***
На следующий вторник после завтрака Энджи и профессор Снейп отправились в кабинет зельеварения. — Я заметил, что зелья для первых курсов даются вам излишне легко, так что сегодня будем варить очень сложное снадобье для старшекурсников, — вымолвил декан Слизерина. — Напиток живой смерти. Посмотрим, насколько вы талантливы, Гордон. Снейп подал ей учебник Расширенного курса зельеварения для шестого курса и принялся наблюдать за действиями девочки. «Дремоносный боб надо не резать, а раздавить плашмя, — вспоминала Энджи, читая рецепт. –Мешать против часовой стрелки… Кажется, на этот счет тоже следовало сделать по-другому. Вспоминай же! Счастливое число семь, наверняка семь раз по-обычному и один или два раза по часовой стрелке. Вроде надо было именно так». Наблюдая за тем, как управляется пуффендуйка, лицо Снейпа приобретало все больше угрожающий оттенок. По окончании процесса нежно-розовым её зелье, конечно, не назовешь, но светло-лиловым вполне. — Превосходно, Гордон, — неожиданно улыбнулся Северус Снейп, хотя его улыбка больше смахивала на оскал. — В награду не выпьете со мной чаю? В нашем замке почему-то считают, что тыквенный сок и горячий шоколад — идеальные напитки, так что у меня всегда есть запасы очень ароматных сортов чая. Разумеется, от такого фееричного успеха у девочки кружилась голова, она с радостью согласилась на это удивительное предложение от преподавателя. Профессор повел её в свой кабинет, посадил на соседний стул и разлил горячий напиток по чашкам. Чай имел знакомый пряный запах, он её так опьянил, что девочка выпила его почти залпом, она даже не представляла, как сильно соскучилась по этому напитку, чай навеял ей воспоминания о другом мире. Пуффендуйка с родителями частенько сидела в гостиной за телевизором, они вместе пили чай или кофе с печеньем и рассказывали друг другу о прошедшем дне. Теперь подобные посиделки остались в прошлом. — Профессор, можно задать вопрос, не касающийся зельеварения? — озадаченно спросила Энджи, Снейп в ответ лишь кивнул. — Почему мне совсем не удаются некоторые заклинания или предметы? Например, полеты на метле. Я единственная первокурсница, у которой метла даже не поднимается вверх. И манящие чары так же. Заклинание Акцио не очень простое, но я рассчитывала на то, что если буду много тренироваться, то рано или поздно получится. Энджи обреченно повесила голову, ей давно хотелось спросить это у преподавателей, но не знала, как подступиться, да и не думала, что ей ответят что-то кроме: «Это заклинание не вашего уровня» или же «У многих учеников есть способности к одним предметам и полное отсутствие предрасположенности к другим». — Продемонстрируйте, как применяете манящие чары, — увидев недоуменный взгляд, Снейп продолжил, будто бы читал её мысли. — Да, прямо здесь и сейчас. И не бойтесь что-нибудь сломать. Например, приманите книгу в бордовом переплете на полке. Девочка попыталась сосредоточиться и, неуверенно взмахнув палочкой, произнесла: — Акцио, книга! — ничего не произошло. — И вот так все время, сэр. На какое-то мгновение лоб декана Слизерина прорезала морщина, разгладившаяся, едва появившись. — Гордон, что вы думаете об этом заклинании? — Что оно не для первого курса. — А что насчет полетов на метле? Говорите откровенно. — Я не хочу летать на них. Это ужасный способ передвижения. Его придумали, чтобы покрасоваться. Да и вся эта связка ведьм с мётлами кажется мне абсурдной. — Это и есть ответ, Гордон. Если вы не будете верить в себя и уважать то, что делаете, то магия не поддастся. Нужно не просто произносить заклинания и считать, что этого достаточно. Возьмем то же Акцио. Попробуйте представить, как книга летит к вам в руки, как вы чувствуете пальцами твердый переплет. Верьте в свои способности. А теперь закройте глаза и попробуйте еще раз. — Не так-то это просто, — произнесла пуффендуйка, но послушно прикрыла глаза. Она представила, все, что советовал преподаватель. — Акцио, книга. «У меня ничего не получится», — обреченно подумала Энджи, и в ту же секунду услышала сильный удар и распахнула глаза. Книга лежала у её ног. — Я засомневалась на мгновение… — И книга упала в этот момент, — договорил за неё Снейп, затем поднял фолиант и вернул на законное место. — Больше практикуйтесь, Гордон. На сегодня закончим, до завтра.***
Среда была аналогичной предыдущему дню, только варила она уже Костерост для мадам Помфри, чьи запасы истощались. Это варево далось девочке намного сложнее, нежели напиток живой смерти, так как секретов для Костероста она не знала, даже если таковые существовали. Будучи уставшей и растрепанной, Энджи оказалась вновь приглашенной на чай. В этот раз её угощали красным чаем — каркаде. Когда Снейп разливал напиток, ученица вглядывалась в чашку, её позабавило, как мелкие чаинки, будто примагниченные, разошлись по стенкам посуды. Девочка была готова каждый день пить чай с любимым преподавателем зельеварения. Когда чаепитие закончилось, Энджи томно вздохнула, подняла глаза на профессора, увидела его усмешку и грустно сказала: — Сэр, я очень люблю зельеварение, потому что вы его преподаете. И мне нравится вам перечить, вы в это время так внимательно смотрите мне в глаза… «Какого черта я несу?!» — проносилось в голове у девочки, а губы продолжали шептать: — И знаете, мои волосы тоже становятся сальными, я так много варю зелья, что приходится мыть голову ежедневно… Энджи впервые увидела такое мальчишеское лицо у Северуса Снейпа, он приложил руку ко рту, чтобы скрыть улыбку, а его плечи подрагивали от смеха. Пытаясь сдержать веселье, декан Слизерина холодным, как сталь, голосом прервал её речь, которую она могла толкать часами: — Откуда вы знаете, как эффективнее варить напиток живой смерти? — В вашем учебнике так написано, — просто ответила ученица. Желваки заходили на скулах зельевара. — Вы рылись в моих учебниках, Гордон? — Нет. И уже недоумение отразилось на лице Снейпа. — Зачем вы хотели попасть на мой факультет? — Чтобы быть ближе к вам. — С какой стати вы оказались на третьем этаже с экстрактом бадьяна, когда он мне понадобился? — преподавателю казалось, что вместо ответов он получает лишь еще больше вопросов. — Чтобы вылечить ваши раны, — Энджи без промедления давала ответы. Осознав, что происходит с ней, девочка встала и направилась к двери, но Снейп схватил её за руку и заставил сесть обратно на стул, придерживая за плечи. — Зачем вы рылись в моем столе, Гордон? Глаза Энджи расширились. «Я не должна этого говорить!» — Искала фотографию Лили Эванс.***
На какое-то мгновение после слов Энджи хватка профессора ослабла, и девочка, вывернувшись, убежала из кабинета сломя голову. Добежав до гостиной Пуффендуя, Гордон отстучала ритм и буквально влетела в женский туалет. Стоя на коленях, Энджи, засовывая пальцы в горло, вызывала рвоту, что получалось вполне успешно, если так вообще можно выразиться. «Этот мерзавец напоил меня Сывороткой правды, — со слезами на глазах думала Энджи. — Это подло. Хорошо хоть я не выдала ему — «А вы случайно не знаете, что вы всего лишь книжный персонаж, а я безумная фанатка, влюбленная в вас уже несколько лет, и, кстати, я уже совершеннолетняя, так что берите меня прямо здесь и сейчас». Кошмарно, профессор… И как мне теперь оправдываться? Откуда я знаю о Лили Эванс и о том, что в его столе вообще могло быть такое фото? Никогда больше не выйду из гостиной Пуффендуя, не хочу видеть его! Как мне ему в глаза смотреть? А вдруг я сделала ему больно? Я так боюсь, что он отвернется от меня…» Около двух дней Энджи просидела в гостиной. Заклинание Акцио с помощью советов профессора зельеварения девочка почти полностью освоила за это время, перемещая предметы в гостиной с места на место, постепенно превращая комнату в свалку. Общая комната Пуффендуя содержалась очень яркой и живой, домовики незаметно для остальных ухаживали за сотней растений и цветов. И в гостиной почему-то пахло булочками с корицей. Но даже в такой обстановке становилось одиноко, лишь привидение Пуффендуя — Толстый Монах, навещало её. Это был тучный и приветливый призрак, вечерами он развлекал ее, вылетая из самых неожиданных мест. На исходе второго дня, ночью, голод окончательно скрутил живот девочки, но кухня уже пустовала — домовикам тоже нужен отдых. Энджи тянула до последнего, не выходя из гостиной, почти параноидально ожидая, что за углом ее поджидает зельевар. И если с голодом как-то выходило справляться, то воду девочка, не брезгуя, пила прямо из-под крана. Во всяком случае, находиться в четырех стенах Энджи становилось уже тошно, и, переборов страх, она решила побродить по замку, чтобы проветриться. В конце концов, девочка убедила себя, что рано или поздно все же придётся встретиться с преподавателем. Чему быть, того не миновать. Да и отнимать очки у факультета до начала учебного года все равно бессмысленно, а любое наказание казалось наслаждением, по сравнению с пыткой одиночеством. Девочка понимала, что Большой Зал в этот момент пустовал, но голод упрямо гнал её туда. Распахнув дверь, Энджи подняла лицо навстречу темному ночному небу и впервые увидела, чтобы звезды сверкали так ярко. В крупных городах, да и в пригородах, такого неба никогда не видели и видеть не могли. Но не только это сияние волновало пуффендуйку. На столе преподавателей лежала золотая тарелка, небольшая, но глубокая, по ней гулял искусственный лунный свет, и «лунные зайчики» бегали по стенам Большого Зала. Мысль, что возможно в глубине тарелки скрывается пища, заставила Энджи буквально кинуться к столу преподавателей. Но, не успев до него добежать, девочка услышала глухой стук. С подобным звуком закрываются тяжелые двери. «Только бы не профессор Снейп, — неосознанно прикусив нижнюю губу, медленно разворачивалась девочка к выходу. — Пусть лучше МакГонагалл заточит меня в гостиной до конца лета…» Оказавшись напротив дверей Большого Зала, пуффендуйка издала стон и закрыла руками лицо в отчаянии. Ей в очередной раз не повезло. У закрытых дверей Большого Зала, в тени бордовых портьер, стоял профессор зельеварения, сложив руки на груди, не предвещая ничего хорошего. Прошло несколько секунд, прежде чем Энджи услышала стук небольших каблуков по каменному полу, медленно приближающихся к ней. — Я уже думал, что вы в очередной раз не явитесь, Гордон. Но, как выяснилось, собственное благополучие все-таки важнее гордости, — голос его был лишен эмоций, а сил и храбрости взглянуть на его лицо в этот момент у девочки не было. — Еще раз что-то подобное выкинете, и, не то, что летом, но и в учебное время Хогвартса не увидите. Вам повезло, что директор не отправился лично к вам в гостиную, чтобы притащить за общий стол. Можете благодарить Старого Монаха за то, что он ежедневно сообщал, что вы живы, здоровы и в состоянии волочить собственные ноги. — Выходит, что все эти совместные трапезы — всего лишь мера контроля? — пораженно пролепетала девочка. — А вы рассчитывали, что преподавательский состав позволит вам беспрепятственно разгуливать по замку и не станет присматривать за вами? — даже не глядя на собеседника, Энджи чувствовала, как тот злобно ухмыляется. — Вы всего лишь ребенок, к тому же из Пуффендуя, — презрительно добавил Снейп. — Я не просила определять меня в Пуффендуй, — яростно бросила девочка себе под ноги, и, пересилив собственный страх, вскинула голову, всматриваясь в черные глаза Северуса Снейпа. — Вы намекаете на мою глупость? Или же я недостаточно смела для Гриффиндора и уж совсем не годна для вашего великого Слизерина? И даже в Когтевране я не нужна, а всех бесполезных скидывают в Пуффендуй? Вы это хотите сказать?! — Перестаньте растрачивать свой пыл на одного из деканов, Гордон, — предупредил профессор. — Преподаватели не поступают так, как позволяете себе действовать вы! В том числе и декан Слизерина не имеет права обращаться так с ученицей. Даже если она непроходимая дура и бестолочь. — Уймитесь, — примирительным тоном произнес Снейп. — Я всего лишь хотел показать вам, что никто не станет возиться с таким ребенком, как вы. «Он просто-напросто провоцирует меня!» — Тогда почему вы возитесь? — По просьбе директора, не более того. И бестолочью я вас не считаю, иначе не стал бы с вами заниматься. — Значит, подобная честь мне оказана от того, что я редкий зверек, на которого забавно посмотреть? — гневно проскрежетала Энджи. — Я же говорил, что вы не глупы. Как видите, схватываете и понимаете вы почти все на лету. — Я не собираюсь выслушивать оскорбления, — прикрывая глаза и пытаясь успокоиться, произнесла девочка и зашагала к выходу, но двери оказались заперты. — Алохомора, — не получилось, это не простые чары. — Выпустите меня, — чувствуя унижение, попросила пуффендуйка. — Гордон, я не могу позволить своей подопечной умереть с голода. Девочка злобно усмехнулась, не верилось, что столько обиды и желчи может выражать это лицо. Сейчас Энджи хотелось причинить ему боль в отместку за унижение. — А одного подопечного вам мало? Следите за тем, чтобы Мальчик, который выжил, не отдал концы, а я о себе позабочусь самостоятельно. Снейп нахмурился. — К слову о том, что вы слишком много знаете, — с нарастающей угрозой произнес декан Слизерина. — Откуда вам известно о Лили Эванс? «Что же, давай поиграем по-взрослому», — промелькнула мысль у пуффендуйки. — Впервые слышу это имя, сэр, — мило улыбнувшись, пропела девочка. Она в мгновение ока полностью изменила свою позицию, морщины на лбу разгладились, губы изогнулись в подобострастной улыбке, и лишь глаза полыхали тем же яростным огнем. — Наглая ложь, Гордон. — О, а профессор жаждет, чтобы я говорила только правду? Например, о добропорядочном зельеваре, напоившем ученицу сывороткой правды? Северус дернулся, как от удара. — Вы смеете угрожать мне? — высокомерно прошипел профессор. — Вы еще более заносчивы, чем Поттер. — Профессор, вам совершенно ни к чему этот гордый вид, и о каких угрозах вы постоянно говорите? — удивленно захлопав глазами, спросила Энджи. — Я всего лишь не знаю никакой Лили Поттер, ох, прошу прощения, я хотела сказать — Эванс, — Энджи с удовольствием слышала скрежет зубов Снейпа и чувствовала накатывающее чувство удовлетворения. — Так же, как и не знаю о том, что ваши запасы сыворотки правды слегка уменьшились в недавнем времени. — Вы — дерзкая девчонка, — выдавил он из себя, сжав в руке волшебную палочку. — Сэр, вы же не собираетесь нападать на первокурсницу? — с деланным ужасом в голосе воскликнула девочка. — Что последует за сывороткой, сэр? Легилименция или может Обливиэйт? Только имейте в виду, что я веду дневник, где записываю абсолютно все детали моей жизни, он надежно спрятан, и если однажды я после Обливиэйта наткнусь на него, то вам понадобятся оправдания. — Вы слишком много знаете о магии для маглорожденной первокурсницы. — Вы не представляете, насколько много я знаю, профессор, — еле слышно прошептала Энджи, подошла ближе к Снейпу и протянула руку. — Уберите вашу палочку, сэр, и давайте заключим договор. Вы не лезете в мою голову, а я не разглашаю ваших тайн. Снейп нехотя протянул ей руку и пожал её. «Руки у него совсем ледяные». В знак перемирия желудок Энджи недовольно заурчал, всю заносчивость и наглость, как рукой сняло, остались лишь стыд и смущение. — Акцио, тарелка, — золотая посуда пронеслась через весь Большой зал, приземлившись в руках пуффендуйки. Но та оказалась пустой. — Я смотрю, вы делаете успехи, Гордон. — Снейп взмахнул палочкой, и двери отворились. — На тарелке появится еда сама собой после прикосновения волшебной палочкой. При повторном прикосновении пища исчезнет. — Успехи с манящими чарами появились благодаря вам, сэр, — тихим голосом признала Энджи. — Не забудьте, что послезавтра воскресение. Жду вас в подземелье в кабинете зельеварения. Пощады не ждите, загоняю так, что голову неделю отмывать придется. Вспомнив о своих признаниях, Энджи вспыхнула до корней волос и побежала в свою гостиную, прижимая тарелку к груди.***
В это субботнее утро Энджи не хотелось вставать, сказались ночные похождения по Хогвартсу, да и такой поздний ужин на пользу сна тоже не пошел. Девочка лежала на кровати, раскинувшись звездочкой, и вспоминала свой мир. «Двадцать пятое июля. В моей реальности мне исполнилось бы девятнадцать лет. Может, стоит считать этот день днем рождения в любом мире? Никаких данных об Энджи Гордон у меня все равно нет. Что же, значит, я — Энджи, и этим субботним днем мне исполняется двенадцать лет». Девочка потянулась и разочарованно встала. Ей необходимо присутствовать на завтраке, пока ее отсутствие не приняло опасный оборот, да и от Снейпа всегда стоит ожидать внезапных сюрпризов. Злоба на профессора полностью улетучилась, весь свой пыл юная пуффендуйка растратила еще ночью. Энджи была как пламя, быстро вспыхивала и так же быстро потухала, лишь искренние чувства теплились в ней постоянным небольшим огоньком, согревая душу. В честь такого события, как день рождения, девочка хотела надеть свою магловскую одежду, но та по-прежнему висела на ней мешком. Энджи попыталась применить трансфигурацию, к сожалению, результат вышел настолько плачевным, что выглядела одежда хуже прежнего. Надев привычную мантию, пуффендуйка выскользнула из гостиной с охапкой этих вещей, стремясь как можно быстрее избавиться от такого позорного детища. По дороге девочка встретила нескольких преподавателей, здоровалась с ними, пряча вещи за своей спиной, и шла дальше в Выручай-комнату, чтобы скинуть эти тряпки и забыть о них, как о страшном сне. — Что вы так упорно скрываете, мисс Гордон? — раздался за её спиной женский строгий голос. — Ничего особенного, профессор МакГонагалл, это всего лишь одежда, — и в подтверждение своих слов протянула скомканные вещи преподавателю. — И зачем же вы их несете? — Мне стыдно признаться вам, — произнесла Гордон, нахмурив брови. — Я не очень удачно провела трансфигурацию на вещах, и вот, результат. Хотела выкинуть их. — Вы меня не удивили, мисс, — тепло улыбнулась декан Гриффиндора, зная, как упорно старается девочка, что ей, однако, совсем не помогает. — Я исправлю, во что вы хотели её трансфигурировать? — В какую-нибудь магловскую одежду — джинсы, футболку или что-нибудь аналогичное. У меня сегодня день рождения, и хотелось одеться как-нибудь по-особенному… — Милая моя, да кто же в такой день надевает подобную одежду, идемте ко мне в кабинет, разберемся! — в вечно строгом лице профессора трансфигурации неожиданно мелькнуло нечто, похожее на женское кокетство. На завтрак Энджи с Минервой МакГонагалл не явились, профессор трансфигурации заранее предупредила директора, что у пуффендуйки сегодня день рождения, и встретятся они лишь на ужине. Почти весь день МакГонагалл трансфигурировала одежду пуффендуйки в различные наряды, как и магловские, так и магические. Девочка побывала и в образе королевы Антуанетты, и в образе девушки шестидесятых годов, она сменила десятки платьев и десятки мантий, прежде чем преподавательница и ученица сошлись на идеальном варианте. И кто бы мог подумать, что Минерва имеет столь обширную фантазию и огромное количество идей. Впрочем, без этого не быть хорошим преподавателем трансфигурации. На ужин в Большой зал Энджи вошла в ослепительно белом платье, струящимся до щиколоток, плечи и руки девочки были открыты, а темно-рыжие волосы крупными локонами спадали на спину. Девочка в таком одеянии казалась на пару-тройку лет старше. Флитвик рассыпался в комплиментах, директор признал, что для того, чтобы увидеть такое перевоплощение, стоило подождать, и даже профессор зельеварения с улыбкой выразил соболезнование, что завтра эту красоту испортят пары от зелий. Стол ломился от вкуснейших яств. Видимо, директор позаботился о том, чтобы сегодняшняя трапеза стала особенной, на многочисленных тарелочках находилось несколько десятков видов пирожных и других праздничных блюд. К концу ужина девочка выразила свое сожаление по поводу отсутствия у неё магических фотографий, на которых люди движутся. И, конечно же по случайности, а вовсе не потому, что директор складирует все подряд, у Дамблдора оказался магический фотоаппарат, который тот незамедлительно использовал по назначению, чтобы создать для именинницы её первую магическую фотографию. «Это был поистине веселый день», — сидя в гостиной Пуффендуя, рассуждала Энджи, держа в руках фотографию, где за столом она прижалась на мгновение плечом к профессору зельеварения, списывая в последующем это на свою неловкость. На фотографии все улыбались и праздновали её день рождения. Это не значило, что она являлась важной персоной для преподавателей Хогвартса. Это всего лишь скрасило их пребывание в замке. Общение с деканом Слизерина с момента их перепалки стало сдержанным и учтивым, возможно Северус был более напряжен рядом с ней, чем с обычными учениками, но занятие любимым предметом все равно доставляли девочке удовольствие. Так Энджи и не заметила, как наступил второй курс.