Повесть Яойного Бога

Нет счета ступеням. Ему, бегущему по такому знакомому подъезду, кажется, будто время замирает. Он слышит оглушающий стук собственного сердца; эхо шагов, разлетающееся по тускло освещенным пролетам. Так недолго свернуть себе шею, оступившись в полутьме, но сейчас он не думает об этом. Тысячи мыслей проносятся в голове, словно вспышки. Тысячи воспоминаний. Их воспоминаний. Ни разу Никита не мешкал так перед этой дверью. Ни разу не боролся с собой, чтобы нажать на кнопку звонка. Сейчас бы закурить. Но нет, весь подъезд, а значит, и квартира пропахнет дымом, что сразу выдаст его присутствие. Он всё ещё сомневался. Что ждет его за этой дверью? Скорее всего… Нет, абсолютно точно их дружбе придёт конец. Вот только какие чувства станут заменой дружеским? Никита никогда не задумывался, какие чувства связывают их на самом деле. С первого месяца учебы — вместе, знающие всё друг о друге, не подпускающие никого так же близко… Возможно всё было предопределено? Стиснув перчатки в ладонях и до скрежета сжав зубы, Никита решается, и торопливо подносит руку к кнопке дверного звонка. Трель разбивает тишину, царившую на площадке секунду назад. Проходит меньше минуты, но Никите кажется, что секунды тянутся непозволительно медленно. Щелчок замка. — Ник? — удивленный взгляд серо-зеленых глаз — Проходи, — Лука отходит в сторону, пропуская друга. — Неужели не рад? — неловко пошутил Никита, вешая куртку в шкаф. — Пришёл да пришёл, — пожал плечами Лука, — только предупреждать надо всё-таки. — Очень смешно, — Никита, в этот момент отодвигавший ботинки к стене, разогнулся и посмотрел на Луку, вложив во взгляд изрядную долю ехидства. Блондин смотрел на него, как и всегда, сверху вниз, чуть вздернув подбородок. Впрочем, так он смотрел абсолютно на всех. Высокомерия и себялюбия его другу точно не занимать. — Ты меня отвлёк от весьма важных дел, — решил пропустить замечание друга Лука, приподняв брови в немом вопросе, но так и не дождавшись, спросил сам, — Ты по делу или так, от балды притащился? — Вообще-то поговорить…, — начал было он. — Вот и отлично, — я пройду уровень, и поговорим, — Окей, бро? Никита кивнул и последовал за другом, который тут же уселся за компьютер. Из колонок, как всегда, оглушающее громко заорал деткор. Всё как прежде. Никита сел в кресло, которое занимал каждый раз, приходя сюда. Изменилось ли что-то? Никита взглянул на друга. Тот, полностью ушедший в виртуальный мир, с упоением долбил по клавишам. На экране в предсмертных муках корчился очередной монстр. Тонкие пальцы так и летают над клавиатурой, виртуозно управляя персонажем. «Мой друг — задрот», — в мыслях улыбнулся Никита и откинулся на спинку кресла. Он пытался всмотреться в жесты друга, уловить хоть какие-то перемены в поведении, но тщетно. Всё так же, как раньше… «Я что, жалею?» — он едва не подскочил от этой мысли. Собственные размышления привели его к этому нелегкому выводу: он хотел, чтобы всё изменилось. Лука сокрушенно ударил ладонями по столу и изрек парочку выражений на английском разговорном. — Грёбаный уровень, — закончил он уже на родном языке и в очередной раз нажал на кнопку «перезапустить». — Давай помогу, — встав, Никита остановился за спиной Луки. — Куда тебе, — хмыкнул тот, — Хотя, попробуй. Главное за спиной у меня не стой. Выскочила очередная образина, и Никита, не дожидаясь пока друг освободит ему кресло, перегнулся через подлокотник и отобрал мышку. Зомби осел кучей виртуального мяса. -Нот бэд, — прокомментировал Лука. Никита продолжал проходить уровень, так и не успев сменить своего положения в пространстве. Он почти заваливался на Луку, отчего игровой процесс волновал его меньше всего. Внимание то и дело переключалось на дыхание блондина, щекочущее шею Никиты. Мысли предательски убегали, куда не надо, заставляя Никиту краснеть. Чего и следовало ожидать, на экран выползла знакомая надпись «Game Over». — Рипнулся, лошара, — заключил Лука злорадно, - Эй, ты слезать с меня не думаешь? Наверное, меньшее, чего он ожидал — что Никита, повернувшись, запечатлит на его губах легкий быстрый поцелуй. Кажется, Никита и сам не до конца понял, что только что произошло. На него смотрели серо-зелёные глаза, в которых плескалось удивление и недоверие. На долю секунды в глубине глаз мелькнуло что-то ещё, и Лука грубым движением оттолкнул Никиту, практически сбрасывая его с себя. — Какого чёрта ты творишь? — кажется, он был в ярости. Теперь Никита просто не знал, что ему делать, — Что ты творишь, гребаный ты педик? — он нервно расхаживал по комнате, даже не глядя на сидящего на полу друга. Никита словно впал в ступор. Он готов был кричать от отчаяния, от осознания того, какую глупость только что совершил, но не мог сказать ни слова. Ни оправдаться, ни защититься. Всё было кончено. Он боялся поднять голову, зная, что увидит в глазах Луки. Презрение. Нет, этого он не вынесет! Почти бегом он пронесся мимо и, выбежав в коридор, второпях стал натягивать куртку. Руки путались, казалось, проще и быстрее сейчас выпрыгнуть из окна. «Всё кончено… Всё кончено… Всё кончено!» — мысленно кричал он, едва сдерживаясь, чтобы не закричать вслух. «Что я наделал?» — непокорный рукав наконец-то занял своё законное место. Никита был готов покинуть квартиру своего бывшего друга. Навсегда. Рука коснулась металла ручки, напрягся механизм замка… — Нет уж, а теперь постой, — знакомый голос, в котором теперь звучали какие-то новые, доселе неизвестные нотки раздался почти над самым ухом Никиты, заставив его вздрогнуть. Теплое дыхание снова мазнуло по коже. От неожиданности Никита замер, начисто потеряв дар речи. Щёлкнул выключатель, опустив парней в темноту. Куртка оказалась отброшена в сторону, Лука прижал к себе всё ещё не верящего в реальность происходящего Никиту. Тот стоял, боясь пошевелиться, спиной ощущая тепло человека, которого ещё пару дней назад считал другом, а теперь… Кто они теперь? Влажные губы коснулись мочки уха, заставив Никиту вздрогнуть. Дыхание, отзывающееся мурашками, прервалось легким поцелуем, оставившем на шее парня крошечную отметину, словно говорящую, что происходящее — реально. Кровь стучала в висках, оглушая, выбивая из головы все мысли. Ловя мгновенье, Никита развернулся и поцеловал Луку, вовлекая в поцелуй, уже совсем иного характера, нежели тот, первый. Реальность давно ускользнула, оставляя место какой-то несуществующей прекрасной утопии, обещающей, что всё непременно будет хорошо. Припухшие от поцелуев губы не могли прервать близости, без слов говоря, насколько это важно. Руки парней давно перебрались под одежду друг к другу, исследуя каждый изгиб тела. Не разрывая поцелуя, Лука потерся твердым членом о бедра Никиты. Он и сам чувствовал, что сдерживаться — выше его сил, дыхание то и дело сбивалось, едва удавалось сдерживать стоны от простреливающего тело наслаждения. — Будет ли это правильным? — шепот. «Что же я творю?» — обреченно. — Да. — уверенно, вновь накрывая его губы своими. Тысячу раз Никита слышал заверения о том, что если люди по-настоящему любят друг друга — в сексе они превращаются в единое целое. Сколько бы девушек у него не было — он никогда не испытывал такого. Того, что он чувствовал, прикасаясь к теплой коже Луки. Его лучшего друга. Бывшего друга. Теперь он мог сказать точно: всё, что случится — будет правильным. Пальцы, едва сдерживающиеся, чтобы не разорвать одежду, жар чужого тела сводит ума. Когда они успели добраться до кровати? Всё как во сне. Часто кажется, что он путается, где чьи ощущения. Они чувствуют друг друга, понимают без слов. Они — вместе. Одежда стала лишней, полетев на пол. Язык чертит влажную линию, очерчивая соски, мышцы, вниз, по животу. «Где ты этому учился?» — проскальзывает мысль, найдя лазейку в сплошном потоке наслаждения. Пара тонких пальцев проникает внутрь, растягивая. Новые, незнакомые ощущения. Неужели это может быть настолько приятно? Тусклый силуэт, скрытый в полумраке комнаты, выгибается, прижимаясь к другому, губы раскрываются в беззвучном стоне. Ещё секунда — и на смену приходит боль. Крик, едва не сорвавшийся с губ обрывается поцелуем. «Я рядом, всё хорошо. Расслабься» Больно. Невозможно больно. Лишь поцелуи вырывают из омута боли. — Поцелуй меня, — уже вслух, почти умоляюще. Прерывистые движения не дают и шанса на то, чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Нисколько не сомневался, что он окажется беспощаден и жесток в постели. Эгоистичный, грубый. Плевать, ведь сейчас он так близко. Грубые толчки. Он так и не сбавляет темп, доводя до исступления. Глухой стон в губы. Боль сменяется удовольствием. Изящные пальцы с силой впиваются в спину. Он забывает обо всем, сильнее прижимаясь к нависающему над ним телу. Стоны заполняют комнату. «Быстрее» — не нужно слов. Всё понятно и без них. Он кончает, шепча имя своего бывшего друга. Чей это голос? Луки? Никиты? Всё потерялось в этой комнате. Всё перемешалось. Одно лишь они знали наверняка: так — правильно. Мало что осталось от первоначального вида комнаты: на полу оказались не только вещи парней, но и всё постельное белье, и лампа, скинутая с тумбочки. «Как такое могло произойти… с нами?» — всё еще не верил в случившееся Никита. Это чувство…Ни с кем ему ещё не было так хорошо. Внезапно Никиту пронзила острая догадка. — Так ты поэтому не подпускал к себе никого из девушек? — он попытался разглядеть выражение лица Луки, но всё было тщетно в этой темноте. — Какая теперь разница? — недовольно ответил он. Помолчав минуту, он привлек Никиту к себе, — Люблю тебя, битч. — Ты как всегда, — фыркнул Никита, прижимаясь к нему. — Ну не солнышком же тебя называть? — Лука откровенно потешался. — Нет, — согласился брюнет, — И правда, лучше уж зови меня своими американскими ругалками. Хоть не так ванильно, — он вздохнул, — Покурить бы сейчас. — Только не в квартире, — Лука высвободился из объятий и, встав с кровати, вышел из комнаты. Лишившись тепла объятий, Никита тоже заставил себя слезть с кровати, хотя тело отчаянно протестовало. В полутьме отыскав свои вещи, он натянул их. Лука уже стоял в дверном проёме. Одетый, с пачкой сигарет в руках. Если бы не тело, недвусмысленно намекавшее о произошедшем, Никита сказал бы, что это обычный вечер, когда они, выпив по кружке кофе выходили на балкон курить. — Ну что, идем? — Лука кивнул на дверь. Брюнет лишь молча кивнул, подходя к двери. Нажав на ручку, он вышел в морозный зимний вечер. Лука, закрыв дверь, встал рядом, прикуривая сигарету себе и Никите. «Будто ничего и не было, — затянувшись, подумал Никита, — Хотя, — он почувствовал, как на талии расположилась ладонь Луки, прижимая его к себе, — что-то определенно изменилось»