Портрет

Гарри оказался в мастерской, заставленной множеством доделанных и недоделанных портретов. Хотя во Франции тоже было поздно, Шарль еще не спал. По звукам из гостиной гриффиндорец догадался, что тот принимает очередного клиента. Делать было нечего, и Поттер решил подождать. Скучать в комнате, заставленной лишь пустыми портретами, пришлось довольно долго, но в конце концов раздался хлопок входной двери, и спустя продолжительную паузу прозвучали шаги. - Шарль, можно вас на минутку? Француз с полпути вернулся в мастерскую. - О, Гарри, mon cher! Рад вас видеть. С чем вы сегодня ко мне? Еще один интересный заказ? - Возможно. Точнее можете решить только вы. - Даже так? Говорите Гарри, мне уже не терпится услышать, что от меня требуется. - Я хочу сделать заказ на медальон с моим портретом. - Подарок горюющей невесте? – француз игриво подмигнул. Гарри скептически фыркнул. - Невеста получила свою долю наследства из ученического сейфа и больше не горюет. Так что, нет, не ей. - О, может, у вас есть тайный возлюбленный, с которым вы сошлись в последние дни перед смертью и ради него собирались разорвать помолвку, а ваша невеста об этом узнала и убила вас? А теперь, когда вы убедились, что она успокоилась и больше не будет искать вашего любимого, собираетесь отправить ему свой портрет? Гарри на пару мгновений потерял дар речи, а потом громко расхохотался. Успокоившись, гриффиндорец с улыбкой покачал головой. - Нет, и не тайному возлюбленному. Все гораздо прозаичнее, чем вы думаете. Француз с горестным выражением лица прикрыл глаза, трагичным жестом прижал ладонь тыльной стороной к виску и со вздохом ужасно утомленного человека рухнул в кресло напротив портрета. - Ох, сдаюсь. Быт меня угнетает, я даже думать о нем не хочу. Гарри покачал головой, но никак не прокомментировал выступление художника. - Мне нужно незаметно быть рядом с одним молодым человеком, наследником богатого, знатного и магически одаренного рода. - Заметив встрепенувшегося было француза, Гарри поспешно добавил: - Он еще ребенок, и я буду при нем как учитель и друг. Шарль разочарованно протянул: - Ну во-от… Никакой романтики. А может… Гарри, не желая слушать, что там еще собирается выдумать этот мечтатель, отрезал: - Нет, не может. Ско… Этот ребенок мне как младший брат, и я не желаю слышать ваших предположений в его отношении, Шарль. Художник отрицательно замахал на собеседника руками. - Ладно-ладно, я понял, я все понял. Прошу меня простить, что предположил такое. Я все понял, больше не буду. Гарри смягчился. - Все в порядке, просто именно в отношении него такие… высказывания – табу. - Я запомню. Но если этот медальон будет предназначен ребенку, то, может, на него стоит еще и наложить какие-нибудь чары? - Я думал об этом. Но сам, как вы понимаете, Шарль, я на такое не способен. А вы… Шарль вскочил с кресла и возбужденно зашагал по мастерской. - А я не имею лицензии на подобного рода деятельность. Но я могу взять медальон из наиболее восприимчивых для зачарования сплавов! Гарри одобряюще улыбнулся. - Это превосходно подойдет! А я отдам его для зачарования гоблинам. Художник ускорился. - О, Гарри, вы уверены? Гоблины… - Вели мои дела целых десять лет, даже несмотря на то, что однажды из-за моих действий пострадала их репутация. Ни разу они не позволили себе хоть как-то предать мои интересы. И в чарах они тоже очень хороши: защита Гринготса не на честном слове держится. - М-м, правда?.. Но у меня есть один знакомый – замечательный артефактор, мастер Чар. Возможно, было бы лучше предоставить это ему? - Возможно, - согласился Гарри, но тут же добавил: - Но я хочу, чтобы мою маленькую тайну знало как можно меньше людей. Только самые проверенные. К тому же медальон в готовом виде нужен мне как можно быстрей. Шарль, польщенный тем, что ему, оказывается, так доверяют, чуть ли не засветился от удовольствия. Широко улыбаясь, он заверил собеседника: - Сделаю так быстро, как только смогу. Начну прямо сегодня, прямо сейчас. Может быть, у вас будут еще какие-нибудь пожелания по поводу внешнего вида медальона? Цвет, форма, узоры, надписи? Гарри задумчиво потер подбородок и медленно проговорил: - Да нет… Ничего такого. Простой медальон, безо всяких излишеств, чтобы не сильно привлекал взгляд. Но при этом, чтобы тот, кто его все-таки заметит, понимал, что вещь дорогая. Француз сцапал со стола, заваленного красками, кистями и палитрами, дневник для заказов и быстро все записал, потом провел под описанием заказа черту и начал высчитывать конечную цену. Завершив расчеты, художник убежал в кабинет и вернулся назад уже с зачарованным пергаментом. Быстро записав на чистом листе текст, в котором описывался заказ Гарри, сроки его выполнения и цена, Шарль расписался под ним и прижал пергамент к портрету гриффиндорца. Поттер подхватил свое нарисованное перо, обмакнул в пузырек с чернилами, отметил, что оплачивать заказ будут гоблины из его сейфа, и тоже расписался. Француз, получив подпись, отложил договор на свободное и более-менее чистое место, чтобы чернила просохли, и деловито поинтересовался: - Когда я выполню заказ, как мне с вами связаться? - Оставьте у гоблинов. Они зачаруют медальон и отдадут его мне. - О, хорошо. Гарри, видя, что француз нетерпеливо посматривает в сторону мольбертов и красок, вежливо распрощался и ушел с картины в мастерской, переходя в ближайший свой портрет. Этим портретом оказался тот, что висел в игровой Скорпиуса. Еще на полпути к нему Гарри услышал голоса, тон которых был далек от мирного. Говоривших он узнал сразу. - Если бы мне хотелось обсудить с тобой методы воспитания моего сына, я б уже сделал это. И не вызывал бы тебя, используя какой-то надуманный повод. - То есть причина, по которой я здесь здесь, – надумана? - Нет! - Ты уверен, что стоит кричать на меня? - Нет. Прошу прощения за это, отец. Повод не надуман: я ничего не могу сделать с этой комнатой. И это – единственное, с чем я прошу у тебя помощи. С воспитанием своего сына я справлюсь сам. - А выглядит так, будто ты пытаешься скинуть его на нас с Северусом. - Я не прошу вас воспитывать его, я прошу только учить. - Чему? Огласи, будь добр, весь список. Чтобы я знал, чему его не учить. Вдруг там тоже какие-то особенные пункты, которые входят в твое понятие о воспитании. Не хочу потом снова выслушивать твои истеричные обвинения. - Я не истеричка! - Оно и видно. Это все, чему мы должны научить Скорпиуса? - Нет… Просто научите его всему тому, в чем вы лучше меня. - Я рад, что ты научился наконец признавать, что есть кто-то лучше тебя. Но мне не нравится, в какой форме ты это делаешь. - Отец. Я тебя, конечно, уважаю, но постоянно выказывать это тебе не способен… - И не собираешься. Вырастил, называется. Ладно. Что именно ты не можешь сделать? - Я хочу заблокировать комнату и законсервировать ее. Да посмотри сам – это убожество, а не игровая для семилетнего мальчика. Гарри, стоявший у входа в картину, оскорбился и мысленно высказал Драко все то нехорошее, что так и просилось на язык. Раздался громкий чих, и голос Люциуса благословил сына. Гарри же продолжал негодовать еще несколько минут (пусть и безрезультатно): во-первых, вид этой комнаты он спроектировал сам и сделал это с расчетом на то будущее, в котором Скорпиус будет увлечен не только играми; а во-вторых, ему стоило огромного труда найти среди портретов Малфоев того, кто смог бы открыть ему доступ сюда. Игровая Скорпиуса, на первый взгляд невзрачная, на самом деле была ослабленным аналогом Выручай-комнаты Хогвартса: комната так же могла меняться, но делала это не по желанию, а при помощи высказывания пожеланий призраку-хранителю. Не удержавшись, Гарри все-таки заглянул в картину. Люциус, видимо, тоже как-то узнал про эту комнату (из семейных хроник, наверно, а не из слухов, как Гарри): он остановился около хрустального шара, управляющего действиями хранителя, и задумчиво, с пониманием рассматривал его. Обнаружив все, что хотел, Люциус развернулся к сыну и сообщил: - Знаешь, Драко, я тоже ничего не могу сделать с этой комнатой. Но даже если бы мог, то не стал. Ты ведь знаешь про Выручай-комнату? У нас, в Малфой-меноре тоже есть такая комната. Конечно, ее возможности немного меньше, чем у хогвартсовской. Но у нее есть отличие, которое делает наш аналог гораздо полезней оригинала. Это хранитель. - Малфой кивнул на шар. – Он помогает трансформировать комнату, не выходя из нее. И может замедлить или ускорить течение времени в ее пределах. И это не говоря уже о том, сколько всего ему известно. Как тебе такое, сын? По мере рассказа тон Люциуса становился все тише и тише, а Драко скукоживался прямо на глазах, теряя все свое нахальство. Малфой-старший добил сына последними словами, резко сменив тон голоса с вкрадчивого на разъяренный и практически рявкнул: - А еще эту комнату не могли найти несколько сотен лет! И если из-за тебя, сын, она снова пропадет, то я не посмотрю на твой возраст и отлуплю тебя, как малолетнего сопляка! И эта комната останется в распоряжении Скорпиуса, раз уж он ее нашел. Ты меня понял, сын? Последнюю фразу Люциус произнес уже спокойно, а на Драко было даже немного жалко смотреть. - Да, отец. Смиренный ответ бывшего однокурсника прилетел Гарри уже в спину: гриффиндорец развернулся и со спокойной душой покинул картину, отправляясь в Гринготс. Ждать Скорпиуса в зале предков Поттер не стал: время было позднее и мальчик точно уже спал. Рассказать ему про медальон Поттер собирался утром. В Гринготсе магу пришлось долго искать гоблина, который бы его заметил. Магических портретов в банке практически не было, а те, что все-таки висели в некоторых кабинетах, принадлежали знаменитым гоблинам. Нарисованные надутые сверх меры гоблины с нахальным магом на контакт не шли совсем. И Гарри пришлось перемещаться по зеркалам и зеркальным поверхностям. Делать это было несколько неудобно - все окружающее словно вывернулось наизнанку. Поэтому Гарри очень не любил перемещаться через зеркала. Особенно через те, на которых ко всему прочему были еще и чары: чары, невидимые невооруженному взгляду, для Поттера были вполне себе осязаемы, и приходилось через них продираться, стараясь одновременно не повредить. А если зеркало еще и говорящее… Это было, как любил повторять один нарисованный и знакомый с Гарри маг, полный ахтунг. Как только Гарри заходил в такое зеркало, сразу начиналась громкая истерика, которая ультразвуком звучала со всех сторон и ввинчивалась в уши. При этом одушевленная стекляшка пыталась выкинуть гриффиндорца из себя, что тоже не проходило для того бесследно, и несколько дней подряд после такого развлечения Гарри чувствовал себя словно разрезанное на части желе, в каждой части которого была воткнута острая шпажка. В общем, зазеркалье гриффиндорцу категорически не нравилось, но иногда без него было никак не обойтись. Хотя свою способность заходить в зеркала он обнаружил случайно, точно так же же, как и то, что не отражается в них. Благодаря тому, что в зеркале портреты, на которых он находится, выглядят пустыми, Гарри смог зайти в зеркало в первый раз. То, как он тогда запаниковал, нельзя и словами передать. И все обитатели портретов, на которые он заходил, были именно что отражениями, просто повторяющими движения реальных. С трудом найдя нужного гоблина, Гарри с облегчением вздохнул и позвал затянутого в ливрею работника банка. Этот гоблин не был его поверенным, он просто был одним из тех немногих, кто мог его видеть. Едва заметив Поттера, гоблин тут же завершил все свои дела и сходил за пустым портретом, размером с обычную фотографию. На ней помещалось только лицо. После этого еще полчаса гриффиндорцу пришлось ждать своего поверенного: все-таки была ночь, и тот спал. Поверенный воспользовался возможностью и после того, как обговорил, какие заклинания Гарри хочет наложить на медальон, практически всю ночь решал с ним накопившиеся вопросы. Среди прочих проблем в очередной раз старый гоблин поднял вопрос о том, что Министерство пытается выведать количество якобы заблокированных сейфов Поттера, получить полный перечень их содержимого и запустить в это содержимое лапу. За последние несколько лет таких попыток было столько, что Гарри с гоблинами лишь посмеялись над надуманным поводом и продолжили говорить о делах. *** После завтрака Скорпиус, умный мальчик, не стал, как обычно, сразу бежать в игровую комнату. Спокойным, степенным шагом, как и положено Малфою, он вышел из столовой и в таком же темпе дошел до ближайшего тайного хода, рассчитанного, видимо, на юных наследников: лаз был слишком узок и мал для того, чтобы туда забрался взрослый или подросток. Не волнуясь о том, что его кто-то заметит, он, сохраняя достоинство, открыл потайной ход и ужом проскользнул внутрь. В это утро за выходом Скорпиуса из столовой наблюдала вся семья. Дождавшись, когда мальчик уйдет достаточно далеко и не сможет больше их услышать, Снейп выглянул из-за газеты, которой до этого прикрывался, и насмешливым сиплым голосом объявил: - Пошел делать все по-своему. Когда он вас опять построит, и все, кроме него, будут виноваты, я воспитательным процессом заниматься не буду. Бывший профессор намекал на недавнее происшествие, когда Скорпи клянчил метлу. Тогда мальчик всеми мыслимыми и немыслимыми способами заставил родителей купить себе игрушку. Чтобы его хоть как-то успокоить, Драко пришлось позвать крестного. Но в этот раз Северус не собирался выполнять отцовские обязанности за крестника. Отгородившись таким образом от участия в воспитании еще в самом начале, Снейп раскрыл газету на первой странице и принялся за чтение. На Малфоев с горделиво-павлиньим видом взглянул что-то пафосно вещающий министр. Драко скривился, а Люциус отвернулся от газеты. Скорпиус ничего этого, понятное дело, не видел и не слышал, ведь он был уже далеко от столовой на полпути к залу предков. Выбирался мальчик из лаза в том же месте, что и в день знакомства с Гарри, – из замаскированной под настенную панель двери возле портрета. В этот раз Поттер снова ждал его на портрете. - Привет, Скорпи, - приветливо улыбнувшись, Гарри наклонил голову и наблюдал за тем, как мальчик выбирается из лаза. Сегодня Скорпи вышел из потайного хода чистым – пыль и паутину домовики давно убрали. Хотя эльфы не обязаны были слушаться наследника, но перед просящим взглядом мальчика они устоять не могли и в кратчайшие сроки вычистили все ходы. - Привет, Гарри. Ну? Что? Ты придумал что-нибудь? - Конечно. Гарри одобряюще улыбнулся. Наклонившись вперед, гриффиндорец таинственным тоном прошептал: - Через пару дней я дам тебе медальон со своим портретом. Носи его – и сможешь позвать меня в любой момент. - Малфой-младший восторженно завопил, и Поттеру пришлось повременить, чтобы потом продолжить с самым наизагадочнейшим выражением лица: - А еще… - Гарри сделал многозначительную паузу, и Скорпи встрепенулся, с ожиданием глядя на старшего друга. Гарри не стал долго мучить мальчика неизвестностью и, выдержав паузу, торжественно сообщил: - А еще, твоя игровая останется у тебя! Скорпиус почти что запрыгал от радости. - Ур-ра! Гарри, это здорово! Ты самый лучший! Поттер рассмеялся. - Ну, честно говоря, я тут не при чем. Это все твой дед. Помнишь, я тебе рассказывал легенду твоей комнаты? Люциус тоже ее знает, и он сразу понял, что твоя комната – та самая из легенд Малфой-менора. А потому запретил Драко трогать ее. Скорпиус задумался на минутку о чем-то, а потом протянул: - Так что, получается, папа может указывать мне, что мне делать и не делать, а дед может указывать, что делать или не делать уже папе? - Ну да. Твой дед старше, он знает жизнь лучше, чем твой отец, к тому же твой дед – папа твоего папы. Конечно, он может ему указывать. Но, правда, Драко не всегда его слушает. Скорпиус покивал головой, что-то мысленно прикидывая, и поинтересовался: - Но дед же может все-таки заставить папу сделать, как нужно? И наказать его, если тот сделает неправильно? Гарри уже догадываясь, куда клонит ребенок, кивнул и добавил: - У Люциуса такая же власть над твоим отцом, как и у твоего отца над тобой. Для Люциуса Драко такой же ребенок, как ты для папы. Юный Малфой торжествующе-коварно улыбнулся и с апломбом заявил: - Тогда я буду влиять на деда, а не на папу! Гарри мысленно похлопал юному интригану (один из дальних портретов сделал это, даже не таясь), а вслух сказал: - Хм, отличная идея! Только учти, что дед старше тебя и уже много раз влиял на других людей. Он тебя раскусит с первой минуты. Скорпи нахмурился. - И что тогда делать? Гарри усмехнулся и заговорщицки прошептал: - Манипулировать им так, чтобы он не смог тебе отказать. Ребенок задумался. - Это что, как на домовиков? - Ну, почти, только более, хм… не прямолинейно. Между делом. - Как это? - Просто будь ребенком. Ты сейчас ведешь себя со мной как маленький взрослый, а ты веди себя с дедом как ребенок. Можешь даже похвастать перед ним немного. Или показать, как ты поднимаешь вещи в воздух своей магией. Можно просто увлекаться тем, чему он будет тебя учить. А еще, - Гарри на пару мгновений заколебался, говорить или не говорить, но все-таки решился: - А еще ты можешь попытаться произвести впечатление на Северуса Снейпа. Твой дедушка, кажется, очень уважает его мнение. - То есть я могу еще влиять на Северуса, а тот будет влиять на деда, а дед уже на папу? - Ага. - Как все сложно. Гарри вздохнул. - Точно. Ну а у тебя что новенького? Мальчик забавно сморщил нос и пронудел: - А у меня скоро занятие с папой. Гарри приподнял левую бровь, изображая немой вопрос и молча предлагая продолжить. Скорпи очень грустно и проникновенно вздохнул. - Ну, папа сказал в десять часов подойти к нему в кабинет, и он расскажет мне мой новый распорядок дня. - О-о… - Гарри на мгновение задумался. – А у твоего отца есть в кабинете какие-нибудь портреты? Мальчик кивнул и уточнил: - Один. Это портрет леди Фионы Амели Малфой. Папа всегда завешивает ее сразу же, как только она появляется, а потом, когда она уходит, снова открывает. На портрете очень красивый фон. Из глубины зала раздалось еле слышное фырканье, и кто-то ворчливо пробурчал на грани слышимости: «Невоспитанный самодовольный хам и грубиян!» Гарри и Скорпиус повернулись на звуки. Мальчик, следуя этикету, поприветствовал дальнюю родственницу, а Поттер легкомысленно "здрастькнул" и поинтересовался: - Леди, тогда вы, может быть, не будете против и позволите мне на определенное время занять ваш портрет? Золотоволосая женщина с цепким взглядом и резкими чертами лица внимательно осмотрела Гарри, подумала немного и неохотно кивнула. - Думаю, только у вас и получится зайти на мою картину. Так что позволяю. Но взамен вы расскажите нам все, что будет происходить в кабинете. - Эх, рассказчик из меня никакой, но ладно. Женщина фыркнула, пробормотала что-то вроде: «Ну-ну, оно и видно» и отвернулась. Гарри и Скорпиус посмотрели друг на друга, пожали плечами и вернулись к разговору. Но мальчик успел поболтать со своим старшим другом совсем недолго: минут через десять рядом с ним появился домовик и напомнил про время. Скорпиус ойкнул и нырнул в потайной ход, чтобы добраться до кабинета отца как можно быстрее. Гарри, уточнив у леди Фионы, где находится ее портрет и как в него попасть, заспешил следом за мальчиком. Проскользнув через несколько портретов и спешно извинившись перед их обитателями, Гарри вошел в портрет и огляделся. Драко стоял у окна и наблюдал за лошадью в загоне и ее всадником – Асторией. За его спиной стоял стул и массивный стол из моренного дуба. Прямо под портретом Гарри находился диванчик. Именно на этот диванчик и плюхнулся Скорпи, когда вошел в комнату, как можно незаметней подмигнув перед этим старшему другу. *** После не очень приятной сцены в кабинете Гарри увидел Скорпиуса в следующий раз только через полторы недели. Все это время мальчик занимался со старшими. Казалось, что те задались целью вообще лишить ребенка досуга. Поэтому Скорпи очень обрадовался, вырвавшись наконец из-под чрезмерно бдительной опеки взрослых. И именно поэтому Гарри, задремавший над какой-то скучной книгой, честно свистнутой с чужого портрета, был разбужен громким радостным воплем. Подпрыгнув от неожиданности и уронив книгу, Гарри стал ошалело оглядываться. Догадавшись по беззвучно открывающим рты возмущенным портретам, что у него теперь маленькие проблемы со слухом, гриффиндорец достал палочку из чехла и осторожно постучал ее кончиком себя по уху. Вернув себе слух, Поттер привычно улыбнулся мальчику и поздоровался: - Привет, Скорпи. Давно не виделись. - Приве-ет. Очень давно! И все из-за занятий! Я только и делаю, что занимаюсь, занимаюсь и занимаюсь! Почему я должен это делать?! Не хочу! Я ненавижу отца! Из-за его гадких уроков я даже с тобой поговорить не могу! - Не говори так, Скорпи. Папа просто пытается позаботиться о тебе. Как умеет. - Хм! Если не умеет, то пусть не берется! - Ну-ну, Скорпи, не расстраивайся. Давай, ты возьмешь меня с собой на занятия, а потом мы, не сомневайся, вместе что-нибудь придумаем! Гарри бодро потряс кулаком в воздухе, пытаясь подбодрить расстроенного мальчика. Мальчик состроил на лице скептичную мину. - Что? - Забыл уже? Тогда тебя точно нужно спасать! Помнишь, я заказывал медальон? Его два дня назад доделали. Кричер! Старый домовик появился уже с коробочкой. С достоинством поклонившись, он протянул ее мальчику и открыл. Внутри, в футляре, лежал продолговатый овальный медальон из лунного серебра. В центре и по краям крышки вились рунические узоры. От рун отчетливо исходила магия. Длинная цепь аккуратно была обернута несколько раз вокруг медальона. Скорпиус восторженно пискнул и подхватил с подушки украшение. Стоило ему надеть его, как цепь, слишком длинная для ребенка, подстроилась под своего нового хозяина и укоротилась, а сам медальон на мгновение замерцал. - Ну вот, теперь ты можешь позвать меня в любой момент. Скорпиус радостно потряс медальоном, а потом, нарадовавшись, открыл его. - Гарри, а можно я проверю? Давай, ты в медальон перейдешь? Посмеиваясь, Гарри согласился. Но ничего проверить парочка заговорщиков так и не успела. Гарри не успел даже уйти с портрета, как от дверей, ведущих в зал предков, раздался потрясенный сиплый возглас: - Поттер?! Обернувшись на оклик, Гарри и Скорпиус увидели стоящего в дверях Снейпа. Бывший профессор широко раскрытыми глазами смотрел прямо на гриффиндорца и держался одной рукой за дверной косяк, за который схватился в мгновение потрясения, а второй сжимал мантию в том месте, где под ней билось сердце. - Э-э... Сэр? Вы меня видите? - Гарри, ошарашенный еще больше Снейпа, сдавленно брякнул первое, что пришло на ум. Снейп, осознав, что ему не мерещится, рявкнул: - Какого дьявола, Поттер?.. Но договорить бывший профессор не успел: Гарри, тихо пискнув, сбежал с большого портрета в медальон Скорпиуса, скрываясь с глаз Северуса и замахал мальчику руками. Скорпи, правильно все поняв, захлопнул крышку. Снейп пару мгновений смотрел на пустую картину, а потом перевел взгляд на мальчика, рявкнув: "Бегом в свою комнату. Занятий сегодня больше не будет, можешь делать все, что хо... можно, но только у себя", и вылетел из зала.