***
Энджи лежала в своей кровати, и старый матрас казался непривычно мягким по сравнению с больничной койкой. Ворочаясь, девушка не могла призвать сон и принялась прокручивать вечер в голове. Они с Драко говорили. Много говорили. О Снейпе. О Лорде. О них. Но бутылочки с зельем забывчивости так и остались запечатанными. «Мы зашли слишком далеко. Я не хочу скрывать от него свою жизнь и мысли. Пока я не болтаю о крестражах и о том, что Снейп на стороне Поттера — все в порядке…» Она перевернулась на другой бок и взглянула на мусорное ведро в углу комнаты, где скомканной валялась её откровенная колдография. Энджи нашла её на своей кровати поздно ночью, когда Паркинсон и Булстроуд уже уснули или же, вполне натурально похрапывая, делали вид, что спали. Не мучаясь мыслями, кто именно из них оставил ей «подарок», Энджи точным броском отправила его в мусорку, воображая себя баскетболистом. Конечно, слизеринку соблазняла возможность поджечь колдографию, а заодно и постельное белье этих взбалмошных девиц, но она слишком устала для того, чтобы проводить ночь, выслушивая причитания Слизнорта. Его нотации о том, что нельзя кидаться темными заклинаниями, регулярно читаемые ей в медпункте, уже опостылели, и за новой порцией девушка не стремилась. Так что Энджи со спокойной душой упала в объятья свежевыстиранного белья, пахнущего лавандой. Утренние переживания из-за слухов о её распущенности исчезли в тот момент, когда Драко взял её за руку в Выручай-комнате на глазах у двух десятков волшебников. Теперь слизеринка не сомневалась, что это униженное напоминание о Долохове продлится недолго. Поползут другие слухи, стирая за собой ранее проложенную дорожку домыслов. Одно воспоминание влекло за собой другое. — Ты — настоящий оратор, говорил так пылко, что даже я тебе поверила, — ритуал и его действие витали где-то рядом, но Энджи уже научилась не замечать его, соединяя необходимость говорить вместе с желанием. Они сидели в Выручай-комнате не меньше часа, и близился отбой. — Просто по большей части я не лгал. Зарывшись в подушку лицом, красная, как рак, Энджи улыбалась.***
Так нежно любимые учениками выходные в близлежащем городке были омрачены сопровождением патрульных — студенты заходили в магазины едва ли не под конвоем, все покупки тщательно осматривались на входе в Хогвартс, да и сами посещения существенно сократились. Оказалось, что пока Энджи блаженно отлеживалась в медпункте, директор издал указ о том, что получившие на консультациях общий балл лояльности менее шести, не будут допущены в Хогсмид, и слизеринке оставалось лишь виновато смотреть на половину членов собственноручно собранного Отряда Сопротивления. Горящие желанием бороться со строем члены ОС каждую неделю старательно занимались боевыми заклинаниями и практиковались в дуэлях. Поначалу студенты гриффиндора, в частности Джинни Уизли и Симус Финниган, воротили нос от Драко и его занятий, но тот терпеливо сносил это и пытался научить других тому, что умеет сам. И постепенно все пришло к тому, что студентам не осталось ничего другого, кроме как принять слизеринца в свои ряды. Для правдоподобности все согласились имитировать к ним с Энджи неприязнь и при случае ругаться на глазах Пожирателей и слизеринцев. Первое время ученики стеснялись, но затем так втянулись, что входили в раж, и уже позже приходилось извиняться друг перед другом. Это стало своего рода игрой. На объявлении о своей несчастной любви в Выручай-комнате Драко не остановился, и когда на следующий день Блейз начал свое привычное утро в гостиной Слизерина, флиртуя с Энджи, Малфой серьезно посмотрел на него и жестко произнес: — Прекрати вести себя так с моей невестой, Забини, — парень говорил негромко, и все же в этот момент мир в гостиной замер. Кто-то из младшекурсников выглянул из ванной прямо с зубной щеткой во рту и пеной на подбородке. Разговоры прекратились, и несмелые вопросы «Малфой?» «С полукровкой?» зашуршали как фантики в мешке с конфетами. Блейз изогнул бровь и вопросительно взглянул на слизеринку: — Будущая миссис Малфой? Не в силах сказать ни «да», ни «нет» Энджи залилась краской и отвела взгляд. — Прости-прости, Драко, — шутливо отозвался Блейз. — Сам знаешь, красивых рыженьких в школе не так много. Счастья в семейной жизни вам. Крэбб и Гойл и прочие поклонники Малфоя, тут же окружили парня и наперебой стали расспрашивать слизеринца. Энджи не уверена, но ей показалось, что она отчетливо слышала, как цыкнула пара девушек. А еще ей показалось, что Забини все равно им не верит.***
Несмотря на пущенный слух о помолвке с Драко, какое-то время Энджи продолжали доставать с той колдографией. Но если ученики Когтеврана и Пуффендуя вели себя сдержанно и, в худшем случае, просто смотрели на Энджи с презрением, что её вполне устраивало, то у студентов в красно-золотых галстуках просто крышу снесло на возможности поиздеваться над Пожирательницей. Ни страх, ни банальное чувство самосохранения не мешали некоторым гриффиндорцам вести себя низко и недостойно. И как ни вразумлял их Невилл, ученики, не входящие в ОС, пытались острить и шутить про легкодоступность слизеринки. До тех пор, пока Энджи не сломала руку Эмме Бейкер — гриффиндорке с шестого курса, посчитавшей, что назвать её подстилкой и кинуть в волосы остатки картофельного пюре — неплохая шутка. На самом деле Энджи не сильно разозлилась оскорблению, по большому счету — девушке наплевать, что там думает отребье. Но эта мнительная девчонка за последнюю неделю порядком надоела. Энджи подозревала, что у той свербит в одном месте, раз она никак не могла оставить в покое тему секса и не преминула в очередной раз высказать свое никому ненужное мнение. На тот момент настроение у слизеринки оставляло желать лучшего: она уже несколько дней не видела Снейпа за преподавательским столом, а на трансфигурации МакГонагалл сказала ей, что директор будет отсутствовать около нескольких недель, и пока его замещает Амикус Кэрроу. Ужин уже заканчивался, до комендантского часа оставалось всего ничего. Большая часть старшекурсников отправилась в библиотеку за материалами для выполнения домашних заданий, а старосты отводили младшекурсников в гостиные, и Большой Зал почти опустел. Так что, когда Энджи направлялась на выход из Зала, и старательно раздавленный картофель прилетел ей в затылок и стек по шее, слизеринке показалось вполне правильным решение продемонстрировать, что с ней лучше не шутить. Оценив свои возможности, девушка, резко развернувшись, подскочила к зачинщице, схватила её за длинные каштановые волосы, накрутила их на кулак и одним сильным движением свалила гриффиндорку со скамейки на пол. Пара её подружек успела лишь охнуть, пока Энджи молниеносно обездвиживала их. — Извинись, — процедила Гордон, вмиг вытащив чужую палочку из кармана Эммы Бейкер и взглянув на оставшихся за другими столами учеников. Преподаватели уже разошлись, несколько членов ОС спокойно сидели, не вмешиваясь, кто-то боялся подойти, а слизеринцы и Патрулирующие смотрели с интересом, не планируя прерывать представление. — Иди на хрен, шлюха Пожирателей, — прошипела гриффиндорка и плюнула в слизеринку, промахнувшись на добрых два дюйма. — И как? Малфой трахается лучше Снейпа? Лицо Эммы с небесно-голубыми глазами в обрамлении длинных черных ресниц, прелестное, как у фарфоровой куколки, вызывало в Энджи лишь отвращение. — Я дала тебе шанс, маленькая дрянь, — девушка пыталась сопротивляться, царапалась и даже пыталась кусаться, но слизеринка без особых проблем смогла крепко вцепиться в правое запястье Бейкер и, вытянув его вверх, с размаха ударить ногой в её локоть. Уши Энджи заполнились хрустом, тут же вытесненным душераздирающим воплем Эммы. Опьяняющее чувство победы испарилось быстрее, чем окончился крик гриффиндорки. Кинув палочку девушки на пол, слизеринка стряхнула с волос остатки пюре и в еще более скверном настроении ушла в библиотеку, где её ждал Драко. Слизеринка знала, что за такую выходку ей придется заплатить, и вряд ли плата будет похожа на двухнедельное наказание Снейпа, когда они с Драко доставали из закромов старое оборудование для наказаний и под началом Аргуса Филча начищали устройства пыток, от которых бежали мурашки по коже. Поэтому Энджи не удивилась, когда буквально перед комендантским часом её вызвал к себе Амикус Кэрроу. Убедив Драко, что с ней все будет в порядке, старшекурсница отправилась в кабинет преподавателя Защиты от Темных Искусств. Девушка и раньше приходила сюда — сдавать отчеты по консультациям, но никогда прежде её не встречала такая тяжелая атмосфера. Кабинет Амикуса нагонял на нее смутное чувство тревоги. По сравнению с Кэрроу зельевар казался барахольщиком. В комнате, куда явилась Энджи, на тебя давили голые серые стены, посередине, прибитая к потолку, висела иссушенная голова, освещающая комнату желтым светом, а в углу примостились гладкий пустой стол и стул. Больше ничего. «Стулья для посетителей? Ха. Постоят», — кажется именно так считал мужчина, встретивший слизеринку, мрачно сложив руки в замок. — Знаешь, почему ты здесь, Гордон? Энджи кивнула и прикрыла за собой тяжелую дверь. В могильном свете спокойное и доброжелательное лицо Пожирателя Смерти вызывало тошноту и дрожь. — Мне очень жаль, но дисциплину надо поддерживать. Энджи, прослушавшая Кэрроу, выражавшего сожаление, что ему приходится наказывать коллегу по фронту, услышала лишь то, как без особых мук совести он произнес: «Круцио». «Я останусь стоять», — последняя ясная мысль, мелькнувшая перед пыткой в сознании слизеринки, а потом из её головы не выходило лишь одно слово — «боль». Она тут же рухнула на пол. Никогда Энджи так не желала возвращения директора в школу, как в момент, когда волна адской боли скручивала её изнутри. Ей казалось, что органы рвутся на части, а голова разрывается. Дыхание выбилось из легких, и в горле застрял крик, вырываясь хрипением. Это длилось ровно столько, чтобы она начала желать смерти. Остаточная боль накатывала на неё, заставляя содрогаться, мышцы дергались сами собой, а в ушах звенело, и слизеринка не сразу поняла, что пытка уже закончилась. Амикус что-то сказал и вышел из кабинета, но она не слышала ни его слов, ни хлопка двери. Энджи не поняла, сколько времени прошло, прежде чем она осознала, что от ледяного пола щека и пальцы рук начали неметь. Она села, держась за стену, вытащила из сумки экстракт бадьяна и опустошила склянку двумя глотками. Вытащив и другие восстанавливающие зелья, она долго смотрела на них, не в силах поймать мысль. В голове все путалось, и будучи неуверенной, что из этого можно смешивать с экстрактом, слизеринка больше ничего так и не выпила. Через пятнадцать минут голова прояснилась, а еще через пятнадцать Энджи отправилась в подземелья, откровенно наплевав на то, что её могут встретить патрулирующие в коридоре во время комендантского часа. Глупая мысль не давала ей покоя по пути: «И что они сделают? Пытать станут?» — и кривая улыбка, от которой хотелось плакать, не сходила с лица.