Иллирия:Мир Во Снах.

Маленькие острые снежинки ложились на огромный фонарь. Кружились, взмывали ввысь и падали на землю, иногда просачиваясь через струю света, освещавшую дорогу. Я шел домой с радостью в душе. С радостью от того, что школа уже позади. Не то что-бы я не любил туда ходить, нет, я очень люблю школу: люблю уроки литературы и истории, люблю узнавать реальные события и придуманные, люблю аромат исходящий из столовой, правда, я в ней ни разу не бывал; мама говорит, что нужно экономить деньги, а домашние пирожки всегда вкусней чем покупные и тем более такого вкусного молока, как дает наша корова, нигде не попробуешь, только если у нас дома или у покупателей мамы. В классе никто не хочет со мной дружить. Ну конечно, оборванец из маленькой квартирки на побережье. У этих детей есть все: самые новые игрушки, одежда, телефоны, а у меня лишь старые кроссовки, куртка, что перешла мне от отца и пара уже поношенных брюк. Хорошо, что у нас в школе не ввели общую форму, а то моим родителям пришлось бы славно попотеть. Моя мама портниха, но все вокруг давно заменили ручные боты, и поэтому единственное, чем она может зарабатывать — это торговля молоком, что предоставляет наша коровка, но и та уже старая и дает не так много. Порой мы и себе не оставляем. Так же к маме приходят какие-то женщины и берут заказы, но она не знает, как шить новые модные платья и костюмы, поэтому клиентов совсем мало. Отец, как и все остальные мужики, работает на мистера Мартини, который либо пожалел денег на покупку ботов, либо пожалел простых крестьян. Но больше подходит первый вариант с его алчностью и манией быть выше всех остальных. Наш город окружен рекой «Рит», поэтому здесь с давних пор развито рыболовство. Мой отец, как и его отец, в принципе, как весь мой род, — славный рыбак, и поэтому он работает на единственной фабрике по ловле и продаже рыб «МартиниФиш». Платит мистер Мартини совсем гроши, и отцу едва удается оплатить налоги за дом, а если кто-то пытается заняться частной рыбалкой, то еле-еле ему удается поймать маленькую рыбешку, как за его спиной оказываются миротворцы и в лучшем случае забирают всю добычу и выписывают огромный штраф, а в худшем — увозят мужика куда-то, а тот после возвращения и носа не показывает в сторону реки. Нет! Я, слава богу, не самый бедный ребенок. Почти все остальные дети не ходят в школу, потому что их родителям не удается оплатить обучение. На школу хватает лишь родителям из «среднего квартала» и парочке человек с моего, которого называют «Рыбным». Ну и, само собой, — с «Золотой Горы», но, правда, эти детишки учатся в своей новой школе, расположенной на середине горы, со всякими примочками и квалифицированными учителями, ну так, по крайней мере, они себя называют. По-прежнему шел снег. Снежинки кружились и накрывали землю одеялом, словно заботливая мать укрывает своих детей. Я уже был на полпути: от школы до дома мне идти около 30 минут, так как находятся они на разных концах города. Я шел, думая о произведении, которое нам задали по литературе — «Гарри Поттер», замечательного автора Джоан Роулинг. Ее внесли в школьную программу совсем недавно, я тогда был во втором классе, значит 3 года назад нас познакомили с такой замечательной сказкой, которая в свое время стала великим шедевром. Книга мне очень понравилась, и я шел с мыслью о том, как было бы замечательно, если бы моя школа была хоть чуть похожа на «Хогвартс». Но вдруг мои мысли перебил какой-то свист позади. Я обернулся. Зеленые глаза сверкали в темной ночи, а светлые волосы и вовсе выбивали паренька из картины. — Эй, так и будешь стоять или подойдешь? — произнес яркий незнакомец, разговаривая со мной так, будто мы старые приятели. — Ну, что ж ты стоишь! — немного подняв тон, произнес он. — Нам нужно спешить! Я не понимал, что происходит и чего хочет от меня этот паренек. Я подошел к нему, и все так же молчал в ожидание того, что он прочтет мои мысли «Кто ты? Куда спешить? Откуда ты меня знаешь?», прочтет и ответит на них. — Привет, меня зовут Адам, — он задумался. — Адам Орис, а ты, верно, Пит? — Да, но откуда ты знаешь мое имя? — я смотрел на Адама в недоумении. — Мы с тобой учимся в одной школе, я на два класса старше, — правильно, вот откуда мне знакомо его лицо. — Слушай, а ты не мог бы мне помочь? — Но в чем я могу тебе помочь? «Странный паренек», — подумал я. — Вон в том доме… — он указал мне на дом со смешной деревянной дверью зеленого цвета, которая была похожа на дверь, что стояли раньше на машинах. -… живет моя подруга, у нас с ней одно важное дело, но ее родители не выпускают на улицу, так как не разрешают нам дружить. Говорят, что я подаю плохой пример, и что если она продолжит со мной общаться, то одним днем мы нарвемся на приключения, — я только решил вставить свои пару копеек, как вдруг паренек резко продолжил. — Ну и что?! — воскликнул парень, но сразу же опомнился и прикрыл рот рукой! — Ну и что, что нарвемся на приключения? Может быть, мы этого и хотим? — уже шепотом сказал он, и, положив руку мне на плечи, спросил. — Ты меня понимаешь? — он посмотрел на на меня так, словно возлагал на меня огромные надежды, но я понимал, что неприятности мне не нужны, если я в чем-то накосячу, и об этом узнают родители, то они сильно расстроятся. — Нет, прости, я не смогу тебе помочь, — мой голос почему-то сильно дрожал. — Но я ведь прошу совсем о малом, тебе просто нужно постучаться к ним в дверь и как можно дольше отвлекать ее мать, тогда она спустится из окна, и мы уйдем. Я бы сам мог, но она меня на пушечный выстрел к дому не подпускает, — Адам был очень убедителен, но разговаривал так быстро, будто узнал, что завтра Конец Света, и решил испробовать все возможные слова. — Прошу, — тихо протянул он, на что я ответил лишь долгим и нудным молчанием, погружаясь в борьбу между Добром и Злом. Ну, знаете как это обычно бывает? Чертик на левом плече, а ангелок на правом. — Но ты сам подумай! Сам посуди! Разве тебя не тянет к приключениям? — глаза Адама будто засверкали. — Ты только представь, чего мы можем добиться там… — и, положив руку мне на плечо, будто обняв, провел пальцем вдоль забора, указывая за периметр. — Там, где нет этой глупой власти… — услышав это, я резко завертел головой, убеждаясь, что нас никто не слышит. За несколько секунд понял, что никого нет, и сразу успокоился, потому что если бы его услышали, то арестовали, причем не только его, но и меня. Да, для своих лет я уже многое понимал. -… нам не нужно больше быть отбросами, — все продолжал и продолжал Адам, но вдруг, сам от себя не ожидая, я его перебил — Ладно. — Прости, что ты сказал? — удивленно посмотрел и с улыбкой произнес Адам. — Я помогу вам, — на моем лице была серьезность, а в голосе монотонность. — Ура! — вновь воскликнул Адам, не сдерживая эмоции, и снова прикрыл свой рот рукой. — Слушай, план таков. Так’с, ну где же, где же, — бурчал он, ковыряясь в снегу. Мои ноги уже здорово замерзли, а руки подавно, но мне не привыкать, и поэтому на подобные пустяки я не обращал внимание. — О! Нашел, — с этим восклицанием Адам достал маленькую коробку и, когда он ее открыл, в ней лежала еще меньшая корзинка, в которой лежали совсем маленькие печенья. — Вот. Держи, это мама для Фели испекла, — протянул корзинку мне и сразу после того, как я ее подхватил, присел на корточки и сказал: — Постучишься, скажешь, что хочешь продать печенья, и запомни, задержи ее, как можно подольше. Да, кстати… — тут была маленькая пауза. — Если хочешь немного приключений, мы будем ждать тебя на левом берегу у костра, приходи, — он, похлопав меня по плечу, улыбнулся. — Ну, давай мелкий, удачи тебе. — Эй, не называй меня так, — возмутился я. — Ладно, я все понял, — я деловито кивал головой. Ну что ж, приступим. Через некоторое время я уже стоял у странной зеленой двери. Ближе она казалась мне еще забавней. Я сжал руку в кулачок и хотел постучать, но почему-то не решился. Развернувшись, я только хотел уйти, как вдруг мой взгляд упал на Адама. — Ну ты чего! — шептал он мне из кустов неподалеку. Я снова вернулся к двери и, собрав всю решительность в кулак, постучал им несколько раз. Постояв около минуты, я хотел совершить еще один стук, но дверь открылась и мой кулак оказался перед лицом взрослой женщины лет тридцати восьми, очень ухоженной и опрятной со смешной прической, в виде двух треугольников в разные стороны, как ушки кота. — Здравствуй, молодой человек, — улыбнулась она мне, — чем я могу помочь? — - Здравствуйте, мэм, меня зовут Питер Коллинз и у моей подруги скоро день рождения, я испек эти печенья на продажу, в надежде накопить ей на подарок. Вы не могли бы одарить меня парой монеток, взамен на вкусные печенья? — Да, конечно, милый мальчик, я возьму все. Подожди немножко, только достану деньги. — она пригласила меня войти, но я отказался. После всех неудачных убеждений, она, все-таки, вошла в дом и через несколько минут я услышал странный стон, а за ним громким протяжным тонном: — Чарльз! Чарльз! Фелиция! Где Фелиция?! — в тонне женщины была сплошная паника и злоба, но я сразу же сообразил и понял, что пора делать ноги. Через несколько минут я уже пытался восстановить сбившееся дыхание, оперевшись на собственные колени руками. Я достиг левого берега, и, как стало известно, Адам не солгал. Они ждали меня, греясь у костра. Первая мысль, которая пробежала у меня в голове — это то, что мне срочно нужно к ним, мне нужно согреться. — Эй, Пит! Давай к нам, — Адам радостно воскликнул, махая мне рукой. Я подошел к ним, и мой взгляд упал на девушку. Ее глаза… они были голубые, как море, что омывает берега и небо, что плывет над нашими головами. Рыжие, кучерявые волосы были ниже пояса, а щечки румяные, губы маленькие и миленькие. — Привет, Пит? А я Фелиция, но ты можешь звать меня просто Фели, — она протянула мне руку. — Привет, Фели, я рад знакомству, — Фелиция была старше меня примерно на год, и младше Адама на столько же. — А тебя не будут искать родители? — вмешался Адам. — Черт! Родители! Мне пора, мне точно пора! Пока! Пока, ребята! — я развернулся и побежал со всей возможной мне скоростью. Вслед я услышал лишь: — Эй, мелкий, увидимся завтра на этом же месте в три! — Да! Обязательно, — обернувшись, ответил я Адаму, и тут же скрылся с левого берега. Через пятнадцать минут я был уже дома. Стоя у крыльца, я придумывал оправдание. Отец, наверно, уже вернулся с работы, повезет мне, если нет. Я вошел в дом. Запах, что стоял в прихожей, сразу поманил меня на кухню, или правильнее сказать «кухня-зал». Я повесил папину куртку на вешалку и вошел внутрь, ожидая реакции родителей, но увидел лишь готовящую мать и радостного отца, поющего песни и играющего на старой гитаре. (Когда-то он хотел продать ее, но мама не дала. Она сказала, что это единственное, что осталось у них ценное из вещей, и если он продаст ее, то продаст память о прошлом.) — Пит, дорогой, ты где был? — не прерываясь, спросила мама. — Мам, я все объясню… там был парень и он просто попросил о помощи, и я не смог отказать, — я не хотел ей врать, мы вообще никогда друг другу не врали, но в этот раз я решил просто не договорить. — Да? И чем же ты ему помог? — мама, прервав готовку и вытирая руки о полотенце, бросила на меня вопросительный взгляд. — - Он попросил меня подарить печенье одной девочке, которая ему нравится, — сначала я говорил не уверенно, ведь единственный человек кому я никогда не врал — это она, но потом я взял себя в руки. — Правда? — она подошла ко мне и, присев на корточки, поцеловала в щеку. — Тогда ты у меня самый лучший, — она еще раз меня поцеловала и, погладив по голове, продолжила: — А теперь живо мыть руки, у нас сегодня особый ужин! — Да, кстати, насчет всего этого, — тут я на секунду замолчал оглядевшись, еды было не так много, но цена ей — отцовская полугодовая зарплата. Жареная индейка, картошка, разные соки из винограда, яблока и персика, красное вино. Семья из среднего квартала, а тем более с золотой горы, питаются так каждый день, но не мы… — Но откуда все это? — Угадай, кого сделали правовой рукой? — произнес мой отец с такой радостью, что можно было спокойно прочесть его мысли. — Сынок, наконец, мы заживем нормальной жизнью… — но как ни странно — это были не мысли, а самые настоящие его слова… — Мы купим тебе самые новые учебники и самые лучшие игрушки! Мистер Мартини сделал меня своим главным помощником, так как прежний украл целых десять кило рыбы. Теперь мой годовой оклад в сотни раз выше прежнего… — Но почему именно тебя, пап? — странно, что его назначили правой рукой, ведь он ничем не отличался от других работников. — Я не знаю, Пит, он сказал, что я это заслужил, но, в принципе, я не сильно расстроился, — он улыбнулся во весь рот и был таким счастливым, каким я его еще никогда не видел. — Нууу, ты что, не слышал маму? Марш мыть руки! — я был рад всему, что произошло сегодня в моей жизни: я познакомился со странными, но приятными людьми. Я не знаю почему, но с того момента как я услышал свист Адама, меня стало к ним тянуть, как будто я обрел друзей. Я вытер лицо и руки полотенцем и посмотрел на свое отражение в зеркале. Я был сам не свой: глаза сверкали, а улыбка не покидала мое лицо ни на секунду. Я вернулся на кухню. Мама с отцом уже сидели, о чем-то разговаривая, видимо, ждали меня. — Ну, ты что так долго? — спросила меня мама, сидевшая около края стола и немного уставшая, но, наверное, эта усталость была самой приятной. Увидев, что я не отвечаю она махнула рукой и произнесла: — Да ладно! Давай быстро садись за стол! — я сел рядом с отцом, который докуривал свою сигарету, но когда увидел мой недовольный взгляд, сразу ее потушил. Мои глаза разбегались по сторонам, падали на свежую индейку окутанную паром и сразу переходили на соленые огурцы в банке, а запах свежего хлеба и вовсе уносил меня в какой-то иной мир, и кроме еды я не о чем не мог думать, как только я потянулся за крылышком индейки, отец легко ударил меня по руке — Брысь, — сказал он, — Сначала молитва, — ах да, со всеми этими запахами, я совсем об этом забыл. Мы взялись за руки и закрыли глаза, отец стал читать молитву.: ..... — Аминь, — глаза уже можно было открывать, что я и сделал, собственно, и есть тоже уже было можно. Я набросился на то же крылышко, что не получилось у меня взять в прошлый раз. Я ел так жадно, что мне даже было немного неловко, но родители только улыбались, смотря на меня. После того, как мой живот был полон и в него больше ничего не лезло, я стал наблюдать за тем, как едят мама с папой. Мне было приятно видеть, что они счастливы. Я давно хотел поговорить с родителями на одну важную тему, важную, как для меня так и для них, и мне показалось, что более подходящего случая не будет. — Пап, я хочу работать с тобой на Мистера Мартини, — промолвив это, я ждал реакции отца. Его лицо будто замерло. Он так и не успел сделать глоток вина, потому что поставил стакан. — Но тебе надо учится, — отец явно не хотел, чтобы я терял свое детство, ведь именно такие последствия были бы если бы он позволил мне. Знаете я всегда находил это странным. По сути, в нашем квартале мало, у кого было беззаботное детство, если вообще такое было. — Папа, я все продумал: учусь я в вечернюю смену, то есть школа начинается в 15:00, а рабочий день у Мистера Мартини начинается в 9:00, то есть пять часов на работу и час чтобы собрать и дойти до школы. Я думаю, он возьмет меня с обрезанным окладом, тем более ты сейчас его помощник, это совсем облегчает дело. Ты сам учил меня рыбачить, ты знаешь, я умею! Я бы мог быть помощником первое время, пока вы с Мистером Мартини не одобрите. — Нет, сын, нам это не нужно, сейчас мы в очень хорошем положении и, дай бог, наша жизнь пойдет только в гору. — Но, папа! Позволь мне самому решать! — после моего выкрика последовала пауза, после которой я услышал любимый нежный голос матери. — Позволь ему, Джон. Пусть он попробует, — в эту минуту мне захотелось её крепко обнять и расцеловать, я ведь знал, насколько важно отцу ее мнение. — Мэрри, ты уверена в своем решении? — Да, дорогой, ему это не повредит и пойдет только на пользу. Ты посмотри, как сверкают его прелестные глаза. — Спасибо, мама! — я воскликнул так, будто отец мне уже разрешил, но тут же замолк поняв, что это не так. Я смотрел на него и все вокруг замерло, ведь как бы не была настойчива мать, все равно все зависит от его решения. — - Ладно, но только обещай мне, Питтер Джон Коллинз, что если работа хоть как-то повлияет на твою учебу, ты сразу уйдешь. — - Спасибо, спасибо, папа! — я был рад вскочить и наброситься ему на шею, но он прервал мое счастье. — Обещай! — я сразу стал серьезен, почти как отец в ту минуту: — Да, пап, обещаю. — Ну и славно, а теперь у меня для тебя сюрприз, — мама встала и ушла на кухню. Через мгновение она уже стояла передо мной с большой банкой шоколадного пудинга. Она знала, как сильно я люблю сладкое, а тем более шоколад, но мы не всегда могли, вернее, практически не могли позволить себе этого. Я хотел поделиться с родителями, но как бы не были сильны мои уговоры, они согласились лишь на одну ложку. Все остальное я съел примерно за час, сидя позади стола, прижавшись к углу и слушая разговоры родителей. Когда я пошел спать, то долго не мог заснуть: в ту ночь я осознал, что этот день — самый лучший в моей жизни, и, что он изменил ее полностью.