А помнишь...

Это был один из прохладных сентябрьских вечеров, когда дети сидели по классам и завидовали свободе ветра, который вместе с ещё зеленоватой листвой уносил минующий день. Раскрытое настежь окно, через которое сквозит колючий ветер. А он сидит рядом, разгоняя в кружке чаинки. Нынче в Намимори скучно... слишком много травоядных, слишком много дураков... слишком. - Кё-сан, можно Вас на минутку? В школу пришёл какой-то юноша и требует разговора с Вами, - на выдохе произносит вице-президент комитета Дисциплины, не осмеливаясь ступать на порог. Хибари смотрит на него очень пренебрежительно, мол, чего он тут мяукает. - Скажи ему, что если он хочет меня увидеть, то пусть поднимается сюда сам. - Как скажете, сейчас передам, - Кусакабе исчезает где-то в темноте коридора, тихо захлопнув за собой дверь. Повисает тишина. - Ты ведь уже здесь, Рокудо? - тихо произносит брюнет, до хруста в суставах сжимая тонфа. - Ку-фу-фу... какие мы догадливые, - кажется, что его голос звучит отовсюду. За спиной, из-за угла, за дверью. Хибари же не спешит подниматься, ждёт чего-то. Слышатся лёгкие, еле слышные шаги. Это - иллюзионист. Кёя медленно поднимается и готовится к нападению, пристально глядя в одну точку, где из серого пепла и обрывков бумаг собирается до боли знакомый силуэт. - Ну, здравствуй, Хибари Кёя, - со своей нахальной улыбкой произносит он и, не дождавшись ответа, набрасывается на хозяина кабинета с трезубцем. Казалось бы, удар точен и хорош, но вместо тела Облака три острых лезвия вонзаются в стену. Иллюзионист распадается на то, из чего только что появился. - И долго ты будешь играть в это? Покажись уже, и давай драться по-настоящему, - как чувствуя присутствие Мукуро перед носом, он скрещивает перед собой оружие, чтобы трезубец только что появившегося иллюзиониста не коснулся его лица. Он делает шаг назад, показательно шатнувшись, и уворачивается от последующей атаки. Одинаково. То же самое, что и в прошлый раз. Старая программа того же актёра. Повисает молчание. Иллюзионист останавливается, словно ожидая чего-то. Кёя замирает в немом ожидании, от которого его нервы скрипят как ржавая пружина. Он стискивает челюсти и ещё крепче впивается в оружие. Мукуро прерывает мгновения тишины: вскидывает над головой трезубец и ударяет им о пол. Из всех щелей ползут ядовитые змеи. Шипя, они скользят по стенам и сыплются с потолка. - Путь зверя? - всё так же хладнокровно спрашивает ГДК, не переживая за ядовитых гостей. Он знает, что в Намимори не обитают эти ящерицы. Каждое шипение, каждая змея - это всего лишь ловкая обманка, на которую он попался лишь однажды, когда встретил Рокудо. Иллюзионист опять тает, и его присутствие подтверждают только шипящие гадюки да пылающее пламя посмертной воли, которое выдаёт того с головой. Кёя устал видеть это травоядное. Его губы смыкаются в нервной насмешливой улыбке. Хибари держит себя в узде как может. А ведь так хочется сорваться, избить Рокудо до потери пульса, чтобы тот молил его о пощаде, сплёвывая кровь у него под ногами, но почему-то не может себе этого позволить. Где угодно, при любых обстоятельствах, но не здесь, не сейчас. И так он говорит себе каждый раз, когда дело доходит до драки. Что это? Сентиментальность? Жалость? Страх? Кёя ссылается на то, что это травоядное не достойно его внимания, уже и так слишком много времени на него затрачено. Молниеносная, жестокая атака, направленная на хранителя Облака, заставляет выйти из глубоких раздумий. Иллюзионист приближается к лицу Кёи настолько близко, что его синие волосы касаются лица главы дисциплинарного комитета. Неужели конец? Неужели это то, чем закончится сражение? Три острых лезвия вонзаются в едва ли не падающее тело Кёи. Мукуро растворяется как в тумане, оставив раненного позади себя. У хранителя темнеет в глазах, на мгновение он расфокусирует взгляд - и вот... вот черта, за которую нельзя было заступать, была пройдена. К чему жалеть? К чему сдерживаться, если можно убить, не думая о последствиях? Хибари прикрывает лицо ладонью, утирая быстро льющуюся кровь, и делает шаг вперёд в сторону иллюзиониста. - Дорвался, травоядное, - это единственное, что говорит он, и, сжав до белых костяшек тонфа, летит на Туман. Его атаки яростны, холодны и почти безупречны, только одно мешает ему точно бить по цели. Из-за резкой боли, которая пронзает его тело при каждом движении, приходится частенько делать передышки, давать организму не свалиться. Иллюзионист прислоняется спиной к стене, медленно по ней сползая. Видимо, рассеянные удары не проходят бесследно. Все его руки покрыты мелкими царапинами и кровоточащими ранками. Сейчас он не улыбается: повода для радости нет. Даже находясь в загнанном, почти безвыходном положении, Хибари остаётся верным своим принципам и не позволяет себе проиграть, хотя любой другой человек на его месте давно бы сдался. В такие мгновения Мукуро понимает, что нашёл себе действительно достойного противника. Того, кто развеет его простоту, заставит биться до последнего, даже если это лишит его жизни. - Ку-фу-фу... смешной ты, Хибари Кёя...