Амортенция

      С тех пор почти каждый день, что на завтраке, что на обеде, что на ужине, ученики всех возрастов обсуждали перепалку Поттера с новым преподавателем. У каждого на устах стояли слова, что Гарри утверждает, будто сражался с Сами-Знаете-Кем. Всё внимание факультетов захватил Мальчик, Который Выжил.       Слизерин был не исключением.       Чуть ли не каждый слизеринец, завидев вдалеке Поттера, начинал мерзко и таинственно улыбаться, будто знал всю правду, и нарочито громко шептать, что Избранный стал сумасшедшим. Больше всех усердствовал Драко, тот постоянно строил какие-то небольшие сценки с Поттером в главной роли, высмеивая гриффиндорца. Малфою безумно нравилось видеть, как бесится Гарри после его слов и подражаний.       Его самодеятельность пользовалась огромной популярностью со стороны его же свиты. Одна Энджи не глумилась над Поттером и не смеялась над чужими издевательствами, лишь сдержанно улыбалась детским выходкам друга. Не выплеснутая злость на Амбридж и её наказание, недоверие со стороны гриффиндорцев делали своё дело. С каждым днем Избранный становился все более нервным и раздраженным, огрызался на всех, в том числе и на своих друзей. Такое неуравновешенное поведение не приносило ему пользы, подростки сторонились его.       Тех, кто верил ему, становилось меньше, а тех, кто издевался, больше.       Занятия шли под тяжелым гнетом учителей, уверенных, что будущие экзамены СОВ для многих слизеринцев окажутся неподъемны. В основном, они имели в виду Крэбба и Гойла, но мрачное состояние коснулось почти всех. Теперь даже самых непутевых учеников можно было встретить в библиотеке, правда, обычно заснувшими над скучными книгами.       Уроки с Амбридж абсолютно все осуждали. Втихомолку слизеринцы, хвалившие её в столовой за политику, проведенную с Поттером, возвращаясь в общую гостиную, ворчали на отвратительную жабу-преподавательницу. Из-за отсутствия практики, занятия по защите стали неинтереснее истории магии. А обилие письменной домашней работы не нравилось никому.       Наказания у Филча проходили скучно и монотонно, в основном, они состояли в том, чтобы выслушивать бормотание старика и убираться, где скажут, не используя волшебной палочки. Ничего против ручного труда девушка не имела, хоть и отвыкла от оного в последнее время. По словам Драко, его наказания мало отличались — мыть склянки, котлы и тому подобное.       — В итоге, мы все равно заработали наказание, — сидя у камина, заметила Энджи. Драко в этот момент усиленно что-то писал. — Домашнее задание выполняешь?       — Нет, отцу пишу.       — Просишь, чтобы тот повлиял на Снейпа?       — Нет, конечно, — хмыкнул парень. — Отец относится к людям, которые считают, что я должен нести наказание, раз меня поймали.       — Раз тебя поймали? — изогнув бровь, уточнила Энджи и закатила глаза. — Слизеринцы.       Малфой коротко засмеялся и после кратковременного молчания снова завел разговор.       — В последнее время Пэнси совсем не общается со мной.       — А почему она должна? — не скрывая пренебрежения, спросила слизеринка.       — Раньше она всегда бегала за мной, подражала, поддерживала как-то…       — По-твоему, подобострастие — это поддержка? — ухмыляясь, девушка развернулась и легла на кресло так, чтобы ноги свисали с одного подлокотника, а голова с другого. Энджи глядела на перевернутого в её глазах слизеринца. — Или будущий лорд Малфой расстроен уменьшением своей свиты? А может, преданные глазки Паркинсон льстили тебе?       — Нарываешься, Гордон? — с полуулыбкой ответил блондин, отложил перо и повернулся к подруге. — В моей «свите» количество людей совершенно не изменилось.       — Паркинсон ушла, а я явилась, да, Драко? — не переставая улыбаться, девушка выгнула спину и потянулась руками, чувствуя, как приятно растягиваются мышцы. — Только ты позабыл, я — не твоя свита, Малфой. Я — твой друг, усвойте уже разницу, милорд.       — Так и будем продолжать называть друг друга по фамилии?       — К чему ты завел этот разговор, Драко? Только не говори, что просто так, — перебила его Энджи, едва парень открыл рот. — Ты почти никогда не говоришь что-то просто так.       — Ты что-то знаешь о Паркинсон, — не уклоняясь от ответа, заявил парень.       — С чего ты взял? — чуть ли не мурлыкая, поинтересовалась слизеринка.       — С того, что на занятиях и в Большом Зале все девчонки нашего курса сбиваются в углы, как можно дальше от тебя, постоянно шушукаются и указывают пальцами в твою сторону. И Паркинсон во главе этого женского шабаша постоянно смотрит на тебя как-то странно.       — Поменьше бы вы наблюдали за девушками, мистер Малфой, и побольше бы учились. За последнюю работу по зельеварению ты получил «Удовлетворительно», далековато от идеала.       — Да ладно тебе, не всем быть гениями по зельеварению, как ты и Грэйнджер. У Поттера наверняка и того хуже оценка. Надеюсь, Снейп проставил ему «Тролль».       — Это было бы слишком жестоко, — задумчиво произнесла Энджи, надеясь в следующий раз получить от зельевара «Превосходно» вместо «Выше ожидаемого». — Стоит быстрее взяться за следующее задание.       — Не увиливай, Энджи. Так расскажешь, почему все девчонки тебя сторонятся?       — Почему ты сам их не спросишь?       — Я пытался, они сказали, что со всеми вопросами лучше подходить к тебе.       — Просто небольшое разногласие.       Драко обреченно вздохнул, понимая, что подробностей от девушки не добьется.

***

      Проходя между учениками Слизерина и Гриффиндора, Амбридж расспрашивала временного преподавателя по уходу за магическими существами о предмете и о том, как ей нравится Хогвартс и его обитатели.       После восторженной речи профессора Граббли-Дёрг о директоре, инспектор от Министерства Магии решила действовать иначе и направилась к группе слизеринцев. Выбрав ученика с наиболее глупым выражением лица, а точнее, Гойла, Амбридж сочувственно поинтересовалась:       — Говорят, у вас в классе были травмы.       Энджи, предчувствуя, что сейчас будет, потянулась рукой к Драко, но не успела схватить его за мантию, как блондин тут же рванулся вперед.       — У меня была травма, нанесенная гиппогрифом!       Женщина-жаба, не переставая сочувственно кивать, записывала информацию в блокнот. Поттер, в очередной раз нарываясь, начал оправдывать Хагрида и обвинять Малфоя, а Драко вернулся на место около Гордон, та дернула его за рукав и тихо прошипела:       — Слушай, мне абсолютно все равно, уволят Хагрида или нет, но ты же аристократ! Никогда не упоминай о своих промахах.       — Это не мой промах, — высокомерно, но так же тихо ответил сокурсник. Энджи с сомнением изогнула бровь.       — Конечно, а наш декан — обладатель приза «Магического еженедельника» за самую обаятельную улыбку, — саркастически ответила девушка. — Ты сам–то веришь в эти сказки? Рассказывать об этом случае с гиппогрифом почти то же самое, что и признаваться, что лежал в Мунго с Локонсом в одной палате. Никакой Хагрид не стоит этого, понимаешь?       Драко стушевался.       — Сказанного не вернешь, но впредь будь достойным своего имени, — слизеринка положила Драко на плечо руку и слегка сжала его в знак поддержки. — Ты ведь Малфой.