OutSmosh

Энтони сидел у подножья импровизированной лестницы из каркасов кроватей, ведущей на верхний ярус. Он прислонился спиной к жесткой железной ножке и теребил в руках изжеванный психом ремешок его сумки. Озадаченно вздохнув, он достал из сумки бутылку воды. На дне еще осталось немного, этого хватило лишь на то, чтобы умыться. Капли влаги потекли с темных прядей, облепивших лоб, скатывались по раскрасневшимся щекам и пропадали из вида за воротом футболки. В это время больные утихомирились и продолжали, пребывая в трансе, скользить в темных углах зала. Только молчаливый друг, стоял неподалеку, задорно раскачиваясь из стороны в сторону, радуясь, что его не гонят. Падилла поднял голову, изучая этаж выше. « Каким-то образом надо пробраться на самый верх. Вооон туда…» Предположительная цель прибытия тонула где-то далеко под мрачными сводами крыши. « Да, именно туда. Может Иен сидит где-то в одной из этих клеток, под кроватным каркасом и прячется от этих уродов. Хм, а может он вместе с этой теткой… Может она тут не одна нормальная. А может она больна настолько, что ей приходится скрывать свое искалеченное тело под тканью. Хотя нет, вряд ли. Но в любом случае, похоже, доверять здесь кому бы то ни было, дело гиблое. Ну, хватит рассиживаться. Пора за дело. » Пошатав рукой неустойчивую, на первый взгляд, конструкцию, парень перекинул вещи через плечо, и покрепче схватился за спинку одного из верхних каркасов. - Ну, - сказал он, обращаясь к молчаливому другу, - Пока, парень. Ты вроде ничего так, самый нормальный из, ну. Энтони обвел свободной рукой зал. Хоть и знал, что собеседник не может видеть. - Мне жаль, что с тобой это случилось. И Падилла устремился вниз, уже не оглядываясь. Перетянутый бинтами псих еще долго стоял рядом, раскачиваясь и внюхиваясь в окружающий мир. Наконец, движения его потеряли болезненно-счастливую веселость. Он опустил плечи и, искусно обходя обломки мусора, грязные пятна и других больных, поплелся в темную камеру в углу. На верхнем ярусе Энтони не нашел ни единой живой души. Девушки в защитном костюме и след простыл, зато других следов хватало. Разодранные простыни с развороченными, измазанными вязкой жижей, матрасами. Липкие стены в отпечатках ладоней. В одной из трещин на стене, у которой было особо большое темное пятно, Энтони заметил обломанный ноготь с кусочком плоти у основания. Парня мало волновали пейзажи хмурых пыточных. Он искал оружие. Не брезгуя копаться в склизких кучах барахла в кромешной тьме, царапая руки опилками и железной стружкой, он разбрасывал вокруг вещи, привнося еще больший хаос в, и без того нестройные ряды здешних предметов. Поиски его увенчались успехом, когда в одной из подобных свалок, Энтони нащупал массивную металлическую трубу. Он победоносно извлек ее из горы мусора. Когда-то она, видимо, служила для того, чтобы удерживать нижние части каркаса вместе. Теперь же, это превосходный аргумент при общении с … да с кем угодно. На верхних этажах послышался едва различимый скрежет. Парень прислонил новоиспеченное оружие к плечу и направился в сторону лестницы.

***

Может час, а может чуть дольше Иен вслушивался в болезненную тишину коридора. Иногда, она не выдерживала и доводила до его слуха отголоски воплей или жужжание бензопилы. Хотя, может это была и не пила вовсе. Хикокс был не уверен. Попытки высвободиться не приносили ничего, кроме саднящего чувства на перетертой коже, но оставлять их было неразумно. Иен ничего не терял. Хотя, освободившись, он едва ли мог спрятаться где-то или сбежать. Всюду заперто. Может быть, здесь даже есть ловушки. Сложно было что-то утверждать. « Но если добраться до лифта в конце коридора… » Иен хорошо запомнил дорогу сюда. Лежа в этой затхлой палате, окутанный полумраком, он старательно восстанавливал в памяти проделанный путь. Он уже несется вдоль замызганных больничных стен, скользя по ледяному кафельному полу. Поворачивает за угол, уворачивается от цепких рук врача и, с удивительной ловкостью перемахнув через операционный стол, врывается в холл. Прыжок, другой и вот, двери лифта с лязгом захлопываются за ним. К сожалению все это происходит лишь в его голове. С каждым разом картинка вокруг него приобретает все новые и новые детали. Некоторые из них, как, например, операционный стол, напрочь отсутствуют в кабинете доктора. Иен обнаружил это, уже будучи пристегнутым к креслу. Зато в глаза вновь бил обжигающий белый свет. Если и бороться за свою жизнь, то это определенно нужно делать сейчас. Судя по тому, что Хикокс чувствовал, как его рубашка, пропитывается еще теплой жидкостью, которой заляпан стул, другого шанса может вовсе не представиться. - Ну вот, ты уже почти готов к перерождению, мой мальчик. Притворно добрый голос заставил волну отвращения прокатиться по телу, сменяясь судорогой на кончиках пальцев. Иен старался дотянуться до пролитой в выемке подлокотника лужице крови. «Возможно, если удастся намочить кожу у ремней, руки смогут выскользнуть или вроде того…» Его пальцы скользили, по неотесанной деревянной поверхности, мокрые от того, что еще недавно текло по чьим-то венам. Затея не удавалась. Иен чувствовал, как под пластинку ногтя прорезалась огромная заноза. Он почувствовал, как ее кончик вышходит с другой стороны, у сгиба. Это заставило его забыть о попытках побега. Его пальцы сжались от боли. Он плотно зажмурил глаза и издал негромкий вопль. Доктор прошел мимо, шелестя клеенчатым передником, а потом Иен услышал звук включившейся воды. - Страдания превознесут всех нас. Возвысят тебя. Ты попадешь в страну, где она не достанет… Но Хикокс не слушал. Он пересилил боль. По крайней мере, она волновала его не так сильно по сравнению с тем, что стояло рядом с ним. Небольшой металлический столик, с проржавевшими ножками. Теперь он был залит водой. На столике лежал поднос с большой миской, заполненной темной полупрозрачной жижей. Иен готов был поклясться, что на дне плавал потускневший белый шарик, напоминающий по форме и внешнему виду глазное яблоко. Вокруг миски аккуратно, по размеру были разложены всевозможные скальпели. В отличие от всего заляпанного, проржавевшего, переломанного и ветхого, они были чистыми и блестящими. Возможно, на кончике одного из них, Иен найдет свое избавление. Доктор закончил возиться с водой, вытер багровые ладони о край замызганного фартука и зашел за спину оцепеневшего парня. Пока к ногам Иена катилась еще одна железная стойка, его посетила мысль. Последняя адекватная и обоснованная, она стала сомнительным лучиком света среди этого ужаса. «Надеюсь, Энтони повезло больше меня.» Что же в ней такого хорошего, осмыслить он уже не успел. Дальше он не соображал, что делает. Слезы непроизвольно скатывались по щекам. Все тело колотила дрожь, настолько сильная, что когда он в очередной раз вздрагивал, пряжки ремней жалобно скрипели. Он уже не замечал этого. Внимание было сконцентрировано на его мучителе. Огромная багровая ладонь, с распухшими, пульсирующими венами потянулась к его лицу, к его глазам. Указательный палец с силой оттянул нижнее веко, средний зажал верхнее. Из-за спины доктора показалась рука, сжимающая металлический прибор, похожий на штопор. Ладонь зафиксировала голову так, что дернуться или закрыть глаз было невозможно. Штопор просвистел в воздухе и остановился в нескольких миллиметрах от сузившегося в миг зрачка. Иен ощущал холод, исходящий от железного кончика. Рядом с орудием пытки возникло искаженное гримасой добродетели лицо врача. - Нет, - сказал он истеричным шепотом и в его глазах заплясали дьявольские огоньки. – Я буду разнообразнее в этот раз. Ты вознесешься выше моих прошлых работ. О да, я начну с малого. Он отодвинулся. Штопор загремел где-то в углу. Доктор достал из кармана фартука жгут. Он старательно обвязал безымянный палец иена так, чтобы тот не мог его согнуть. Затем в его руках блеснул скальпель. Один удар, и острое лезвие прошло основание пальца и застряло глубоко в кости. Иен был настолько взвинчен, что не почувствовал боли. О нет, она придет чуть позже, ведя за собой болевой шок и изнеможение из-за потери крови. Мучитель так и оставил скальпель торчать из пореза. В его руках появился еще один ножичек. Уже не так глубоко, он повел от основания до подушечки ровную линию. Его рука не дрогнула ни разу. Доведя до самого ногтя, он остановился и потянул за края, раздвигая залитую алой кровью, идеально ровную рану. И тут Хикокс сломался. Его отчаянный рев разнесся далеко за пределы комнаты, отталкиваясь от стен, звуча прямиком в голове. Истошно и громко, заставляя сердце срываться в темпе на барабанную дробь. В руках врача появились исполинские ножницы. Они защелкали в воздухе, мерзко скрипя тупыми лезвиями. - Да брось орать. Мы же только начали. Лезвия зажали фалангу пальца, и без того ставшего омерзительным месивом, и стали с силой сжиматься. Иен услышал, как чавкает его собственная плоть, как кровь капает по клеенчатому фартуку, как хрустит кость под напором прочного железа. Время в миллионы раз замедлилось, а в глазах, фейерверками на черном фоне, вспыхивали разноцветные пятна. Голова шла кругом, а от невыносимой боли желудок готовился вывернуться наизнанку. - Не так быстро, сволочь! Послышалось откуда-то извне. Иен знал этот голос, не мог не знать. Он увидел, как изменяется лицо доктора. Как его обезумевшую ухмылку сменяет гримаса боли. Как ему на голову снова и снова опускается что-то большое и длинное. Но боль силой вытесняла его сознание из ужасной реальности, унося в темноту. Он увидел испуганное очертание бледного лица, с растрепанными волосами, облепившими лоб. - Иен! Господи, Иен! Очнись, ну же… - слышится откуда-то издалека. Потом теплые, мягкие ладони подхватывают его голову, проводят по щекам, стирая следы от слез. - … Иен… - Энтони. Прежде чем провалиться во мрак, прежде чем отдаться беспамятству и дать боли и слабости поглотить себя, Хикокс выдавливая из себя слова говорит другу, припавшему к окровавленному трону. - Нам нужно к лифту, Энтони. Там выход…