Любовь на разных языках

      Чудесное воскресное утро. Мышцы пока еще приятно ноют, около меня калачиком спит младшая сестренка, за окном светит солнышко, а в квартире парит аромат свежезаваренного кофе.       Я долго рассматривала Кристину в жизни: она часто хмурится или ходит с невозмутимым лицом, очень редко улыбается и еще реже смеется. Я не видела ее плачущей, если только когда она была в пеленках. Как только она встала на ноги – она сразу стала самостоятельной, все делала сама и без любой помощи. Наверное, поэтому сейчас хозяйка в нашей квартире она, а не я.       Только сейчас Кристина казалась совсем другой: ее лицо было расслаблено, а губы застыли в полуулыбке. Мне кажется, если бы она чаще радовалась, то ей цены бы не было, а парни бы за ней бегали табунами. Хотя, признаться честно, у нее и так есть внимание со стороны мальчиков. Она, как-никак, красива. Меня всегда вдохновляли ее большие глаза и пухлые губы.       Я только успела пошевелить ногами, как почувствовала ужасную боль. Мне хотелось в туалет, но эта боль была просто невыносима. Я опиралась на все, что только попадалось мне под руку. Ноги – еще полбеды. Моя спина, живот и руки болели не меньше. Другими словами, живого места на мне не было.       – О, а вот и наш спортсмен, – папа вышел из кухни с чашкой кофе и остановился, облокотившись на стену. Я еле передвигала ногами, на моем лице застыла гримаса боли, а желание сходить в туалет все росло и росло. Я уже подходила к дверям туалета, как услышала голос отца:       – И вот финишная прямая. Сможет или нет? Делаем ставки, господа, – на этом моменте я захлопнула дверь, а в ответ услышала смех отца. Очень смешно!       В обед я решила порисовать. Давно не занималась творческой деятельностью, но в последнее время во мне просыпаются мои давно закинутые таланты. На самом деле, я всегда любила рисовать, петь и танцевать. Но на протяжении десяти лет я не занималась ни одним из вышеперечисленных занятий, потому что находилась в какой-то депрессии. Сейчас мне очень хотелось творить, и благо моя рука не забыла, как держать кисточку.       Я включила музыку на айподе и вставила наушники, отдаваясь полностью творчеству. Мне очень хотелось нарисовать принцессу, что я и сделала. Я потеряла счет времени и когда я уже дорисовывала нюансы, меня дернули за плечо. Я резко повернулась (достаточно резко, чтобы почувствовать боль во всем теле) и выдернула из ушей музыку.       – Тише, – слегка опешила сестра. – К тебе Климов снова пришел. Впускать?       – Да, можно, – сказала я и только потом посмотрела на свою одежду. Я опять была в той пижаме, что и вчера, которая так не понравилась Матвею. – Только вот я…       Видимо Климов стоял прямо у дверей и как только услышал мое разрешение, он вошел. Я не успела договорить «переоденусь», поэтому лишь сделала кислую мину и проводила взглядом Кристину.       – Привет, – поприветствовала его я.       – Опять ты в этой пижаме, – парень закрыл дверь и рухнул на мою кровать. Вновь без приветствия, как я уже и привыкла.       – Ну мне же не нужно никого привлекать и кадрить. Я прислушаюсь к твоему совету, когда это будет необходимо, – я аккуратно свесила ноги. Дело в том, что моя одна из не наилучших привычек – сидеть, поджав под себя ноги. И вот сейчас, когда они затекли, я решаю их опустить. Без стонов у меня не получается этого сделать, на что Матвей реагирует крайне необычно:       – Сильно все болит? – забота ему не к лицу. Темные глаза сегодня кажутся светлее. Он что, носит линзы?       – Нормально. Терпимо, по крайней мере, – пожала плечами я. – Ты просто так зашел?       – Нет, – как будто опомнился парень, встряхнул головой и принял сидячее положение. – Я тебе вещи из чистки принес.       Вот незадача: вчера вечер пролетел настолько быстро, что я не успела объяснить отцу, почему я в другой одежде, а сейчас еще и Матвей занес мои уже чистые вещи. И как я буду это объяснять ему? И не дай Бог папа подумает, что мы влюбились друг в друга с Климовым, потому что большую часть нашего времени мы стали проводить вместе, да и заходить парень стал совсем часто. Я лишь покачала головой.       – Что не так?       – Я просто папе так и не сказала, что ты купил мне новые вещи, потому что я забыла сменные дома.       – Не страшно. Он все поймет, думаю, – слегка задумчиво произнес парень и вновь откинулся на подушку.       – Почему ты вчера так быстро ушел? Что случилось?       – Таисия, – парень закрыл глаза.       – Что Таисия? – не понимала я.       – Она звонила, устроила скандал. А вообще, не твое дело, Лиса, – так и не открыв глаза, произнес он. Его фраза звучала чересчур мягко, чтобы я могла обидеться.       – Почему ты называешь меня Лисой? – нахмурила брови я и скрестила руки на груди.       – У нас игра «Задай Матвею самый тупой вопрос»? – открыл один глаз парень и посмотрел на меня, улыбаясь.       – Нет, но… – я не нашла продолжения. Сейчас я выглядела глупо.       – Просто я не могу называть тебя замарашкой в такой обстановке. За дверью по любому стоит твоя любопытная сестра, а может и папа, и подслушивают нас.       – С чего ты взял? – то, что он буквально оскорбил моих близких, стало для меня шокирующим. Какое он имеет право? Парень не спеша поднялся и тихо подошел к дверям, показав, прежде всего, какой-то знак.       – Что ты мне показываешь? – возмутилась я, так и не понимая, чего он хочет. Парень держал ручку в своей ладони, а потом резко открыл дверь, и в комнату действительно ввалились папа и Кристина.       – Ммм, – бесилась я, потихоньку вставая. – Как мило.       – Я хотел предложить вам чай, – оправдывался папа.       – А у папы появились проблемы с замком, и я решила помочь, – ловко продолжила мысль отца Кристина. Все-таки они и вправду похожи: оба лжецы от природы.       – Понятно, – равнодушно ответила я и уже хотела накричать на них, как вдруг меня перебил Матвей.       – Можно один фруктовый чай, который стоит у вас на полке с кофе, без сахара и разбавки. И одну кружку какао, без сахара, с молоком, пожалуйста, – ласково улыбнувшись, парень выпроводил моих родных за дверь. Как только они ушли, парень обернулся ко мне и посмотрел на меня взглядом «что и требовалось доказать». Он снова рухнул на кровать, полностью удовлетворенный своей правотой.       – Ты несносный, – закатила глаза я. Признавать его победу я не хотела, поэтому единственный выход сейчас для меня был – обидеться.       – Спасибо, – наигранно ответил парень. – А у тебя уютно.       Матвей обводил взглядом мою комнату. В ней не было ничего примечательного: темно–фиолетовые стены в черную крапинку, темный потолок и темный паркет. Мебель здесь стояла тоже темная, скорее даже черная. Она прекрасно гармонировала с интерьером всей комнаты. Пусть все было просто, но, как и заметил Климов, действительно уютно.       – Спасибо, – еле слышно выдавила я и повернулась к своему рабочему месту. Мне хотелось поскорее убрать свой рисунок. Это для меня – что-то интимное и недоступное для других.       – Красиво, – внезапно Матвей перехватил мое творчество и рухнул на кровать, рассматривая все детали. У меня просто не нашлось слов, поэтому с криком «отдай» я упала прямо на него, но его длинные руки убирали подальше от меня рисунок. Он хихикал, как ребенок, отстраняя меня от бумаги. Я же безумно злилась – я вроде не маленькая, а никак не могу дотянуться. Позже рисунок выпал из рук Матвея, но он опять-таки не дал мне до него добраться.       Как только листик приземлился на пол, я, что есть мочи, прыгнула через кровать, но парень каким–то образом схватил меня в полете и оттащил назад. Я вцепилась в его футболку и забралась по нему, приближаясь к листику и отдаляя Матвея, но он опять схватил меня за талию и как пушинку отодвинул назад. Я пыхтела, выла и стонала, но Матвей и не думал отдавать мне рисунок. Для него это была лишь игра, он улыбался и смеялся. В процессе этого действия я все чаще замечала, что парень просто держит меня в своих руках и не просто держит, а нежно обнимает, порой. Я не стала говорить ничего по этому поводу. Почему? Может быть, потому что мне было приятно, а может, потому что думала, что это лишь моя фантазия.       Парню надоело, что мои попытки повторяются и повторяются, поэтому он быстро заломил мне руки, опрокинул меня на спину и буквально сел на меня. Я еще вырывалась, поэтому он схватил мои руки и сжал их у меня над головой, наклоняя ближе. Мне показалось, этот момент длился вечно: у обоих было тяжелое, глубокое дыхание; взгляды встретились, и создалось притяжение, хотя я заметила, как его глаза страшно темнеют; капельки пота выступили у него на лбу, а на губах застыла улыбка. Этот парень…он….       – Кхем, – раздался кашель отца, и Матвей быстро слез с меня, высвобождая. – Можете пройти на кухню, все готово. Отец сказал это без капли злости, в его голосе можно было уловить некоторые смешинки и радость.       – Хорошо, – приглаживая волосы, ответила я. Папа вышел, за собой он закрыл дверь. – Черт, – протянула я.       – Держи и пошли, – строже сказал Матвей, протягивая мне заветный рисунок. Я быстро убрала его в стол и поковыляла на кухню. После всех забав мне стало легче двигаться, только причина этому была неизвестна.       Сидеть в обществе отца было стыдно, ведь минутами ранее он видел, как Матвей сидел на мне. А его похоже эта ситуация забавляла, они мило беседовали с Климовым на разные темы.       – И давно вы с Алисой стали друзьями? – задал вопрос с заковыркой отец.       – Как только решили принять участие в конкурсе.       – А как вы пришли к такому решению? – полюбопытствовал отец. В этот момент мне стало страшно, а вдруг Матвей сейчас расскажет все, как есть, или наоборот растеряется?       – Нам помогла медсестра. Она натолкнула на эту идею, – спокойно ответил Матвей. Он врал так же ловко, как и папа. Только вот родитель этого не замечал, оно и ладно.       – Лиса, ты почему молчишь? – задал вопрос папа. От неожиданности я захлебнулась слабо потягиваемым какао и раскашлялась.       – Я просто наслаждаюсь вкусом, – получилось вообще не убедительно.       – А я думал, задумалась о чем, – улыбнулся папа. Я поняла, что он сейчас говорит о той неловкой ситуации, что произошла не так давно.       – Нет–нет, – заверила его я снова–таки неубедительно.       – Алексей Валерьевич, можно сегодня Лиса, то есть Алиса, сходит со мной на поздний сеанс кино? – внезапно для всех спросил Матвей. Я вопросительно на него уставилась.       – Ну, – протянул отец. Он потер шею. – Если она сама не против, то идите. Только ты привезешь ее в целости и сохранности.       Два требовательных взгляда уставились на меня. Один из них, взгляд отца, требовал от меня отказа – оно и ясно, поздний сеанс, Матвей – отпетый парень, мотоцикл и влюбленности подростковые. Другой взгляд был более умоляющим, как будто просил согласиться.       – Ну как мы и планировали, – подыграла я. – Спасибо, папочка! – я улыбнулась настолько мило, насколько мне позволило мое состояние.       – А теперь по магазинам, как и хотели? – вопросительно спросил Матвей. Теперь я точно была в тупике и никак не могла разладить ситуацию.       – На какие деньги? – поинтересовался отец.       – Подарок, – улыбнулся Матвей.       – Я уже говорил, что мы… – начал папа.       – Алексей Валерьевич, если бы я был не в состоянии, я бы обязательно сказал об этом.       – И все-таки, я могу дать, – папа уже полез за кошельком, но твердый голос Матвея уверял его в обратном. Мне так надоело их слушать, поэтому под предлогом «я собираться», ушла к себе.       Я сидела на кровати в позе лотоса, уставившись в одну точку. Через несколько минут в комнату постучали, я разрешила войти, и на пороге появился папа.       – Дочь, вы правда планировали? – он прошел и сел на краешек кровати.       – Да.       – Не умеешь ты врать, как и твоя мать, – он взял одну мою руку в свою. Я посмотрела в его сторону. – Будь осторожна.       – Ты о чем? – нахмурилась я.       – Ну, сейчас он покупает тебе подарки, ухаживает за тобой, сегодня поведет тебя в кино на поздний сеанс и, скорее всего, на последний ряд. Если вдруг чего – существует защита, но если вдруг пойдет что-то не так, мы все вытянем, – мямлил отец, усердно пытаясь не ловить на себе мой взгляд.       – Пап, подожди. Ты сейчас о сексе что ли? – из моих уст вырвался смешок.       – Ну, я просто… – покраснел папа. Вы понимаете, мой отец – лжец от природы, для него вранье – лишь мир для вольностей, и он покраснел от собственных слов!       – Я знаю о существовании презервативов. Но не думаю, что дойдет до этого. Климов слишком ненавидит меня, чтобы заняться сексом прямо в кинозале, – я положила вторую руку на ладонь отца. Он все-таки поднял свой взгляд на меня, и в его глазах горела мольба. «Лишь все было так», – читалось там, внутри карих, чуть более теплых, чем обычно, глаз.       – Ну, собирайся. Если что – звони, – папа встал.       – Па-а-ап, – протянула я и улыбнулась. Родитель вышел, а я задумалась над сказанным мной. Неужели Климов действительно так меня ненавидит, что у нас не может ничего получиться? Хотя эти проблемы не нужны ни ему, ни мне. Я откинула все мысли и залезла в гардероб. Надену то, что он купил мне вчера, вплоть до нижнего белья. Пусть знает, что мне нравится его вкус. Я улыбнулась и приступила к делу.       – Ну вот, можно идти, – я уже почти бегала по дому, боль в мышцах отходила на задний план, когда я думала о том, как мы будем ходить по магазинам. В коридоре стоял отец и разговаривал тихо с Матвеем. Как только они увидели меня, оба замолчали. Не нужно быть детективом, чтобы понять, что они говорили обо мне или о чем-то, связанным со мной.       – Ребята, подождите, – когда мы уже почти оделись, сказал отец и улетел в другую комнату.       – Что он тебе говорил? – я пихнула в бок Матвея, но тот лишь загадочно улыбнулся.       – Вот, держите, – папа нес в руках относительно старую видеокамеру. – Каждый момент невозможно запомнить, а камера позволит вам сохранить общие воспоминания.       Матвей протянул руку и ознакомился с техникой, пока я укутывалась в шарф.       – Спасибо большое, это то, чего нам не хватало, – улыбнулся Климов. Его слова звучали искренне, как будто это действительно то, что нам с ним недоставало.       – С чего ты такой добрый, Климов? Все какие-то подарочки, покупки, походы в кафе, – я поедала его глазами, когда мы входили в торговый центр.       – Еще раз тебе напоминаю, ты – моя пара.       – А я тебя еще раз поправляю – пара в конкурсе, – мы внезапно остановились прямо перед входом в торговый центр.       – Тебе не нравится? У тебя проблемы? – развернулся ко мне злой Климов. От такого напора я опешила и поспешно замотала головой «нет». – Ну вот и все тогда. Идем.       Матвей набрал мне много одежды и каждую из них комментировал. Знаете, нормальный парень уже давно бы развернулся, пошел бы в бар, послал, а Климов лишь доносит всякие вещи и таскается со мной по каждому бутику.       – Мне нравится, – довольно отметил Матвей, сидя на диванчике. Я стояла перед ним в платье ярко малинового цвета, сзади был V–образный вырез, доходящий до самой попы; спереди вырез лодочка и рукава три четверти, фонарики; пышная юбка была чуть выше колена. Мне самой нравилось это платье, но оно было такое дорогое, что даже мой папа бы задумался над нужностью этой вещи.       – Берем, – твердо сказал Матвей. К этому платью потом мы подобрали еще черные туфли на высоченном каблуке, клатч и черную подвеску. Я долго уговаривала купить Матвея балетки, на что он лишь фыркнул и сказал, что я просто обязана научиться ходить на каблуках. Кстати, во время примерки всех нарядов Матвей изредка снимал меня. Мне тоже удалось заснять его, когда он выбирал мне одежду и некоторую примерял на себя.       Мы завалились в кинотеатр усталые уже поздно, оба хотели безумно спать. Как и предполагал отец, Матвей взял на последний ряд, но я и не надеялась на поцелуи или нежности.       В зале было мало народу: в основном любовные парочки, которые тоже брали билеты на задний ряд, но завидев нас с Матвеем, садились ниже. Почему? Потому что мы с ним был окружены пакетами из разных бутиков, а им, может оно и на руку, что не самый последний ряд. Я положила свои гудящие ноги на кресло слева от меня и уютно устроилась в своем. Подлокотники между креслами поднимались без усилий. Вот и Матвей решил поднять преграду между нами.       – Ты можешь прилечь на меня, поспать. Фильм будет идти два с половиной часа, – тихо сказал он. – Ты пить хочешь?       – Нет, спасибо, – я положила голову ему на плечо. Он угадал, я действительно готова отключиться прямо здесь, но добрый Климов – в новинку и теперь ни о каком сне не было и речи. Глаза я все-таки решила закрыть, мне было так легче ощущать парня рядом с собой. От фильма прошло минут 10, как вдруг рука Климова обхватила меня и прижала к себе крепче. Наверное, он подумал, что я уснула, поэтому решился на такой шаг. Тем временем моя голова уже лежала у него на груди, укачивая в унисон. Матвей рисовал что-то на моем предплечье пальцами и, я была уверена, увлекся фильмом настолько, что не заметил, как я открыла глаза. Все мои мысли теперь были о нем. С каких пор мне стало нравиться его присутствие? Неужели я стала такая же, как и вся остальная школа? Решив не забивать свою дурную голову такими мыслями, я лишь пододвинулась ближе и положила руку на грудь парня. На какой-то момент он перестал дышать, но затем вновь глубокие вздохи уже отправляли меня в долину грез. Последнее, что я помню: прикосновение губ Климова к моему затылку, дальше следует темнота.       За окном чарующая ночь. Я вижу, как в некоторых домах напротив горит свет. Кое-где появляются и исчезают силуэты, свет гаснет, а потом по новой, но уже в другой квартире. Я пью полюбившееся какао, меня окружает темнота и тусклый свет из окна. Мои мысли бродят вокруг сегодняшнего вечера. Я пытаюсь сделать выводы, но все, что у меня получается – хныкать от бессилия. Мое тело наполнено энтузиазмом. Когда Матвей рядом – во мне рождается смешанное чувство: я вроде его ненавижу, но мне так приятно его видеть рядом со собой. Его поведение приводит меня в замешательство: неделю назад он унижал меня, ставил в неловкие положения и всячески приносил физический вред. Сейчас же он ходят со мной по магазинам, снимается на видео, ходит в гости и обнимает в кино.       – Почему ты не спишь? – сонный голос сестры раздался позади.       – Я не могу уснуть, – не поворачиваясь, ответила я.       – Алис, ты знаешь, который сейчас час?       – Около трех утра, – не отрываясь от окна, говорила я.       – Алис, сейчас 4:56. Что случилось? – маленькая ладошка упала мне на плечо. Кристина подставила стул ко мне ближе и не собиралась отводить свой требовательный взгляд от меня.       – Я в кино поспала, – я держала в руках холодную кружку с таким же какао. Я не пила его уже давно, но выпустить из рук полюбившийся напиток не могла.       – Что случилось? – пропуская мимо ушей мое оправдание, настаивала сестренка.       – Я не знаю, кто такой Климов, – наконец я опустила взгляд.       – Он – твой партнер, – тихо ответила Кристина.       – Партнер по танцам? – я подняла на нее взгляд. Горячие, даже обжигающие карие глаза смотрели на меня и отдавали теплом. Кристина и отец изменились с момента моего участия в конкурсе, они стали ближе ко мне. Или просто я изменилась и наконец, подпустила их к себе? Тем не менее, Кристинин образ тщедушной стервы изменился в моих глазах. Теперь она – моя младшая, заботливая сестра, с мягким взглядом и не менее мягкой душой. Отец теперь так же кажется мне более приземленным. Мы с ним чаще стали говорить на отвлеченные темы, да и вообще больше стали говорить. Он разрешил мне до среды остаться дома, прийти в себя. Затем меня снова ждет школа, одноклассники и усердные тренировки с Матвеем.       – Только ли по танцам? – спустя какое–то время произнесла Кристина. Мой взор устремился снова вперед, в окно. Мысли понеслись в еще одном направлении, не давая отдыха моему мозгу. Кристина сжала мое плечо и заварила мне еще какао. По танцам ли?..