Портрет

Гарри заговорил не сразу. Устроившись в картине лорда Абрахаса поудобнее, он какое-то время собирался с мыслями и, только решив, что будет рассказывать, а про что умолчит, начал: - Итак, я постараюсь ответить на ваши вопросы, а потом мне хотелось бы обговорить условия нашего мирного сосуществования. Люциус тут же переспросил: - Мирного сосуществования? Гарри кивнул, заправил за ухо упавшие на лицо волосы и пояснил: - Раз уж вы обо мне узнали, было бы неплохо перевести меня на более легальное положение. Потому что покидать поместье мне, честно говоря, совсем не хочется. - А чего вам хочется, мистер Поттер? - вкрадчиво поинтересовался Снейп, не отводя от картины пристального взгляда. Гарри посмотрел на своего бывшего профессора, который сидел откинувшись на спинку стула, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди. Даже при том, что Северус смотрел на гриффиндорца снизу вверх, под его взглядом Поттер снова почувствовал себя провинившимся в чем-то школьником, у которого строго интересуются, не хочет ли он признаться в своих проступках самостоятельно до того, как его ткнут в них носом. Машинально Гарри попытался было быстро вспомнить, какое из прегрешений Снейп может на полном основании приписать ему, но быстро очнулся: школу он, в общем-то, давно закончил. Подавив неуместное чувство вины, Гарри отзеркалил Снейпу его же пристальный взгляд и сообщил: - Мне хочется общаться со Скорпиусом так же, как и до этого момента. - А с чего вы взяли, мистер Поттер, что я вообще разрешу вам видеться с моим внуком? - возмутился Малфой, снова встревая в разговор. - Может быть, с того, что я провожу с ним больше времени, чем вы все вместе взятые? И, да, лорд Малфой, просто для справки - это я уговорил одного из ваших предков открыть ту комнату. Люциус собирался продолжить протестовать, но был практически сразу же перебит Снейпом: - Ту комнату? Люциус? Ты мне ничего не хочешь объяснить? - Малфой виртуозно и достоверно изобразил изумление на своем лице, показывая, что не понимает, о чем идет речь. - Значит, нет?.. Тогда, мистер Поттер? Может, вы меня просветите, о какой такой тайне у вас идет разговор? Малфой, едва зельевар отвернулся, послал Гарри убийственный взгляд и тот с пребольшим удовольствием и без малейших душевных терзаний сдал своего главного идеологического противника: - Про малфоевский вариант Выручай-комнаты. - Люциус?! - Ты сам виноват, Северус. Ты же отказался принимать участие в воспитании Скорпиуса. И вообще, зачем ты ведешься на провокации Поттера?! Гарри тут же возмутился такому наглому стрелочничеству: - Вот не надо перекидывать с больной головы на здоровую, лорд Малфой! Если вы не можете перестать цепляться за свои сверхважные тайны и не доверяете даже членам своей семьи, то это уже ваши проблемы! А я тут не при чем. Малфой пренебрежительно фыркнул, но объяснить Гарри, в чем именно тот был не прав, не успел - Снейп снова наложил на них обоих Силенцио, на этот раз невербальное. - Значит так. Во-первых, как не неприятно мне это осознавать, но мистер Поттер прав… И незачем так радоваться, Поттер! А с тобой, Люциус, я на тему доверия потом побеседую. Во-вторых, мистер Поттер, давайте договоримся, что вы больше не будете менять тему. Про, как вы выразились, “условия мирного сосуществования” поговорим позже - когда нам приблизительно будет ясно, в каком… кхм, положении, вы оказались на этот раз. Гарри, сбросив с себя заклинание, тихо пробурчал: - Именно это я предлагал. Задавайте свои вопросы. Снейп, переглянувшись с Малфоем и сняв с последнего заклинание молчания, поинтересовался: - А вы, мистер Поттер, не хотите сначала хотя бы общих чертах обрисовать ваше положение, чтобы мы знали, в каком направлении двигаться? - Я уже сделал это. Большего, чем было мною сказано, я открыть не могу. - И почему же? Неужели вы не можете просто рассказать в хронологическом порядке то, что с вами происходило? - Было похоже, что Снейп настаивал на своем только из принципа. Но перебороть Поттера было непросто даже ему. - Не могу! - Почему? - снова влез в разговор и так уже долго молчавший Малфой. - Потому что… Вы никогда не задумывались, почему портреты никогда не заговаривают первыми? Они начинают говорить с живыми людьми только тогда, когда к ним прямо или косвенно обращаются. Или им кажется, что к ним обращаются. Ко мне это относится в той же мере, что и к остальным портретам. Я могу спокойно общаться со своими соседями, могу начать разговор или поделиться мыслями с теми, кто меня видит, но сообщать информацию просто так - нет. Мне необходимо услышать вопрос, хотя бы косвенно касающийся той информации, которой я собираюсь поделиться. И Снейп, и Малфой уставились на Поттера с интересом естествоиспытателей. Северус же подался вперед и, предвкушая, улыбнулся, а затем вкрадчивым голосом добавил: - Ну раз уж вы портрет, Поттер, то магический закон, запрещающий не отвечать на прямой вопрос, к вам тоже должен относиться в полной мере. А это значит… - Снейп ухмыльнулся, давая Гарри возможность прочувствовать весь ужас того, что сейчас произойдет, и продолжил: - Поттер, кто шарил в моей лаборатории на вашем втором и четвертом курсе? Гарри издал мученический стон и уронил голову на грудь. Не поднимая ее, он пробурчал: - И не надоело же вам, профессор? Как вы вообще можете быть таким злопамятным? Да ваши обиды вам, наверное, снятся!.. На втором курсе - Гермиона, на четвертом - Добби. Я в ваших кладовых ни разу не был!.. Только в слизнортовских. Люциус кашлянул, скрывая смешок, а Снейп недовольно заворчал сразу и на него, и на Поттера, и на Слизнорта. Гарри спрятал улыбку, затем поднял голову и сообщил: - И, кстати, этот ваш закон ко мне не относится. Так как я все-таки живой, то его условия конфликтуют с другим законом, который запрещает магии и магическим артефактам с подобием сознания ущемлять мое право свободы воли… Но про лабораторию я все честно сказал! Если хотите, можете сами поинтересоваться у Гермионы. - Вы бы еще посоветовали спросить у Добби, - ядовито заметил Малфой прежде, чем Северус смог его остановить. С Гарри мигом слетело все веселье, и он как можно равнодушнее ответил: - Если бы Добби не погиб, спасая меня от гостившей у вас в тот момент Беллатрисы, я бы сам его позвал. Люциус запнулся и, спустя непродолжительную паузу, нейтрально произнес: - Я не знал, что он погиб. - Не удивлен, - сухо высказал Гарри. - Но не думаю, что это имеет сейчас какое-либо значение. Давайте перейдем уже к вашим вопросам. Кивнув, оба мага наконец серьезно подошли к делу. Снейп, поправив чуть смявшиеся полы мантии, начал первым: - Так, начнем с самого начала, Поттер. Что произошло в тот день, когда вы впали в кому? - спросил он. - Мой восемнадцатый день рождения. Ну, должен был произойти. Я потерял сознание ночью - наверное, в то же самое время, в которое родился. Предыдущий день был самым обычным: я провел его дома, на Гриммуальд-плейс, никуда не выходил. День рождения праздновать не собирался. Люциус, встав за спиной Снейпа и положив ладонь тому на плечо, уточнил: - Потеряли сознание? Гарри кивнул и добавил, делая вид, что не замечает движения пальцев Малфоя, ласкающих затянутое в черную ткань плечо: - Я сидел на ковре перед камином и собирался подняться, но в этот момент почувствовал что-то, похожее на удар током. Перед глазами засверкало, потом потемнело - и все. Что было дальше - не помню. Очнулся уже в своем портрете на чердаке. Еле дозвался Кричера. С его слов, прошло больше суток с тех пор, как я упал. - Хм. - Снейп сжал пальцами переносицу и, скинув с плеча руку Люциуса, задал следующий вопрос: - Боль чувствовалась? Гарри отрицательно мотнул головой. - Ничего. Ни боли, ни слабости. Даже чувства полета не было и вверх не тянуло... - заметив непонимающие взгляды, Гарри смутился и не стал уточнять, что он имеет в виду, а слизеринцы решили сделать вид, что обо всем догадались. Снейп, прикинув что-то, нахмурился и начал вычерчивать палочкой какие-то схемы на подлокотнике кресла. Возможность задавать вопросы перешла, наконец, к Малфою, отошедшему от друга с независимым видом. Люциус с удовольствием воспользовался этим шансом, чтобы уточнить некоторые детали: - А что за портрет? Обычный, магический или маггловский? Кто его подарил? Гарри пожал плечами. - Как мне сказали, обычный магический портрет - тот, который оживает после смерти изображенного на нем мага. Подарил же… Хм. Не уверен, но, кажется, портрет был от Перси и его жены. Это случилось довольно давно, да и подарки я не сам разбирал - поручил Кричеру этим заниматься. Снейп изобразил на лице пренебрежение умственными способностями Поттера. - Поручать такое важное дело, как разбор подарков, домовому эльфу, который к тому же вас ненавидит? Поттер, вы в своем уме? - В своем, в своем, в чьем же еще? Кто же мне свой ум для такого дела одалживать будет? - вспылил неизвестно отчего Гарри и, выдержав паузу, уже спокойно пояснил: - На тот момент я уже нашел с Кричером общий язык. Он проверял все подарки на вредоносные чары и заклятия, потом отправлял ответные дары и благодарности. Кричер - хороший эльф. Так что не нужно этих намеков!.. И по поводу моего ума тоже. - Какие-то странные у вас, мистер Поттер, приоритеты… - заметил Снейп. - Что было дальше? Что вы стали делать после того, как… осознали, где находитесь? В ответ Гарри пожал плечами и буркнул: - Что, что… За помощью побежал, что же еще. Вернее, попытался. Вначале не мог даже выйти из портрета. Кричеру пришлось звать Вальбургу, чтобы она мне помогла. Ух, и огреб же я тогда. - Вспомнив, какую головомойку устроила ему родственница, Гарри непроизвольно поежился и продолжил: - А после попытался показаться на глаза Гермионе, Рону и остальным, кто был тогда в моем доме. Но меня никто не увидел. И не услышал. - Вы видели свое тело? - Нет, ни разу. Когда я сумел спуститься в гостиную, его уже забрали, а потом как-то желания смотреть не появлялось. Да даже если бы и появилось, то я не смог бы этого сделать - в больничной палате нет ни одной картины. Уловив несоответствие, Снейп тут же насторожился: - Мистер Поттер. Если вы никогда не были в своей палате, и, как вы говорите, у вас даже такого желания не появлялось, то откуда вы знаете, что там нет картин? Гарри дернул плечом и уклончиво ответил: - Ну что, я спросить не могу у других портретов? Они такие вещи, как кто и где висит, - знают. Северус, не удовлетворенный этим ответом, продолжал сверлить гриффиндорца подозрительным взглядом. - То есть, у вас не появлялось желание посмотреть на самого себя, но спрашивать про свое тело у других портретов вы считаете нормальным? - А что тут ненормального? Думаете, это приятно - смотреть на свое тело и не иметь возможности его ощутить? - огрызнулся Гарри и добавил: - И нет, я не видел себя. Просто представил, что было бы, увидь я свое тело. И будьте так любезны, смените немного тему: мне неприятно говорить об этом. Снейп, продолжая сомневаться, - что-то из рассказа гриффиндорца зацепило его - просьбе бывшего ученика все-таки уступил. И инициатива в допросе снова перешла к Люциусу, тоже серьезно заинтересовавшемуся этой загадкой: - А как вы перемещаетесь в другие портреты? И, кстати, чей портрет в Зале предков? - Как перемещаюсь? - Гарри серьезно задумался, а потом неуверенно ответил: - Если честно, даже не знаю. Никогда об этом не задумывался. После того, как Вальбурга пришла ко мне и я осознал, что я действительно портрет, у меня больше не было проблем с перемещением. А то, как я это делаю, - это что-то простое… Настолько простое, что я теряюсь, когда хочу объяснить. Я просто перехожу и все. А портрет внизу… мой. Я его создал своей магией. Теперь оба: и Снейп, и Люциус смотрели на Поттера большими круглыми глазами, у них был только один вопрос, который они дружно выпалили: - Как?! Гриффиндорец чуть застенчиво улыбнулся и пространно пояснил: - Ну, у меня много портретов. Большую часть я заказывал у одного художника - рисовать неактивные портреты не трудно. Но некоторые я создавал. В первый раз - по глупости, даже не сообразив, что же я сделал. Просто захотел побыть в картине с определенной обстановкой, которую я более-менее четко представил, - шагнул в нее. И оказался в месте, которого раньше не существовало. - Просто взял и оказался? - Не просто. Идти было трудно, как будто приходилось продавливаться через что-то упругое. А когда вышел, то накатила просто чудовищная слабость, и я неделю не смог колдовать. Чтобы доказать магам, что им не показалось и они все правильно поняли, Гарри достал свою палочку и пролеветировал к себе перо, до этого момента спокойно лежавшее на столе Малфоя. Перо потерянно потыкалось в холст, а потом сделало крутой разворот и вернулось обратно на свое место. Люциус смотрел на гриффиндорца как на восьмое чудо света, а Снейп застонал и закрыл лицо руками. - Он еще и колдует! Поттер, ну вот объясните мне, почему у вас все не так? Это же невозможно! Не-воз-мож-но! Это абсолют, аксиома: портрет не может колдовать. Тогда почему это у вас получается? Гарри изобразил умильное выражение лица и невинно заметил: - Наверное потому, что у меня есть кровь? Теперь пришел черед стенать Малфою (у Снейпа уже не было сил даже на то, чтобы оторвать руку от лица): - О, Мерлин Великий! Какая кровь? Вы же портрет, Поттер, портрет! Гарри спокойно пожал плечами. - Обычная красная кровь. Я ею в Гринготсе подтверждал свою личность и привязывал некоторые артефакты из своих сейфов. Если хотите, можете проверить. Слизеринцы проверить захотели. Люциус даже не поленился выйти из кабинета куда-то в семейное хранилище, за одним дорогим и редким пергаментом, приберегаемым до свадьбы Скорпиуса (Гарри, впрочем, догадывался, где может быть это хранилище, но проверять свои догадки не рисковал, уважая чужую собственность)... После этого идти пришлось уже Снейпу - в погреб, за чем-нибудь крепким. Ополовинивая свои бокалы с редким коллекционным вином, оба слизеринца все время косились то на портрет Поттера, то на пергамент, исправно показывавший всю родословную последнего. Дерево родословной вырастало из небольшой капли крови. В один момент Малфой заметил, что гриффиндорец тоже нашел себе где-то непрозрачный бокал и теперь отпивал из него. Вернув себе утраченное было душевное равновесие, Снейп отставил бокал с “лекарством” и предложил: - Мистер Поттер, учитывая вашу удивительную для гриффиндорца разумность, которую вы в последнее время демонстрируете, предлагаю сделать небольшой перерыв и дать нам время на осмысление новой информации. Или у вас есть что еще сказать? Гарри серьезно задумался, а потом покачал головой: - Да нет, главное я уже вам поведал, остались только детали. И единственное, что мне хотелось бы прояснить, это те самые отложенные в начале нашего разговора “условия мирного сосуществования”. Северус снова взял бокал и отсалютовал им Малфою, передавая таким образом тому свое право голоса. Люциус скривился, как от чего-то кислого, и снова развернулся к портрету. - И чего вы хотите, мистер Поттер? Гарри пожал плечами. - Я просто хочу присматривать за Скорпиусом. - Зачем вам это? Полагаете, его родители с этим не справятся? - А что, похоже на то, что они справляются? Драко круглыми сутками проводит за бумагами, налаживая семейный бизнес, а Астория интересуется сыном так же рьяно, как щука интересуется раскаленной сковородкой. То есть, у Драко нет времени, а у его жены - желания. У меня есть и то, и то, а еще знания, которые я получил от множества знаменитых магов и из утерянных книг, оставшихся только на очень старинных портретах. Люциус долго думал, какое решение принять. Снейп успел заскучать, а Поттер - весь издергаться. Когда Малфой все-таки решил дать гриффиндорцу добро, затребовав, правда, клятву (и пробурчав перед этим в сторону что-то вроде: “Никогда бы не подумал, что найму для своего внука няньку из Гриффиндора”), и Поттер, и Снейп вздохнули с облегчением. Затем Гарри быстро и скомкано попрощался, оставляя магов наедине со своими мыслями и стремительно пустеющей бутылкой вина.