однако через полчаса её разбудил вовсе не звук смс, а громкий разговор на лестничной площадке.       Моментально проснувшись, она вскочила с постели, бросилась к двери и, прильнув к ней, внимательно прислушалась к голосам. Низкий и до крайности раздражённый, конечно же, принадлежал Шерлоку, но вот чьи были остальные — Молли совершенно не представляла. Только когда детектив с нескрываемой злостью воскликнул: «Проклятие, Грэм, я дал вам достаточно информации! Включите же, наконец, мозги!», она поняла, что одним из его собеседников был Лестрейд.       Люди из Скотланд-Ярда и раньше бывали здесь не раз. Однако то, что инспектор пожаловал на Бейкер-стрит всего за несколько минут до полуночи, вызывало немалое беспокойство. Только собственное «первое правило» удержало Молли от того, чтобы не спуститься к ним и не узнать, в чём дело.       Между тем, смутно знакомый женский голос произнёс какую-то фразу. Слова разобрать не удалось, но вполне достаточно было и тона, который буквально сочился ядом.       – Уймись, Донован! — рявкнул в ответ Шерлок. — Я же ясно сказал: выбит глаз, вывихнута челюсть и сломано предплечье! Что вам ещё надо? Пробейте информацию по больницам и найдите человека с этими травмами! Всё!       – А если он туда не обращался?! — теперь, похоже, и Грэг начал выходить из себя. — Ты же, чёрт побери, не там!       – Я не нуждаюсь в лечении! — в голосе Шерлока настолько отчётливо зазвенел металл, что это было слышно даже через дверь на втором этаже.       – Да ты себя в зеркало видел?! — неожиданно зло воскликнул Лестрейд. — Не нуждается он! У меня руки чешутся взять камеру и…       Он продолжал говорить, но Молли уже не слушала. Стремительно сдёрнув со спинки стула халат, она набросила его на плечи, пулей вылетела из спальни и ринулась вниз по ступеням, на ходу затягивая пояс. Забыв обо всех своих «правилах» и вообще обо всём на свете, она мчалась к источнику голосов и так торопилась, что едва не налетела на Грэга, стоявшего у самых перил.       – Вот чёрт… — растерянно пробормотал инспектор, отступая на шаг. — Извини, я забыл…       – Привет! — хмуро бросил Шерлок, обернувшись к ней.       И в тот же миг у Молли внутри всё похолодело.       Вид у него был не просто плачевный, а невыразимо кошмарный. Потрёпанная, а кое-где даже порванная одежда была вся измазана грязью и кровью, под левым глазом красовался огромный синяк, на правой щеке кровоточила внушительная ссадина, опухшая нижняя губа казалась чёрной от запёкшейся крови, а волосы на лбу слиплись и казались тёмно-бордовыми.       – О Господи, Шерлок! — метнувшись к нему, она сейчас же закатала рукава и быстрыми, чёткими, профессиональными движениями принялась ощупывать его голову, лицо и плечи.       – Всё в порядке, — пробормотал он, покосившись на Донован и Лестрейда, которые застыли словно громом поражённые при виде этой сцены. — Кровь не моя… Не вся моя…       Он сделал слабую попытку вырваться, однако Молли мягко, но решительно её пресекла.       «Без паники! — мысленно повторяла она себе. — Без паники! Кости целы — это главное, остальное — пустяки. Ссадина на щеке серьёзная, но чистая. Видимо, к стене притёрли, не к асфальту… Глаз не заплыл — отлично! Губы… Боже мой, чем это они его?! Не важно! Нужна обработка… немедленно!»       Пальцы скользили по горячей коже, осторожно выявляя повреждения. Если бы кто-нибудь всего две недели назад сказал Молли о том, что она будет вот так просто и естественно касаться его лица, она бы ни за что не поверила. Однако сейчас ей было совсем не до романтики. Шерлоку срочно требовалась медицинская помощь, и если бы удалось как-нибудь выпроводить Грэга и компанию…       Словно услышав её мысли, Лестрейд выразительно взглянул на сержанта и, неловко откашлявшись, произнёс:       – Ладно, если тебе нечего больше нам сообщить, мы пойдём. Доброй ночи!       Шерлок не удостоил его ответом, лишь проводил хмурым взглядом.       Некоторое время инспектор и сержант шли молча, но в холле внизу она всё-таки не выдержала и тихо прошипела, досадливо взглянув на шефа:       – Грэг, чёрт побери, ты же говорил, это «утка»! Что-то не похоже, тебе не кажется?       – Слушай, Салли, не лезь не в своё дело! — жёстко отчеканил Лестрейд. — Какими бы ни были их отношения, нас они не касаются, ясно? — и, не дожидаясь ответа, взял её под локоть и настойчиво потянул к выходу.       Как только их шаги стали затихать, Молли открыла дверь гостиной и молча указала на неё взглядом.       С тяжёлым и недовольным вздохом Шерлок прошёл внутрь, на ходу развязывая шарф и скидывая пальто, но то, что он не стал препираться, уже само по себе ясно показывало, насколько всё серьёзно. Устало опустившись на первый попавшийся стул, он сейчас же откинулся на спинку и на миг прикрыл глаза.       – Молли, не надо! — тихо, но настойчиво пресёк он её следующий порыв. — Кости целы. Сотрясения нет. Я абсолютно уверен.       – Тебе надо в душ, — решительно сказала она. — Потом я помогу.       – Не стоит.       – Стоит! Я всё-таки врач, и знаю, что говорю.       – Патологоанатом, — криво усмехнулся Шерлок.       – И что? — Молли вздёрнула подбородок. — Это ведь медицинская специальность.       – Ладно… — из его груди вырвался ещё один тяжёлый вздох, и нехотя поднявшись, он — прямо в чём был — поплёлся в ванную.       «Полотенце!» — хотела крикнуть она, но было уже поздно. Хлипкая поцарапанная дверь с грохотом закрылась, и через минуту оттуда донёсся громкий шум воды.       – Ну и что мне теперь делать? — хмуро пробормотала Молли. От одной только мысли, что будет, когда Шерлок выйдет из душа, её бросало в жар.       Однако, вспомнив, что он никогда не запирает собственную спальню, она глубоко вздохнула, сжала кулаки и решительно двинулась туда.       Дверь и правда оказалась открыта. Отчаянно борясь со стыдом и стараясь попусту не глазеть по сторонам, Молли распахнула дверцы шкафа. Удивительно, но здесь, так же как и на жёстком диске его ноутбука, царил идеальный порядок. Она без труда нашла всё необходимое и, взяв полотенце, чистую рубашку, брюки и халат, отправилась на кухню. Там она положила вещи на стул, отнесла его в коридор и поставила чуть правее от двери в ванную.       «Вот так! — с удовлетворением подумала Молли. — Может, тебе и легко даётся наш уговор, но себя я лишний раз искушать не стану».       Взяв из аптечки нужные лекарства, бинт и пластырь, она разложила их на рабочем столе в гостиной и принялась терпеливо дожидаться, когда Шерлок закончит водные процедуры.       Через пятнадцать минут из коридора донёсся лёгкий щелчок, затем скрип и удивлённое восклицание — похоже, он обнаружил стул с одеждой. На какое-то время воцарилась тишина, а затем раздвижные двери кухни отъехали в стороны, и он сам появился на пороге — босиком и в одних брюках.       На его левом подреберье виднелась гематома размером с кулак, но, несмотря на это, Молли с радостью отметила, что выглядит он теперь гораздо лучше. Синяки на чистой коже, правда, казались темнее да и ссадины по-прежнему слегка кровоточили, но всё это уже не производило того кошмарного впечатления как полчаса назад. К тому же, его движения вновь стали бодрыми и энергичными, а в глазах горел азартный огонёк. Похоже, он сумел окончательно абстрагироваться от боли и полностью сосредоточился на насущных задачах.       Однако это вовсе не означало, что на его травмы можно было махнуть рукой.       – Садись! — твёрдо сказала Молли, указывая на соседний стул, и не дав ему возможности возразить, добавила. — Если сегодня тобой как следует не заняться, завтра ты никуда не поедешь просто потому, что не сможешь. Все эти побои ещё дадут о себе знать!       Шерлок внимательно взглянул на неё, на секунду задумался и, видимо, сопоставив её слова с имеющимися данными, решил подчиниться. Послушно усевшись на стул, он позволил ей обработать ссадины и даже не возразил против холодного компресса, который она заставила приложить к глазу и рёбрам.       Молли действовала быстро и уверенно. Разумеется, она каждую секунду ощущала его чрезмерную близость, и прикосновения к его коже отнюдь не способствовали её душевному равновесию. Но в тот момент он был для неё прежде всего пациентом, а уже потом любимым мужчиной, и поэтому её голова работала чётко и ясно, руки не дрожали и даже сердце билось более-менее ровно.       В женских романах, которые она когда-то читала десятками, Молли всегда удивляли сцены, в которых главный герой, заработавший в жаркой схватке немало синяков или даже ранений, спустя пару минут как ни в чём не бывало предавался любовным утехам. Как человек, имеющий непосредственное отношение к медицине, она прекрасно понимала, что ушибы и ссадины даже в спокойном состоянии доставляют немалые неудобства, а уж во время секса…       Конечно, некоторые случаи можно было бы с натяжкой объяснить всплеском адреналина, но ей как раз сложно было представить женщину, которая бы согласилась на это, зная, какую боль может причинить своему мужчине.       Поэтому, затолкав «сантименты» как можно дальше, Молли полностью сосредоточилась на том, чтобы по возможности привести Шерлока к утру в полную боевую готовность. Она прекрасно понимала, что не сможет его убедить провести новый день в постели, а значит, нужно было сделать всё возможное, чтобы завтра последствия драки как можно меньше его беспокоили.       Наконец основная часть работы была сделана. Придвинувшись ближе, Молли уселась поудобнее и приложила холодный компресс к его распухшей губе.       – Люди Спенсера? — спросила она тихо. — Не разговаривай! Просто кивни.       – Угу, — отозвался Шерлок, окинув её каким-то неясным — то ли слегка удивлённым, то ли недоверчивым взглядом.       – Они ведь на этом не остановятся, да? — в голосе Молли невольно промелькнули испуганные нотки.       – Угу, — снова промычал он и, осторожно указав пальцем на её плечо, слегка покачал головой.       – За себя я не боюсь, — вздохнула она, совершенно верно истолковав этот жест. — Меня ведь Билли охраняет, и мы всегда ходим по самым светлым и людным улицам… Я беспокоюсь о тебе. Если они не отстанут, неизвестно, чем всё закончится в следующий раз.       Шерлок слегка поморщился и вновь покачал головой.       – Ну ладно, — слабо улыбнулась она. — Раз ты уверен, что всё будет в порядке, я спокойна.       Некоторое время они провели в молчании, просто сидя рядом и глядя друг на друга. Молли отрешённо думала о том, что странным образом ни синяк, ни ссадина на щеке, ни даже опухшая губа не портят его привлекательности — по крайней мере, в её глазах…       А Шерлок в этот миг размышлял над очередным открытием, которое сделал несколько минут назад: оказывается, её прикосновения не только не раздражают, но могут быть даже приятны.       В самой реакции не было ничего необычного. Скорее всего, она объяснялась типичными физиологическими процессами, происходящими в организме любого здорового мужчины. Но почему эту реакцию вдруг спровоцировала Молли, которая раньше ничего подобного не вызывала, оставалось для него загадкой.       Перебрав в уме все возможные причины, Шерлок остановился на двух, которые показались ему наиболее вероятными. Однако обе они настолько шли вразрез с его внутренними убеждениями, что совершенно ему не понравились и сейчас же были отброшены как несостоятельные.       Но ещё больше ему не понравилось то, что неожиданно мелькнувшая в голове идея прекратить совместное проживание с Молли Хупер во избежание всяких эксцессов, моментально вызвала очень мощное и на редкость неприятное чувство, смутно похожее на протест. Разумеется, и этому Шерлок тут же нашёл объяснение, но оно, к счастью, оказалось вполне невинным и нисколько не затрагивало туманную область «сантиментов», куда он лишний раз старался не заглядывать.       Полностью удовлетворённый конечными выводами, он чуть отстранился, чтобы компресс, который Молли всё ещё держала у его рта, не мешал говорить.       – Думаю, нам лучше отправиться спать, — сказал он, бросив взгляд на часы. — Для завтрашней поездки мне понадобятся силы.       – Это точно… — вздохнула Молли и, нехотя поднявшись со стула, принялась убирать лекарства и мусор, оставшийся после её медицинских манипуляций.       Не дожидаясь, пока она закончит, Шерлок пожелал спокойной ночи и не спеша направился в спальню.       По пути он ни разу не оглянулся, видимо, так и не вспомнив о том, что в подобных случаях принято благодарить за помощь.       Но Молли, чётко следуя своему «второму правилу», и не подумала обижаться. Она вдруг поймала себя на мысли о том, что все эти слова не имеют ни малейшего значения в сравнении с тем, что он жив.       Этот простой факт не могла заменить никакая, даже самая искренняя и пылкая благодарность.       Он жив. Он рядом... Это было самое главное.       А всё остальное — сущие пустяки!