Список

Лиам просыпается от того, что на нем прыгает Луи. — Рождество! — кричит Томлинсон. — Просыпайтесь! — Луи, — Лиам стонет. — Тебе восемнадцать, перестань вести себя как пятилетний. — Пошел ты, — не огорчаясь, отвечает Луи. — И поднимайтесь! — Лиам, — Зейн жалобно стонет. Он хмурится, не открывая глаз и удобно лежа на груди Лиама. — Заставь его замолчать. — Ты в моей спальне, — замечает Луи. Зейн сжимает футболку Лиама. — Кажется, я сейчас убью твоего соседа, малыш. — Хорошо, — сонно соглашается Лиам. Что-то прилетает ему в голову, и он досадливо стонет. Зейн натягивает одеяло на лицо и говорит: — Я не встану. Не заставляй меня. — Вы же в курсе, что вас ждут подарки? — спрашивает Луи. Лиаму плевать на подарки. Он хочет спать. И чтобы рядом с ним спал его парень. Обниматься с его парнем и спать. — Заткнись, Луи. Томлинсон громко вздыхает. — Вы такие скучные. Счастливого Рождества. Спите дальше, откроем подарки потом. — Я внезапно полюбил тебя, — бормочет Зейн, пока Лиам залазит под одеяло и прижимается грудью к его груди. — Я все еще тебя ненавижу, — отвечает ему Луи. Он дает им еще около часа поспать, и когда Лиам открывает глаза в следующий раз, это из-за запаха яиц, тостов и жареной картошки. Он садится на кровати, потирает глаза и делает глубокий вдох. — Придется встать, чтобы поесть, — говорит Луи, держа в руках поднос с едой. — А потом откроем подарки. Лиам подползает к самому краю кровати и пытается дотянуться до еды, но Томлинсон делает шаг назад, и он вздыхает, откидываясь обратно на кровать. — Дай мне тост, — приказывает Лиам. — Как грубо. Где же твои манеры, Лиам? Я думал, ты джентльмен. Пейн перекатывается на спину и хмурится, глядя на Луи. — Я слишком устал для манер. И голоден. Побуду джентльменом позже. — Пахнет маффинами, — Зейн садится на кровати. Его волосы торчат в разные стороны, на щеке след от подушки, губы припухшие и покусанные, а одежда в полнейшем беспорядке. Он выглядит как лучший рождественский подарок для Лиама. — Внизу огромное количество вкусной еды на завтрак, — заманивает Луи, кусая хрустящую полоску бекона. Лиам хнычет. — Но вам придется подняться с кровати. Зейн стонет и перелазит через Лиама с вытянутой вперед рукой. — Дай мне маффин, Луи. — Встань с кровати, — отвечает Томлинсон. Зейн падает на Лиама в знак поражения. — Вы действительно созданы друг для друга, — комментирует Луи, усаживаясь на свою кровать. Он радостно доедает бекон, пока Лиам раздумывает, как достать еду лежа. Зейн догадывается первым. Он тянется за палочкой и произносит: — Акцио маффин. Маффин пролетает через всю комнату, и Зейн ловит его, опираясь на Лиама. Он откусывает немного и предлагает Лиаму. Тот приподнимает голову, чтобы впиться зубами в еще теплый маффин, стонет и откидывается обратно на кровать. — Господи, — выдыхает Луи. — Это даже слишком. Я впечатлен и испытываю отвращение одновременно. Зейн слазит с Лиама и перекатывается на спину. — Маффин, — радостно произносит он. Луи закатывает глаза и встает, а потом ставит поднос на тумбочку Лиама. — Я не должен это поощрять, но ладно. Поторопитесь и поешьте. Мы еще должны открыть подарки. Завтрак Зейна состоит из одних маффинов — он съедает четыре штуки. Лиам же ест бекон, яйца, тост, картошку и маффин. Когда они доедают, то подползают к разным концам кровати. С каждой стороны лежит куча подарков, одна для Зейна, другая для Лиама. — Вот черт, — говорит Лиам, увидев подарки у кровати Луи. — Кого-то балуют в этом году. Луи качает головой и поднимает огромный пакет незавернутых подарков. — Это не подарки. Это для списка. — Для списка? — Палатка, например, — объясняет Луи, доставая ее из пакета. — Провести целую ночь в Запретном Лесу. Я не собираюсь заниматься этим без места, где можно поспать. И еще парочка вещиц. — О, — говорит Лиам, хмурясь. — Я не помню такого в списке. — Ну, там такое есть. Я подумал, что можно пойти, как только растает снег. Лиам кивает и берет один из своих подарков. Он помнит, что родители Зейна богаты, потому что все подарки Зейна выглядят дорогими. Его же подарки куда более личные. Ради них никому не приходилось грабить банк, но это было именно то, что он хотел. Луи ведет себя как ребенок, разрывая обертку на подарках и разбрасывая ее по всей комнате. Когда они заканчивают, Лиам чувствует, что не против поспать еще немного. Зейн, кажется, чувствует то же самое, когда засовывает апельсиновый леденец (он получил большую упаковку от родителей в подарок) в рот. — Хочешь поспать? — предлагает он. — Вы серьезно? — спрашивает Луи, глядя на них. — Абсолютно, — отвечает Лиам. Томлинсон закатывает глаза. — Как хотите. Я буду внизу в гостиной, попытаюсь найти кого-нибудь не настолько скучного. — Удачи, — говорит Пейн, пытаясь стянуть у Зейна одну из конфеток. Зейн ударяет его по руке за это и разворачивает конфету сам. Лиам открывает рот, и Зейн кладет леденец ему на язык. — Ага, определенно ухожу, — Луи быстро ретируется. Лиам ухмыляется и не отводит от Зейна взгляда, пока за Луи не захлопывается дверь. Он наклоняется и нежно целует Зейна. — Счастливого Рождества. — Счастливого Рождества, — отвечает Зейн, притягивая его ближе к себе. — Я могу привыкнуть к пробуждению рядом с тобой. — Тогда оставайся здесь сегодня, — предлагает Лиам. — Я могу, — соглашается Малик. Он притягивает его в объятия. — Я хочу спать и очень хочу поцеловать тебя. Лиам наклоняется и медленно его целует. — Можем продолжить позже. — Хорошо, — Зейн зевает. — Отличная идея. -- Остаток дня они проводят в кровати, за исключением ужина. Приходится спуститься в Большой Зал, когда Луи угрожает поджечь кровать Лиама, если они не встанут. Но Лиам не жалеет об этом, потому что Большой Зал выглядит восхитительно. Вместо четырех обычных столов посреди комнаты стоит один, и он накрыт невероятным количеством еды. Лиам потрясен, когда садится между Луи и Зейном — он не знает, с чего начать. Гарри тоже сидит с ними, рядом с Зейном. Учителя сидят с ними за одним столом, и это здорово, чуточку интимно и совершенно не так, как во все остальные праздники, которые Лиам провел в замке. К концу недели он понимает, что это один из лучших праздников в его жизни. Он был бы ужасен, если бы не Луи и Зейн. Но в его жизни прекрасные люди, и он не смеет просить о большем. -- Найл возвращается двумя днями позже, и Луи с Лиамом заключают его в крепкие объятья. — Мы скучали по тебе, — говорит Лиам. — Лиам – диктатор и маленькая сучка, мне нужен кто-то с яйцами, — говорит Луи. Найл бормочет «идиоты» и обнимает их в ответ. — Кстати, спасибо за подарки. Хотя маме не очень понравились леденцы в форме члена. Луи разыгрывает шок. — Очевидно, она не ценит искусство. Найл качает головой и протягивает одну из своих сумок Лиаму. — Поможешь? — спрашивает он. Лиам кивает, и они идут в сторону замка. Последние два дня было неожиданно тепло, и снег немного подтаял, превратив землю под ногами в хлюпающие лужи грязи. К тому моменту, как они заходят внутрь, обувь Лиама промокла насквозь. — Так чем вы занимались, пока меня не было? — Ну, — начинает Луи, склоняя голову набок, — это долгая история, которая включает в себя очень много отвратительно слащавых Лиам-и-Зейн моментов, перебор с тестом для печенья и гораздо больше времени, проведенного в компании Гарри Стайлса, чем я думал. И я не убил его! — Полагаю, это как-то связано с тем, что ты хочешь его трахнуть, — говорит Найл. Луи замирает и смотрит на него распахнутыми от шока глазами. — Что… я… почему… Найл? Лиам усмехается. — Признай, Лу, ты хочешь этого. — Я… я… ну, да, но, честное слово, вы не можете меня за это винить, — горячо возражает Луи. — Вы его видели? Он… он ужасно неуклюжий, и это просто ошибка природы — только посмотрите на эти волосы и длиннющие конечности, но он еще и невероятно привлекателен, и… нет. Я не буду говорить об этом. Ни за что. Никогда в моей жизни. Обращать на него внимание на чисто физическом уровне — это одно, а думать о том, чтобы поддаться этим желаниям — совсем другое, и это никак друг с другом не связано. — Ладно, — одновременно говорят Лиам с Найлом. Они знают, что если надавят сильнее, Луи либо убьет их, либо будет ныть так долго, что они пожалеют, что спросили. — А ты? — переводит тему Луи, рявкая на Найла. — Ты бегал за Шер столько лет! Не думаешь, что пора найти более доступную цель? Найл пожимает плечами. — Нет, — говорит он. — Учитывая то, что Шер согласилась сходить со мной в Хогсмид. Луи пораженно смотрит на него. Лиам хлопает его по плечу. — Поздравляю, приятель. Томлинсон громко стонет и уходит вперед. -- Снова начинаются уроки, и все потихоньку возвращается на круги своя. Лиам наслаждался каникулами, но оказалось, что куда удобнее и проще иметь распланированную наперед неделю, чем сидеть перед камином и думать, чем бы заняться. К тому же, все дополнительные домашние задания означали, что у него есть оправдание на случай, если кто-то спросит, почему он проводит так много времени с Зейном в библиотеке. Честно говоря, Лиам вполне уверен в том, что за последние пару месяцев он провел в библиотеке времени больше, чем за предыдущие шесть лет обучения вместе взятые. — Какое самое известное определяющее качество палочек из роуэнского дерева? — спрашивает Лиам, занося перо над пергаментом. Зейн отрывает взгляд от своего. — Я не буду делать за тебя твое домашнее задание. Лиам вздыхает, усмехается и проводит ногой вверх по ноге Зейна. — А что, если я тебе за это отплачу? Зейн сглатывает, но не поддается. — Закончишь эссе через полчаса, и я отсосу тебе прямо здесь, стоя на коленях. Лиам рассеянно касается пальцем засоса под воротником, который тот оставил ему два дня назад. Чертов Зейн Малик будет причиной его смерти. А еще он будет причиной, по которой Лиам сдаст все экзамены. — Договорились, — говорит Лиам, придвигая учебник ближе. Он действительно ненавидит домашнее задание, но оно того стоит, когда сорок минут спустя губы Зейна обхватывают его член. Лиам пытается проследить за тем, чтобы никто на них не наткнулся (хотя в этой части библиотеки за все это время он видел лишь одного студента), но Зейн делает эту задачу невыполнимой, кружа языком и выписывая им непонятные узоры. — Ну же, Ли, — шепчет он, быстро двигая рукой по стволу. — Мне нужно написать еще полстраницы. И чем дольше это будет продолжаться, тем больше шанс того, что нас заметят. — А ты… умеешь вести грязные… разговорчики, — прерывисто выдыхает Лиам. Зейн хмыкает и выпускает его, поднимаясь. Гриффиндорец издает позорно громкий звук из-за отсутствия контакта, но Зейн седлает его бедра (стул под ними скрипит, и на секунду Лиам даже задумывается, заметит ли он, если стул сломается) и расстегивает собственные штаны. — Давай, Ли, — снова говорит он, но в этот раз он берет Лиама за руку и, вместо того, чтобы положить ее на собственный член, он заставляет его обхватить собственный член рукой и делает то же самое. Секунду Лиам сомневается, но Зейн начинает отдрачивать самому себе и стонет ему в плечо, и, скорее всего, это вторая вещь в списке самых горячих, которые он когда-либо наблюдал (ничто не может сравниться с тем, как Зейн выглядит, когда кончает). Во всем этом есть что-то грязное, учитывая то, что они, черт возьми, в библиотеке, и все, что он слышит вокруг, это стоны Зейна, собственное тяжелое дыхание и громкое хлюпанье, когда кожа касается кожи. Лиам кончает первым, притягивая Зейна в поцелуй, и тянет его за волосы, потому что знает, что ему это нравится. Малик кончает секунду спустя, издавая приглушенный и невероятно эротичный стон ему в шею. Позже, когда они пытаются снова сесть за работу, Зейн говорит: — Это была ужасная идея. Я еще неделю вряд ли смогу заходить в библиотеку без стояка. Лиам счастливо улыбается. -- В феврале у них следующая игра. За неделю перед ней Лиам проводит больше времени на поле, чем в замке, но это того стоит — они разбивают в пух и прах команду Пуффендуя со счетом 375 : 90. Они с Зейном пользуются тайным проходом, чтобы пробраться в Хогсмид на праздничный ужин, и это просто здорово. И Лиам так сильно влюблен в него. Но он пока не готов сказать об этом Зейну. Он не знает, почему, просто ему кажется, что время неподходящее, и этого будет недостаточно. Заветные три слова не опишут всего, что он чувствует, и произнести их вслух кажется глупостью. К апрелю они близки к завершению списка. Луи пересчитывает оставшиеся пункты каждый раз, когда они выполняют что-нибудь еще, и им осталось совсем немного. Пока что они выигрывают, но неделю назад вели слизеринцы, так что они еще не уверены в своей победе. Именно в мае Лиам замечает, что Зейну плохо. Не в их отношениях, ему самому. Они готовятся к сдаче ЖАБА (Жутко Академическая Блестящая Аттестация, экзамен, который сдается в конце седьмого курса — п.п.) — серии невероятно тяжелых тестов, способных определить, смогут ли они когда-нибудь получить работу, и Зейн сходит с ума. Они с Лиамом едва видятся, и он бы не переживал, если бы Зейн просто концентрировался на работе. Он искренне хочет для Зейна всего самого лучшего, и если это значит видеться лишь на зельеварении до сдачи экзаменов, он подождет. Но когда он видит Зейна, тот выглядит вымотанным и потерянным, и Лиам чувствует себя беспомощным. Он осознает, насколько все плохо, когда его ловит Гарри. — Он почти не спит, — говорит Стайлс. Они в заброшенной аудитории, куда Гарри затащил его, когда Лиам шел на уход за магическими существами. — Он почти не ест. Он все время учится, делает заметки, и это сводит меня с ума, Лиам. Пейн вздыхает и ерошит волосы, которые стали уже немного длиннее, ладонью. — Я не осознавал, что он не ест и не спит, — тихо говорит он. — Я, конечно, видел, что он усердно готовится, просто не понимал… насколько, понимаешь? — Понимаю, — соглашается Гарри. Он прислоняется к парте. — Я ведь правда рад, что вы вместе, ты же знаешь об этом? Лиам хмурится. — Нет, но, хм, спасибо. Гарри закатывает глаза. — Просто я думаю, ты ему подходишь. И ты вроде бы неплохой парень. Поэтому я подумал, что ты сможешь это исправить. Помоги ему. Честное слово, я пытался, но он отмахивается от меня, как от назойливой мухи. Лиам пытается придумать хоть один способ, как помочь Зейну расслабиться, когда вспоминает. — На этих выходных, — говорит он. — У меня есть идея, но… это хитрость и в каком-то смысле даже морально неправильно, и он будет ужасно на нас зол, но… Гарри перебивает его взмахом руки. — Я согласен с того момента, как ты сказал «морально неправильно», — говорит он, ухмыляясь. — Что я должен сделать? Лиам объясняет, и Гарри кивает. — Я справлюсь. Определенно. Во сколько? — Как только закончатся занятия? — предлагает Лиам. — Думаю, чем раньше он начнет отдыхать, тем лучше. Гарри кивает. — Мы будем. — Подожди, ты тоже? — Лиам выгибает бровь. Гарри усмехается. — Ты думаешь, я согласен упустить возможность понаблюдать за жалкими попытками Луи Томлинсона жить в палатке в лесу? Лиам качает головой, но Гарри уже покидает комнату. После последнего урока он находит Луи с Найлом и просит их о помощи. Луи соглашается без вопросов (скорее всего, потому, что Лиам не упоминал об участии во всем этом Гарри), как и Найл, который сказал, что позовет с ними Шер. Лиам кивает — ему нравится Шер. В пятницу он замечает то, о чем говорил Гарри. Зейн непоседливо ерзает на стуле, и его глаза сверкают лихорадочным блеском. Лиам весь день видел его то тут, то там с чашкой кофе — Зейн всегда берет кофе в Большом Зале перед тем, как идти учиться. — Эй, — говорит Лиам, проводя рукой по руке Зейна. — Ты в порядке, малыш? Зейн вскидывает голову и быстро кивает. — Я в порядке. Почему ты спрашиваешь? Лиам гладит его по щеке, не задумываясь о том, что они на уроке. — Ты выглядишь уставшим, Зейн. Тот качает головой, натягивая фальшивую улыбку. И Лиам это видит. — Не-а. Только немного нервничаю, ну, сам понимаешь, из-за надвигающихся ЖАБА. Я буду в порядке, как только они закончатся. Не переживай. «Черта с два», — думает Лиам, но вслух произносит лишь: — Ладно. Он пропускает последний урок, чтобы встретиться с Найлом и Луи. Они сбегают из замка и идут в Запретный Лес, Луи несет в руке палатку. — Знаете, — говорит Найл, пока они идут, — он ведь не просто так Запретный. Там, наверное, водится какая-нибудь страшная хрень? — Испугался? — спрашивает Луи, играя бровями. — Нет, просто констатирую факт, — Хоран пожимает плечами. — Я больше за тебя переживаю, вообще-то. Не думал, что ты выдержишь без ванны и всех своих шмоток больше пяти минут. Томлинсон закатывает глаза. — Вы оба ведете себя так, будто я какой-то избалованный и глупый ребенок, — говорит он, когда они входят в лес. Честно говоря, Найл, скорее всего, прав насчет целой ночи в лесу. Там наверняка водятся опасные звери, не упоминая тот факт, что они нарушают школьные правила, только ступая внутрь, а целая ночь в лесу нарушит где-то правил пятнадцать. Но это все ради благого дела — Зейну нужен перерыв. И заодно они выполнят один из последних пунктов списка. Они заходят не очень далеко. Лиам предлагает найти место, чтобы в замке не было видно дыма от костра, но чтобы они могли быстро вернуться на территорию школы, если понадобится. Они находят небольшую поляну, где почти нет деревьев и места более чем достаточно, чтобы разбить палатку и развести костер. Луи роняет сумку с палаткой на землю, а потом достает палатку. Он устанавливает ее с помощью палочки, и Лиам пытается увидеть, что внутри. — Уверен, вам понравится, — усмехается Луи, качая головой, и заходит внутрь. Лиам и раньше бывал в волшебных палатках. Он ходил на Всемирный Кубок по квиддичу с Найлом и его семьей, и там они спали в такой. Снаружи она была как палатка Луи, но внутри она была огромной. Там было две спальни, ванная комната и даже маленькая кухня. Но палатка Луи, скорее всего, роскошнее, чем весь дом Лиама. Тут есть и полностью обставленная гостиная с на вид очень удобным диваном, и кухня, размером как кухня у Лиама дома, и ванная комната, в которой раковина работает, только если наложить на нее заклинание. Еще там есть четыре раздельных спальни. В самой большой стоит двухъярусная кровать, а на полу лежат какие-то игрушки — скорее всего, она принадлежит сестрам Луи; две гостевые спальни украшены всевозможными картинами, и кровати в них кажутся недешевыми; в главной спальне покоится королевского размера кровать и гардероб. — Это смешно, — говорит ему Лиам. Луи хмурится. — О чем ты? — Когда магглы идут в поход, они спят в палатке, которая одинакового размера как внутри, так и снаружи, и они спят в спальных мешках. Ну, это как одеяло на молнии. И в палатке нет ни ванной, ни спален, ни диванов. Луи пораженно смотрит на него. — Неужели кому-то нравятся такие походы? Лиам качает головой. — Ты упускаешь весь смысл. Люди ходят в походы, чтобы слиться с дикой природой, а это не удастся, если ты возьмешь все удобства с собой. — Я никогда и не говорил, что хочу слиться с дикой природой, — напоминает Луи. — Эта штука работает? — спрашивает Найл, поднимая радио. — Скорее всего, здесь нет сигнала. Он включает радио с помощью палочки, и минуту спустя палатку наполняет тихая музыка. Лиам разочарованно вздыхает и покидает палатку. Гарри с Зейном должны прийти в любую минуту, и Лиам хочет быть рядом, чтобы принять часть злости когтевранца на себя. Как он и ожидал, вскоре Лиам слышит голос Зейна. — Опусти меня на землю, Гарри, я тебя задушу, Богом клянусь! Когда Гарри выходит из-за деревьев, Зейн летит за ним, буквально подвешенный в воздухе и направляемый палочкой Стайлса. — Это не было частью плана, — хмурится Лиам. Зейн крутится в воздухе. — Лиам? — удивленно спрашивает он. — Ты тоже в этом участвовал? — Опусти его, Гарри. Стайлс пожимает плечами и опускает палочку. Зейн с криком падает на землю. Гарри хмыкает. — Ты так драматичен, Зейн. Лиам подбегает к нему и протягивает руку. Малик отталкивает его, как только поднимается на ноги. Он выглядит взбешенным. — Вы думаете, это смешно? — он поворачивается сначала к Лиаму, а потом к Гарри. — Я должен… — Ты ничего не должен, — говорит ему Гарри. — Я поговорил с твоими учителями. Все работы, которые тебе нужно сделать на понедельник, можно сдать в течение недели. Мы беспокоимся за тебя, придурок. Тебе нужно отдохнуть. — Не нужно, — защищаясь, Зейн делает шаг назад. — Я в порядке. Просто я, видимо, единственный беспокоюсь о сдаче экзаменов! — Не злись, — просит Лиам. Он делает шаг к Зейну, а тот делает шаг назад. Но Лиам не сдастся так просто. Он хватает руку когтевранца. — Ну же. Пойдем со мной. Малик с сомнением смотрит на него, а потом соглашается. — Ладно, — резко говорит он. Зейн не держит его за руку в ответ, пока они продираются сквозь деревья. Лиам решает вести его в противоположную сторону от замка. — Можно я кое-что предложу? — спрашивает он. — Тебя никто не затыкает, — отвечает Зейн. Лиам понимает, что стресс затронул не только его внешний вид — он никогда не был так холоден к нему. — Тебе нужен перерыв, малыш. Проведи с нами выходные. Без домашнего задания. Без переживаний. Без учебы, без повторения. Просто отдохни. Два дня. Это все, о чем я прошу. — Я не могу. Ты что, не понимаешь? Это важно. Я не могу просто два дня ничего не делать. — Зейн, — тихо говорит Лиам. — Все будет в порядке, если ты просто отдохнешь два дня. Черт, я уверен, что тебе будет гораздо лучше после этого. Ты не сможешь хорошо написать экзамен, если потеряешь сознание на середине теста. И… ты пугаешь меня. Мне не нравится видеть тебя таким. Зейн замирает и поворачивается к нему, высвобождая руку из его. Он прижимается к его груди, сжимая ладонями футболку Лиама. — Прости, — приглушенным голосом бормочет он. — Мне жаль, Лиам, мне правда очень жаль. Просто… я должен справиться, понимаешь? Я обязан. Если я не смогу… это все было зря. Вся наша жизнь зависит от этих чертовых экзаменов, и это сводит меня с ума. Лиам выводит пальцем круги на его спине. — Все в порядке, — заверяет он. — И ты справишься, — он отстраняется, чтобы посмотреть Зейну в глаза. — Правда. Ты великолепен, ты понимаешь это? Ты… очень, очень умный, иногда меня это выбешивает, потому что ты слишком хорош для меня. Зейн хмыкает, будто Лиам несет полную чушь. — Неправда. — Это правда. Он вздыхает и вырывается из рук Лиама. — Только на сегодня и завтра? — тот кивает. — Ладно. Но только на два дня. — Зейн склоняет голову набок. — Это для списка? — Нет, — говорит Лиам. — Ну, да, частично, но я скучаю по тебе, и не только потому, что ты все время занят. Ты на себя не похож последние пару недель. — Я постараюсь не дать этому случиться снова. Просто… когда речь идет об экзаменах, я будто одержим. А это самые серьезные экзамены в нашей жизни. Я удивлен, что я единственный сорвался. — Ты не единственный. Луи наорал на миску с хлопьями три дня назад, а на следующий день Найл впал в небольшую истерику на истории. Тебе просто нужна встряска, и все будет в порядке. — Встряска, — повторяет Зейн. — Чтобы выпустить пар. Это полезно. — Я не из тех, кто любит встряски, — настороженно говорит Малик. — Я знаю, — Лиам вздыхает. — Поэтому мы с палаткой в лесу. Зейн ухмыляется и все-таки говорит ему, насколько он идиот. Но Лиаму плевать, потому что он наконец-то искренне улыбается, и это полная победа. Когда они возвращаются в лагерь, Шер уже с Найлом, и они спорят из-за пачки зефира. Луи и Гарри в палатке, на разных концах дивана. Ну, Гарри сидит с одной стороны дивана, а Луи сидит на подлокотнике с другой, как птица, потому что он не понимает, как работает мебель. — Зейн, — подскакивает Гарри, когда они входят внутрь. Он поворачивается к Лиаму. — Ты убедил его? — Этот парень — мое слабое место, и ты знаешь это, — говорит ему Зейн. Гарри усмехается и заключает его в объятия. Луи наблюдает за этим с любящим взглядом, пока не понимает, что делает, и надевает на лицо маску отвращения и раздражения. Но Лиам не купился. — Расскажите мне, что вы планировали на эти выходные? — говорит Малик, когда Гарри отпускает его. На этот вопрос ему предлагают несколько ответов, включая жаренный на костре маршмеллоу с шоколадом, рассказывание страшилок (Гарри пытается, и после пятнадцати минут рассказа, которому, казалось, не было конца, Луи перебивает его и начинает свою), объятия под звездами (в основном, только для Лиама с Зейном, хотя Шер с Найлом тоже немного посидели с ними) и много-много поцелуев, как оказалось, для всех, о чем Лиам узнает, когда идет за дополнительной плиткой шоколада в кухню и обнаруживает Луи, прижатого к тумбе сильным телом Гарри. Лиам отступает назад так медленно, как только может, чтобы не создавать много шума, но потом сзади подходит Зейн и говорит: — Найл хочет еще бутылку сливочного пива. Гарри и Луи отпрыгивают друг от друга, а Зейн изумленно на них смотрит. Луи пытается пригладить растрепавшиеся волосы и поправить развязанный галстук, а Гарри проводит языком по припухшим губам. — Я поперхнулся, — выдыхает Луи. — Он… делал мне искусственное дыхание. Лиам закрывает лицо рукой и тянет Зейна за собой из комнаты, сдерживая смех до тех пор, пока они не отошли достаточно далеко, потому что Луи врезал бы ему, если бы он засмеялся над ним. — Это что-то новенькое, — произносит Зейн, когда Лиам делает вдох. — Хотя я ждал этого уже много лет. Лиам хмурится. — Серьезно? Я думал, они поубивают друг друга, а не будут целоваться. Зейн пожимает плечами и обнимает его за талию, засовывая ладони в задние карманы джинсов. — Гарри вроде как влюблен в Луи с первого курса. Но он притворяется, что ненавидит его. — Почему? — Потому что наши лучшие друзья — идиоты. «Он делал мне искусственное дыхание», — передразнивает Зейн, ухмыляясь. — Я тебя понял, — говорит Лиам. Они идут обратно и видят целующихся Найла и Шер. — Это что, какая-то магия, действующая на всех, кроме нас? — спрашивает Зейн, склоняя голову набок. — Возможно, — признает Лиам. — Хочешь спать? Думаю, тебе пойдет на пользу целая ночь сна. Зейн медленно кивает. — Думаю, за неделю я спал часов пятнадцать. Или меньше. — Не делай так больше, хорошо? — просит Лиам, когда они идут в палатку. — Хорошо. Будешь проводить со мной время в библиотеке? Лиам останавливается на полпути к самой маленькой гостевой спальне. — Ты уверен? В прошлый раз ты прогнал меня, чтобы я тебя не отвлекал. Зейн пожимает плечами и открывает дверь. — Наверное, стоит все-таки иногда отвлекаться. В комнате не горит свет, но ни один из них не заморачивается тем, чтобы его включить. Лиам сбрасывает футболку и штаны и проделывает то же самое с одеждой Зейна. Он ведет его к кровати, отбрасывает одеяло и мягко толкает его на кровать, а потом ложится рядом и накрывает их одеялом. Зейн громко зевает и поворачивается к нему лицом. Лиам гладит его по щеке и очень тихо говорит: — Кажется, я влюблен в тебя. Зейн изумленно охает и придвигается ближе. — Я влюблен в тебя много лет. — Нет, не… я по-настоящему, искренне влюблен в тебя. Во все в тебе. Полностью. Просто… я даже не знаю, как объяснить, это кажется чем-то гораздо большим, — нежно говорит Лиам. — Ли, — мягко отвечает Зейн. — Ты лучшее, что было в моей жизни. Ладно? Ты не должен объяснять, потому что я совершенно точно знаю, что ты имеешь в виду. Лиам целует его, но понимает, что на самом деле Зейн не знает, но он не хочет говорить об этом. Он не хочет разрушить этот момент. Но Зейн целует его в ответ так медленно, так чувственно, что, может быть, возможно, он знает. — Я, — Зейн зевает, — тоже, — он зевает еще раз, — тебя люблю. И спать. Я люблю тебя и спать. Хочу и то, и то. Прямо сейчас. Лиам кладет голову ему на грудь и позволяет ему иметь и то, и то, хотя он принадлежал Зейну задолго до этого. -- Остаток выходных они проводят, отдыхая. В дурацкой палатке Луи достаточно удобно, чтобы не покидать лес на выходных. Лиам заставляет Зейна провести в кровати почти весь день. Он приносит ему еду, массирует плечи, целует в шею, и постепенно Зейн приходит в себя. Мешки под глазами исчезают, а кожа перестает быть такой бледной. Когда выходные приходят к концу, Зейн снова становится тем, кого Лиам так любит, и он счастлив, что их план сработал. — Спасибо, — говорит Зейн, когда они возвращаются в замок в воскресенье. — Правда, Лиам, мне было это нужно. — В любое время. Серьезно. Положись на меня, если что-то понадобится, хорошо? — Хорошо. Конечно, Зейн снова погружается в работу, как только появляется возможность, но он не испытывает себя. Если Лиам или Гарри узнают, что он провел в библиотеке больше пяти часов, один из них вытаскивает его оттуда. Лиам неожиданно проводит с Гарри куда больше времени, чем думал, и больше не имеет ничего против. И он, и Луи, и Найл позволили своим стенам исчезнуть, и, скорее всего, поэтому, когда через пару дней на завтраке Гарри протягивает Луи шоколадку, тот ее съедает. И потом, спустя несколько секунд, его глаза затуманиваются, и Гарри начинает хихикать. — Зейн, — томно выдыхает Луи, и Лиам напрягается. Он любит Луи, правда, очень, но он не желает, чтобы его лучший друг говорил с его парнем таким тоном. Зейн громко стонет и швыряет что-то в Гарри. — Серьезно? Обязательно было брать мои волосы? Лиам моргает, а потом до него доходит. — Любовное зелье, — шепчет он. — Ты такой красивый, — влюбленно вздыхает Луи. — Ужасно красивый. И умный. Очень умный. И твои татуировки очень сексуальны. Черт. Лиам поднимается и берет Луи за руку, а потом поворачивается к Зейну. — Поможешь? Малик пожимает плечами и поднимается, но Луи тут же устремляется за ним и обнимает его за шею. Он склоняется к его уху и что-то шепчет, Лиам не слышит, что, но щеки Зейна вспыхивают румянцем. Он отстраняется и изумленно восклицает: — Черт тебя дери, Луи. — Прямо тут, — добавляет Томлинсон. — Мне плевать, если кто-нибудь увидит. Зейн осторожно высвобождается из хватки Луи и смотрит на Гарри. — Ты урод, ты знаешь об этом? Гарри пожимает плечами и радостно доедает завтрак. Довольно просто вывести Луи из Большого Зала. Он следует за Зейном, куда бы тот ни пошел. Лиам очень-очень старается не ревновать, но Зейн — его парень, а Луи — лучший друг, и довольно сложно подавлять в себе этот порыв, когда он видит, каким жадным взглядом Томлинсон рассматривает Зейна. — Луи, — срывается Лиам, когда тот кладет руку на задницу когтевранца. — М-м? — Томлинсон хмурится. — Я не могу удержаться, он такой… — Я чувствую себя ужасно неловко, — комментирует Зейн. — Я могу заставить тебя чувствовать себя лучше, — говорит Луи и выгибает бровь. — Только избавься от Лиама, и мы… — Мы не будем избавляться от Лиама, — говорит Зейн, открывая дверь в кабинет зельеварения. Мадам Ловетт внутри, и она недоуменно хмурится, глядя на них. — Любовное зелье, — объясняет Малик учительнице. — Кто-то подлил его, когда мы отвернулись. — О, бедняжка, — она поднимается с места и идет к ближайшему шкафчику с ингредиентами. — Их давно пора запретить. От любовных зелий никогда не бывает ничего хорошего. Я давно это говорила, но меня никто не слушает. Лиам обхватывает Луи за талию, удерживая его от попыток потрогать Зейна. — Пусти, Лиам, — шипит Томлинсон. — Я должен узнать, так ли он хорош на вкус, как выглядит. — Даже больше, но тебе придется поверить мне на слово. Зейн, должно быть, слышит это, потому что у него краснеют щеки и даже кончики ушей, пока он говорит с мадам Ловетт. Луи тает в руках Лиама. — Скажи, что ему нравится. Чем он интересуется. Ты знаешь его лучше всех. В этот раз Лиам точно убьет Гарри. И он уверен, что Луи с радостью ему поможет. Мадам Ловетт наливает в кубок противоядие, и Томлинсон выпивает его без колебаний, когда Зейн просит его об этом. Лиам наблюдает за тем, как выражение лица Луи превращается из влюбленного в смущенное и пораженное, а потом его глаза загораются мрачным огнем. — Я убью его, — заключает Луи. — Зейн, лучше пойди и предупреди своего друга, потому что через десять минут я сделаю себе новое пальто из его кожи. — Если ты убьешь его, я расскажу Лиаму, что ты прошептал мне в Большом Зале, — говорит Малик, когда они идут обратно в Большой Зал. — И тогда Лиам убьет тебя. — Ты не можешь винить меня за это, Ли, — мгновенно спохватывается Луи. — Я был… — Я знаю. И не виню. Но… просто любопытно, что ты сказал? Луи с Зейном одновременно краснеют и опускают головы. — У тебя очень бурная фантазия, кстати, — замечает Малик. — Я даже не уверен, можно ли на самом деле сделать то, что ты предложил. Сомневаюсь, что смогу так выгнуться. Лиам решает, что да, лучше ему не знать. -- Неделя сдачи ЖАБА для всех становится диким стрессом. Луи превращается в злобную мерзкую сучку, угрожающую изобретательными пытками каждому, кто помешает ей заниматься. Лиам чуточку сходит с ума и остается собой лишь благодаря Зейну, который нервничает все меньше с каждым днем. Лиам не понимает, как, но Зейн абсолютно спокоен. Найл же совершенно не беспокоится по поводу тестов. Он отказывается открыть учебник и что-нибудь повторить. Вместо этого Хоран проводит почти все свое время в Большом Зале, перекусывая и поддразнивая их из-за тщательной подготовки. — Если будешь сходить с ума, напишешь хуже, — объясняет он. — Просто нужно поверить, что все будет в порядке, и так оно и будет. Лиам не думает, что это умно, но не собирается отрываться от учебника по зельеварению, чтобы сообщить Найлу об этом. У Луи случается истерика за день до их первого экзамена. Лиам, Найл и Зейн пытаются его успокоить, но даже у них не очень хорошо получается. Они сидят в Большом Зале, и Луи вдруг начинает плакать. Лиам видел его плачущим три раза за все время, что они знакомы. — Все… наше… будущее, — всхлипывает Луи. Лиам пытается успокаивающе погладить его по спине, а Найл говорит: — Все будет в порядке, Луи. — Нет, — качает головой Томлинсон. Он в ужасе. — Я все провалю, моя жизнь разрушена. Мне незачем больше жить. Лиам пытается подобрать утешительные слова, потому что, на самом-то деле, они сейчас все в одной лодке, и он должен придумать хоть что-нибудь. Но прежде, чем он успевает хотя бы открыть рот, Гарри садится на соседний с Луи стул. — Томлинсон, — говорит он, и Луи поднимает на него взгляд, яростно вытирая слезы со щек. — Иди в жопу. Луи недоуменно хлопает ресницами, а потом повторяет: — Сам иди в жопу. — Сделай это за меня. Луи фыркает. — Мечтай. Я не прикоснусь к тебе даже за миллион галлеонов. Лиам наблюдает за перепалкой, хмурясь, потому что Луи внезапно становится самим собой — наглым, лучше-чем-все и острым на язык. У него до сих пор красные глаза, и щеки немного влажные, но он больше не всхлипывает. — Это так нелепо, — нежно говорит Зейн, склонив голову, чтобы его слышал только Лиам. — Честное слово. Лиам ухмыляется. — Думаешь, они в курсе, как сильно влюблены друг в друга? Зейн качает головой. — Определенно нет. Это очевидно, хотя я не понимаю, как им удается этого не замечать. — Серьезно? — вдруг вклинивается Найл. — Вы понимаете, что мы с Луи вели такой же разговор о вас двоих где-то пять месяцев назад? Зейн улыбается так широко, что его глаза превращаются в узкие щелочки с морщинками в уголках. — И смотри, что произошло. — Ты невыносим, — заключает Гарри, вставая из-за стола. — Я подошел, потому что ты выглядел так, будто тебя нужно подбодрить, но все, что ты можешь — это наорать на меня. Пошел ты, Луи. — Господи, он так меня бесит, — Луи закатывает глаза и поворачивается к ним. Лиам нежно качает головой, Зейн хмыкает, а Найл озвучивает вслух всеобщую мысль: — Людям нужно научиться говорить о своих чувствах, это бы решило столько проблем. — Понятия не имею, о чем ты, — напряженно отзывается Луи. -- В день их последнего экзамена Лиам чувствует себя уставшим и потерянным. Он думает, что справился так хорошо, как только мог, но он не может быть уверен. Но он ничего не может изменить, так что идет вниз по коридору, зная, что Зейн скоро закончит с экзаменом по нумерологии. Когда дверь в аудиторию Зейна распахивается, и оттуда валят уставшие студенты, Лиам отталкивается от стены, ожидая увидеть знакомую челку и глаза, собравшие в себе все его любимые цвета. Он не видит Зейна, пока тот не прыгает на него. Он обнимает его за шею и обхватывает его талию ногами. Малик широко улыбается, и у Лиама нет выбора — он подхватывает его за бедра и прикладывает все усилия, чтобы не уронить его. — Все закончилось, — выдыхает Зейн. — Закончилось, Лиам. Мы сделали это. — Давай надеяться, что мы сдали, — тихо говорит Пейн. Зейн качает головой и целует его. Несколько человек улюлюкает, но ему все равно. Лиам целует его в ответ так сильно, как только может, пытаясь наверстать за все упущенные возможности в то время, когда они могли только учить и беспокоиться. — Я люблю тебя, — шепчет Зейн, отстраняясь. — Люблю, люблю, люблю. И ненавижу экзамены. Лиам усмехается и опускает его на землю, чтобы прижать к ближайшей стене. Он врывается языком в рот Зейна, не в состоянии насытиться знакомым вкусом апельсина и сигаретного дыма, и Малик страстно отвечает на поцелуй. Они борются за право доминировать, а потом Лиам тянет Зейна за волосы, и когтевранец жалобно стонет ему в губы, толкаясь бедрами вперед. — Кхм, — они отстраняются друг от друга, когда учитель Зейна по нумерологии выгибает бровь, глядя на них. Лиам делает шаг назад и чувствует, как пылают его щеки, а Зейн смущенно поправляет рубашку. — Простите, мадам. Мадам Бэнтлем нежно качает головой. — Мальчики, вы должны праздновать снаружи, а не в коридорах. — Это отличная идея, — говорит Лиам, хватая Зейна за руку. — Идем. Малик застенчиво улыбается учительнице и позволяет Лиаму увести себя, пока они не выходят из когтевранской башни на улицу. Пейн продолжает идти и проходит по полю для квиддича мимо хижины лесничего. — Куда мы идем? Лиам останавливается, оглядывается и идет налево. — Мы пришли. — Почему мы здесь? — спрашивает Зейн, когда он тянет его на землю. — Потому что, — отвечает Лиам, надавливая на его плечи, пока он не ложится, — здесь я впервые поцеловал тебя. — Сопливо, — говорит Зейн. — Ты такой сопливый романтик, Лиам Пейн. — Меня это устраивает. Зейн нежно улыбается и гладит его по щеке. — Как и меня. -- Гриффиндорцы выигрывают соревнование в тот день, когда Найл и Шер пробираются в Хогсмид на свидание в Воющую Хижину. Луи радуется и ликует весь день, наблюдая за угрюмыми слизеринцами. Лиаму плевать на победу. Зейн сидит слева от него, и его рука лежит на бедре Лиама, пока они едят, так что он осознает, что выиграл уже очень, очень давно. Но на следующий день он отчетливо видит плюсы в их победе. Все семикурсники со Слизерина один за другим входят в Большой Зал в красно-золотом. Остальные факультеты перешептываются и хихикают, а гриффиндорцы гордо усмехаются. Есть что-то удовлетворительное во всем этом. Гарри заходит последним. Он в красно-золотом свитере и галстуке. Он даже нарисовал на щеках красно-золотые полосы, но это его не огорчает. Он идет с высоко поднятой головой и разводит руки, подходя ближе. — Ты счастлив? — кричит он Луи. — Даже очень, – кричит Томлинсон в ответ. Гарри кивает и подходит к пуффендуйскому столу (возле которого он стоит), а потом залазит на него, несмотря на то, что один из профессоров кричит на него. — Луи Томлинсон, — кричит Гарри, — ты самый раздражающий, грубый, упрямый и невыносимый человек из всех, кого я когда-либо встречал. — Спасибо, — отвечает Томлинсон, не замечая, что на них смотрит вся школа. — Пойдешь со мной на свидание? — заканчивает Гарри. — Ты что, с ума сошел? — Луи отчаянно краснеет. — Наверное, — говорит Стайлс, спрыгивая со стола. — В тебя мог влюбиться только человек с серьезными психическими проблемами. Луи щурится, когда Гарри подходит ближе. — Что скажешь, Лу? И вдруг комната наполняется криками «Скажи «да»!», «Дай парню шанс, Луи!» и «Что за херня здесь происходит?». Гарри ухмыляется и смотрит на Луи торжествующим взглядом. — Так что? В зале воцаряется тишина, пока Луи обдумывает ответ, и наконец он говорит: — Ладно. Похоже, у меня нет выбора. Гарри, удовлетворенный, возвращается к слизеринскому столу. Луи поворачивается обратно и продолжает есть, будто ничего не произошло, но он тихо бормочет: — Это было очень драматично. Лиам тыкает в его сторону вилкой. — Тебе это нравится. — Так и есть, Лиам… так и есть. -- Они едут домой завтра днем. Все семикурсники в их гостиной очень подавлены. В следующем году они сюда не вернутся. Все. Пришла пора прощаться с Хогвартсом. И Луи хочет уйти с шумом. — Один последний прикол, — настойчиво говорит он. — Это будет невероятно, шокирующе, и нас запомнят до конца нашей жизни. Лиам настороженно смотрит на него. — Что ты придумал? Луи ухмыляется. Сорок минут спустя Лиам ужасно потеет. Его рубашка намокла и прилипла к спине, а заклинание вытягивает чудовищно много сил, по большей части потому, что он никогда не практиковался на чем-то настолько тяжелом. — И почему Луи решил, что это самый крутой прикол? Найл пожимает плечами. — Понятия не имею. — Потому что этого никогда раньше не делали! — отзывается Луи. — Просто заткнитесь и продолжайте двигать тот стол. «Тем столом» был огромный и невероятно тяжелый слизеринский стол из Большого Зала. Откровенно говоря, Лиам не имеет ни малейшего понятия, как им удалось войти в Большой Зал, даже открыть парадный вход в замок (стол проходил только через те двери) и вынести чертов обеденный стол на улицу незамеченными. — Ставьте сюда, — говорит Луи. Он усмехается, и они втроем осторожно опускают палочки. Стол все равно падает на землю с громким треском, но он вроде бы в порядке. — Завтра они пойдут на завтрак в Большой Зал и будут так потрясены! Только представьте их лица. — Это самый глупый прикол из всех, что ты придумал, — говорит Лиам. — Ты не понимаешь истинного гения, Лиам, — горячо возражает Луи. — Поэтому можешь пойти в Большой Зал и снять флаги Слизерина с потолка. Лиам стонет и возвращается в Большой Зал. Он снимает флаги с потолка и опускает их вниз. Они тяжелее, чем кажутся, и он с трудом выносит их в коридор, когда слышит чьи-то шаги. — Черт, — выдыхает он. Технически, он уже выпустился и понимает, что не может получить наказание, но если он ухитрится вылететь из школы в последний день, вряд ли его потенциальные работодатели будут очень довольны. Лиам перекидывает флаги через плечо и скрывается за ближайшей дверью. Это маленький чулан, в котором нет ничего, кроме пары метел и средств для уборки. Он вздыхает и прижимается спиной к стене, напрягаясь, когда шаги стихают у двери. Он задерживает дыхание и ждет, пока кто-то поворачивает ручку, ожидая чего угодно. — Серьезно, гриффиндорец? — спрашивает Зейн, стоя на пороге. — Спасаю тебя из переделок, как в старые времена? Лиам облегченно выдыхает и роняет гобелен на пол, чтобы обхватить Зейна за талию и поцеловать.