Знание

Все досье были должным образом помечены, с картинками, но фотографии Шизуо не было. Изая не хотел лишний раз созерцать лицо старого недруга. Пространство вместо него занимал пустой квадрат. Многие поля его досье остались незаполненными. Изая знал его биографические данные, но помимо этого о Шизуо ему было достаточно мало известно. И Шизуо был прав, подобное не особенно важно для Изаи. Он беспристрастно относился к «человеческому» материалу, который с удовольствием анализировал. Его профессиональный подход был выше симпатий и антипатий. «Монстр Икебукуро» был единственным исключением, о котором Изае знать больше и не особенно-то хотелось. Однако причина столь малого количества информации о нём не имела никакого отношения к чувствам Изаи. Просто было слишком мало данных, хотя некоторые предварительные примечания имелись. Для того, чтобы избавиться от такого пробела, Орихара даже создал подпапку «Касука», правда, информации в ней тоже было немного. Также Изая прикрепил клиническую статью о воздействии ярости на структуру мозга и её влияние на его нейрохимию. Его гордость осведомителя ранило то, что у него было больше информации о Селти, нежели о Шизуо, а она даже не была человеком. И время, которое ему приходилось провести с Шизуо, никак не намекнуло о чём-то новом. Изая добавил: «более сообразителен, чем казалось по результатам моих предыдущих наблюдений. В последнее время проявление сильного интереса к Орихаре Изае по неизвестным причинам». Самого себя он старался в анализе чужих личностей без надобности не упоминать. Если бы он смог понять эти «причины» Шизуо, он смог бы одержать верх. Изая не сомневался в том, что был вовлечен в конфликт, и дружелюбное поведение Шизуо не вводило его в заблуждение. Информатор зашёл в интернет, чтобы посмотреть, что может сказать виртуальный мир о Хейваджиме Шизуо. «Невероятно сильный», «сумасшедший», «настоящий берсерк», «ну, типа суперсексуальный». Ничего нового. Орихара закатил глаза. Ничего из этого не являлось важной информацией, одна шелуха. И в этом всё дело. Он мог бы пустить о Шизуо грязный слух, через интернет он бы просочился в город, отравляя его своим ядом. Но в этом не было смысла. Шизуо слухи не волновали. Репутация ничего не значила для него, хорошая или плохая. И на другой стороне закона, где он пребывал, моральные установки были по большей части перевернуты. В покорной толпе, из которой была сформирована основная часть микромира, вопиющее насилие Шизуо было серьезным проступком, но в преступном мире оно же обеспечивало постоянное уважение. В любом случае это не имело значения. «Гроза», казалось, был просто не в состоянии понять социальные конвенции. Изая много слышал о том, что Шизуо «бунтовал против системы», но насколько он мог сказать, на самом деле Хейваджима был просто слишком равнодушен к тому, что думали другие. И это делало его опасным врагом. Клевета словно отскакивала от Шизуо. Внезапно Изая выпрямился в кресле и быстро напечатал: «игнорирует здравый смысл; выспрашивает о личной жизни Орихары Изаи». Он глянул в окно чата. Как всегда, люди, скрывшись под никами, были готовы с радостью судачить о Шизуо. Им нужен был лишь намёк, одно слово, и они потратят ещё час, обсуждая всё, что подбросит им Изая. И одной из повторяющихся тем было то, что Шизуо - «жеребец». Изая задумчиво постучал пальцами по столу. Он знал, что сексуальная привлекательность Шизуо была почти универсальной. В отличие от привлекательности Изаи, она не зависела от какого-либо конкретного периода времени или места. Изая был привлекателен в мире современности, но привлекательность Шизуо была вне времени. Это сильно раздражало информатора. Человеческий прогресс достиг высшей точки в появлении Орихары Изаи и условий для его процветания, но он понимал, насколько хрупким было это господство. Если продолжающийся экономический кризис окончится полным крахом промышленности, он окажется в самом низу пищевой цепи. Он мог властвовать и считаться привлекательным в сложном обществе, где высокий технологический уровень предполагал, что интеллект, помещённый в худощавую фигуру, может быть сексуальным. Сильной стороной информатора было размытие гендерных различий. Он не был в традиционном смысле ни мужчиной, ни женщиной. Но его андрогинность обладала некоторой долей порочности и манипуляторства.