Точка отсчета.

Столица некогда непобедимой и всемогущественной Империи была окутана огнем. Языки пламени беспощадно переходили с одной крыши на другую и выдыхали клубы черного дыма, погружая Ордон в едкую полутьму. Защитников столицы почти не осталось - их редкие отряды или единичные бойцы никак не могли противостоять многочисленной армии Арнена. В небе парили драконы, как доказательство безоговорочного превосходства сил Сопротивления, вселяя ужас в сердце разгромленного противника. В глазах Арнена Ордон уже не выглядел величественным зверем, который высокомерно смотрел на него в прошлом, с ухмылкой уничтожая все его надежды на мирное и достойное существование. Теперь город выглядел потрепанным, слабым и тихо скулящим среди обломков былого величия. Казалось, что даже камень под ногами колдуна кричал и бился в агонии от страха. Арнен шел в сторону замка, бесстрастно наблюдая за свержением Ордона. Даже когда Башню Ковена окутал огонь и разнес строение на мелкие кусочки, альфа лишь перевел взгляд в сторону пепелища и подумал о том, какими же глупыми были эти маги. Словно после всего произошедшего и с учетом всей его ненависти к Ковену, Арнен позволил бы себе воспользоваться силами магов. Их грязная волшба не спасла столицу, не понадобится она и армии Сопротивления, ведь они и так уже победили. И все же, уничтожение главного символа величия Ордона, гордости Ковена магов и Империи смогло затронуть струны души Арнена. Он остановился и с улыбкой наблюдал за тем, как черные клубы дыма поднимались над пепелищем и как их рассекали крылья его боевых драконов. Это зрелище показалось ему безумно красивым. Он все еще не мог осознать всю важность и силу момента. Он захватил Ордон, захватил это отвратительное гнездо порока и гнили, что своими ядом отравляло целую страну на протяжении столетий. Арнен очистил его от скверны огнем и омыл его улицы жертвенной кровью, даря ему надежду на новую жизнь. Отныне в этом городе больше не будет места для скверны, именуемой Советом Империи. К тому же, Арнен до сих пор не свыкся с мыслью, что теперь у него были безграничные силы, которые заставили стадо твердолобых высокомерных Магистров магии трусливо бежать, поджав свои хвосты. Арнен был готов поспорить, что они явно не ожидали, что колдуны были способны на такую сложную и сильную магию. Чувство триумфа захлестнуло его с головой, когда он прошел через полуразрушенные Дворцовые ворота и направился к Парадной двери. Внутреннее убранство дворца поражало. Картины, лепнина, настенная роспись, драпировка из дорогого бархата на стенах, золоченные резные двери, инкрустированные драгоценными камнями, мраморные полы… Арнену было противно все это видеть. Вот так жили правители и знать, пока остальная Империи страдала под гнетом нищеты и голода. На фоне богатых интерьеров простой черный плащ колдуна, который был лишен всяких изыск, выглядел блекло и незначительно, отчего хотелось разнести все это величие на куски, стереть в пыль. В тронном зале его уже ждали приближенные колдуны и командиры воинов, которые шумно радовались победе, при виде Арнена замолчали и почтительно склонили перед ним головы. В сложившейся тишине, под восхищенные взгляды подчиненных, Арнен прошел через весь зал и величественно занял опустевший трон. Руки легли на богато украшенные подлокотники, а спина облокотилось на мягкую бархатную спинку. По всему залу раздались радостные возгласы, заставившие Арнена улыбнуться уголками губ и обвести взглядом подчиненных. Но он не любил шум, а потому уже спустя несколько минут Арнен отдал все необходимые распоряжения и приказал своим подчиненным немедленно приступить к их выполнению. Воины и колдуны, окрылённые победой, быстро покинули тронный зал, оставив Арнена наедине со своим авари и со своими мыслями. Зал окутала тишина, нарушаемая лишь звуками, доносившимися со стороны разбитых окон. Взгляд колдуна блуждал по каменной крошке, которая равномерно покрывала пол и тела убитых защитников Ордона, осмелившихся выступить против захватчиков. По правую руку от него бездушным изваянием застыл Джен, который смотрел прямо перед собой и не подавал никаких признаков жизни. Столица пала, правитель убит, а Ковен бежал, трусливо уничтожив стою цитадель. Арнен начал злиться. Теперь шаг за шагом вся Империя подчинится ему и выдаст беженцев, которых он самолично изничтожит в темницах или же превратит в авари. Рука колдуна легла на лицо, и пальцы устало потерли переносицу. С поддержкой Бога, драконов и собственных сил, он уже выиграл. Остались лишь мелочи. План, который с такой тщательностью разрабатывался много лет, идея, ради которой Арнен пожертвовал своим здоровьем и жизнью, начала пожинать плоды. Поймав Магистров Ковена и осудив их, он вернет доброе имя папе, отомстит за смерть отца и за свое сломанное детство. Поставит на колени всех, кто раньше смотрел на Сопротивление свысока… Так почему, черти всех дери, он не испытывал никакого удовлетворения?! Почему в груди его как была болезненная пустота, так и осталась и даже вся проделанная работа, все его достижения не принесли ему ничего больше простой мысленной констатации факта? Факта, что он победил, и впереди остались лишь приятные мелочи. Почему триумф победы с такой легкостью заглушила его всепоглощающая усталость? Арнен сжал руку в кулак и со всей силы опустил ее на подлокотник, а после резко встал на ноги. От его прыти голова беспощадно закружилась, но он лишь зло помотал головой, прогоняя слабость. Столько лет он искал покоя и был уверен, что осталось совсем немного, что как только он займет трон побежденной столицы, его душа обретет былое умиротворение и собранность, но захват Ордона принес больше смятения, нежели удовлетворения проделанной работой. Даже сломленный и покорный Джен не вызывал у него ничего, кроме разочарования и раздражения. Арнен подошел к окну и начал наблюдать за тем, как размещали боевые посты во дворе. Даже укрытое телегами и осадными орудиями внутреннее убранство дворца продолжало быть таким же прекрасным и величественным, словно ноги захватчиков не могли так просто стереть с его лица снисходительную ухмылку. Бездушный камень не мог осознать всей серьезности происходящего, и он выглядел так, как его установили люди… Арнен вздрогнул и в следующий момент его согнуло от приступа удушливого кашля. Кровь стекала по уголкам рта и брызгала на ладонь, но в тот момент, когда альфа отвел руку в сторону, он хрипло рассмеялся. Постепенно смех его стал громче и громче, пока не заполнил весь тронный зал. Арнен смотрел на окровавленную руку и любовался видом крови, что стекала по предплечью и пряталась в складках его мантии. Какой же прекрасной она была! Как переливались ее оттенки в свете солнца, словно его рука была не частью его, а величественным рубином! Черт, каким же глупцом он был, когда думал, что порабощение обычного камня сможет удовлетворить его желание мести, желание изничтожить всю грязь и ересь этой прогнившей Империи. Он не должен был так просто останавливаться и успокаиваться, а должен покрыть земли вокруг кровью неверных, превращая ее в драгоценный рубин. Разорвать на куски проклятых магов, простых людей, что не принимали его власть, превратить в неузнаваемое кровавое месиво своего брата, но вначале… Вначале он должен был вернуть себе свои силы. Орланду некуда деваться, он просто не может от него скрыться, поэтому Арнен найдет его. Найдет и заберет всю его жизненную энергию, после чего станет воистину непобедимым! Арнен опустил руку, и его лицо исказила кривая ухмылка. Все закончилось? Нет… все не закончилось, далеко нет. До тех пор, пока бьется сердце хотя бы одного неверного, его война не закончится. Сказать, что все были растеряны и нервничали, значит ничего не сказать. Присутствие Бога в одном из залов Шварцблюма никак не укладывалось в голове присутствующих. Конечно, с детства им говорили про великую Пятерку, про их способности и дар людям, о том, что они незримо помогали и поддерживали своих неумелых подопечных. Но, при всем при этом, образ Бога, во всяком случае для Кальна, был каким-то недостижимым, бестелесным, а потому видеть самого Льекио, вальяжно развалившегося на одном из стульев и закинувшего ноги на стол, было как-то… странно. В воображении Кальна Боги были величественными, в красивых пышных одеждах, которые развивались на невидимом ветре вопреки всем законам мироздания, но сидевший напротив него Льекио выглядел вполне обычным человеком. Нет, Кальн не был разочарован, даже наоборот, только… ему казалось, что в противном случае было бы легче принять присутствие Льекио и разобраться со своими мыслями и чувствами. Единственное, Бог ощущался иначе, не как друзья Кальна, сидевшие по разные стороны от омеги. Бога словно было больше, чем остальных, его энергетика без труда разливалась в зале и даже с закрытыми глазами Кальн легко бы смог определить, где находился Льекио. Он никогда не испытывал подобное раньше, а потому пытался особо не выделяться и не обращать на себя внимание божества. Рука привычно легла на живот, огораживая и успокаивая ни сколько ребенка, сколько самого Кальна. Вся эта ситуация нервировала его и изматывала, вызывала желание покинуть душный зал и уйти куда-нибудь в безлюдное укромное место, чтобы отдохнуть и собрать свои мысли в кучку. Заметив его замешательство, Дэнар накрыл его колено своей ладонью и начал задумчиво большим пальцем поглаживать его поверх ткани мягких штанов. Сам здоровяк хмурился и с опаской косился в сторону Бога. Кальн не мог понять причин его опасений. Орланд же выглядел как никогда воодушевленно, в отличие от Рогана, который опустил глаза и не поднимал головы с самого начала своеобразного собрания. Только Эйрик не обращал внимания на Льекио, а просто сидел, погрузившись в свои мысли. - С каждой минутой людей в Шварцблюме становится все больше, а Арнен все тщательнее разрабатывает план уничтожения Империи, поэтому я предлагаю все же перестать робеть и начать высказывать свои идеи по поводу сложившейся ситуации, - с улыбкой произнес Льекио, заставив всех присутствующих вздрогнуть. Его голос звучал иначе, словно был гуще и состоял из нескольких звучаний. – Время поджимает. - Но… почему вы… я… - начал нерешительно Орланд, но Бог его перебил. - Ты думаешь, что твой брат настолько силен и одарен свыше, что смог подчинить своей воле первичных существ? – усмехнулся тот и изящно изогнул одну бровь. – Спешу сообщить, что нет. Ни одному человеку не под силу приблизиться к драконам, а уж тем более управлять. В вашу войну вмешался еще один Бог, а потому, чтобы уравновесить силы, я решил присоединиться и помочь вам. - Но кто встал на сторону Арнена? – вмешался Дэнар. - Тот, кто любит войны и битвы, - пожал плечами Льекио. – С ним Кекри. - Кекри? – переспросил Кальн, чувствуя замешательство. Изумрудные глаза божества посмотрели в его сторону, заставив омегу пожалеть о том, что обратил на себя внимание. Он не боялся Льекио, просто ему было тяжело в его присутствии. - Да, именно он, - с мягкой улыбкой ответило божество. – Ваша война дала ему много силы, и он решил вмешаться, чтобы тоже принять участие во всеобщей вражде. - А другие Боги не будут вмешиваться? – подал голос Орланд. - Другие Боги заняты своими делами, а на Кекри хватит и меня одного. Или вы не верите в мои силы? – резко переменился в лице Льекио, сурово посмотрев на сглотнувшего и побледневшего альфу. В комнате воздух словно наэлектризовался, но это наваждение исчезло, когда Бог улыбнулся и начал заразительно смеяться. – Видели бы вы свои лица! Нет, ну просто картина маслом! Я их запомню… В любом случае мир должен быть уравновешен во всех аспектах своего существования, так что на одного Бога должен быть один Бог, поэтому вмешательство остальных будет только мешать достижению конечной цели. - Что Вы хотите, чтобы сделали мы? – задал вполне логичный вопрос Дэнар. Кальн мысленно кивнул, думая о том, что если в борьбу вступили Боги, кто кем были простые смертные, чтобы участвовать в их противостояние. Те вполне могли и сами управиться. - Уже лучше! – вновь рассмеялся Льекио. – Ваша задача, пока я буду разбираться с Кекри, решить вопрос с Арненом и с остальными. Видите ли, Боги напрямую не могут убивать людей, так что карающую длань или же молнии с небес от меня не ждите – я все равно не буду этого делать. - Но что мы можем с остатками разбитых боевых отрядов и кучкой беженцев против неуравновешенного человека с огромной армией колдунов, людей и ледяных шаманов? – послышался усталый голос Эйрика. Кальн даже не поверил своим глазам, когда заметил, каким разбитым и уставшим был полковник. От былого энергичного и собранного парня осталось лишь измученное подобие. Вид принца, по сути, наследника престола в таком состоянии напугал омегу, а потом он поспешил сжать руку Дэнара в ответ. - А этот ответ уже не мне задавать надо, - снисходительно произнес Льекио, как-то странно посмотрев в сторону Эйрика. Тот лишь вздрогнул и опустил взгляд. Когда в зале вновь повисло молчание, Льекио вдруг неожиданно встал и, хлопнув по столу, обворожительно улыбнулся. – Видимо, пока я нахожусь тут, разговора не выйдет, да? В таком случае, вынужден вас оставить, только помните, что я могу вмешаться в любой момент. В вас всех заложено гораздо больше силы, чем вы думаете, поэтому дерзайте, а я пока за другими гостями Шварцблюма присмотрю. Бывайте! С этими словами, очертания силуэта божества начали меняться, растворяясь в пространстве и перетекая в клочки сероватого дыма. Когда Льекио покинул зал, Кальну показалось, что ему даже дышать стало легче – энергетика Бога подавляла и беспокоила его, а потому теперь он впервые за все это время смог глубоко вздохнуть и провести дрожащей рукой по своим встрепанным волосам. Все остальные тоже расслабились и начали переглядываться, не решаясь начать разговор. Только Эйрик выглядел отстранённым и смотрел куда-то в сторону окна. - И что делать будем, друзья? – прервал молчание Дэнар. Кальн поднял на него взгляд, думая о том, что уверенность в голосе его альфы предала ему сил. - Если на нашей стороне сам Льекио, который может решить проблему с драконами, то перспективы не так уж и плохи, - подхватил Орланд, посмотрев в сторону Эйрика, который, казалось, еще сильнее опустил голову. – Надо собрать призвать сюда войска из Вириди и наемников Кала-азара, если уж северные войска для нас недосягаемы и разбиты. Достаточно воинов пришло в Шварцблюм из Ордона. - И все маги Ковена тоже здесь, - кивнул Роган. – Всегда была проблема в недостатке магической силы, а теперь, когда на кону одна единственная битва, можно активировать все силы. Не думаю, что Магистры будут против. - Пока Арнен будет всем заправлять, у нас мало шансов взять Ордон силой, - решил возразить Дэнар. – Наша столица – это крепость. Пускай и потрепанная колдунами, но все же крепость, которая много строилась для защиты императорской династии. Конечно, на фоне драконов авари выглядят не так страшно, но все же сил своих они не растеряли. Не забывайте, сейчас там тоже армия колдунов в полном составе. Нужно пробраться во дворец и разобраться с Арненом, иначе даже с поддержкой Бога не выстоять. - Это будет довольно проблематично, с учетом того, что Арнен сам по себе представляет довольно сильного противника. Уверен, он нашпигует тронный зал пентаграммами и будет испепелять любого, кто посмеет к нему подойти слишком близко, - покачал головой Орланд. – К тому же, надо еще планировать план осады столицы... - Нам нужен лидер, за которым пойдут люди, - перебил его Кальн, решив вмешаться. Все это время он наблюдал за Эйриком, который не принимал никакого участия в разговоре. Пассивность наследного принца злила омегу, поэтому он решил напомнить всем, что в зале, собственно, присутствовал Император. – Сейчас люди разбиты и напуганы. Император умер, наследный принц до сих пор считается погибшим, Арнен наступает со всех сторон, а впереди ничего, кроме страха и страданий. Нам нужен лидер, за которым пойдут люди, в которого поверят и которому доверятся. Что скажите, Мастер Эйрик? - Я просил уже не обращаться ко мне так, - бесцветным голосом ответил омега и кинул на Кальна усталый взгляд. – Если никто не знает о моем «чудесном воскрешении», то и законного наследника престола не существует. Династия прервалась и вы можете на эту должность выбрать кого угодно, я не буду возражать… - Но почему мы не можем на эту должность выбрать вас? – резко оборвал его Кальн и вскочил на ноги. В его груди клокотала злость и обида на полковника. Почему тут так легко сдался, почему сидел с таким видом, словно все кончено? Еще не конец, еще есть шанс и силы выиграть, а Эйрик вел себя так, словно уже похоронил себя заранее. – Люди пойдут за воскресшим из мертвых Императором, который позовет их в бой. Если даже Похьела не удержал его в своих чертогах, то и армия колдунов не сможет сделать такое и подавно. - И что вы скажете, что нас хранит Льекио? – с сарказмом произнес Эйрик. – Что он вытащил меня из Глациэма и вернул к жизни? Люди верят в богов, но даже фанатики подумают, что вы все дружно рехнулись. Все напуганы, а самые умные бегут в Бухту Альбатроса, в надежде встретить эльфийский корабль и на коленях вымолить у них возможность попасть на их священный остров. Наемники Кала-Азара скорее переметнутся к Арнену, чем к нам, а Форт Вириди давно опустел, там больше никого нет. - И что вы предлагаете? Сдаться на растерзание Арнена? – шокировано спросил Кальн. Он во все глаза смотрел на полковника и не верил, что тот мог говорить подобное. Остальные друзья тоже смотрели на Эйрика и хмурились, мысленно соглашаясь с доводами лучника. – Зачем пытаться что-либо сделать, если и так все плохо, да? Легче просто ничего не делать, чтобы потом не отвечать за последствия, которые, вероятнее всего, будут плохими. Я не верю, что вы, Мастер Эйрик, можете так легко сломаться… - Я сказал, что вы вольны выбирать любого Императора! – неожиданно закричал Эйрик и резко встал, хлопнув руками по столу. Теперь длинная челка упала с его лба, оголяя повязку, закрывавшую один глаз. На белоснежных бинтах проступила кровь и Кальн невольно поежился. Тем временем, Эйрик глубоко вздохнул и опустил голову, закрывая повязку длинной челкой. – Любой из вас, Магистров, даже фермеров, кто угодно на ваше усмотрение. Верю, что вы найдете достойного на эту должность, а мою кандидатуру, прошу, не рассматривайте. Я не тот, кто вам нужен. - Но нам нужен Император, - возразил Кальн. - Верю, что у вас получится его найти, - глухо отозвался Эйрик, а после вышел из-за стола и молча направился к выходу. Друзья проследили за ним взглядом, а когда омега покинул зал, Кальн устало опустился на стул и потер пальцами переносицу. - Час от часу не легче, - вздохнул он и с грустью посмотрел на своих товарищей. Эйрик чувствовал себя до крайности паршиво. Он быстрым шагом направился в свои покои, мечтая лишь о болеутоляющем зелье, которое сможет ослабить эту ужасную боль. Хотелось провалиться в глубокий сон без сновидений, чтобы хоть немного отдохнуть от этих мерзких и отвратительных мыслей, что мешали ему даже дышать. Страх, боль, всепоглощающая ненависть и уверенность в том, что дальше будет хуже, преследовали его даже во снах, приобретая форму в безумных кошмарах. Отдыха не было ни днем, ни ночью, что выматывало и ослабляло разум полковника, который и без этого уже был готов лезть на стенку от всепоглощающей депрессии. В свою комнату он почти забежал и, закрыв дрожащими руками дверь на все засовы, он смог хоть чуточку расслабиться и перевести дыхание. Сейчас он выпьет лекарство, которое уменьшит непрекращающуюся боль в глазу, а после попытается немного поспать. Сон лечит, сон всегда помогает. В своих кошмарах он всегда возвращался к тому роковому дню в форте Глациэме. К тому короткому предсказуемому бою возле закрытых ворот, где небольшая группа отважных воинов пожертвовали собой, чтобы позволить остальным покинуть форт и бежать. Эйрик вновь видел, как один за другим падали замертво его воины, которые храбро сражались с ним ни один год, выстояли немало атак и осад. Исход битвы был ясен с самого начала, но Эйрику все равно было очень больно видеть смерть товарищей по орудию. В какой-то момент он остался совсем один. Один в окружении врагов, которые обступили его со всех сторон и не торопились нападать, зная, что омега никуда от них не денется. В этот момент осознание собственной неминуемой гибели было особенно ясно, заставляя его замереть от ужаса. Первые несколько атак ему удалось отразить, но потом оглушительный удар со спины лишил его равновесие и заставил упасть на колени. Подняться ему уже не удалось. Дальше он помнил лишь собственную беспомощность и боль, когда его скрутили и, под громкие улюлюканья отобрали у него оружие и содрали с головы шлем. Помнил свой ужас, когда кто-то заметил горящий осколок снаряда и начал в нем греть рукоятку кинжала. Он пытался вырваться, но его крепко держали, когда ухмыляющийся воин подошел ближе и приложил раскаленный металл к его глазу. Боль была оглушительной, заставляющей заорать во всю силу и забиться в конвульсии в руках мучителей. Зачем они это сделали? Как далеко они могли зайти, если бы не магическая дымка, которая окутала Эйрика и перенесла в Шварцблюм? В его снах не было Льекио, который спас его от мучителей. В его снах пытки продолжались, заставляя его просыпаться с криком и в холодном поту. Разбитый, уставший, пугающийся даже собственной тени, которую он замечал краем глаза, когда по утрам умывал лицо и менял повязку. Эйрик прошел к зеркалу, сел на мягкий пуфик и потянулся к расческе. В отражении он увидел бледное изможденное лицо с пустым уцелевшим глазом. Ничтожество… Эйрик начал проводить расческой по волосам, слушая, как шуршали частые зубчики. Шурх-шурх, шурх-шурх. Интересно, если бы он был более опытным воином, как его отец, смог бы он свести к минимуму потери и вывести бойцов из Глациэма? А если бы он не упрямился и остался в Ордоне, то смог бы сражаться плечом к плечу с отцом… смог бы спасти его? Наверное, не смог бы, ведь он был слишком слаб. Достаточно слаб, чтобы опустить руки отказаться участвовать дальше в этой кровопролитной битве. Эйрик громко шмыгнул носом, продолжая расчесывать волосы. В какой-то степени Кальн был прав. Омега действительно думал, что эту войну не выиграть. Если уже даже его отец, непревзойденный гений тактики и стратегии, не смог победить, то что говорить об остальных? Кто станет идти на верную смерть, чтобы попытаться напасть на Ордон и сразиться с армией авари и ледяных шаманов с орками? Эйрику казалось, что никто не станет. Только самые отчаянные и потерявшие все пойдут на такое. А если заправлять всем будет Эйрик, то он только все испортит. Он не смог спасти ни любимого, ни отца, ни своих людей, тогда что можно было сказать о судьбе целой Империи? Ничтожество, слабый-слабый омега. Эйрик громко шмыгнул носом и, отложив расческу, спрятал лицо в трясущихся ладонях. Нет, он не сможет стать достойным Императором. Он не вынесет, если по его вине пострадает еще кто-то. Орланд громко вздохнул и устало опустился на кресло. После ухода Эйрика, они еще немного посидели и, решив отправить через магов весточки в Южные провинции, разошлись по своим делам. На большее их фантазии не хватило. До покоев Орланд и Роган шли молча, погрузившись в свои мысли. Отказ Эйрика возглавлять сопротивление никак не укладывался в голове, и необходимость выбора нового Императора ставила в тупик. По его мнению, самым логичным было выбрать полковника, но если тот так отчаянно сопротивлялся подобному решению, то подобный вариант отпадал сразу. Ни себя, ни Рогана на роли Императора он не видел, так же как и Дэнара с Кальном. Не было у них той ауры. Конечно, если им удастся найти Магистра Ходера, можно предложить его в качестве лидера. С его неординарным подходом к делу и верой в победу, он был бы прекрасным Императором. Вот, только, Орланд не знал, где тот мог быть. Альфа не заметил, как к нему тихо подошел Роган. Омега встал перед ним и осторожно коснулся пальцами его головы. - Орланд, - тихо позвал он. - Да, Роган, что ты хочешь? – мягко ответил альфа, подняв голову. - Это у тебя из плаща выпал конверт, или он был тут в комнате до нашего прихода? Орланд с интересом покосился на письмо и в следующий момент он вздрогнул. Точно! Письмо, которое передал Корнуций, письмо от папы! Он совсем забыл про него, уж слишком сильными были потрясения. Теперь же он осторожно принял конверт из рук Рогана и, глубоко вздохнул, ответил: - Это папино письмо. Корнуций сказал, что он просил нам его передать. - Папино? – удивленно переспросил Роган и в этот момент в глазах загорелись огоньки. Орланд почувствовал довольно ощутимые всполохи нежности и какого-то теплого счастья, которые доносились со стороны омеги, и от этих эмоций ему стало легче. – Прочти его вслух. Открывай. Орланд мягко улыбнулся, после чего начал аккуратно отрывать краешек конверта. Внутри оказался сложенный и пожелтевший от времени лист, который был исписан красивым витиеватым почерком. На мгновение альфа залюбовался ровными закорючками букв, и ему показалось, словно письмо излучало тепло. Маленький кусочек добра и света в этом темном, погрязшем в войне мире. Роган нетерпеливо заглядывал в текст, поэтому Орланд решил не томить его, и начал читать вслух: - «Мои дорогие дети! - начал он и улыбнулся. Он представил, как папа долго выбирал, чье имя написать первым. Он всегда старался уделять всем одинаково внимания, никого не выделяя. – К сожалению, к тому моменту, как вы прочтете это письмо, меня уже не будет в живых. Невозможно передать словами всю мою горечь и сожаление по поводу того, что мне не увидеть, как вы будете расти с годами и крепнуть. Знайте, что, несмотря ни на что, я вас всех безумно, всем своим сердцем люблю, а потому не стоит себя корить за мою смерть. Я сделал выбор, и тот факт, что вы оба будете жить, дышать, узнавать мир и строить свое будущее, делает тяжесть моей грусти менее ощутимой. Но не будем о грустном. Время все залечит, со временем все порастет травой. Наверняка Корнуций уже рассказал вам про Связь и о том, как она была создана. Даже зная, что вы являетесь Истинной парой, я все равно не могу со спокойной душой покинуть вас. Знаю, что я не оставил вам выбор и беспардонно вмешался в порядок мира, за что искренне прошу у вас прощения. Знайте, я это все делал из чистых побуждений. Засим, мой последний подарок для вас будет заговоренный амулет. Когда кто-то из вас коснется его, Связь исчезнет. Искренне надеюсь, что вам не придется им воспользоваться и что вы смогли найти друг друга в этом мире. На этом спешу закончить. Мне кажется, что уже совсем скоро за мной явятся. Помните, что я вас всех очень люблю, люблю всем своим сердцем. Я не хотел никому причинить зла. Проживите эту жизнь достойно. Ваш папа, Милгрен». Орланд поднял шокированный взгляд на Рогана. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, не в силах что-либо ответить, но уже в следующий момент они понеслись в сторону двери.