Reminiscence

Предисловие изначально было отдельным драблом, но оно идеально подходит под этот фик, хотя и отличается по стилю. Так что, пусть будет. Приятного прочтения. Сеул. 3.55 Ким Хичоль известен наплевательским отношением к собственному имиджу; вот и сейчас, развалившись на роскошном диване в VIP-зале элитного клуба, он меньше всего переживает по поводу своего неприглядного вида. Белая рубашка расстегнута почти полностью, а в прорези уже хозяйничает рука миловидного парнишки. Хичоль откидывает голову и глухо стонет - мальчик знает свое дело. Где-то на задворках сознания он слышит бешеный смех Хон Ки и чувствует, как трясется диван от хохота сидящего рядом Саймона Ди. 4.15 Ким Хичоль знаменит тем, что не видит различий между мужчиной и женщиной. И сейчас, лежа на шелковых, обрызганных дорогими духами простынях, он искренне наслаждается теплом и лаской, что дарят ему руки парнишки. Пусть эта ласка всего лишь ложь, пусть дурманящее желание всего лишь банальная похоть... Хичоль привык идти на поводу у своих эмоций, в зачатке глушить панический вопль разума. Он проводит рукой по спине парня, по выпирающим лопаткам, острым позвонкам, впадинке над ягодицами… 4.20 Ким Хичоль привык делать то, что ему хочется. И в этой пошлой, вульгарной обстановке он хочет, хочет этого парнишку до безумия, до дрожи в руках, до зубного скрежета. Резким движениям он подминает парня под себя и… замирает. Большие голубые глаза… не карие. Не то. Светлая кожа… совсем нет загара... Не то… Полные, мягкие губы… Не шершавые, дарившие наслаждение… Все не то. Но телу ведь все равно. Хичоль входит резко, на всю длину, выгибаясь в спине и не сдерживая стонов наслаждения. Дает волю инстинктам, предварительно перевернув парнишку на живот. И это не слабость, просто так удобнее, только и всего. 4.25 Движения быстрые и размашистые, доводящие парня до безумия. И Хичоль не был бы собой, если бы не признал, что ему нравится. Нравится, но это все равно не то… Парнишка громко кричит, и, содрогаясь всем телом, кончает, пачкая простыни. Хичоль самодовольно улыбается про себя – да, он хорош, впрочем, как всегда. Ким не дает парню перевернуться и приминает его собой, продолжая двигаться, до боли закусывая губу… Его толчки резкие, сильные, на грани с грубостью. Парень под ним вцепляется в простыни и стонет, на этот раз от боли. Но это Хичоль, его ласка дорого стоит... Движения замедляются, и он выходит из податливого тела, заливая спермой спину парня, и кривится, замечая его похотливый взгляд. Не то, все не то. 4.40 Ким Хичоль любит выпить, и это не обязательно должно быть дорогое вино или виски. Совершенно наплевать, что именно. Главное, чтобы помогало забыться. Сейчас он сидит в кресле, широко расставив ноги. Длинные пальцы сжимают бокал «Мутон Ротшильд», а другая рука направляет движения парня, расположившегося в ногах Хичоля. Да, он определенно профессионал, вот только... 4.50 Ким Хичоль готов ради своих друзей на все, но сейчас он не хочет никого видеть, поэтому выходит через дальний выход, машинально кутаясь в мягкий розовый шарф. И пусть он совсем не подходит к дорогому черному костюму - воспоминания дороже… Хичоль звонит Чонмо - единственному, кто не станет осуждать - и просит забрать его… Равнодушно проскальзывает взглядом по контакту выше... За три года он так и не набрался смелости удалить его. Вычеркнуть из памяти. Возможно, потому что все это время не сомневался в одном: цифры можно забыть, но его - никогда. Пекин. 03.30 Ханген заходит в квартиру, невольно отмечая непривычную тишину… Вдвойне больно от того, что это место так похоже на его прошлый дом. Мебель,обои, даже картина в зале – все для того, чтобы помнить. Концерт прошел успешно, но теперь фанаты кричат только его имя… Наверное, это должно радовать, но все не то. И вместо разноцветных плакатов с его именем Хань Гэн хочет видеть совсем другие: перламутровые, с именами его семьи. 03.30 Ханген никогда не водит сюда своих женщин. Вот и сейчас он лежит один на двуспальной кровати и сжимает в руках мягкий голубой шарф. За три года он так и не смог расстаться с привычкой засыпать, уткнувшись носом в мягкую ткань. Воспоминания слишком дороги, и он признает это.