Список

Два дня спустя Луи заходит в Большой Зал во время обеда (Лиам обедает с Зейном, потому что когда он встал, Луи еще спал) и громко прокашливается, привлекая к себе всеобщее внимание. Гарри обедает с остальными слизеринцами, а двое других гриффиндорцев сидят вместе с четырьмя ребятами с Пуффендуя. — Мы, — громко говорит Томлинсон, — будем играть в квиддич. Все должны быть на поле через полчаса. Если кто-то не придет, я его найду. И сделаю ему очень больно с помощью кактусов из оранжереи. И после этого он выходит из зала. Лиам провожает его взглядом и ухмыляется Зейну, а люди вокруг начинают возбужденно обсуждать предстоящую игру. Он не слышит ни одной жалобы, но слышит «Надерем Томлинсону зад за прошлую игру» из-за слизеринского стола. Зейн бледнеет и качает головой. — Ни за что, — говорит он. — Я не играю. Лиам удивленно смотрит на него. — Почему? — Потому что, — защищаясь, Зейн складывает руки на груди. — Эта школа так одержима квиддичем. Это же просто спорт. Идиотский, опасный спорт. И я не хочу в этом участвовать. Лиам закидывает ногу на Зейна и говорит: — Да ладно тебе. Будет весело. Он выпячивает нижнюю губу и смотрит на Зейна широко распахнутыми глазами. Тот безразлично смотрит на него, но Лиам сидит так до тех пор, пока Малик не начинает улыбаться. Он громко вздыхает. — Чертовы щенячьи глазки. Ладно-ладно, я участвую. Лиам ухмыляется и кусает сэндвич. Когда они доедают, то расходятся, планируя встретиться на поле. Он надевает пальто и перчатки, а потом кладет в карман ключи от чулана, чтобы позаимствовать школьные метлы и мячи для игры. Они будут играть без снитча, потому что их, в основном, используют всего один раз, а он понятия не имеет, где судья берет их перед игрой — в сундуке с остальными снитча нет. — Я просто подумал, — говорит Луи, пока Лиам открывает чулан, — что нам всем нужно чем-то заняться. А что может быть лучше квиддича? Пейн кивает. — Это отличная идея, — соглашается он, поднимая тяжелый сундук. Луи не предлагает помощь. Лиам и не ждал. К тому моменту, как он дотаскивает сундук, все остальные уже на поле. Ребята одеты тепло, учитывая тот факт, что ветер постепенно усиливается и начинает снежить. — Ладно, разобьемся на команды, — Луи хлопает в ладоши. — Я объявляю себя первым капитаном, и… — Я буду вторым, — перебивает Гарри. Луи закатывает глаза. — Ладно. Конечно, первым я выберу Лиама. Тот стонет от досады, потому что он хочет быть в одной команде с Зейном, который неловко переступает с ноги на ногу, стоя за спиной Гарри, а Стайлс, естественно, возьмет его в свою команду, потому что они лучшие друзья. К его удивлению, Гарри говорит: — Я беру Романа, — это крепкий парень из команды Слизерина. Он отличный загонщик, и Лиам не сомневался, что Гарри позовет его, но он думал, что Стайлс выберет Зейна первым. — Уорнер, — говорит Томлинсон, жестом подзывая к себе пуффендуйца. Он тоже в команде. — Бенсон, — Гарри выбирает еще одного слизеринца. Луи выбирает Карен, Стайлс — последнего парня со Слизерина. В конце концов в команде Луи все гриффиндорцы и один пуффендуец. Зейн остается последним. Их команды неравны, и Томлинсон спрашивает: — Как мы выберем, кому достанется дополнительный игрок? Гарри смеется, запрокинув голову назад. — Можешь взять Зейна. Тот обиженно поджимает губы и становится возле Лиама. — Урод, — бормочет он. — Можно я буду судьей? — Нет, — откликается Луи. — Теперь у нас преимущество. — Ты чокнутый, если думаешь, что Зейн — преимущество, — Гарри пожимает плечами. Лиам с Луи одинаково косятся на него, и он добавляет: — Он не садился на метлу с третьего курса. Зейн ненавидит летать. Лиам поворачивается к Зейну, и тот краснеет. — Ну и что? Это не проблема. — Вообще-то проблема, — говорит Луи, глядя на него так, будто Зейн — сбежавший пациент психбольницы. — Как это тебе не нравится летать? — Просто не нравится. Я не буду играть. Пошли вы, — огрызается Малик. — Эй, — Лиам кладет руку ему на талию. — Не надо. Сыграй. Будет весело. Ты… можешь полететь на одной метле со мной. Я отлично летаю, честное слово. — Это правда, — подтверждает Томлинсон. — Он лучший из всех, кого я знаю, учитывая то, что он магглорожденный и все такое. Лиам кривится и поворачивается обратно к Зейну. Он гладит его по щеке и говорит: — Я покажу тебе, как это весело. Доверься мне. — Ты не отступишься, да? — Зейн вздыхает. Лиам улыбается и качает головой. — Я очень люблю квиддич и хочу разделить это с тобой. — Ненавижу квиддич, — ворчит Малик. — Я заставлю тебя полюбить его. Или хотя бы попробую. Если не получится, вернешься на землю. Будешь судить. Зейн проводит рукой по волосам и кивает. — Ладно, договорились. Но в таком случае остаток вечера мы проведем в библиотеке. — Ты и эта библиотека, — Лиам качает головой. Он склоняется к Зейну и добавляет так тихо, что слышат только они: — После игры можем вместе пойти в ванную для старост. Зейн отстраняется и расплывается в улыбке. — Обожаю квиддич. — Вот это настрой! — радостно восклицает Луи. — Разбирайте метлы. Малик стонет и ждет снаружи, пока Лиам берет свою метлу (она действительно его, а не школьная. Он не имеет понятия, как его родители догадались подарить ему метлу, хотя смутно подозревает, что в этом как-то замешан Луи, хоть тот и отказывается ответить каждый раз, когда он спрашивает). Когда он выходит, Зейн краснеет и прикусывает губу. — Садись за мной, — говорит Лиам, седлая метлу. — Обними меня за талию. Все будет хорошо, если будешь крепко держаться. — Все будет хорошо, — повторяет Малик. — Мы просто летаем так высоко, что если упадем вниз, можем переломать себе все конечности, позвоночник и раскроить череп. Но все будет хорошо, потому что это ради спорта. — Как много сарказма, — замечает Лиам. Зейн показывает ему язык, но все равно залазит на метлу. Он не надел перчатки на игру, и Лиам думает, что так даже лучше. Ему будет проще держаться. Поэтому он тоже их снимает, чтобы быть уверенным в том, что крепко держит метлу. Зейн крепко обнимает его за талию, едва ли не болезненно крепко, и Лиам ерзает, чтобы приспособиться к дополнительному весу на метле. — Готов? — спрашивает он. Зейн прячет лицо, утыкаясь ему в спину лбом. — Просто сделай это. Лиам качает головой, вдруг чувствуя себя ужасно виноватым. — Если ты настолько не хочешь, я не буду тебя заставлять. Ничего страшного… — Если ты сейчас же не взлетишь, Лиам, я клянусь… Пейн ухмыляется и послушно взмывает в небо. Сначала ему немного неудобно, потому что он практически не летал с кем-то еще (однажды, когда летом он остался у Луи, он прокатил его сестренку, но она небольшая, не то что Зейн), но он быстро приспосабливается. Нужно просто прикладывать чуть больше усилий, чтобы поворачивать, и очень аккуратно направлять метлу вниз, потому что когда он попробовал войти в пике, метла с трудом вынырнула вверх, из-за чего Зейн начал ругаться такими словами, что заставил бы Луи гордиться собой. — Прости-прости, — быстро говорит Лиам. — Я не подумал. Он оглядывается через плечо и видит, что Зейн сидит с зажмуренными глазами. — Ты ужасный человек. Я думал, что ты хороший, но как же я ошибался, — выдыхает тот. — Прости меня, — искренне извиняется гриффиндорец. — Хочешь вернуться на землю? Зейн качает головой и делает глубокий вдох. Он медленно открывает глаза. — Нет, все в порядке. Нормально. Только не делай так больше. — Не буду, — обещает Лиам. Они делают несколько кругов над полем, прежде чем он полностью готов к игре с дополнительным грузом за спиной, и Луи объявляет начало игры. Это весело. Никто не пытается соревноваться, им просто хочется хорошо провести время. Один раз Лиам даже заставляет Луи прикрывать кольцо, чтобы немного порисоваться перед Зейном и продемонстрировать, что он не только отличный вратарь, но и прекрасный загонщик. Просто он никогда не играет на этой позиции. Лиам забивает гол Гарри в ворота, один из парней из команды Гарри устремляется за квоффлом, как только тот вылетает из кольца. Зейн издает восторженный визг и кричит: — Пошел ты, Стайлс! Мой парень играет лучше, чем ты, даже со мной на метле! Гарри показывает ему средний палец, а Лиам улыбается так широко, что у него болят щеки. — Можно в следующий раз я попробую забить? — спрашивает Зейн, когда он устремляется к Роману, чтобы перехватить квоффл. — Конечно, — соглашается Лиам. Он поворачивается к Карен и говорит: — Достань мне квоффл. Она кивает и с помощью Уорнера отбивает квоффл у Романа, а потом передает его Лиаму, который, в свою очередь, отдает его Зейну. После этого они мчатся к Гарри. Зейн не попадает в кольцо, но он совершенно не переживает по этому поводу и восторженно кричит. — Я был близко! В следующий раз точно попаду. К концу игры никто не придерживается своих позиций. Никто не сторожит кольца, Луи украл биту у загонщика из другой команды, и они с Гарри обстреливают друг друга бладжерами. Зейн забивает несколько голов, но никто их не считает. Наконец один за другим ребята начинают приземляться. Они оставляют метлы в чулане и идут к замку в поисках тепла и чего-нибудь съедобного. Зейн с Лиамом последние. Гарри и Луи до сих пор в воздухе, борются за последний бладжер. — Мы пойдем в замок, — говорит Лиам, подлетая к Луи. Он достает ключи от чулана из кармана и говорит: — Закрой его, когда закончите. Томлинсон кивает и протягивает руку за ключами. Но Лиам усмехается и бросает их вниз. Луи обзывает его мудаком и летит за ними. — Было не так уж и плохо, да? — спрашивает Пейн, когда они приземляются. Зейн медленно спускается на землю и со стоном потягивается. — Не так уж и плохо, — соглашается он. — В основном, потому, что ты прекрасно летаешь. Но я ужасен в этом. Помнишь, на первом курсе нам всем приходилось заниматься дополнительно? Я плакал. А на третьем курсе Гарри вытащил меня на поле, и мы решили прокатиться. Я врезался в Гремучую Иву. Мне пришлось провести неделю в лазарете, и сегодня я сел на метлу впервые после этого. — Ты врезался в Гремучую Иву? — пораженно переспрашивает Лиам. Зейн кивает, и он очень старается не засмеяться. Лиам представляет это, и сначала ему смешно, а потом он представляет, как Зейну было больно, и тут же скисает. Ему не хочется, чтобы Зейну когда-либо было больно. Лиам ставит их метлы в чулан и потом, рука об руку, они идут в замок, оставляя Луи и Гарри на поле наедине. — Встретимся после того, как занесем куртки в комнаты? — спрашивает Лиам, когда они останавливаются у Большого Зала. Зейн выгибает бровь. — Кто-то обещал мне купание в ванной для старост. Он об этом совсем забыл, но Зейн напомнил, и это кажется отличной идеей. — Тогда не буду нарушать свое обещание, — говорит Лиам, и внизу живота что-то сладко сжимается в предвкушении. — А еще ты сказал, что остаток дня мы можем провести в библиотеке, — добавляет Малик, когда они идут на пятый этаж. Лиам стонет от досады. — Точно. — И ты полюбишь каждую минуту, — обещает Зейн. — Я почитаю тебе. Тебе понравится. Лиам останавливается и притягивает его для поцелуя. — Обязательно, — соглашается он. — Только потому, что я буду с тобой. — Сопливо, — заключает Зейн. Лиам пожимает плечами. — Но тебе нравится. Зейн и не отрицает. Он говорит пароль, когда они подходят к нужной двери, и они заходят внутрь. Лиам снимает пальто и идет к ванной, замирая, прежде чем выбрать апельсиновую пену. — Какие-то пожелания? Зейн кивает. — Включи апельсиновую пену. Моя любимая. Лиам поворачивает к нему голову. — Ты поэтому все время пахнешь чем-то цитрусовым? Малик хмурится. — Я об этом не знал, но скорее всего. — Ты и на вкус такой, — добавляет Лиам. — Ты что, ешь пену? Зейн корчит гримасу и роется в кармане. Он достает маленькую конфетку в оранжевой обертке и бросает ее Лиаму. Тот разворачивает обертку и сует конфету в рот. Естественно, на вкус она как апельсин и немного отдает лимоном. — А дым? — спрашивает Лиам, включая воду. Зейн неловко передергивает плечом. — Возможно, у меня вредная привычка, — признает он. — Никогда не видел тебя с сигаретой, — удивленно говорит гриффиндорец. Малик ухмыляется. — На территории школы нельзя курить, помнишь? И я предпочитаю не попадаться. Курение — вредная привычка, и Лиам не понимает, зачем люди курят. Но он представляет Зейна с сигаретой, зажатой между пальцев, окруженного облачком дыма, и, возможно, это не так уж и отвратительно. — У тебя кинк на сигареты? — спрашивает Зейн, вырывая Лиама из мира фантазий. — Нет, — отвечает он, поворачиваясь к ванной. Лиам напускает апельсиновую пену в ванную, выпрямляется и снимает футболку. — Знаешь, мы сейчас нарушаем около десяти школьных правил. — Мы в ванной, — замечает Зейн, разуваясь. — Кто будет искать нас здесь? Они смотрят друг на друга и одновременно произносят: — Луи. — Но у него нет пароля, — добавляет Лиам, ухмыляясь. — Поэтому это место — мой укромный уголок. Я прихожу сюда расслабиться после квиддича. — Здорово, — говорит Зейн. Он снимает футболку, и Лиам замирает, чтобы оценить открывшееся перед ним зрелище, потому что там действительно есть чем полюбоваться. А потом Зейн снимает штаны, и Лиам отводит взгляд, расстегивая пуговицу на своих. Когда он полностью раздевается, Малик до сих пор стоит в боксерах. Очевидно, что Лиам стесняется своего тела меньше, тем более, когда Зейн смотрит на него таким взглядом. Но он сам стоит и краснеет. — Ты же понимаешь, что я видел тебя голым до этого? — Лиам садится на бортик ванны. — Я знаю, — оправдывающимся тоном говорит Зейн. — Но мы были поглощены моментом. Сейчас по-другому. — Почему это? — спрашивает Лиам, опускаясь в ванну. Он удостоверяется в том, что вода не слишком горячая, и погружается в воду. — Потому что тогда ты меня трогал. А сейчас нет. — Я могу, — Лиам усмехается. Зейн закатывает глаза. — Отвернись, я залезу в ванну. Гриффиндорец подчиняется. Он отворачивается и даже закрывает глаза руками. Он слышит всплеск, а потом Зейн оказывается у него за спиной и покрывает поцелуями его шею. — Мы должны делать это почаще. Мне нравишься ты, покрытый пеной. Лиам поворачивается и целует его. Он обнимает Зейна за шею и зарывается руками в его волосы, раздвигая его губы языком. Поцелуй медленный и нежный, идеально подходящий к случаю. Он чувствует ногой, что у Зейна встает, понимает, что находится в такой же ситуации, но ни один из них не отрывается от поцелуя. — Я хочу касаться тебя все время, — шепчет Зейн ему в губы. — Не могу остановиться, — его руки скользят по бокам Лиама, вдоль спины и сжимают ягодицы. — Никто не просит тебя останавливаться, — говорит Лиам. Малик улыбается. — Хорошо. Их купание совершенно невинно до того момента, когда Зейн прижимает Лиама к бортику ванны, и, ухмыляясь, оставляет засос на его предплечье. После этого оно теряет свою невинность. -- Лиам просыпается в канун Рождества, и ему ужасно тоскливо. Луи чувствует себя не лучше, и у Пейна нет настроения спуститься в Большой Зал или даже повидать Зейна. Он переодевается в свежие пижамные штаны, старую футболку, и они с Луи обнимаются перед камином на диване. Луи кладет голову ему на грудь и уговаривает Карен принести им завтрак и ужин, и они проводят так не один час. — Мама, наверное, сейчас делает печенье, — жалобно говорит Луи. — Девочки будут умолять, чтобы она разрешила им помочь, а потом съедят половину теста сырым, даже если мама будет их за это ругать. Лиам гладит его по волосам. — Можем пойти на кухню и испечь печенье, если хочешь. Считай, что это мой подарок на твой день рождения. Луи отрывает голову от его груди и смотрит на Лиама широко распахнутыми глазами, полными благодарности. — Ты серьезно? Лиам кивает. — Уверен, мы сможем это сделать. Луи оставляет влажный поцелуй на его щеке. — Я уже говорил, как сильно люблю тебя? Лиам ухмыляется. — Вообще-то нет. Приятно иногда слышать это. — Ну, я люблю тебя, — Луи поднимается с дивана. — Вставай, время печенек. А потом можешь пойти к своему бойфренду, потому что у меня такое чувство, будто ты хотел сделать это уже как минимум час. Вы с Маликом зависите друг от друга, честное слово. Лиам корчит гримасу. — Не зависим. — Зависите. Но это нормально. Знаешь, вообще-то вы отличная пара. Давно пора, учитывая, сколько времени вы были влюблены друг в друга. — Знаешь, а ведь я действительно могу, — нежно говорит Лиам, опуская взгляд. — Быть влюблен в него. Луи падает обратно на диван с таким видом, будто его только что сбил поезд. — Нихрена себе! — восклицает он. — Все так серьезно? — Ага, — радостно отвечает Лиам. — Это нечестно, — вздыхает Томлинсон. — Вы все влюблены, а я даже на свидание сходить не могу. Лиам громко вздыхает. — Ты можешь, просто ты придирчивый. Мы оба знаем, что тебя несколько раз приглашали, просто ты всегда отказываешься. — Я жду того самого, — пафосно заявляет Луи. — Я не придирчивый, я… да, я придирчивый. Нет ничего плохого в осознании и поиске именно того, что ты хочешь. — И кого же ты хочешь? — спрашивает Лиам. Томлинсон пожимает плечами. — Кого-то привлекательного и смешного. Милого, но не очень, понимаешь? Кого-то, кто сможет осадить меня в ответ, иначе я заскучаю. И у него должны быть красивые глаза и ноги. И волосы тоже. Кого-то, интересующегося тем же, чем интересуюсь я, например, квиддичем и мной. Кого-то, смеющегося над моими шутками, даже если они глупые, чтобы меня не расстраивать. Кого-то, умеющего делать массаж ног. О, и я бы хотел, чтобы у него были кубики, но это не так уж важно. Лиам выгибает бровь и откидывается на спинку дивана. — Надо было подарить тебе на Рождество котенка. Ты будешь ждать своего идеального человека очень долго, если не понизишь планку. Луи вздыхает. — Я знаю. Ну ладно. Ты обещал мне печеньки. Я хочу печеньки. И я сделаю целую миску теста и принесу сюда на ужин. И нет, Лиам, ты не можешь меня остановить. Это канун Рождества, и я хочу сырое тесто на ужин. Не смей это у меня отбирать. Лиам поднимает руки в защитном жесте. — Я не буду даже пытаться. Когда они возвращаются, он весь в муке (не из-за готовки, а из-за придурка Луи), а Томлинсон несет большую миску с тестом и ложку, как и собирался. — Тебе станет плохо, — говорит ему Лиам. — Плевать, — отвечает Луи, запихивая еще ложку теста в рот. — Если я умру, пусть лучше это будет сладкая смерть с шоколадом и сахарной пудрой. Это все, чего я хочу от жизни. Пейн закатывает глаза и тянется, чтобы макнуть палец в тесто, но что-то ударяет в окно слева от него, и он останавливается. Лиам хмурится, когда еще один снежок сотрясает окно, и идет на разведку. Зейн стоит на улице в одной футболке, скрестив руки на груди и раскачиваясь на пятках. Гарри стоит за его спиной, и он одет ничуть не теплее. — Полная Дама не дала нам постучать в дверь, — кричит Малик. — Проведете с нами вечер? Лиам расплывается в улыбке и качает головой, когда Гарри достает из-за тонкой куртки бутылку водки. — Я подожду вас у двери. Зейн ухмыляется, и они с Гарри спешат к двери. Лиам закрывает окно и растирает замерзшие от холодного ветра руки. Луи прислоняется к спинке дивана, держа миску с тестом в руках. — Хто это был? — спрашивает он с набитым ртом. — Зейн с Гарри сейчас поднимутся. Ты не против? Луи откидывается обратно на диван, но не садится, как нормальный человек — он сидит на коленях. Но, в конце концов, это же Луи. — Ничего страшного, — беззаботно говорит он. — Пусть поднимаются. Как и обещал, Лиам ждет Зейна перед портретом. Полная Дама отчитывает его за то, что он пускает в гостиную слизеринца и когтевранца, но Лиам напоминает ей о том, как она впустила Гарри и Ли-Энн, и она мгновенно замолкает. Зейн поднимается один с книгой в руках. Он чмокает Лиама в щеку (и Полная Дама издает полузадушенный вздох умиления) и говорит: — Прости, Гарри хотел взять что-то еще. Он будет через минуту. Лиам пожимает плечами. — Ладно. Мы все равно не были ничем заняты. Ну, по крайней мере, я. Луи приканчивает целую миску теста для печенья. — Сырого? Лиам пафосно кивает. — Это как смотреть канал Дискавери. — Смотреть что? — Зейн хмурится. — Это… забудь, — Лиам вспоминает, что Зейн родился в семье волшебников и понятия не имеет, о чем он сейчас говорит. — Скажем так, это выглядит странно. — Ладно, — хихикая, соглашается Малик. Гарри поднимается через пару минут, сжимая под мышкой шахматную доску и сумку, и жует печенье, размахивая бутылкой водки. — Эльфы сделали печенье, — сообщает он с набитым ртом. — Это не эльфы, а мы с Луи, — исправляет его Лиам. Гарри выгибает бровь и прожевывает. — Очень вкусно. — Я бы предложил тебе немного теста, но тебе придется выдирать его из холодных, мертвых пальцев Луи. Буквально, — он поворачивается к Полной Даме. — Щелкунчик. Дверь открывается, и они входят внутрь. Луи уже не на диване. Он лежит на спине на полу, миска с тестом стоит у него на животе, а ложка крепко зажата в руке. — Я совершил большую ошибку, — стонет Томлинсон. — Слишком много теста. Кажется, оно скоро потечет у меня из ушей. — Я же тебе говорил, — Лиам пожимает плечами. — С днем рождения, Луи, — говорит Гарри. Он роняет сумку на пол, ставит шахматную доску на один из столов, склоняется над Луи и окунает палец в тесто. Он слизывает его с пальца и говорит: — Сыграем за остаток теста? Луи садится и прижимает миску к своей груди. — Попробуй обыграть меня, слизеринец. Лиам с Зейном лежат на диване. Точнее, Лиам сидит, а Зейн лежит, положив голову ему на колени. Гриффиндорец играет с его волосами, пока Малик читает ему вслух какой-то старый классический роман, в котором он заинтересован лишь потому, что ему нравится слушать Зейна. Луи выигрывает первый шахматный матч, но Гарри подбивает его сыграть на два из трех и побеждает. После этого они смешивают сливочное пиво и водку и наливают по стаканам. Лиам с Зейном делают по небольшому глотку, но Гарри с Луи пьют так, будто у них обезвоживание. Лиам совершенно забывает о своем плохом настроении и его причине, пока Зейн не выдыхает ему в шею: — С Рождеством, Ли. Он все еще скучает по родителям и семейному очагу, но решает, что альтернатива совсем не плоха. К тому моменту, как бутылка водки почти заканчивается, Лиам просто расслаблен. Ему тепло и хорошо, но в целом он трезв. Однако Луи напился в стельку, да и Гарри выглядит ненамного лучше. Они прилипают друг к другу и поют какую-то рождественскую волшебную песню, которую Лиам не знает, но Зейн узнает, потому что он тихо напевает ее себе под нос. — Он не такой уж и плохой, — заключает Лиам, кивая в сторону Гарри. Зейн усмехается. — Ты не такой уж и плохой, — говорит он. — Я очень рад, что ты так думаешь, — Лиам хмыкает. Зейн придвигается ближе к нему. От него слабо пахнет алкоголем, но когда его губы практически касаются губ Лиама, запах становится сильнее. — Можно остаться тут на ночь? — шепчет он. — Не хочу оставаться один в башне. — Конечно, — тут же отвечает Лиам, поглаживая его по спине. Зейн кладет голову ему на плечо, утыкается носом в шею и зевает. — Можно мы пойдем спать? Лиам хихикает и кивает. — Конечно. — Отнесешь меня? Гриффиндорец качает головой. — Ты такой требовательный. — Я просто устал, — Зейн зевает посреди фразы. — Гарри, мы пойдем спать. Стайлс пожимает плечами. — Хорошо. Спокойной ночи. — Если будете трахаться, закройте дверь, — говорит Луи. — Тогда я не смогу войти и помешать вам. Лиам закатывает глаза, подхватывает Зейна под коленки и поднимает. Он тяжелее, чем кажется, учитывая то, что он очень худой. Лиам спотыкается, чуть его не роняет, и Зейн выскальзывает из его рук. — Было бы совсем не романтично, если бы ты меня уронил. Лучше пойду сам. Лиам обнимает его за талию. Когда они поднимаются в спальню, он предлагает Зейну пару пижамных штанов. Тот переодевается, Лиам выключает свет, и они падают на кровать. — Спокойной ночи, Ли, — говорит Зейн. Он закидывает руку ему на талию, а Лиам перебрасывает через его бедро ногу. — Спокойной ночи.