Поймай меня, если сможешь!

      Почему жизнь так важна? Кто сделал ее такой особенной, придал ей значимость? Мне никогда не понять этого, но так же я не могу отрицать всей важности судьбы каждого человека. Имею ли я право прервать чью-то жизнь? Моя мама часто говорила, что на все воля Божья, и это вводило меня в ступор. Она говорила, раз не ты дал человеку жизнь, то и не вправе ее забирать, а если и ты, то ты уже «подарил» человеку эту жизнь, обратно подарок забирать нельзя. Я знала, что путь, ожидающий меня впереди, будет усеян трупами виновных и невинных. Стоит ли мне идти по этому пути? Почему сомнения так одолевают меня? Моя голова рвется на части. Я приподнимаю свою еще сонную тушку и оглядываюсь. Лили приветствует меня бодрым веселым ржанием, и от этого я чувствую прилив нежности. — Доброе утро, Красавица, — говорю я, нехотя вылезая из-под одеяла, что накрывало меня и мягкий стог сена. Спать в общежитии было нельзя. Больше меня не существует. Нозоми стала призраком, исчезнувшей ученицей, которая неожиданно пришла в середине учебного года, ни с кем толком не познакомилась и исчезла так же неожиданно, как и появилась. — Я, конечно, симпатичный, но не настолько похож на девушку, — слышится откуда-то из-за лежащей Лили. Сдержать хихиканье не получается. Отчего-то после «перерождения» я чувствовала себя более свободно. Каин жив. Пусть он единственный выжил, но даже так… Это рыжее чудо — единственная ниточка, соединяющая меня с моей ушедшей из мира семьей. Он — часть моей семьи, моей жизни. — Я еще подумаю над степенью твоей симпатичности, — усмехаюсь я, смотря на появившегося из-за лошади Зеро. — Боюсь, ты не в моем вкусе. — Как будто ты в моем, — Кирию хмурится, подходя ко мне ближе. Его лицо, как всегда, почти ничего не выражает. — Такие недалекие и странные вообще мало в чьем вкусе, чтоб ты знала. — Ну и хорошо, зато я состарюсь в гордом одиночестве! — я улыбаюсь, потягиваясь изо всех сил. Важный день. Надо насладиться этим утром. Возможно, оно станет для меня последним.       Зеро улавливает в моей улыбке грусть этих давящих мыслей, и по его взгляду я замечаю — он думает точно так же. Почему-то у меня внутри появляется желание ему все высказать. То, что я чувствовала к Ронни, как прекрасны были дни вместе с Марин, какие рисунки всегда рисовал мне Каин, чтобы я меньше боялась ночных кошмаров… Я хочу рассказать, как мама готовила мне горячий шоколад холодными зимними вечерами, как я любила уроки химии с Макото-сенсэем. Я хочу рассказать, как было больно все потерять, как мое сердце сейчас болит рядом с Кирию, как мне хочется выстрелить ему в голову и одновременно не хочется. Я хочу рассказать о том, как меня все это тревожит, но… Просто не могу. Я боюсь поднять эту тему, зная, что будет больно слышать в ответ его безразличие, его холодность. И это меня убивает. — Что с тобой? — я трясу головой, чтобы дать моим мыслям забиться в углы и успокоить этот хаос. — Точно ненормальная… — Уж чья бы корова, Кирию, — огрызаюсь я, неприязненно морща нос. Так. Все. Соберись, Нозоми. Я складываю одеяло и подхожу к Лили, обхватывая ее шею руками. Она закрывает глаза и трется об мою щеку. Такая теплая, родная… Я чувствую, как нос начинает щипать от подступающих слез. Это не может быть последним днем моей жизни. Мне нужно вернуться хотя бы ради того, чтобы вновь ощутить поддержку этого прекрасного существа. Я шепчу. — Лили, детка… Я вернусь. Обязательно вернусь. Веди себя хорошо, ладно? Она кивает мне. Как и раньше кивает, прекрасно все понимая. Я в последний раз провожу ладонью по ее длинной гриве и вздыхаю. — Пока, Лили, не скучай…       Я отворачиваюсь, стараясь перебороть эмоции. Почему мне страшно? Ведь я была готова на суицид. Почему… Все мое прошлое борется во мне. Все моральные устои, все воспоминания. Кровь и боль. Зеро видит это, но молчит. Я чувствую лишь немое понимание с его стороны. Понимание и поддержку. Мне больно от его присутствия, от его взгляда. Предатель, силящийся стать мне другом. — Пойдем, нам пора, — все, хватит. Я оставляю все чувства и эмоции, настала пора мести. Лицо Зеро принимает очень странное выражение. — Что? — Ничего… — его лицо так красноречиво, о скольком оно пытается сказать! Но он не дает этим словам выход, и они просто повисают в воздухе между нами тяжким грузом. Я накидываю куртку и выхожу из амбара, вампир следует за мной.       Оружие мы взяли неплохое — отличные пистолеты и автомат, действующие простив вампиров и людей одновременно. Я в последний раз оглядываю оружейную, беру небольшой нож на всякий случай, отмычку, зажигалку — все может пригодиться. Пока складываю все это в сумку, ко мне подходит Куран. Поступь его как всегда легкая и уверенная, едва слышная. Он делает вид, будто рассматривает какое-то оружие рядом. — Канаме? — окликаю я его, чтобы не оттягивать этот момент его любимых «серьезных разговоров» — Ты боишься. Нозоми… — я молчу, жду, выжидаю. — Как думаешь, была ли твоя мать настолько умна, что дала тебе говорящее имя? — Что? — я немного опешила, не думая даже, что разговор уйдет в подобное русло. — В твоих воспоминаниях я слышал, как она пророчила тебе достичь того, чего они с отцом не смогли, — я начинаю понимать, к чему все идет. — Возможно, именно это твое предназначение. Вернуть людям надежду, спасти их, дать веру.       Меня будто обливает ледяной водой. Почему его слова резко приобрели такой смысл? Почему я внезапно начинаю осознавать, что он, наверное, был прав. Мама знала, что она не вернется из лаборатории. Она знала, что делают с зараженными. Она… — Но почему ты именно сейчас об этом говоришь? — я не унимаюсь, мысли кишат. Краем глаза вижу идущего в нашу сторону среброголового, что предвещает скорый конец разговора. — Потому что ты напугана тем, что тебя ждет. Ты не знаешь, стоит ли это делать. Еще не поздно отказаться. — Я не могу. Прости, Куран… Просто не могу, — он понимающе кивает и кладет руку мне на плечо, смотрит в глаза и уходит. А ведь раньше наши отношения были куда хуже нынешнего. Этот чистокровный казался мне хитрым искусителем, каким и является… Но только не ко мне, Юки и Зеро.       Как раз к этому моменту подходит Зеро. Тошнота подкатывает к горлу. Мы не разговариваем, а лишь наблюдаем, как Канаме подходит к Юки, и обрывки их разговора достигают нас. Эта девочка-префект очень хочет пойти тоже, но Куран запрещает ей. Та что-то пытается возразить в ответ, а затем мы с Зеро замечаем, как вампир наклоняется к ней, чтобы поцеловать. Я тактично отворачиваюсь, но замечаю, что Кирию — нет. Его челюсти стискиваются. Он проиграл, и знает это. Мне хочется что-то сказать, но я не могу, а когда оборачиваюсь посмотреть на эту новоиспеченную парочку, то Юки Кросс уже стоит, раскрасневшаяся как помидор, возмущенно улыбается, но ее глаза так искрятся от счастья и нежности. Или все же Юки Куран… Я грустно улыбаюсь, понимая, как сложно находиться между углами треугольника. Зеро. Мне больно от его взгляда. Такое чувство, что он вот-вот сломается, но нет. — Ну, что? Все готовы? — говорю я с немного натянутой улыбкой, когда Куран и Юки подходят к нам. Мы переглядываемся. Назад пути нет…       До штаба добираться пришлось недолго. Куран взял меня на руки, чему я долго сопротивлялась из-за неприязни к слишком долгим прикосновениям, но в итоге два вампира с невероятной скоростью неслись сквозь деревья. Мы несколько раз останавливались отдохнуть — штаб был в соседнем городе. Это был отдельно огороженный участок. Когда мы приблизились к нему, уже начало вечереть. — Куран, могу я узнать кое-что? — интересуюсь я во время одного из привалов. Зеро заинтересованно смотрит на нас, последнее время в его взгляде есть какая-то неприязнь к чистокровному, чувствуется что-то… обострившаяся ненависть? — Ты как единственный… эмм… дегустатор? Скажи, какова моя кровь в плане подпитки? — Значит, ты уже рассмотрела и такой вариант, — Канаме немного улыбнулся. Кирию не скрывая пытался испепелить меня взглядом. — Надеюсь, что до этого не дойдет, но если все же ситуация будет критической, то, боюсь, твоя кровь может нам пригодится. — Да ты спятил, черт подери?! — набросился на него Зеро. Мы с Кураном грустно переглянулись. Это был диалог, доступный только нам, красноречивее всех слов, которые можно было сказать. — Зеро… — спокойно сказала я. — Вы ввязались в это по моей вине, и я сделаю все, чтобы вернуть вас живыми обратно. — Но это же абсурд, — он почти рычит, а не говорит, и это немного пугает. — Я не стану пить кровь этой девчонки! Тишина.       Мгновения тишины, готовой вот-вот разлететься на куски. — Чем я отличаюсь от Юки? — не удержавшись спрашиваю я, и даже через секунду-другую у меня не возникает чувства сожаления. Это давно крутилось в моей голове, а теперь вырвалось наружу. — Ее кровь ты пил, не так ли? Или тебе не нравится, что я не «Чистая», как она? — Что ты, мать твою, такое несешь? — Зеро за долю секунды преодолевает разделяющее нас расстояние, хватает меня за воротник куртки и жестко ударяет о дерево, стоящее позади. Я начинаю тихо шипеть от боли в спине. Кажется, один сук уперся мне в лопатку не самым приятным образом. — А ты считаешь себя лучше? Чем ты лучше? Ты оставила своего друга ради мести!.. Он осекается и замолкает. В моем сердце сущий ад. Я чувствую укол. Сильный, разрывающий меня на части. Все образы всплывают в голове. Что… Что он только что сказал?! — Ты… — я почти рычу, стискивая кулаки. — Ты… — пощечина. Громкая и хлесткая, джеб, кросс, джеб, кросс… Я не могу остановиться. Вампир сгибается, но терпит все мои удары. — Эти люди убили их! Они убили мою семью, всех, кто был мне дорог! Они убили любовь всей жизни этого моего «друга»! Прости, что я не оправдываю твоих ожиданий как идеальный человек! Прости, что я не милашка, как Юки! Прости, что старалась до последнего верить, что ты не предатель! Я задыхаюсь, мои руки устали, а сердце все еще стонет от боли. Его крик так рвется в мое сознание. Я чувствую огонь ненависти и ярости, пожирающий меня. Чертов вампир. Кровосос. Дьявольское отродье! Ненавижу! НЕНАВИЖУ! — Чем я тебе не нравлюсь?! Скажи! — я хватаю его за воротник, крича. Воздух в легких спирает. Так больно… — Скажи. Это. Сейчас. Кирию Зеро. Он молчит. Молчит. Мать его, почему он молчит?! Я не могу совладать с собой, все расплывается от злости, я хочу ударить его, но остатки здравых мыслей молят о вмешательстве Курана. Будто услышав мои мысли, Канаме кладет ладони мне на плечи. — Нозоми, прошу, успокойся. Не надо срываться на нем, — я судорожно выдыхаю, но все еще стискиваю ворот куртки вампира. Этого Е класса. Я не вижу его лица, даже смотреть не хочу. Там либо презрение, либо злость… Но нет. Что-то мне подсказывает, что там другое. Я резко дергаю Кирию за ворот и отпускаю, разворачиваясь к Канаме. Сбрасываю с плеч его руки и прохожу мимо. Чистокровный идет следом. Я вцепляюсь руками в свои волосы, истерика… Не знаю, как быть, что делать… Я кричу в никуда. — Нозоми… — Куран подходит сзади, он больше ничего не говорит. Я чувствую тактичную сдержанность в его голосе, грусть и успокаивающую мягкость. — Прости, я сорвалась, завелась буквально на пустом месте, а тебе пришлось все это наблюдать…– Я ждала от него лекций или упреков, но их не было. На мне повис груз вины за это представление. Все так запуталось. Он немного помолчал, а потом вновь заговорил. — Ты всего лишь человек. Пусть даже теперь и бессмертный. Ты еще молода, ты чувствуешь, живешь, — отчего-то я слышу нотки грусти в его голосе, или мне просто кажется. — Не вини себя в этом. Этот «Е» класс не слишком авторитетен в вопросе морали, чтоб ты знала, — вампир улыбается. — Спасибо, Куран, умеешь поддержать, — я хмыкаю. Что-то случилось со мной после «перерождения». Словно, увидев Каина, я вернулась к себе прежней. — Скажи мне одну только вещь, — я заинтересованно смотрю на собеседника, но отчего-то волнение схватывает сердце. — Есть ли у тебя чувства к Кирию? Или же ты верна тому парню из штаба? — Это немного не… — я хмурюсь, ведь теперь, когда наши отношения так изменились, мне не хочется этого говорить. — Не твое дело, не находишь? — Согласен. Но скоро мы расстанемся навсегда. Есть ли разница? — он чертовски прав, этот чистокровный. Навсегда… Наши пути разойдутся. И очень мала надежда, что я вновь их увижу. Мое сердце сжимается от осознания этого. Потерять еще одних близких людей. Хороша перспектива, ничего не скажешь. Я смотрю вдаль, на поляну, еще немного освещенную солнцем. Самого солнца почти не видно, только расплывающееся белое пятно в оранжевом ореоле, исполосованное деревьями. — Я думаю… Была ли любовь к Ронни самой настоящей, просто не успевшей созреть как следует? Я думаю… почему меня так к нему тянуло? Почему я так хотела его поцелуев, его объятий… Это было больше, чем просто семейная любовь, — мои губы так медленно извлекают эти слова. Краем глаза я вижу притаившегося Зеро. Не знаю, слышит ли он, но видит точно. — Ронни был моим всем. Как Юки для тебя. И все, что он сказал, так это слова любви и… «Живи» Я просто не знаю, куда мне идти теперь. Моим домом был он. Моим счастьем был он. А теперь его нет…       Я вижу сочувственный взгляд Канаме, и это вводит меня в ступор. Впервые я начала высказываться, даже пусть не полностью. Это освобождает, успокаивает. Мои плечи опускаются. Я ни слова не говорю о Зеро, потому что не хочу мешать воспоминания о самом позитивном человеке в моей жизни, улыбка которого заставляла меня хотеть жить дальше, с воспоминаниями о хмурости Зеро, о его презрении и холодности, оскорблениях и попытках сделать больно. С воспоминаниями о предательстве. — Прости, что я так задержала этот привал, — я провожу рукой по волосам, шумно вздыхая. Знаю, что неправа. Знаю, что с моих уст в последнее время срывается слишком много лишнего... Но ничего не могу поделать. — Кстати говоря… — вдруг что-то вспоминает вампир. — Ты больше била от корпуса, как я тебе раньше и говорил. Похвально. — Куран… — я смеюсь. Что за абсурдная ситуация? Наигранно кланяюсь. — Спасибо, сенсей!       Еще немного поговорив, мы возвращаемся обратно к Зеро. Тот успел поостыть. Канаме так и не стал допытываться по поводу моих чувств к префекту. Не знаю, почему. Все, что я могу сказать, так это что Кирию заставляет меня чувствовать боль. Он заставляет меня чувствовать себя слабой, в то время как Куран поддерживает меня. Никогда бы ранее я не подумала, что такое возможно. Я даже почти перестала винить себя в излишней сентиментальности. Столько событий за последнее время. Пожалуй, мои нервы просто не пределе… Не всегда можно оставаться сильной.       В скором времени мы подобрались к штабу совсем близко, он находился в небольшом овраге, дабы лучше скрыть свою видимость от посторонних глаз. Мы соорудили небольшой тайник в огромной старой коряге, скинув туда куртки. — Нозоми, — подзывает меня Куран. Он берет меня за руки, его руки холодные и сухие, такие непривычные, я все еще немного вздрагиваю от прикосновений. Вампир замечает это и тихо шепчет. — Не дели мир на «Чистых» и «Зараженных», иначе так и будешь бояться до конца своих дней.       Я опускаю глаза. Мой мир делится. Потому что его так поделили другие. Я видела и одну сторону жизни, и другую. Я жила, не скрываясь, не боясь, как обычный человек, а потом оказалась упрятанной под землю в целях спасения, потеряла любимых… Мир делится. И я хочу это исправить… Видя, что я успокоилась, Канаме закрывает глаза, мое тело обдает холодом. Я тоже закрываю глаза, чувствуя электрически-синий свет, миллионы иголочек, вонзающихся в тело. Это больно. И одновременно нет. Тело немного цепенеет. Я открываю глаза, пока свет все еще не угас, и сквозь него вижу поодаль стоящего Зеро, с болью и виной смотрящего на меня. О чем ты думаешь, Кирию? Поделись. Расскажи, что там, в твоей голове?.. Куран открывает глаза, свет стихает. — Надеюсь ты понимаешь, что работать будет не вечно… — я киваю. Он спокойно все объясняет, без лишних эмоций. — Пока ты в достаточной физической форме для печати, она будет тебя скрывать, но как только слишком ослабнешь — все. Вся округа сразу почует в тебе другую кровь. Если вдруг физических сил не хватает, держи ее волей. Я знаю, это ты умеешь. — Спасибо, — я поклонилась. — Огромное спасибо за помощь. — Мы еще только начинаем, — он легко улыбается. — Хорошо. Действуем по плану, как и было задумано, — говорю я решительно, отбросив все чувства. — Кирию, я еще выбью из тебя всю твою самодовольность, но сейчас мы заодно. Поэтому либо ты идешь обратно в Академию, либо принимаешь временное перемирие. Ну так что? — Мир. — Отлично.

***

      Пришлось разделиться. Каждый проник в здание по-своему. Я по подземным туннелям, где было достаточно темно, чтобы меня под печатью точно никто не заметил. Канаме с Кирию телепортировались прямо в здание. Штаб Хио выглядел как огромная серая коробка, унылая и печальная. Никакой колючей проволоки, никакой охраны. Наверное, все должно быть не так просто…       Я почти добираюсь до выхода из подземных туннелей, когда в голове слышится телепатический сигнал от чистокровного. Сначала его сложно разобрать, будто какой-то шум. Но затем слова становятся отчетливее. «Выходи» Я осторожно приоткрываю массивную дверь, ведущую в штаб, и тут же вижу Курана, мое сердце пропускает удар, а затем я облегченно вздыхаю. Мы киваем друг другу. Канаме берет нас за руки. Вокруг наших тел появляется легкое свечение голубого цвета. Я чувствую какую-то непонятную щекотку — это должно сделать нас невидимыми. «Передвигайтесь осторожно, удалось остановить запись не на всех камерах» Я киваю. Даже в такой ситуации я периодически смотрю на Зеро, но не могу понять, почему. Мысленно приходится дать себе пощечину, чтобы сосредоточиться. В коридорах тихо, но мое сердце отчего-то стучит невероятно громко, но суровый и обеспокоенный взгляд Курана возвращает меня в действительность. Мы бесшумно пробираемся к покоям Хио Шизуки — пришлось долго запоминать расположение объектов на плане, чтобы не шуршать картой. Чем ближе мы были к цели, тем больше я боялась. Но тянуть больше нельзя.       Возле ее двери стоит вампир. Не просто вампир, а… Зеро? Я ошеломленно смотрю на Кирию, но тот не обращает на меня внимания, только сверлит взглядом незнакомца. Канаме кладет руку ему на плечо и медленно качает головой. Чтож, похоже, незнакомцем этот вампир будет только для меня, верно? «Я нас телепортирую» — слышу я, а затем брюнет хватает нас за руки. Верно говорил Куран, что такие перемещения не для человека. Я чувствую, будто все завтраки этой недели готовы разом из меня выйти. В глазах все краснеет настолько сильно, что я даже не различаю, где верх, а где низ. Ноги подкашиваются, однако Зеро крепко обнимает меня за талию, закинув мою руку к себе на плечи. На секунду мы даже слишком близко. Я чувствую его запах, слишком странный, чтобы описать. Наконец, комната приобретает очертания. Просторная, в синих тонах. А у окна спиной стоит Хио Шизука. Я смотрю на Курана, он кивает. Я моментально достаю пистолет свободной рукой, но тут тишина комнаты разрывается смехом. Мое горло сжимает адской силой, я начинаю задыхаться. Нечто поднимает меня в воздух, я задыхаюсь. Хио оборачивается. Куран пускают в нее шар энергии, но я ничего уже почти не вижу. Боль затмевает мой разум. — Канаме… Ты решил меня навестить? Почему не через парадный вход? — ее голос высокий, как у ребенка, и выглядит она как школьница. Я едва вижу, но замечаю, как мышцы ее рук напрягаются, и ее руки извергают целый поток огненной энергии. Магия невидимости спадает. На лице Шизуки мелькает сначала удивление, а потом она вновь начинает громко смеяться, да так противно, со скрипом, что хочется ударить. Я пытаюсь вырваться, но ничего не выходит. На момент я чувствую что-то несравнимое ни с чем… Легкость, покалывание в ладонях… Но это быстро пропадает вместе с моей решимостью. Что может простой человек против этой бестии? Зеро силится выхватить пистолет, но из-за сил Шизуки выстреливает ей только в ногу. Та игриво подскакивает, и пуля пролетает мимо. — Летучая мразь… — шипит Зеро. Меня с новой силой начинают душить. Канаме бросается в бой. Все заполоняет синий свет, и я слышу шелест крыльев. Вороны хватаю меня за конечности, пытаясь высвободить из пут, а Куран с Хио уже мечутся под потолком в драке. Наконец, я падаю на пол, кашляя и задыхаясь. В глазах уже не так плывет, и я отчетливее понимаю, что дело плохо. Я выхватываю у Зеро автомат и начинаю стрелять по Шизуке, но вампир выхватывает его. — Что ты делаешь? — ору я. Из-за вспышек и летающих ошметков мебели мало что слышно. — Ты попадешь в Курана! Я сам! — он начинает палить по прыгающей чистокровной.       Я тем временем хватаю пистолет и тоже принимаюсь за дело. Но внезапно пули начинают замирать в воздухе. Зеро моментально выхватывает у меня пистолет. Хио смеется невообразимо громко. В голове начинает гудеть. — Ложись! — крикнул Зеро. Я ничего не успеваю сообразить, только вижу напряженные руки бестии и летящие в нас пули. А затем оказываюсь прижата к полу тяжелой тушкой вампира. Все заполоняет синий огонь. — Зеро! Ты как? Ответь, — я похлопываю его по щекам, переворачивая на спину. Тот кивает. Его лоб весь в поту от боли. Из последних сил выхватываю Кровавую Розу. Стреляю уже практически наугад. Хио на мгновение издает стон и падает. Черт… Да быть того не может… — Тихо, — шепчет Кирию. И он прав. Смеясь, Шизука поднимается. — Поигрались и хватит, детишки. Гостям ведь нужно оказать должный прием, да? — она снова смеется. Тушка девушки взлетает вверх и начинает светится каким-то бледно-серым цветом.       Зеро выругивается и затыкает мне уши. Я пытаюсь вырваться, но не могу. Пытаясь довериться, затыкаю ему тоже. И тут меня как будто обливает ледяной водой. Стены начинают трястись, вибрация пробирает насквозь все вокруг. Я буквально чувствую, как тонкие пальцы Шизуки сжимают мое сердце через эту вибрацию. Оглушительный вой. Он становится таким сильным, что даже руки Зеро не спасают. Я смотрю на него из последних сил. Префект что-то шепчет, но я не могу разобрать. Внезапно все начинает таять. Мое тело теперь будто в невесомости, а все вокруг трясется в такт со мной. Я чувствую невероятное онемение, а потом мир опускается, как занавеска. И наступает тьма.