Reminiscence

Ханген пристально всматривается в расстилающуюся перед ним дорогу, щурясь от слепящего глаза солнца. Harley-Davidson еще ни разу не подвел своего хозяина, и поэтому мужчина увеличивает скорость, крепче сжимая руль. Мимо проносятся придорожные кафешки и частные гостиницы, вскоре уступившие место огромному полю. Выжженное. Только песок. Ветер приятно ерошит волосы и остужает горячий лоб, но не может добраться до мучающегося в агонии сердца. Мелкие камешки выскакивают из-под колес, отстукивая об покрытие железного зверя причудливую мелодию. Уши закладывает от ветра, а кожа покрывается мурашками от будоражащего кровь чувства. Адреналин. Это сродни оргазму. Когда кто-то будто увеличивает резкость, и можно различить малейшие оттенки цвета, самые незначительные изменения палитры. Когда ты на мгновение теряешь ориентацию. Когда забываешь о том, о чем, возможно, стоило бы помнить. Когда тело содрогается от наслаждения, подводя хозяина своей честностью… Когда горячий язык скользит по пересохшим губам, а большие, подернутые дымкой желания глаза чернеют от возбуждения и пристально всматриваются в твои. Когда чужие губы мягко скользят по блестящей от пота коже. Тепло... и внезапный холод от легкого, рваного дыхания… Его дыхания… Ханген резко выворачивает руль и, оттолкнувшись ногой, несется обратно в город. Против солнца. - Простите, сэр, - вежливый голос с ярким американским акцентом, - мы скоро снижаемся. - Да, спасибо, - мужчина с силой сжимает веки и яростно трет лицо вспотевшими ладонями. Давно он не видел это сон. Ген прислоняется виском к холодной стене и пытается расслабиться. Время лечит, а сны забываются. Значит, все в порядке? За толстым стеклом иллюминатора уже можно различить яркие огни города соблазнов. Пекин. *** - Ну и что это за хрень?! Хичоль, подбоченившись, стоял на пороге своей, в чем, впрочем, он уже начал сомневаться, комнаты. Нервно отстукивая ногой что-то отдаленно напоминающее похоронный марш, он осматривал последствия своего отъезда на целый год. - Ну, мелкие вредители, они у меня получат! - процедил Хи. И тут было чему удивляться. Когда-то обвешенные плакатами с Хинимом собственной персоной стены теперь были обклеены вырезками из модных журналов. Вместо яркой красной тумбочки, служащей местом хранения горячительного и заначки на черный день (тоже спиртное, но более дорогое, специально спрятанное от загребущих лап Сонмина и не менее алчного взгляда Кю), у кровати теперь стояло огромное трюмо с не менее впечатляющего размера зеркалом; заботливо подстеленный на случай экстренного приземления с кровати, мягкий, ворсистый ковер был завален яркими шмотками и блестящими безделушками, а не закрывающийся от количества одежды шкаф был обклеен стикерами, исписанными мелкими китайскими иероглифами, значение которых Хичолю было тупо лень выяснять. - Я спрашиваю, что здесь творится?! – повысил голос взбешенный Хиним. Заслышав истерические нотки в голосе донсена, в комнату ворвался Итук, почти дошедший к моменту звуковой атаки до своей комнаты. Он уже смирился с тем, что выспаться в эту ночь не удастся. Оценив масштабы надвигающегося скандала, лидер поспешил увести собственника жилья на стратегически мирную территорию – кухню. - Ты только не волнуйся, - заискивающе улыбаясь, Итук загремел посудой, попутно пытаясь вспомнить, какие манипуляции производил Реук, чтобы приготовить горячий шоколад - самое действенное после соджу средство против истерящей Золушки. Судорожно вспарывая пакет с шоколадом, Чонсу то и дело посматривал на отражение тонсена в дверце кухонного шкафчика. Релла вел себя смирно, не буянил и вообще все больше и больше удивлял лидера своим поведением. Похоже, за несколько секунд пути до кухни Чоль успел успокоиться. Очень странно. Не иначе, как что-то задумал! С этим психом нужно всегда быть настороже... Смешок в стиле «Хичоль. Ивил режим. Активация» заставил лидера подпрыгнуть, больно ударившись коленкой о стол, а из разжавшихся пальцев вывалился пакетик с шоколадом. Оглянувшись на Хичоля, Чонсу испуганно сглотнул. На первый взгляд, для общества не опасен... Но лицо! Нервно подрагивающий глаз Хинима и дергающийся уголок рта не предвещали ничего хорошего. Лидер поспешил прояснить ситуацию, пока Релла пребывает в более-менее вменяемом состоянии. - Там теперь Джоу Ми живет… - Ага. Я как бы понял… - Ты ведь не злишься? - … Итук поспешно залил сладкий порошок кипятком и подал Хичолю. Тот довольно улыбнулся и, промурлыкав что-то похожее на слова благодарности, схватил кружку. Хуже молчащего Хинима может быть только пьяный Хиним, внезапно осознавший, что жизнь прекрасна, а все люди – братья. Чонсу содрогнулся, вспомнив последствия особенно веселой гулянки Чоля. Несчастного, вечно крайнего Реука потом несколько часов не могли достать из шкафа. Издевающийся Хи даже предложил выкурить, как он выразился, «зануду» из укрытия. Осторожно присев напротив, Чонсу внимательнее присмотрелся к Релле. Тот флегматично потягивал напиток, предварительно убедившись, что лидер остудил его до комнатной температуры. Порой придирчивость Хинима поражала. Но это было так... по-домашнему, так привычно. Чонсу все не мог поверить, что прежний Релла вернулся, что почти три года дикой, ломающей, разрывающей на куски боли остались позади. Пристально посмотрев в темные глаза Хичоля, лидер окончательно убедился в своей догадке. Боль в глазах осталась, но она словно другая... Ну или Хичоль просто что-то задумал. Успокоившись, Итук откинулся на стуле и с наслаждением потянулся, но тут же охнул и потер хрустнувшее предплечье. - Стареешь, - немедленно среагировал Хичоль и ехидно ухмыльнулся. - Сказал человек, родившийся всего на пару дней позже, - Итук нахмурился. Возраст – больная тема. Хичоль промолчал, только губ коснулась легкая усмешка, мол, вы все пыль под моими ногами и, вообще, склоните головы, жалкие смертные. - А знаешь, я ведь и обидеться могу, - капризно вытянув губы, Релла сложил руки на груди, - где фейерверки, где фанфары, где, на худой конец, приветственная речь? - Семь утра, - устало напомнил Чонсу. - Жалкие отговорки, - пафосно изрек Хичоль и, резко встав, направился к противопожарной сигнализации. - Что ты делаешь? - Организовываю себе достойный прием, - откинув крышку, Релла с видимым удовлетворением надавил на красную кнопку. Бьющий по барабанным перепонкам вой сирены разнесся по всему общежитию. - А, кстати, почему этот Мими-мэн здесь? *** - С возвращением! - девушка кокетливо поправила шаль и протянула мужчине красивую ухоженную руку. - Довольно быстро. Я не ожидала, что вы сможете вернуться так скоро. - Американские авиалинии творят чудеса, - Ханген улыбнулся и поцеловал протянутую кисть, отметив гладкость и мягкость кожи. - Надеюсь, я не заставил вас ждать? - Вовсе нет! Ну что, может все-таки перейдем на «ты»? Раз уж мы теперь парочка, - девушка игриво подмигнула и потащила спутника вглубь ресторана. Мысленно выругавшись и едва заметно скривившись, Ген позволил завести себя в уже знакомый VIP-зал. Снова корейский стиль и снова щемящее чувство тоски. Ген посмотрел на свою спутницу. Раздражает. Разумеется, он заметил, как потрясающе выглядит Линг Тао и как старается девушка обратить на себя внимание. Вот только зачем? Мужчина прекрасно помнил прошлую их встречу. Девушка в это время пристально разглядывала «объект». Ханген выглядел уставшим. Под глазами залегли черные круги, а взгляд рассеянно скользил по комнате, периодически возвращаясь к собеседнице. Всегда с идеальной осанкой и расправленными широкими плечами... Сейчас казалось, будто на него давит какой-то невидимый груз. - Ты выглядишь усталым, - Линг открыла меню и протянула его Гену. - На твой вкус. - Много работы. - Но ты нашел время, чтобы встретиться со мной. Как мило! - девушка придвинулась ближе, задевая мизинцем ладонь Гена. - Сегодня у меня «окно», - холодно ответил мужчина и демонстративно убрал руку, отодвигаясь как можно дальше от собеседницы. Бесит. - Понятно... Непрекращающееся щебетание молодой актрисы действовало на нервы. Громкий, тонкий голос, словно наждачная бумага, резал слух. Безумно болела голова, а нервы натянулись до предела. Только привитая с детства вежливость не позволяла Гену встать и уйти, громко хлопнув дверью в лучших традициях Хичоля... Но как же болит голова! Ханген сжал виски так, что побледнели подушечки пальцев. - Хи... - на выдохе, почти стон. - Что, прости? - девушка оторвалась от перемывания косточек своим коллегам по площадке и удивленно посмотрела на мужчину. - Нет, ничего. Линг подозрительно оглядела Хангена, но продолжила рассказ, периодически прерываясь, чтобы отхлебнуть шампанского. Ген тоскливо поглядывал на часы, проклиная себя за мягкотелость. Нужно было еще после первой встречи сказать, что отказывается от сделки. Нет, вообще не стоило подписывать этот чертов контракт! «Вот, всегда так... Сначала сделаю, а потом...». Ген вдохнул и устало потер переносицу. Но ничего не поделаешь. Пускай эта нелепая игра продолжается. Он он привык доводить начатое до конца. Все оставшееся время мужчина провел, покачиваясь на стуле и односложно отвечая на редкие вопросы девушки. Дважды он, извинившись, уходил в туалет, чтобы остудить ледяной водой пылающее лицо. Глядя на свое отражение, Ген не мог сдержать печальной улыбки - видели бы его сейчас фанаты... Похоже, поднялась температура. *** - Спасибо за чудесный вечер! - девушка соблазнительно улыбнулась и качнула бедрами, обходя Гена. Закатив глаза, мужчина вышел следом. Легкие тут же наполнились свежим вечерним воздухом. Ген распахнул пиджак, позволяя холодным потокам забраться под одежду. После приглушенного света ресторана неоновые вывески слепили глаза. - Я надеюсь, что мы скоро увидимся! - Линг Тао повернулась к мужчине и откинула назад блестящие волосы. Ханген тактично промолчал. Он не любил лгать. Так и не дождавшись ответа, девушка подошла ближе и, мягко улыбнувшись, провела ладонью по щеке мужчины. - Ты весь горишь... - шепотом, щекоча ухо. - Мне это льстит. «Это не из-за тебя,» - хотел осадить девчонку Ген, но пораженно замер, почувствовав прикосновение ее мягких губ. Девушка схватила его за края пиджака, будто боясь, что он может вырваться... Мягко, почти невесомо проводя языком по губам мужчины, девушка пристально следила за его реакцией. Почему-то с ним она чувствовала, что может не справиться со своей ролью. Просчиталась. У него слишком долго никого не было, и инстинкты брали вверх. Заглушив панические вопли разума, Ген ответил на поцелуй, прижимая девушку к себе. Где-то на задворках сознания билась настойчивая мысль о неправильности всего происходящего. Он не должен... Он не простит. Но как тут устоять, когда руки, уже практически забывшие каково это - ощущать тепло чужого тела, и губы, опьяненные нежным поцелуем, предают своего хозяина. Увлеченный поцелуем, Ханген не заметил, как девушка за его спиной подала знак стоящему за машиной мужчине. И было уже слишком поздно, когда, доверившись внутреннему голосу, он обернулся. Щелкнул затвор камеры.