Амортенция

Магия постепенно сходила на нет, возвращая Энджи законное право распоряжаться своим разумом и телом. И вместе с отступлением магии на девушку наваливалось Осознание. — Твою мать, — лишь прошептала девушка и подняла обеспокоенный взгляд на друга. На её ресницах начали скапливаться бусинки слез. «Нет, нет, нет, нет, нет… Так не должно быть! Мерлин, твою мать! Что мне делать?! — девушка судорожно пыталась соображать. — Драко не сумеет скрыть это. Лорд при первой же попытке легилименции все поймет… А придется ли ему использовать легилименцию?.. Что если Драко сам ему скажет?» — Энджи… ты серьезно? Девушка пыталась отыскать ответ в его глазах. «Обливейт, я должна его использовать! Обязана. Но я ведь даже на хомячках не тренировалась, а если я превращу его мозг в фарш? Я не смогу, не смогу так рисковать им! Что мне делать, господи… Снейп… Он сможет наложить Обливейт и, — короткое воодушевление тут же сникло, оставив после себя отчаяние. — И что дальше? Теперь, когда я так явно хочу что-то скрыть от Драко, то стану при каждом слиянии душ твердить об этом. Накладывать Обливейт каждый день, раз за разом, Мерлин, что станет с его памятью? Это не выход, нет…» — Можно я скажу, что пошутила? — безнадежно глухим голосом прошептала слизеринка, с болью глядя на единственного друга. — Я же не идиот, Эндж… «Надо отвести его к Снейпу… — перед глазами девушки встал образ Ужаса Подземелий. — Я не могу просить помощи у директора — он окончательно разочаруется во мне, и что важнее — Драко не должен узнать, что он тоже хочет смерти Лорда… Одно дело, если мимоходом Драко сдаст нас с ним, и другое дело — Снейпа. К тому же, если он узнает, что весь труд последних семнадцати лет его жизни окажется под угрозой, я не представляю, что будет. В его глазах мы — угроза. И самым логичным будет избавиться… от Драко. Он ведь не сделает этого? Или сделает?!» — Эндж… Девушка перевела взгляд на слизеринца, окатывая волной сожаления. — Рано или поздно это бы случилось. Ты сдашь меня? — губы пересохли, а в горле стоял пульсирующий комок переживаний. Драко покачал головой, подкрепляя жест словами: — Нет. «Мне ведь все равно нужна будет помощь в уничтожении крестражей…» — И тебе не дам, — продолжил парень, взяв за руку подругу. — Это уже не игры в школьные соревнования — ты понапрасну рискуешь жизнью. И не только своей. — Я должна… — Ты никому и ничего не должна! — его пальцы сильнее сжали тонкую кисть, оставляя на коже красные следы. — Ты не понимаешь… — Да, я не понимаю, — бессильно прошептал наследник Рода, на лице Малфоя смешались чувства. — Зачем тебе все это, Эндж? — Потому что его правление — это неправильно. — Я не понимаю твоих мотивов. Тебе не хватает признания в мире? Денег? Положения? Я все это могу дать тебе, Эндж, — он аккуратно привлек её к себе, поглаживая девушку по спине. — Только прекрати так относиться к собственной жизни. — Не могу, я живу ради этой цели… — её слова тонули во льне его рубашки. — Какой цели? Месть? Слизеринка отстранилась и отрицательно помотала головой. — Если ты на стороне «справедливости», Поттера и его шайки, то почему здесь — с меткой на предплечье? Зачем вступила в Пожиратели? И… почему помогала убивать Дамблдора? — Просто я не знаю, как все сделать правильно… — Я знаю — ты не лгала под магией, но пока все выглядит с точностью наоборот, — Драко прикусил губу. — Если я честно выложу, почему мне это надо, ты поможешь мне? — Не знаю, Эндж, — выпалил Драко, не кривя душой. — Мне надо будет подумать. Переступив через яму сомнений, девушка прикрыла глаза, представляя, как собирает силы внутри себя, будто сматывая золотые нити в клубок. «Пути назад нет». — У меня было видение, что Снейп умрет от его руки. Гнетущее молчание заполонило их купол, даже треск камина не проникал сквозь него. Ученица с опаской взглянула на друга. Боль поселилась в каждой черточке лица Драко — она спряталась в уголках губ, потянувшихся вниз, в бровях и морщинках, в застывшем выражении глаз. Малфой резким движением уложил на лопатки слизеринку, навис над ней и с искаженным болью лицом произнес: — Как же я его ненавижу, — стремительно наклонившись, он приник к её губам. Энджи, почувствовав холод и влагу на щеках, не сразу осознала, что это не её слезы. «Прости меня, Драко. Пожалуйста». Её руки потянулись к его белобрысому затылку. Погладив его по мягким коротким волосам, она приоткрыла губы и ответила на поцелуй. Медленно, будто извиняясь за причиненные страдания.

***

Обеденное время подходило к концу, и желудок Энджи возмущенно напоминал о себе нескончаемым урчанием. Слизеринка, плотно прислонившись спиной к двери, заглянула в Большой Зал из-за угла и, увидев белесую макушку друга, разочарованно вздохнула и, развернувшись, зашагала в сторону подземелья. Начиная с самого утра, девушка старательно избегала Малфоя — убежала из гостиной, едва закончился комендантский час, не явилась на завтрак, а на первом занятии дождалась учителя, чтобы зайти в кабинет одновременно с ним и сесть на последнюю парту, оставив Драко лишь возможность оглядываться на неё. Но, если в первый раз ей это сошло с рук, то на втором уроке парень уже поджидал однокурсницу возле кабинета. Так что девушка впервые в жизни прогуляла любимый предмет «Заклинания», но это показалось ей малой платой за возможность оттянуть предстоящий разговор. Ночью Драко целовал её с пару минут, прежде чем Энджи разорвала поцелуй и умчалась, исчезнув в женских спальнях. «Извини, но я не представляю, как объяснить тебе, почему не оттолкнула тебя, если я и сама этого не понимаю?» Мурашки строем побежали по телу, и Энджи обхватила себя руками, хоть и не чувствовала холода. Заворачивая за угол, слизеринка столкнулась нос к носу с директором, направляющимся твердой походкой в сторону Большого Зала. С секунду, девушка удивленно смотрела на него, слегка поддернув подбородок вверх. Его черная мантия, как в замедленной съемке, опускалась, постепенно прилегая к телу. «Я раскрыла себя Драко… Драко… Поцелуй…» Энджи, инстинктивно воздвигнув стены вокруг разума, резко отвела глаза от прямого проникновенного взгляда директора и, покраснев от стыда, рванула в подземелье, не произнеся и слова. Лишь когда слизеринку окутало привычным одеялом сырости и темноты, она остановилась, едва не поскользнувшись на каменных плитах. Дыхание спирало в груди, а бок ныл, будто нашпигованный кинжалами. Энджи, согнувшись в три погибели, добрела до картины-натюрморта и бросила тоскливый взгляд на вход в гостиную Пуффендуя, который когда-то считала домом. Колющие ощущения постепенно ослабевали, но, потянувшись к нарисованной груше, Энджи все же поморщилась. Пара царапающих по холсту движений, изображающих щекотку, и раздался когда-то ужасно удививший её смех фрукта, который теперь вызывал одно раздражение. Эти хохочущие повизгивания напоминали ей гоготание Долохова, когда тот шарил загребущими руками под её рубашкой. Вскоре груша заткнулась и, превратившись в изящную бронзовую ручку, впустила Энджи в обитель готовки. Гул и гомон домовиков ворвался в уши слизеринки. Кухня — место нескончаемого шума и умиротворенного спокойствия. «Кажется, придется прогулять еще травологию». — Тинко, у вас есть что-нибудь вкуснее овсянки?

***

В старом кабинете декана Слизерина все еще витал запах Снейпа — аромат мяты и зелий. По крайней мере, так казалось Энджи, которая, видимо, пыталась его монополизировать, усиленно втягивая носом воздух. Старая мебель, по большей части, исчезла, оставив от себя лишь массивный стол из темного дерева. Кабинет и раньше не блистал разнообразием вещей, а теперь и вовсе выглядел мечтой минималиста. Стол, два стула, подсвечники и два человека, окруженные стенами. — Так почему за тебя вступился Амикус, Энджи? — девушка не могла не признать, что Блейз Забини, даже лениво развалившись на стуле, выглядел первоклассно. Парень, изменивший за лето имидж, с новой модельной стрижкой уже успел привлечь внимание старшекурсниц. Энджи нехотя хватала обрывки их разговоров и не отрицала их справедливости. Впрочем, слизеринка все равно удивлялась, почему его самоуверенная манера речи не отпугивает воздыхательниц, клюнувших на привлекательную обертку. — У нас консультация, мистер Забини. Не отвлекайтесь и отвечайте на поставленный вопрос, — девушка, занеся над пергаментом перо, невозмутимо глядела на однокурсника. — А потом за мной явится Темный Лорд? — с усмешкой уточнил парень, стремительно сменил позу и, обворожительно улыбнувшись, попытался положить свою ладонь поверх руки Энджи, но она тут же её отдернула. — Я наложила уйму барьеров. Сказанное в этой комнате, останется только между нами… — И ещё парочкой твоих коллег-Пожирателей? — изогнув бровь, уточнил слизеринец и, встретив серьезный взгляд зеленых глаз, насмешливо продолжил. — Ты же не думала, что никто не понял? Мы же не дураки набитые. Впрочем, за Булстроуд говорить не буду… — Какой же ты заносчивый, Блейз, — скривилась Энджи, возвращая перо в чернильницу. Напряжение выветрилось, как спертый воздух из давно надутого шарика. — Будь она красоткой, ты непременно пел дифирамбы её разуму. — Я не виноват, так гласит статистика. Например, — он потер подбородок, его взгляд всегда загадочный и многообещающий будто раздевал сокурсницу. Забини всегда так смотрел. — Ты красива и умна… — И многие ведутся на это, Блейз? — иронически и снисходительно уточнила Энджи. — Прекращай это, мы уже все поняли, что ты красавчик с родословной. — Думаешь, я — красив? — в его мелодичном голосе звучало удовольствие и что-то еще. — А ты думаешь, я — Пожиратель? Не задавай глупых вопросов, на которые знаешь ответ. И да — если узнаю, что ты совратил какую-нибудь пятикурсницу, то станешь первым, кого я вызовусь пытать самолично. Блейз разочарованно вздохнул: — Поддерживаю взгляды, но против жестокости. — Что? — Ответ на вопрос. — Ах да, — слизеринка схватила перо, едва не перевернув чернильницу, и проставила в бланке оценку лояльности студента.