Амортенция

Наутро Энджи чувствовала себя так, будто вчера пропахала поле в качестве лошади. Она серьезно сомневалась в том, сможет ли встать, каждое движение отзывалось ноющей болью в мышцах, сведенных от пытки. Кое-как перевернувшись с бока на бок, слизеринка соскользнула с кровати на пол и протянула руку к сумке. Вытащив из нее зелье светло-зеленого цвета, девушка идентифицировала его как Укрепляющее, и сделала глоток, посчитав, что лишним не будет. Старшекурсница была уверена, что её сожительницы преспокойно все еще спят в кроватях, для этого даже осматриваться не понадобилось — храп Булстроуд словно рев сотрясал стены. Обычно Энджи ставила купол, защищающий её не только от нападок, но и от потери слуха, но эта ночь не вписывалась в рамки «обычного». Когда девушка наконец доползла ночью до гостиной Слизерина и выдохнула пароль «Гордость», перед камином, мирно посапывая, на диване распростерся Драко. Девушка укрыла его двумя изумрудными пледами с серебряной вышивкой — теплые одеяла хранились в гостиной для первокурсников, не освоивших согревающие чары, и длиной едва доставали взрослому парню до пояса — и ушла в свою спальню. Не раздевшись, она упала на кровать и выключилась, а теперь помятая не только внешне, но и внутренне, стояла в ванной и глядела в свои очи с залегшими под ними синяками. Первой мыслью Энджи решила отправиться в ванну для старост, где смогла бы расслабиться, но, сделав шаг в сторону выхода, осознала, что уже не имеет права там находиться. Неделю назад девушка наконец сподобилась вернуть свой значок профессору Слизнорту, и теперь постоянно ловила неодобрение и сожаление в глазах преподавателей, будто бы она катится вниз по дурной дорожке. Впрочем, может статус старосты здесь совсем не при чем. Помывшись, слизеринка немного пришла в себя. Укрепляющее уже начало действовать, и движения перестали походить на деревянные. — Не считая того, что я выгляжу как потрепанный жизнью мракоборец, все вполне неплохо, — глядя на себя в зеркало, пробормотала девушка и, высушив заклинанием волосы и освежив одежду, вышла в гостиную. Первые зевающие во весь рот ученики, как подснежники после зимы, стали вылезать из теплых кроватей и, едва передвигая ноги, появляться в гостиной. На диване Малфоя уже не было, на его месте сидел нерадивый первокурсник Чарльз Маккейб, яро дописывающий на пергаменте домашнее задание по истории магии. Когда Энджи вернулась в комнату, чтобы собраться к занятиям, её встретили упершие руки в бока соседки по комнате. Насупив брови, чуть ближе к Энджи стояла Пэнси, а сзади неё, как телохранитель, держалась Милисента. — Булстроуд, отойди, твоя туша проход закрывает, — равнодушно кинула Энджи, но девушки не сдвинулись с места. — Ты что-то хочешь у меня узнать, Паркинсон? Могу сказать, что твоей маме пора прекратить выбирать тебе одежду, — раскрасневшаяся до цвета свеклы Пэнси, одетая в нежно-розовую пижамку-комбинезон с рисунком кроликов, выглядела весьма комично. — Ты теперь знаешь, кто староста, Гордон! — рявкнула истерически настроенная слизеринка, и Энджи перевела взгляд на блестящий значок, прикрепленный к мантии, висящей на стуле возле кровати Паркинсон. — И что с того? — рыжеволосая девушка изогнула бровь и, задрав подбородок, усмехнулась. — Думаешь, статус старосты сделает из тебя человека, которого захочется уважать? Оставь свои детские мечты позади, Паркинсон, — толкнув плечом сокурсницу, Энджи протиснулась к своей тумбочке и, как ей казалось, не теряя достоинства, начала складывать необходимые принадлежности в отдельную сумку. Слизеринка уже думала просто спихнуть все, что может понадобиться в школе, в своё расширенное пространство на лямке, но решила, что не стоит так явно демонстрировать наложенные на сумку чары. Девушка со вздернутым кверху носом, за который гриффиндорцы и прозвали её мопсом, подскочила к Энджи и, брюзжа слюной, пропищала высоким голосом: — Прекрати распространять наглую лживую хрень, Гордон! Энджи закинула школьную сумку поверх личной и, выпрямившись, серьезно посмотрела на соседку по комнате: — Поверь, я никогда не лгала о том, что ты по утрам чистишь зубы, — изо рта темноволосой ученицы действительно несло чем-то неимоверно испорченным, и Энджи, чувствуя рвотные позывы, поняла, что вчера Паркинсон ужинала рыбой. Новоявленная староста схватила разжалованную за ворот мантии и, притянув к себе, прошипела: — Драко! — Господи, — сморщившись, Энджи отвернула лицо. — То, что вы с Драко помолвлены — полнейшая брехня, — пылко продолжала Пэнси. — Как смеешь ты извергать подобное своим грязным магловским ртом?! — Если ты не в курсе, об этом объявил сам Драко, — спокойно заметила слизеринка, подавив в себе желание потянуться к палочке. «Второй круциатус за сутки я вряд ли выдержу». — Ты напоила его Амортенцией и крутишь, как хочешь, — прорычала Паркинсон. «Было как-то дело». — Я донесу на тебя в Министерство, и ты отправишься в Азкабан, где и сгниешь! — болотно-зеленые глаза Паркинсон лихорадочно блестели в предвкушении. — Не мели чепухи, Паркинсон, — устало произнесла Энджи. — Род Малфой — не нищие в подворотне. Если бы я опоила Драко, его отец быстрее ветра упрятал бы меня за решетку, — сжав зубы, Паркинсон бессильно разжала пальцы, выпуская из рук ткань чужой мантии. — Не отвергай реальность ради своих нездоровых фантазий, — девушка стояла практически в проеме выхода, когда услышала: — Должно быть, Драко — полнейший недоумок, раз не понимает, что не должен жениться на шлюхе… «А ведь хотелось же без конфликтов…» Булстроуд, до этого молча наблюдавшая за экзекуцией, не успела даже развернуться своим огромным телом, чтобы увидеть, как подскочившая к соседке Энджи дала пощечину тыльной стороной руки. — Думаешь, ты ему лучше подойдешь, Паркинсон? — зло процедила Энджи и схватила девушку за запястье. — Ты его ни черта не знаешь, идиотка. Он никогда не посмотрит на тебя, такую жалкую и трусливую, — она заломила запястье Пэнси за спину, отчего та слегка вскрикнула. Милисента ринулась подруге на помощь, но была остановлена разъяренным взглядом Гордон, не обещавшим ничего хорошего. — Не смей оскорблять меня только из-за того, что планировала сама закрепиться как «миссис Малфой». Думаешь, я не знаю? — елейно зашептала ей на ухо слизеринка, от её дыхания у Паркинсон шевелились волосы на затылке. — Что ты до потери пульса хочешь оседлать Драко. Да ты бы сознание от счастья потеряла, если бы он предложил тебе покувыркаться, не так ли? Энджи, не единожды находившая эти мерзкие колдографии, приклеенные к двери их спальни со внутренней стороны, но молча спускавшая это, очень надеялась, что Пэнси тряслась от унижения и стыда. — Знаешь, в отличие от тебя я могу заниматься сексом с Драко, и ему будет плевать, считаешь ты меня шлюхой или нет, — Энджи чувствовала, как давно забытое чувство злорадного триумфа расползается жаром по телу. — Если я еще раз найду в нашей спальне эти колдографии или услышу от тебя слова вроде «шлюха», то состояние, в котором я вчера оставила Эмму Бейкер, покажется тебе цветочками. И какая тебе разница, стану ли я за это гнить в Азкабане, если сама ты будешь гнить глубоко под землей? — тихо произнеся угрозу, Энджи выпустила девушку, тут же схватившуюся за вывернутую ранее руку и застонавшую. — Если кто-нибудь узнает о нашей дружеской беседе — ты не отвертишься подвешиванием за ноги, Паркинсон. Не забывай, что я не только невеста Драко Малфоя, но еще и Пожирательница, и теперь мы — закон. Спустившись вниз в гостиную, Энджи обнаружила, что комната уже заполнилась студентами, и кто-то уже даже отправлялся в Большой Зал. Не видя ничего перед собой, девушка, ощущая, как её сердце рвется наружу, прошла мимо Драко и заметила его, лишь когда он схватил её за плечо. — Доброе утро, Эндж, — от его обеспокоенного виноватого вида у Энджи защемило в груди. — Отвратно выглядишь, во сколько ты вернулась вчера? — Доброе, — слизеринка старалась не морщиться от боли. — Вроде как этикет для наследников Рода не предусматривает подобные фразы в адрес дамы? — Как вчера прошло у Кэрроу? Старшекурсница раскрыла рот и, приготовившись рассказать в красках душераздирающую историю о первой в своей жизни пытке, выдала спокойным голосом: — Отчитал на тему того, что нехорошо ломать руки ученикам, — она пожала плечами и улыбнулась. — Пойдем на завтрак?