Этот день начался как обычно. Люди проснулись рано утром, умылись, позавтракали и отправились по своим делам. Дети играли, омеги занимались хозяйством, а альфы работали или воевали на службе, Император решал вопросы своего народа, новобранцы тренировались под руководством Мастеров и готовились защищать родной край. В общем, ничем особенным этот день не отличался. За исключением одного. Два разных события, произошедших в двух разных местах, находящихся далеко друг от друга и совершенные разными людьми, в этот день полностью изменили ход войны. В одном месте защитники Альянса готовились сдать форт, а в другом могущественный колдун готовился к порабощению самых сильных и прекрасных существ этого мира. Ледяных гордых драконов.
***
За ночь они успели сделать очень многое. Когда на руках имелся четкий план, работать было намного легче и быстрее. Ходер не помнил, когда в последний раз отряды действовали настолько слаженно и даже не пытались спорить друг с другом. Все знали, ради чего старались. Маги помогали ремонтникам, лучники укрепляли позиции и вместе с механиками определяли, куда нужно было устанавливать баллисты, чтобы не упустить ни единой слепой зоны. Тэйдон спешно формировал отряды и объяснял им план действий, располагая воинов согласно плану, отведенному внутреннему двору форта. Так же Ходер решил предупредить местных жителей о том, что сегодня город будет захвачен войсками колдунов, а потому всем лучше будет придется переждать в долине на юге от Вириди. Оживший к вечеру Ирия выбил из него часть заданий и теперь с группой Мастеров корпел над какими-то сложными линиями, нарисованными на камнях. Укутанный в меховой плащ, он отдавал указания и руководил работой магов, изредка кидая взгляд на Ходера, который следил за всем остальным. Гийз вместе с Орландон и Роганом собирали отряд лучших воинов и разведчиков, которые составляли важную часть плана, можно даже сказать, основную. С одной стороны Ходер хотел видеть их рядом с боевыми отрядами в крепости, но он прекрасно понимал, что их сила и ловкость нужны были в другом месте. Несмотря на хорошее расположение духа, Магистр изрядно нервничал. Слишком быстро был разработан план, и слишком зависимы друг от друга были составные части и, если что-то пойдет не так... Ходер вздрогнул, когда мимо прошел Ирия, легонько скользнув рукой по его спине. Проследив взглядом за мужем, альфа оживился. Что значит, если что-то пойдет не так, черт подери?! Не он ли Магистр Ходер, один из лучших тактиков, прославившийся за счет неординарности и безумности принятых решений? С каких пор он стал осторожным? Не уж то старость выглядывает из-за угла? Нет уж! Они сейчас выиграют, а потом он и Ирия несколько дней не выйдут из спальни, и альфа самолично прирежет любого, кто осмелится к ним постучаться! Ходер не заметил, как он расправил плечи и начал улыбаться своим мыслям. Это сражение люди запомнят надолго! Ночь близилась к концу. Утром, едва была установлена последняя баллиста, форт начали обстреливать.***
Когда наступило утро, армия колдунов стояла в нескольких сотнях метров от стены, укрытая туманом. На этот раз были задействованы все люди, так как командование объявило, что эта битва будет последней и смысла скрываться больше нет. Два десятка авари, девять горных орков и пять сотен человек стояли под стенами форта, готовые в любой момент по команде начать штурм. Атака началась вместе с первыми ударами снарядов в стену форта и с первыми полетевшими на землю кусками каменной кладки. Лейтенант Ходж лишь прищурился, наблюдая за тем, как шел обстрел и как метко попадали снаряды по осадным орудиям, сбивая их. Еще немного и форт останется без защиты. От взрывов конь нервно всхрапывал, но альфа начал задумчиво трепать животное по шее и успокаивать. Поспешность командования и опрометчивость приказов не нравились воину, но оспаривать приказ он не осмелился, и теперь ему оставалось только хмуро наблюдать за тем, как их катапульты начали крошить защиту противника. Форт пытался отбиваться, но люди Ходжа не зря постоянно меняли места расположения осадных орудий, а потому альфа был уверен, что снаряды противника летели мимо цели. Идея с туманом была хороша, но воина раздражала эта повязка на лицо, из-за которой было тяжело дышать. Он вообще не любил, когда что-то стесняло движение. В какой-то момент вновь удалось оставить брешь в стене. Ходж не переставал поражаться мастерству древних строителей, ведь, после стольких пробоин, эта стена, в его понимании, давно должна была рухнуть. Лейтинант усмехнулся, думая о том, что на этот раз механики превзошли себя – пробоина получилась ровно посередине, даже не придраться. К Ходжу подъехало еще несколько офицеров, коротко обговаривая дальнейшие действия, и вот, спустя минуту, отряды шли в наступление. Выпустив вперед авари и орков, воины шли следом и, всего в нескольких десятках метрах от стены, остановились. Обстрел был прекращен, основные орудия были сбиты, а потому можно было не опасаться нападения, но на всякий случай Ходж выставил несколько арбалетчиков следить за стеной. Со стороны разлома доносились крики, грохот металла и рев горных орков, и лейтенант решил подождать еще немного, чтобы его люди прошли дальше в город без проблем. Как только они попадут внутрь, обстрел продолжится с удвоенной силой, посыпая градом снарядов дальние сектора форта и отрезая его от Северной стены. - В атаку! – закричал Ходж, когда звуки битвы стали тише. Воины издали воинственный клич и, перехватив свое оружие, понеслись в сторону разлома. Ходж был в числе первых, кто прошел внутрь крепости и в нерешительности остановился, не встретив сопротивления. Ошарашенно альфа обвел взглядом место битвы и никак не мог понять, откуда доносились звуки сражения и почему туман попал внутрь и не действовал на защитников Вириди. Воины продолжали заходить внутрь, когда Ходж слез с коня и, оголив меч, пошел вперед, в любой момент ожидая нападения. Туман здесь был намного гуще, поэтому альфа не видел дальше вытянутого меча, что не могло не нервировать. Все вокруг казалось опытному воину каким-то неправильным, но он не мог понять, что именно было не так. Его смущало все: звуки, запахи, люди, уходившие вперед… Впереди показалась фигура, на спиной пластине которой виднелся знак армии Сопротивления, вот только эта фигура стояла неподвижно, застав в оборонительной позиции. Медленно обойдя ее, Ходж нахмурился и начал нервничать еще больше. Перед ним был авари в полной боевой готовности, глаза которого горели мягким красным огоньком, вот только казалось, что тварь просто окаменела на месте. Ходж нахмурился и непроизвольно попятился, когда глаза твари уставились прямо на него. Внезапно по доспеху что-то царапнуло, и альфа резко развернулся и, занеся меч над головой, нанес мощный удар. Только, вот, лезвие не сцепилось с другим мечом, не спилось в чужую плоть – оно погрузилось в дерево толстого баллистического снаряда, которым к земле была прибита голова орка. Ходж вздрогнул, увидев еще несколько снарядов, которыми был поражен великан, и теперь у него не осталось сомнений в том, что они оказались в ловушке… - ОТБОЙ! – послышался громогласный рев, заставивший даже бывалого лейтенанта вздрогнуть и обернуться. Как по дуновению сильного ветра, туман начал исчезать, открывая довольно странную картину. Его воины стояли дружной толпой посреди огромной площади и беспомощно озирались по сторонам. Все орки до единого лежали возле разлома, проткнутые баллистическими снарядами, а авари застыли в боевых стойках и, казалось, даже не дышали. Увидев все это, Ходж испытал шок но, когда он обратил внимание, что площадь была окружена частоколом, а в сторону его людей со всех сторон смотрели заряженные баллисты, ему стало не по себе. На укреплениях стояли люди, которые кричали и хаотично били мечами по щитам, создавая иллюзию боя и сбивая с толку. Это отрезвило Ходжа, который дал команду к отступлению, но, когда воины развернулись к разлому, тот начал быстро затягиваться. Внезапный клич резко оборвал этот грохот, и на площади наступила тишина. - Вы уже уходите? – выкрикнул вышедший вперед на центральном укреплении человек. Он был высоким, облаченным в потемневшие доспехи, а голову его обрамляла копна черных волос. – Жаль, а мы только начали. Мы всю ночь готовили два вас сцену, так имейте уважение досмотреть все до самого конца! - За стеной осталась большая часть воинов и множество требушетов, - соврал Ходж, глядя на командующего фортом. Почему-то он был уверен, что альфа был главным. – Если вы нас не… - Не свяжетесь, - перебил его мужчина. Защитники Вириди тут же засмеялись, словно их Магистр сказал нечто смешное. Ходж зло посмотрел на альфу, а потом достал из-за пазухи амулет, чтобы связаться с колдунами и возобновить обстрел. Его руки задрожали, когда камень амулета был бледен и не горел, а холодный голос командующего фортом только подлил масла в огонь: – Ваши люди уже мертвы, а подкрепления не было и в помине. Врать бесполезно.***
Когда Роган подал знак, все выбрались из прохода. Три десятка человек, одетых в одежды убитых ранее воинов-колдунов, спокойно вышли из тумана и, не сняв повязки, смешались с другими. Всю ночь портные Вириди чинили форму врагов, чистили, чтобы специальный отряд мог пробраться в стан врага. Небольшой отряд не вызвал ни у кого подозрений, а те, кто и мог что-то заподозрить, вскоре оказывались спрятанными в телеги или с зарытыми в сено с перерезанным горлом. Люди Гийза действовали очень осторожно и профессионально, не давая жертвам даже возможности вскрикнуть. Орланду оставалось лишь идти вместе с Роганом вперед и помогать вражеским механикам заряжать требушеты. План был довольно отчаянный, но альфе он безумно нравился. Когда маги сняли защиту со стены, они все разом оживились, забыв про свой скверный характер и вражду почти со всеми другими подразделениями. Словно обретя второе дыхание, они смогли воспроизвести сеть Магистра Корнуция, которую тот когда-то использовал на Джене. Орланду не составило труда связаться со старцем и попросить его рассказать Ирии все премудрости ловушки. Магистры друг друга поняли быстро, и уже через несколько часов омега гонял своих мастеров, которые вычерчивали сложные линии на каменной брусчатке. Заняв места у требушетов и выследив всех колдунов, они стали ждать сигнала от Ходера. Оповестить о сигнале доверили Рогану, который был просто в восторге от того, что ему доверили такую важную миссию. Он весь светился от счастья, когда Тэйдон вручил ему амулет, и даже сейчас, когда они были во вражеском лагере, от омеги исходило волнение и даже, в какой-то степени, азарт. Выждав, когда они останутся наедине в оружейной, Орланд подошел к Рогану со спины и легонько провел пальцами по шее вдоль линии роста волос, заставив омегу поежиться и обернуться. Альфа улыбнулся ему и коротко кивнул, показывая, что он рядом и что все обязательно получиться, но Роган только очень тихо засмеялся и продолжил перебирать снаряды. Тем временем, пока разведчики аккуратно зачищали лагерь, воины продолжали таскать снаряды и помогать механикам. В лагере остались всего десятка три воинов, а один из людей Гийза подсчитал около сотни колдунов, которые были заняты поддержанием Тумана и помогали заряжать требушеты. Вскоре начался обстрел, который должен был убедить врагов в реальности происходящего, а когда камешек на шее омеги начал гореть ровным зеленым огоньком, Роган сорвал с шеи амулет и кинул его на землю. Орланд тут же выхватил свой меч и бросился к омеге. Со стороны подземного хода выскочили остальные люди, которые тоже ждали сигнала, и начали нападать на колдунов, которые никак не ожидали атаки. Медлительные в своей волшбе они не успевали среагировать, а потому сражение было коротким и предсказуемым. Даже те несколько десятков воинов ничего не могли поделать против Орланда и Рогана, которые ловко комбинировали атаки и защиту друг друга, сражаясь одновременно с несколькими противниками. Спустя некоторое время, когда лагерь был захвачен, а пленники были надежно связаны, многие из участников не могли сдержать своей радости. Почти год держал осаду форт Вириди, год не давал противнику пересечь ущелье и пройти дальше в провинцию, и теперь, все те, кто был виновен в гибели их собратьев по оружию, были повержены и разбиты. Даже Роган не смог сдержать радости и крепко обнял обомлевшего от такого проявления чувств Орланда. Тем временем в Вириди сработала огромная пушка, которая, с поддержкой магов, должна была разрушить стену на месте, где раньше были Северные врата для торговых путей. Осталось лишь заманить жертв в приготовленную для них ловушку.***
- Да, они все мертвы, - повторил Ходер, видя недоверие в глазах врагов. Он чувствовал, как от гнева похолодели его руки, как бешено стучало отравленное злостью сердце. Вот они, все те, что убивал его боевых товарищей, кто постоянно рушил форт и угрожал его драгоценному омеге – все они как на ладони. Одно его слово, и спустя несколько минут на площади останутся только трупы. - И что теперь? – крикнул вышедший вперед мужчина. Ходер посмотрел на него, мысленно закипая. Он не понимал, как такой же человек, как и он, мог воевать на стороне колдунов. Две руки, две ноги, голова и куча внутренностей в теле – никаких особенных отличий. Что могли им пообещать Отступники? Власть? Деньги? Не слишком убедительно. - А теперь вы побросаете оружие и сдадитесь, чтобы после предстать перед нашим судом, - громко ответил Ходер. – Или же вы можете попробовать сопротивляться, но в таком случае вы должны понимать, что ничего, кроме кровавой бойни, мы не увидим. Ваши колдуны больше вас не прикрывают, поэтому наши маги тоже от души поучаствуют, уж поверьте. Ваш выбор? Главный продолжал стоять, сжимая в руках меч. Ходер напряженно следил за ним, мысленно просто умоляя его начать атаку, чтобы у Магистра был повод приказать всем разом напасть на них и не оставить в живых ни одного прихвостня Отступников. Но, к его разочарованию, альфа бросил меч. Вслед за ним, постепенно, один за другим начали бросать оружие и другие воины – враг сдался. Мгновение тишины и вот уже все люди Ходера радостно кричат, осознавая, что они победили, только Ходер продолжал прожигать взглядом людей внизу, думая о том, что еще не поздно отдать приказ и… Рядом оказался Ирия, который взял провел горячими пальцами по его ладони, а после взял за руку. Когда Ходер поднял взгляд и увидел счастливое лицо омеги, злость постепенно начала отходить на задний план. Куда разумнее будет оставить пленников в живых, ведь, по крайней мере, руководящий состав должен был хоть что-то знать о планах колдунах, да и остальные люди будут куда полезнее на тех же каменоломнях Империи. Все верно, все хорошо и они победили. Ходер закрыл глаза и, плюнув на все, опустил голову на макушку супруга. В это время, далеко на севере, в Одиноких горах, Арнен воспользовался советом Горы и сумел поработить драконов. Он стоял, тяжело дыша и безумно глядя на почтенно склонившегося перед ним вожака, вытирая рукавом текущую из носа кровь. Эта волшба выпила все его соки, отчего безумно болела голова и лишь осознание своей мощи и своего триумфа помогали ему устоять на ногах. Позади него стоял Джен и не мог поверить своим глазам. Теперь, когда в руках Арнена была такая сила, магу стало очень страшно.***
Когда драконы пали, стало легче дышать. Оковы, что сдерживали его столько времени, начали медленно разрушаться, энергетическими обрывками и полупрозрачными нитями опадая на грубый каменный пол. Вначале он недоверчиво посмотрел на свои путы, словно ждал, что они вновь обовьют его существо и лишат его надежды на освобождение. Тем не менее, он все еще был свободен и никто не помешал ему медленно пройтись к выходу из пещеры. Ха! Кто бы мог подумать, что у этого человека все же получится на практике применить все эти знания! Он тихо засмеялся, но из пересохшего горла вырывался лишь хриплый кашель, похожий на карканье. Быстрее, быстрее! Он должен покинуть тьму этой пещеры, что осточертела ему за столько лет заключения. Запах сырости, свист разбивающегося ветра, шептание крошащегося камня – все это останется в прошлом, когда он выйдет на поверхность и вдохнет свежий морозный воздух свободного мира. Впереди виднелся свет, и он начал жмуриться, прикрывая слезящиеся глаза. Еще несколько десятков метров и магическая защита пала, выпуская своего пленника на выступ в скале. Свет обжег глаза, разразившись невыносимой болью, заставив его закричать и закрыть лицо руками. Горы содрогнулись от его рыка, когда он начал упрямо вглядываться сквозь пальцы, стараясь привыкнуть к свету. Наконец, спустя некоторое время мучений, он смог более или менее разглядеть то, что окружало его. Горы. Именно такие, какими он видел их в последний раз – заснеженные, холодные и острые. Он начал жадно вглядываться в окружающий мир, чувствуя, как предательская дрожь прошла по его телу… как долго он ждал этого мига свободы! Переведя взгляд на свои руки, он отметил, что время, проведенное в пещере, не пошло ему на пользу. Сухие костлявые пальцы с длинными когтями выглядывали из широких рукавов поношенной грязной рубахи, а борода и волосы падали почти к его ногам. Сколько же времени он потерял, сколько мучений перенес за эти годы? Руки сжались сами собой, а зрачки загорелись красным, когда он вспоминал лица братьев и Отца, заточивших его в эти проклятые горы. Трусы, глупцы… теперь-то он не проиграет и отомстит им всем за свое унижение, за то счастье, что его лишили. Он заставит их всех страдать и молить о пощаде, заберет у них то, что им так дорого… Он засмеялся, не в силах сдерживать свое безумие, и в следующее мгновение он раскинул руки в стороны, чувствуя, как привычно сквозь кожу начали проталкиваться в перья и, спустя минуту, огромный потрепанный ворон взлетел, чтобы больше никогда не вернуться.***
Этот день в степи начался как обычно, за одним исключение. Впервые за много дней в Шварцблюме не шел снег. Белое полотно укрыло даже знаменитые черные цветы, защищая их от разыгравшейся непогоды – чувствовалось, что степь была чем-то обеспокоена, и лишь ее сердце могло дать ответ на этот вопрос. Земля уже давно не видела солнечных лучей, потому что тучи заволокли некогда ясное и чистое небо, а о солнце местные жители могли лишь мечтать, но сегодня было, на удивление, спокойно. Рваные тучи все так же закрывали солнце, но большие хлопья снега перестали лететь на землю, что не могло не радовать огромное альбатроса, летящего почти у самой пушистой кромки облаков. Его крылья рассекали воздух, с легкостью неся в сторону виднеющегося впереди замка – еще немного, и он достигнет своей цели. Тем временем по земле, в том же направлении, несся величественный лесной олень. Его белая шерсть сливалась со снежным полотном степи, а ветвистые изящные рога отражали скудные лучи солнца. Когда олень достиг своей цели, ворота крепости распахнулись, впуская своего необычного посетителя внутрь, и тут же закрываясь за ним, укрывая от внешнего мира. Он прошел дальше, пробегая пустые залы и длинные коридоры и вот, наконец, оказался в нужном месте – в большом зале совещаний, находившемся на верхних этажах. Посреди зала стоял большой каменный стол, а одна сторона выходила на просторный балкон, с которого открывался прекрасный вид на снежную степь. Один из гостей уже был на месте и, услышав гулкие стуки копыт, он обернулся и с улыбкой посмотрел на новоприбывшего. Это был высокий широкоплечий альфа с гривой тёмно-каштановых волос и с суровыми чертами лица. На плечах его была накинута медвежья шкура, а на черном кафтане были вышиты золотыми нитями колоски пшеницы. - Приветствую тебя, брат! – прогрохотал он, разводя руки в стороны. Олень сделал несколько шагов в его стороны, меняя свое очертание и вот, к альфе подошел уже высокий изящный омега в белом плаще, подбитым мехом. Его серебристые роскошные пряди каскадом спадали по плечам и доходили ниже талии, а на их кончиках поблескивали крупные бусины жемчужин. - И я рад тебя видеть, Раккой, - нежно ответил он и обнял альфу. – Как давно мы не виделись с тобой, брат! Ты ничуть не изменился с тех пор. - А ты стал еще прекраснее, Ильмаринен, - пробасил бог и суровые черты его лица смягчились. – Рад видеть тебя в добром здравии и прекрасном расположении духа! - Вижу, уже почти все на месте, - донесся до богов голос со стороны балкона. Поднимая в воздух снежинки, осевшие на полу, альбатрос спустился и, сложив свои крылья, принял человеческий облик. У него были пронзительные голубые глаза, в которых играл задорный огонек, а его стальные вьющиеся волосы были собраны в небрежный хвостик на затылке. Высокий, худой, он был одет в голубой вышитый камнями камзол. – А я надеялся прибыть сюда первым. - Ты никогда не устанешь соревноваться, Ракхо, - улыбнулся Ильмаринен подошедшему альфе. – Даже когда для этого нет повода, да и желающих подыграть тебе. - Ты как всегда прав, брат, - задорно улыбнулся бог и коротко чмокнул хихикнувшего омегу в щеку. Улыбнувшись Раккою, он почтенно кивнул старшему брату и пожал его большую руку. Осмотревшись, он недовольно продолжил. – Ну, а где же наш младший брат? Он всех нас пригласил и сам опаздывает, хоть идти ему до зала несколько этажей, а не лететь полмира, как некоторым из нас… - Полно брат! Ты бессмертный дух, что для тебя несколько минут ожидания? – послышался насмешливый голос и на стол запрыгнул пушистый рыжий кот. Подмигнув братьям, он встрепенулся и уже в следующий момент на краю стола сидел паренек, одетый в грубую рубашку и штаны, перетянутые кожаными ремнями. Его непослушные рыжие волосы были стянуты в хвост на затылке, а зеленые глаза смотрели на остальных богов с усмешкой. – Или ты торопишься? - В отличие от тебя, любимый брат, - ехидно заметил Ракхо, - в мире много морей, рек и озер, за которыми надо следить. Их гораздо больше, чем людей, а потому и забот больше. - А мне молятся чаще, - передразнил тон брата Льекио и показал тому язык. - Полно вам! – прогрохотал Раккой, пресекая на корню перепалку, пускай и дружескую, но уже слишком неуместную в сложившейся ситуации. Им было что обсудить, а повздорить и подурачиться они смогут и позже. – Давайте начнем обсуждать дела и сядем за стол. - Да, пожалуй, - с грустью пробормотал Ильмаринен, занимая один из стульев с высокой спинкой, услужливо отодвинутый Ракхо. – Жаль, что спустя столько лет разлуки нам пришлось собираться по такому печальному и тревожному поводу. Куда делись те беззаботные времена? - Да, вот только никто навестить меня не спешил, когда все было хорошо и Кекри оставался на своем месте в Плешивых горах, - сухо отозвался Льекио, с улыбкой глядя на брата. Омега только нахмурился в ответ и опустил глаза, не найдя, что ответить. Когда все заняли свои места, Льекио спрыгнул со столешницы и развалился на самом большом из стульев, стоявшем во главе стола. – Но теперь он больше не там, он на свободе и его жажда мести и крови стала бесконтрольной после стольких лет заточения. Я предлагаю нарушить приказ Отца и… - Мы уже это обсуждали, - покачал головой Раккой. – Приказ Отца не обсуждается и не оспаривается. Или ты забыл, что произошло в прошлый раз, когда вы с Кекри его нарушили? - Я прекрасно помню, брат, - ехидно ответил омега, скрестив руки на груди и закинув ноги на стол. – Уж поверь, не мне ли не помнить, ведь, если бы мне не оставили моего гримуара, я бы и шагу ступить не мог за пределы этой ледяной пустыни. Кому, как не мне, осознавать возможные последствия нарушения приказа. Но мы должны остановить Кекри, пока он… - Отец сможет усмирить его, - уверенно произнес Ракхо. Лькио только закатил глаза, думая о том, что Отец был явно жесток, когда подарил лишь двоим своим детям ясный ум. Жаль, что Ильмаринен забыл об этом, а потому молчаливо поддерживал остальных. – ОН усмирил его однажды, сделает это и сейчас. Это не наша забота. - Да неужели? Взгляните вокруг! – начал злиться омега. – По миру шагает война уже почти десятилетие, а это значит, что цепи ослабли уже давно, вот только Отец слишком занят в Ледяных горах, чтобы обращать внимание на такие мелочи… - Ты смеешь упрекать Создателя? – проревел Раккой, хлопая рукой по столу и вскакивая на ноги. По столешнице прошла внушительная трещина, которая нисколько не порадовала хозяина дома. Придется потом замаскировать стол, чтобы люди ничего не заподозрили. - Я не упрекаю его, я говорю о том, что он нам не поможет, - покачал головой Льекио. Как ему достучаться до них? – Он оставил нас следить за миром, а сам не отходит ни на шаг от Папы, посвятив уходу за ним все свое существование. Даже если Кекри начнет крошить горы вокруг него, он просто закроет окна, чтобы крошка не попадала в комнату. Если мы не превысим свои обязанности и не вмешаемся, кто знает, сколько Кекри убьет невинных людей? - С каких пор управляющий хаосом стал столь милосердным? – поинтересовался Ильмаринен, нахмурившись. Льекио только засмеялся в голос, пытаясь скрыть боль. Как же сильно изменились его братья, как слепы они стали и покорны… - С тех самых, когда самый мудрый среди нас потерял ко всему интерес, брат. - Довольно, - вскочил на ноги Ракхо. – Не строй из себя жертву. Нам всем досталось из-за вашего с Кекри проступка, так что прекрати устраивать трагедию! Мы все помним, что случилось, когда был нарушен приказ и никто из нас не хочет повторения трагедии. Мы больше не будем оспаривать мудрость Отца и доверимся ему, как оно и было заведено с самого начала отсчета времени этого мира, и не тебе обсуждать его приказы! - Не тебе осуждать мою склонность к трагизму, - усмехнулся омега. – Тебе не понять, что я чувствовал все эти годы, сидя тут в одиночестве, без возможности покидать это место. - Конечно, это же не по моей вине умирает наш Папа, - зло отозвался Раккой. Вертикальные зрачки Льекио расширились, и по коже пробежали мурашки. Он поверить не мог в то, что услышал только что, но, когда он обвел взглядом присутствующих, то только сильнее убедился в своей страшной догадке. Его не пугало, что братья не простили его и не желали смягчать свое отношению к нему, гораздо страшнее было то, что их отношение к нему мешало им слушать и понимать. За все эти годы, проведенные в заботах и выполнении Предназначения, все они стали забывать об Истинной сущности Духов этого мира… нет, уже забыли. Их сердца закостенели, а чувства притупились, словно они были не богами, а простыми уставшими старцами в телах молодых. Злость клокотала в груди Льекио, когда он медленно встал и зло обвел взглядом присутствующих. - Да, вы правы, - зло сощурился он. – Вина всецело лежит на мне и на Кекри, мы были слишком юными и безмятежными, чтобы заранее понять всю тяжесть нашего проступка, но сейчас мы говорим не об этом. Мы говорим о том, что происходит вокруг в наше, текущее время. Мне хватило ума за эти тысячелетия осознать свои ошибки, а вам? – Боги молчали, испепеляя его злыми взглядами, поэтому он тихо засмеялся и покачал головой. Отсмеявшись, он пронзительно посмотрел на одного из братьев. – Видимо, нет. Ты, Раккой, самый старший из нас, самый ответственный и справедливый, но, скажи, куда делась эта твоя справедливость? С каких пор ты стал таким упрямым и строгим? – Раккой не ответил, только скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что его эти слова нисколько не задели. Пожав плечами, Льекио перевел взгляд на Ракхо. – А ты, брат? Сидишь в своей воде и даже носа на поверхность не высовываешь, притворяясь, что в тебе остался былой азарт и энергия, которых, увы, уже лет шестьсот как не осталось, – глаза альфы расширились, и Льокио был уверен, что смог задеть струны его души. - Прекрати, - мягко попросил Ильмаринен, желая вернуть разговору былое русло, но омега был неумолим. Он должен был до всех них достучаться, хоть немного. - А ты, мой милый Ильмаринен, - сухо отозвался омега. – Я всегда восхищался твоей мягкостью и мудростью, твоей любознательности. Ты был для меня примером того, каким должен быть бог - милосердным, в меру строгим и безмерно умным. Куда все это пропало, Ильмаринен? Почему теперь в этом зале стоит лишь подобие былого божества, что потеряло свой свет и свой смысл существования? Между прочим, это твои дети воюют между собой, но ты, видимо, слишком занят, чтобы это заметить. Очень жаль, Ильмаринен, жаль. Еще больше жаль, что все это говорю вам я – младший брат, властитель хаоса, беспорядка и обмана. Жаль. Льекио замолчал, но никто так и не произнес ни слова. Раккой хмурился, наверняка думая о том, что брат слишком зарвался, когда решил высказать им все это, а вот Раккой и Ильмаринен выглядели опечаленными. Они оба опустили глаза и ушли в свои мысли и, Льекио хотелось бы верить, что те обдумывали его слова, а не просто таили в себе обиду, как прошлые тысячелетия. - Нас создали для того, чтобы охранять этот мир и его обитателей, следить за балансом сил и мудро править миром наших Создателей, - с грустью продолжил он, устало опустившись в кресло. – Мы в ответе за людей и за то, что творит наш брат, поэтому запрет не должен нас страшить. Мы просто выполним свой долг, но если быть богом этого мира значит лишь тупое повиновение и исполнения одной единственной работы, то я отказываюсь им быть! Последнее он выкрикнул, упрямо посмотрев на своих братьев. Да, пусть его стихия хаос и непостоянство, но даже он понимал необходимость перемен, необходимость следовать своему пути. За столько лет общения с людьми через своего фамильяра, он начал лучше их понимать… Среди них он чувствовал себя лучше, чем среди таких же, как он. Люди были в его понимании, как маленькие частички хаоса, которые совмещали в себе качества всех богов в большей или меньшей степени. Как можно было так легко отмахиваться на них и надеяться, что убитый горем Отец рискнет покинуть свою половинку и пойдет воевать со своим творением? Льекио этого не понимал, а вот братья спокойно с этим мирились. Так и не сказав ни слова, Раккой перекинулся в огромного бурого медведя и, не оборачиваясь, покинул зал. Так же поступил и Ракхо, который вышел на балкон и, раскинув крылья в сторону, спрыгнул вниз. Лишь Ильмаринен задержался и покусывал нижнюю губу, словно не решаясь сказать брату что-то. Наконец, омега подошел ближе к хмурому Льокио. - Прошу, не делай глупостей, - мягко попросил его брат, не решаясь протянуть к нему руку. - Это не то, ради чего нас задумал Создатель, - покачал головой Льекио, игнорируя совет брата. Ильмаринен только тяжело вздохнул и, перекинувшись в оленя, покинул злополучный зал, оставив Льекио в полном одиночестве. Какое-то время омега сидел, уставившись в противоположную стену, а после тихо усмехнулся и встал. Видимо, придется ему самостоятельно усмирять разбушевавшегося альфу, не полагаясь на помощь остальных богов.