J2IsReal 1: Похищение Дженсена Эклза и Джареда Падалеки

Джареду было скучно ровно до того момента, как в дверь постучали. Только после этого щелкнул замок и, кто бы сомневался, появился Мизуки. - Вам просили кое-что передать. С этими многозначительными словами японец положил на край кровати пухлый конверт и вышел. Джаред, засевший по самому ее центру, дождался, когда щелкнет замок, и только после этого пригляделся к подозрительному подарку. Но любопытство взяло верх над осторожностью и вот уже из надорванного конверта высыпала стопка фотографий. Фотографий молодого парня со светлыми волосами. Почти обычная фотосессия. Почти, если бы не постепенное избавление модели от верхней одежды. На рекламу нижнего белья было не похоже, да и не слышал он, чтобы Эклз когда-нибудь в такой снимался. А это был именно он. Одна фотография задержалась в руке дольше остальных - зовущий взгляд, вызывающая поза. Джаред не был уверен, что хочет увидеть следующую. А ведь он просмотрел едва ли треть... Отложил пачку и завалился на спину, упирая невидящий взгляд в потолок без единой трещинки или неровности. Если бы это был не Эклз... Хотя, что такого? Джаред знал успешного актера, начавшего карьеру и вовсе с порно. И что? Зачем ему дали эти фотографии, чего хотели добиться? Вслепую нащупав отложенные фото, подцепил одно и поднял над собой всматриваясь. Или кто-то узнал о его коллекции и добровольно пожертвовал артефакт? *** Было слышно, как потрескивают угли в камине. Дженсен потягивал виски. Обнаружив бутылку здесь же, под столиком, он все подливал и подливал себе в стакан. Хозяин кабинета отлучился по важным и неотложным делам, оставив его наедине с выпивкой и камином, так что выбирать особо не приходилось. А еще – с рабочим столом. Сам виноват. Вообще, сначала Дженсен надеялся найти что-то полезное – сотовый, например, но в кабинете, похоже, напрочь отсутствовала какая бы то ни было электроника. Не было даже обычного стационарного телефона. А в иероглифах, которыми пестрели бумаги, актер видел смысла не больше, чем в каракулях от расписывания ручки. Так что пришлось сдаться и снова занять себя выпивкой. И мыслями. Как Падалеки и сказал, друг Кима оказался богатым и влиятельным человеком, явно связанным с криминалом, но не только. Та операция по освобождению – вряд ли ее можно было провести незаметно для правоохранительных органов. Но тем менее понятными казались его мотивы. Фанат? Конвенция? Бред сивой кобылы! От долгого созерцания огня перед глазами заплясали белесые пятна. Долив себе еще виски, Дженсен поднялся и подошел к окну. За шторами из тяжелого и плотного материала оказался все тот же вид на двор, что и из их комнаты. Разве что солнечный свет отсутствовал. Вечер или уже ночь? Спать не хотелось - выспался днем. А может попробовать и разделить позицию Падалеки? Воспринять происходящее как работу? Интересно, Дэннил уже сообщили о похищении? Или этот старикашка умудрился устроить все без шума и пыли? И как там Клиф? - Вернусь, урежу ему зарплату. Вопросы, вопросы, вопросы - и ни одного ответа. Дженсен опрокинул в себя стакан, уже отчетливо ощущая, что пьян. И жалок. Бесполезен. Кукла, решившая, пока ею играли, что крута сама по себе. А вот и нет. Стакан пролетел через всю комнату, стукнулся об полку и упал на пол. Даже не разбился. Рука дрогнула швырнуть со всей дури? Или просто такой слабый? Чтобы разрешить хотя бы этот вопрос, нашел второй стакан и повторил бросок. На этот раз стекло разлетелось во все стороны, осколки долетели даже до кресел. - Вот, - кивнул сам себе и оглянулся в поисках возможно свидетеля, но не нашел. Зато на звон среагировали снаружи - дверь приоткрылась и показалась чья-то голова. Но тут же вновь исчезла - Дженсен даже не успел придумать, что с ней сделать. - Кажется, я веду себя неподобающе… для гостя. Постояв посреди комнаты, оглянулся на бутылку с виски. Пить было больше не из чего. - Ну, - вздох, - мы люди не гордые… и не такое из горла пили. - Мистер Эклз, - раздалось из-за спины с акцентом. - О, мой кудрявый друг! Дженсен обрадовался знакомому лицу. Видимо, Мизуки был кем-то вроде старшего по слугам, и его позвали, когда гость начал буянить. Актер потряс бутылкой в воздухе, демонстрируя, что там осталось на самом донышке. - Ты вовремя. - Могу я… попросить вас.. быть… аккуратнее? - Попросить – можешь, - улыбнулся и опрокинул в себя остатки дорогого пойла. Вновь сфокусировал взгляд на японце: - А могу я попросить.. вас… пойти нахер? - Попросить можешь, - в тон ему ответил японец, почти без акцента повторив фразу. Дженсену это не очень понравилось. И бутылка пролетела над головой японца и врезалась в стену. Тот отскочил, оглянулся, и с минуту, наверное, пялился на оставшееся на стене пятно. А потом молча подошел к двери и впустил охранников. Запахло жаренным, и Дженсен пожалел, что так легкомысленно расстался с бутылкой – какое-никакое, а оружие. Но, кто ищет, тот найдет - железная кочерга с крючка у камина перекочевала в руки актера. - Подходите, сучьи дети! Перехватив кочергу на манер биты, отступил к стене, стараясь держать между собой и противниками препятствие в виде кресел. Те пока выглядели не особо угрожающе. Может, их смущало поле боя – кабинет начальства, а, может, боялись попортить гостю морду лица. В этом Дженсен был с ними полностью солидарен. Внешность для актера едва ли не на втором месте после актерского мастерства, а для некоторых – на первом, да и прикладывать руку к погрому чужого кабинета… Мишима вряд ли их за это похвалит. - Давайте поговорим, - нарушил игру в гляделки Мизуки. – Что вас заставило разбить… Что вас разозлило? Расстроило? Если бы Дженсен был трезвее и спокойнее, он бы оценил самообладание японца и усилия, прилагаемые им для урегулирования конфликта. Но он сам не знал, с чего все началось. Ему просто тут не нравилось. Все это. Разве что виски был хорош. Однако сформулировать мысли и облечь в слова показалось сложной задачей, так что Дженсен мотнул головой: - А что тут может НЕ расстраивать? - Могу я узнать, что здесь происходит? – донеслось от двери. Дженсен подслеповато сощурился, пытаясь рассмотреть вошедшего. И слишком поздно понял, что зря отвлекся. Это был сам хозяин кабинета. И хозяин ребят, что при его появлении решили продемонстрировать собственную полезность, практически бесшумно обогнув кресла и застав врасплох. Кочерга выпала из вывернутой кисти, а сам актер рухнул на колени, с заведенными назад руками и с чей-то цепкой пятерней на затылке. - Во-первых, не стоит пить, если хочешь сохранить реакцию, - подошел к нему Мишима, стягивая с высушенных временем рук перчатки. На пальто еще блестели мелкие капельки то ли от дождя, то ли от растаявших снежинок. В своем положении Дженсен был вынужден смотреть на него снизу вверх, и это явно доставляло старику удовольствие, ибо тот не торопился отдавать приказы, а продолжал рассматривать сверху вниз. Правда, лицо его не выражало абсолютно ничего - Мишима был прирожденным игроком в покер. А шея ныла все сильнее. Суставы трещали в плечах. - И что дальше? Смелости хватило спросить или глупости - Дженсен не был уверен. Он понятия не имел, на что способен этот старик. И собирается ли вообще отпускать? Вместо ответа на его вопрос, Мишима наклонился и поднял с пола железный прут. Перед глазами промелькнула если не вся прожитая жизнь, то все сыгранные роли точно. Не так уж и много их было. Особенно ярко вспомнилась сцена, где его героя прижигали раскаленной кочергой. Мысленно попрощавшись со своим лицом, Дженсен закрыл глаза. Смелость – смелостью, глупость – глупостью, а наблюдать за приготовлениями ему совсем не хотелось. Сердце отсчитывало секунды, но ничего не происходило. Казалось, что никто даже не двигается. Рискнул открыть глаза. Мишима выждал мгновение, убеждаясь, что тот больше не зажмурится, потом вдруг улыбнулся, размахнулся и ударил. Скулу ожгло. Кажется, ему не вывихнуло шею только благодаря руке, вцепившейся в волосы. Хотя Дженсену показалось, что с частью шевелюры он все же расстался. Металлический привкус на языке быстро усилился, рот наполнился кровью. Попытался сглотнуть, но та уже сбежала по подбородку. Попытался что-то сказать, но челюсть отозвалась скрипучей болью. - Когда ты молчишь, то довольно мил. Мишима повесил прут на прежнее место и кивнул охране. Дженсена подняли и усадили в кресло, остались стоять рядом. – А теперь запомни – я тебя купил. Тебя и твоего друга Падалеки. Ну.. или, если будет так угодно, взял в аренду. Оглянувшись, подозвал взглядом помощника. Тот протянул портфель. Пока Дженсен ощупывал челюсть и сплевывал на пол кровь, на свет показалась папка. - Я бы дал тебе почитать договор, но сначала, наверное, сделаю копию. Папка и портфель тут же исчезли из поля видимости, а Мишима продолжил: - А аренда штука такая… в случае чего выплачу компенсацию. А может, просто устрою всей вашей компании автокатастрофу – я еще не решил. Поэтому давай будем вести себя как деловые люди, чтобы и не пришлось решать. - Мне надо еще выпить, - осторожно ворочая челюстью, отозвался Дженсен. От боли вернулась трезвость. А вместе с ней пришел страх. Заключал договор Мишима или нет, старик убедительно дал понять, что границ для него не существует. Конечно, можно было начать качать права, что просто так ему это с рук не сойдет. Что его найдут, осудят. Но, пока это все не имело никакого значения, потому что в данный момент на стороне Мишимы была сила. И он мог сделать с ними все, что пожелает. Стало интересно, в курсе ли Падалеки. И знал ли он о таких условиях "работы", когда решал "просто выполнить" ее и поехать домой? - Кто бы знал, что такое возможно... Подозрительное онемение распространялось по щеке. Да и зрение начало подводить, потому что стакан в протянутой руке удалось рассмотреть не сразу. Рот ожгло, но боль начала стихать. Глоток, еще один. В кабинете они с Мишимой остались одни, если не считать Мизуки, уподобившегося статуе за креслом хозяина. Если бы сел у ног старика, то сошел бы за верного пса. - А что во всем этом такого особенного? Мишима Казуя разворошил угли в камине и повернулся. Улыбка на его лице показалась очень странной. - Ну, хотя бы то, что меня обычно не бьют. - Давай рассуждать здраво. Когда устраиваешь погром в чьем-то доме, согласись, глупо удивляться парочке оплеух от хозяина? Аргумент заставил задуматься. Старик явно был настроен на диспут, а, значит, слова надо подбирать правильно. Не хватало еще и в этом уступить проклятому мафиози. Последнее уже не вызывало сомнений. - Фанат вряд ли стал меня бить, - уточнил, сделав ударение на первом слове. На этот раз задумался Мишима. Кивнув Мизуки, подставил стакан, тот подлил виски. - Фанаты… Знаешь, это ведь своеобразная форма любви. Быть чьим-то поклонником значит любить этого кого-то. В той или иной степени. А любовь порой, - последовал многозначительный вздох, - приобретает причудливые формы. Кто-то готов осыпать тебя лепестками роз, а кто-то с удовольствием заковал бы в цепи и хорошенько помучил… Мишима замолчал, похоже, вспомнив о ком-то конкретном. Однако, Дженсен был не в том положении, чтобы уважать чужое право на уход в себя. - Но конвенции – дело добровольное. Никто не заставляет нас встречаться с фанатами. - Правда? Что-то я не слышал, чтобы вы хоть раз отказались куда-то ехать. Кажется, иногда вам достаточно предоплаты в 50 процентов… А ведь даже заранее не известно, кто именно попадет в зал. А эти приватные встречи с теми, кто успел купить соответствующий билет? И у кого хватило денег. Дженсен открыл рот, чтобы возразить. Но возможности ему не дали - пригубив из стакана, Мишима продолжил: - Но, то более или менее дистанционные встречи. Другое дело – фотоопы. Обнимашки, все дела. Есть у тебя настроение или нет – изволь улыбаться и обнимать, изображая вселенскую радость и дружелюбие… Старик остановился, чтобы перевести дыхание. На этот раз пауза вышла длиннее, Дженсену дали больше времени на обдумывание возражений, но если те и были, почему-то выветрились из головы. Мишима подождал еще немного, но вот отставил пустой стакан и поднялся. - Вы же актеры. Вы играете, это понятно. Только не надо делать вид, будто все это от чистого сердца и искреннего желания как можно больше времени проводить с поклонниками. Это работа. Вам за это платят. Так что хватит изображать оскорбленную невинность... Пока отдыхайте, завтра у вас тяжелый день. А у меня дела. Мизуки положил руку на плечо, и Дженсен догадался, что аудиенция подошла к концу.