Две большие разницы

Дважды просить незнакомца профессору Лещинскому не пришлось. Не смущаясь своим неудобным положением в позе «носом в поребрик», омега сообщил: - Моя фамилия Макарчук. Ма-кар-чук, слышите? Ни о чём не говорит вам? Я гляжу, защитничков у вас много, ещё бы, небось не мужа одного дурите… - Во даёт, - мотнул головой Славка. – Лежит мордой в грязь, и ещё базарит… Гражданин Макарчук вывернул голову так, чтобы из своей позиции видеть Лещинского. Славка, очевидно, его не интересовал, хоть и был непосредственным виновником его нынешнего унизительного положения, прижимая омегу своим немалым весом к пыльному жёсткому асфальту. - Вы и этого чем-то поите, а, профессор кислых щей?.. Прикормили пёсика, на людей кидается… - едва дыша, тем не менее произнёс Макарчук. - Ты чего несёшь, дурила? – пихнул пленника в спину альфа. – Кто это на людей кидается тут, а? У кого я кислоту выбил из ручонок? Уж не у тебя ли? А самого тебя-то кто трогал? - Уважаемый, - растерянно сказал Алекс, глядя на лежащего со смесью жалости, недоумения и некоторой опаски. – Прошу прощения, но я вас не совсем понимаю… Вы что же, сейчас утверждаете, что я пытался кого-то отравить?.. Вы меня извините, господин Макарчук, я сочувствую вашему горю и могу представить, что вы немного не в себе в настоящий момент, но… Это же не причина пороть такую чушь. Это клевета, в конце концов. - Мужа поишь, этого поишь, кого ещё? Мало тебе? Другие тоже счастья хотят, и побольше тебя его заслуживают! А если муж от тебя уйти собрался, к тому, кто ему лучше кажется, то надо его отпустить с Богом, а не чёрной магией заниматься! - Что? – переспросил Лещинский, не веря ушам. – Чёрной магией?.. О Господи. Кое-что, кажется, проясняется. Слава, вы господина Макарчука, случайно, головой не стукнули в процессе? - Да он, по ходу, с рождения стукнутый, - хмыкнул Славка. – Псих-кукушка. Ну, или косит. - Косит?.. Что косит? - Ну это… Притворяется. - А-а… Да, я и забыл про это значение. Хм, действительно, разумная мысль, после неудачного покушения притвориться слегка помешанным, какой с такого спрос… Может быть, позволим мосье Макарчуку принять вертикальное положение, а то неловко. - Вставай, чудила, - Славка поднялся, прихватив за шиворот и Макарчука. – Алексей Павлович, тут полицию бы хорошо. Этот же гад не по своей воле промахнулся. А если бы он в вас попал? Молодой учёный, ещё раз взглянув на съёжившуюся краску на машине, вздрогнул. Макарчук, нервно отряхивая запылённую куртку, зло и испуганно сверкнул глазами в сторону Славки, который для пущей уверенности цепко держал его за рукав – Лещинский перехватил этот взгляд, и подумал: а ведь и впрямь похоже, что у этого дядьки не все дома. Кислота эта, очки с перчатками, бред сонной бабушки про какую-то чёрную магию… Неужели свихнулся папаша на почве беды с сыном? Продолжая изучать пленника, Алекс медленно сказал: - Не думаю, что его обвинят в чём-либо серьёзнее хулиганства, раз уж он не сумел повредить мне. Однако же во избежание рецидива разумно, как мне представляется, всё же провести некоторую работу в этом направлении. Я свяжусь с правоохранителями. - Да пусть хоть пятнадцать суток впаяют, может, прояснится чего в мозгах, - уверенно сказал альфа. Макарчук же вдруг принялся вырываться из его рук и заблажил: - Да это что ж такое, нет никакой управы на буржуев проклятых, всё купили, всё! И милицию! И прокуратуру! За единственного сына заступиться, за счастье за его бороться, и то папе не дают! А ты, ненасытный, всё под себя тянешь, ну зачем тебе не твой альфа? Где такое слыхано - истинные пары разбивать?! Нет, не дашь ты никому другому счастливым побывать, злобой изойдёшь, поганец, раз от тебя к молодому супруг ушёл! Алекс, понимая, что творится нечто невообразимое, лихорадочно размышлял, как теперь быть. Будучи логиком, и имея математический склад ума, он даже примерно не мог сообразить, что вообще можно предпринять в ответ на подобные вопли. В самом деле, не спорить же на полном серьёзе с явно ненормальным человеком? Тут вообще непонятно, кого вызывать, полицию или «карету» из психиатрии, или всех их разом. И снова на помощь пришёл Слава: легонько тряхнув Макарчука за шиворот, он пресёк полившиеся было в ответ визгливые «А вот за избиение вы мне ответите» кратким текстом: -Заткнись, чучело, а то и впрямь вмажу, без шуток. Макарчук, очевидно, принадлежал к той породе омег, что очень хорошо чувствуют силу альф – он понял, что в данном случае внешний вид вполне соответствует истинной мощи. И умолк. А Лещинский, воспользовавшись передышкой, сказал: - Господин Макарчук, уверяю вас, обо всей этой грустной истории, произошедшей с вашим сыном, моим мужем и некоторыми второстепенными персонажами, мне стало известно буквально вчера. Если бы мы с вами были знакомы ближе, вам бы подобные мысли и в голову не пришли. Узнай я о том, что Лукьян имеет настолько серьёзные отношения вне брака, я немедля подал бы на развод. Так что вашему сыну я никоим образом не мешал бы, и уж конечно, не с помощью… чёрной магии. Равно как и белой, и прочих волхвований. В которые, к вашему сведению, я даже не верю. - Слышь, чудила, - усмехаясь, подал голос и Славка, обращаясь к Макарчуку. – Ты б, чем тут воевать, лучше бы сыночку мозги вправил, чтоб он с замужними не путался. А то бегаешь потом по городу с банками, на тюрячку нарываешься. Лещинский, сдержав усмешку, подумал, что его юного друга в первую очередь характеризует удивительная для его возраста практичность. Второй омега, однако, если и давал оценку действиям Славки, то явно не положительную. - Не ваше дело, не ваше дело, - всё ещё вяло подёргиваясь из стороны в сторону, словно пытаясь расшатать альфу, как столб, забормотал Макарчук. – Я за сына и в тюрьму, и на каторгу, один он у меня… Счастья только ему… - И безусловно, кислота, выплеснутая в лицо мне, решает разом все проблемы вашего Мирона, - качая головой, заметил Алекс. – И немедленно приносит ему вагон счастья. Вот не пойму я логики действий некоторых людей. - Да гляньте на него, какая там логика, - дёргая противника за рукав, сказал Славка. – Дремучий какой-то. Ты с какого леса выскочил, жертва чёрной магии? Знаете что, Алексей Павлович? А по-моему, он дурочку катает. Этот Юрочка что сказал – он к ним прибегал с полицией. Значит, знает, куда идти-то. - Поли-иция, - презрительно проблеял Макарчук. - Что раньше были менты, что сейчас остались, толку от них, как от кучи говна. Я пришёл, я привёл, я пальцем показал: вот он, накажите, Романова этого, и мужа его… Они сыночка моего убили-и… В коме он лежит, в коме-е… А они, суки, говорят, нету статьи такой, чтоб мужа наказывать… Нету, значит, наказания за чёрное колдовство… Ничего-о, уж я найду правду, - умолкнуть его заставил новый тычок стража. Причём, чтобы не расстраивать своего профессора, Славка выдал этот тычок незаметно, но Макарчук хрюкнул и замолк, словно выключился. - Боже мой, - Алекс напряжённо потёр занывшие виски. – Как всё запуталось. Зачем, для чего Лукьяну понадобилось громоздить всю эту ложь? Не представляю себе… Я никогда в жизни не сталкивался ни с чем подобным, всегда стремясь к полной ясности в отношениях и ситуациях. Н-да… И что же мы с этим пылким и чадолюбивым, но странным господином будем делать? - Полиционерам сдадим, - ничтоже сумняшеся предложил Славка. – А уж они пускай разбираются. Чего с ним мудрить. Звонить в полицию им, однако, не пришлось. Судя по всему, это сделал кто-то из боязливых соседей, увидев возню на парковке. На выяснение – кто есть кто, - у стражей порядка ушло не более десяти минут. Хотя Макарчук-старший и принялся было снова выкрикивать что-то про приворотные зелья и истинные пары, два сержанта из патрульно-постовой службы только переглянулись, и мягко, но настойчиво усадили незадачливого агрессора в машину. Лещинский, после недолгого раздумья, сказал одному из полицейских, что заявления подавать, пожалуй, не будет. Несмотря на это, показания с них со Славкой всё же взяли. Когда огоньки патрульной машины скрылись за поворотом, Алекс, проводив их взглядом, сказал: - Вы удивительно терпеливы, Слава. Всякий раз, как вы встречаетесь со мной, происходит какая-нибудь катавасия. А вы ещё ни разу не сказали мне ни слова в упрёк. Сегодня вы спасли мою внешность, в частности, и это моя невероятная удача, что вы снова оказались рядом. - Да я просто… Ну, помните, там на буфете одной ручки не хватало, я заказывал у Демьянычева друга. Ну вот, она готова, я её и нёс вам. Надо было позвонить, конечно. Так вы насчёт этой… турбазы – не передумали? - Ну что вы, - улыбнулся Лещинский. – Обязательно присоединюсь к вашей тёплой компании. Утешение и спокойствие необходимы мне сейчас, как никогда. Более того – я чувствую себя должником по отношению к вам. Самое малое, что я могу для вас сделать, это пригласить на чай. Это, кажется, становится у нас с вами традицией. - Ну, мы же с вами это… друзья. – Славка тоже заулыбался во всю ширь, мельком думая – надо бы избавляться как-то от запинок в словах, а то как лапоть. Особенно в сравнении с омегой, которого, несмотря ни на что, хотел бы видеть своим избранником. Надо бы книги начать читать, вон Тёмка-то, сын тех же родителей, а речистый, что твой телекомментатор. Они пили чай в уютной столовой, при тёплом свете лампы над всё тем же круглым дубовым столом, Алекс потягивал напиток из чашки и тихо улыбался, глядя, как уплетает плюшки с корицей Славка. Альфа пробормотал: - Оголодаешь тут, всяких чокнутых вылавливать. И плюшки вкусные очень. - К сожалению, покупные. Дара кондитера я лишён напрочь. Хотя, если сказать правду, не так много я практиковался в этом прекрасном занятии. - Хорошо у вас так дома, Алексей Павлович, - негромко сказал Славка. – У нас в хате тоже хорошо, уютно, но по-другому… Особенно когда все дома. Братья носятся, батя телик смотрит, мама в кухне гремит, Настька в прихожке перед зеркалом вертится. А тут отдыхается здорово. И обстановка такая… Как в кино. - В этой квартире жили три поколения моих предков. А до этого мой прапрадед квартировал в доме, принадлежавшем университету. - А он тоже учёный был? - Да, он был виднейшим физиком, занимался исследованиями в области электродинамики. И, по слухам, помимо единственного наследника, моего прадеда, оставил уйму побочных потомков. Вообще, если извлечь наши семейные скелеты из пыльных шкафов, то черепов хватило бы Верещагину ещё на парочку «Апофеозов войны». Наверное, именно поэтому я не люблю скрытность. - А я вообще ничего скрывать не умею, - ввернул Славка. – Мне и мой батя говорит, что из меня шпиона не выйдет. В дверь позвонили. Алекс бросил взгляд на башенные часы в углу столовой – почти восемь. Он пожал своими изящными прямыми плечами: - Интересно, кто бы это мог быть. Я гостей не приглашал… - Только бы не ваш супруг, - встревоженно отозвался Славка. – А то вдруг он не то подумает, а тут непонятно, как всё обернуть можно. Я ж альфа. - Не волнуйтесь, Слава, - подбодрил его Лещинский, едва заметно дотрагиваясь тонкими белыми пальцами до плеча парня. – Меня мало заботит мнение тех, кто способен подумать обо мне такое. Я лишь должен быть сам уверен, что моя совесть чиста, а по поводу мнений, ещё Бунин заметил, что всем нравится только золотой червонец. Что же касается моего супруга – боюсь, ничто уже не сможет послужить оправданием его поведению, никакое моё легкомыслие, даже имей оно место. Омега вышел в переднюю – саму её из столовой видно не было, но происходящее там отражалось в зеркале у входа в столовую. Так что пожаловавшего гостя Славка увидел во всей красе – тем более что это качество Александра Мелешина ничуть не изменилось. Всё тот же эффектный, франтоватый высокий брюнет, которому очень к лицу была некоторая встревоженность. - Привет, - произнёс красавчик, пожимая руку омеге. – Алекс, я извиняюсь, что поздно, но мне надо с тобой парой слов переброситься, и разговор этот не телефонный. - Здравствуй, Саша, - услышал юный альфа тихий голос Лещинского. – Прости, но я не один, у меня гость. Мелешин вытянул шею, выглянув в столовую, куда указывал рукой хозяин дома. Славка, стараясь показать себя владеющим ситуацией, приосанился и деловито отпил из чашки. Мол, меня, в отличие от некоторых, сюда пригласили, а ты, некультурный, свалился, как ком с горы, на халявные плюшки. - Ого, - произнёс новый гость, разглядев старого. – У тебя вечером альфа в гостях? - Саша, не говори глупостей, - мягко сказал Лещинский. – У меня полно друзей-альф. Ты, например. - Но не вечером в отсутствии супруга. Ты всегда считал это бестактным. - Идём лучше. Я вас, пожалуй, познакомлю. Хозяин и новоприбывший вышли в столовую. Славка, сообразив, что надо бы встать, немедля это и сделал, опрокинув стул. Мелешин поднял брови – юный альфа покраснел, но не от смущения, а скорее от досады, надо же, как не вовремя. Алекс, сделав вид, что ровно ничего не произошло, представил их: - Знакомьтесь. Святослав Кириленко – Александр Мелешин. - Я не актёр, - сразу заявил последний. – Я его брат. - Я понял, - сухо отозвался Славка. – Только я не смотрю сериалы. - Представьте себе, мой юный друг, я тоже. Даже любовь к брату не заставит меня делать это. А теперь не сочтите за грубость, но позвольте вас попросить нас покинуть. Тема моего разговора с хозяином этого дома очень конфиденциальна. Вам известно это слово? - Саша, - укоризненно сказал Лещинский, быстро взглядывая на Славку. – Прошу тебя. Если ты собирался обсуждать со мной тему измены моего мужа, попытку самоубийства его любовника и поведение папы оного, то Слава в курсе абсолютно всего в этой ситуации. Так уж вышло. Мелешин несколько секунд молча переводил взгляд с одного из них на другого, и вид у него был довольно растерянный – так что Славке даже расхотелось ему грубить. Альфа явно не ожидал такого поворота, и от этой растерянности изменил своей вальяжно-покровительственной манере, голос его прозвучал даже как-то жалко: - А говоришь, просто друг. Разве просто друг может быть вот так в курсе таких вещей?.. - Вынужден признать, что по большей части я нарушаю покой Славы своими личными проблемами совершенно случайно. Но, например, сегодня он спас моё лицо от стремления господина Макарчука-старшего выплеснуть в него кислоту. Так что уж не мне сетовать на что-либо. - Кислоту?! – на этот раз Мелешин уже выглядел абсолютно ошарашенным, напрочь растеряв свой величественный вид. – А я как раз шёл предупредить тебя, чтобы ты был поосторожнее… Этот старший Макарчук – точно тронутый. Он сегодня в нашем офисе такой театр Кабуки устроил… Ну, раз так, - взгляд, которым он теперь окинул «своего юного друга», был куда более уважительным, - ладно, к чертям всё. Значит, если я правильно понимаю, Юрик Самсонов у тебя уже был? - Оказал мне честь, - кивнул Лещинский. - Вряд ли у него хватило бы сдержанности отказать себе в таком удовольствии. - Я вот тоже так подумал. В общем, когда Юрец после ухода полисменов куда-то с круглыми глазами унёсся, я сообразил, что он к тебе поскакал… И понял, что от него ты всё и узнаешь. Ну, стало быть, Юрец освободил меня от неприятной обязанности сообщать тебе об измене Лукьяна… Надеюсь, ты не станешь упрекать меня в том, что я не рассказывал тебе раньше об этом? Сам понимаешь… Не так-то это просто. - Не беспокойся, - невозмутимо сказал омега. – Когда некто не желает быть участником чужих семейных драм, я скорее пойму это желание, чем противоположное. Однако, извини, что перебью, но… Я должен тебе тоже открыть одну маленькую тайну. Мне из надёжного источника известно о вашем разговоре с моим мужем, в котором он просил тебя помочь ему разрубить этот Гордиев узел. И сделать это он предлагал при помощи соблазнения этого несчастного Мирона. Так вот, во избежание недоразумений… Саша, прошу тебя, ответь честно – какова твоя роль в этой истории? Будь Андрей Иванович Кириленко сейчас здесь, он бы уже в который раз сказал своему старшему сыну, что шпионской карьеры ему не видать, как собственных ушей. Славка так откровенно любовался вытянувшимся лицом красавчика, что даже всегда сдержанный Алекс, глянув на него, не выдержал и усмехнулся.