***
Я вошёл в ординаторскую, уже прекрасно зная, кого там встречу. Доктор Гаррисон и доктор Шарп сидели на диване. Когда я вошёл, их разговор прекратился. Шарп посмотрела на меня изучающим взглядом. Вчера, как и я, она столкнулась с потоком любопытных взглядов и шёпота за спиной, но оставалась невозмутимой, словно то, что было вечером в её квартире, было всего лишь фантазией Пэтти, что, в принципе, так и было. — Ладно, мне пора к пациентам, — доктор Гаррисон поднялся с дивана. — Но, Линда, мы же встречаемся вечером? — добавил он громче. — Да, конечно, — согласно кивнула, слегка недоуменно смотря на коллегу доктор Шарп. Гаррисон бросил на меня взгляд, в котором угадывалось торжество, и вышел за дверь. — Только не говорите, что это дешевый трюк, чтобы заставить меня ревновать? — полушутливо сказал я, садясь в кресло. — Я таким не занимаюсь уже лет пятнадцать, со школы, — покачала головой доктор Шарп. — Как вы пережили вчерашнюю бурю? Ваши пациентки были весьма огорчены. Я почувствовала себя самой ненавистной женщиной в этой больнице. — Не преувеличивайте, — покачал я головой, а перед глазами возникла вчерашняя сцена с Дженнифер. Пожалуй, если бы ей на глаза попалась доктор Шарп, то девушка явно запустила бы в неё что-нибудь тяжелое. — А как вы пережили эту бурю? — отвлёк меня от размышлений вопрос доктор Шарп. — Многое переосмыслил для себя, — уклончиво ответил я. — И каков вердикт? — в глазах доктор Шарп появились уже знакомые мне искорки. — Линда, мой ответ не изменился. Вы прекрасная женщина и отличный врач, но если вы хотите личных отношений, вам стоит обратить внимание на ухаживание доктора Гаррисона. Взгляд женщины потух и она даже отстранилась от меня. — Скажите честно, доктор Каллен, у вас кто-то есть? — спросила она практически шепотом. Я лишь коротко кивнул. — Повезло ей, — доктор Шарп встала с дивана, привычным движением поправила халат и быстрыми шагами вышла из ординаторской. — Я бы не был в этом так уверен, — покачал я головой. Посмотрев на часы, понял, что до назначенной встречи с пациентом осталось не больше пяти минут. Освободился я уже около семи часов вечера. За все это время он ни разу не появлялся в педиатрическом отделении, но сейчас я из коридора смотрел на то, как Дженни сидела в палате на кровати и читала очередную книгу про вампиров. Меня забавляла и озадачивала такая увлечённость этими книгами. Хотя с другой стороны, я сам прекрасном помнил, когда первый раз увидел книгу о вампирах. Было это в то время, когда я уже жил в Италии, с кланом Вольтури. Аро тогда знатно позабавило описание полуразложившегося трупа, что не просто кусал жертву, чтобы выпить крови, а питался её мясом. Он даже в свойственной ему сумасшедшей манере предлагал после захода солнца пойти на кладбище в ближайшее поселение и попугать крестьян, изображая мертвецов, восставших из могил, заодно и поохотится. Мне такое развлечение, конечно, было не по душе, но глава клана Вольтури не упускал малейшего шанса наставить меня на путь истинного вампира. В ту ночь я спас от клыков молодую девушку, ее возлюбленного, я, к сожалению, спасти не смог. Прям сюжет для подобного любовного романа. Мысли о Вольтури тревожили. Ни для кого из нашей семьи не было секретом, что мой давний друг ищет лишь лазейку, удобный предлог, чтобы придать практически всю мою семью суду. Любовь Эдварда с Беллой уже была вне закона, а тут… Я снова взглянул в сторону палаты Дженнифер. Своими действиями я уже успел поставить её под угрозу, пусть и не такую явную. Совесть и чувство вины вцепились в меня похлеще зубов волка. Нет, я не собирался так просто сдаваться. Я не был подростком, не мог, да и не хотел убегать от Дженнифер, от своих чувств, от ответственности. Поэтому, поставив последнюю подпись под картой больного, я направился прямо к ней в палату. — Как ты себя чувствуешь? — спросил я. Дженни отложила книгу и улыбнулась, чуть смущенно. — Хорошо. — Рука не болит? — кивнул я в сторону той, на которой стоял катетер. — Нет, правда, устала быть привязанной к капельнице, словно собака на привязи. — Ничего, скоро это закончится. Твоему сердцу стало лучше. — Но это временно. Я вздохнул воздух вокруг с нотками аромата Дженнифер. Это раздражало мои рецепторы, будило жажду крови, но заставляло чувствовать себя более живым, не таким застывшим. — Я уверен, что подходящий донор найдётся. — А если нет? — Дженнифер посмотрела прямо мне в глаза. — Что будет тогда? Задержал дыхание, осознав к чему она клонит, хоть эта фраза и не прозвучала. Разговор заходил туда, куда бы мне не хотелось его заводить, особенно сейчас, среди белого дня, но я понимал все страхи Дженнифер. Страх смерти — разве он не основополагающий для нашего выживания? Для выживания любого существа. Именно инстинкт самосохранения, понимание что ведёт к гибели является одним из самых сильных. Я опустил жалюзи на окне, создавая хоть какую-то иллюзию уединения. — Как ты обратил своих детей? — Эдвард умирал от испанского гриппа. Розали я нашёл умирающей на улице. Эмметта на охоте практически задрал гризли, Розали нашла его. — Значит, все они умирали? Молча кивнул. — Значит, если я… — Стоп, Дженнифер, — остановил я её. — Все не так просто, как ты могла подумать. Все не так, как пишут в этих книгах. — То есть вампиры не обворожительные, нереально красивые, супер-сильные и ловкие? — рассмеявшись, с неприкрытой иронией посмотрела она на меня. — Да, но плюс к этому жажда и практически невозможность нормальной жизни в социуме. — Но у вас это получается? — Далеко не сразу, и моя семья, скорее, исключение, чем правило. Есть ещё несколько семейств, но по сравнению с тем количеством бродяг, что обитает по всему миру, это как капля в море. — Бродяг? Это как тот, что напал на меня? — Дженнифер поёжилась. — Да. Их называют по-разному: бродяги, скитальцы, кочевники, но суть остаётся одна. Они идут из города в город, из страны в страну и оставляют за собой обескровленные трупы. — А почему никто из людей этого не замечает? — А сколько по-твоему людей погибают и пропадают ежедневно? — устало вздохнул я. — Да и Вольтури строго следят за сохранением тайны. — Вольтури? Вот и прозвучало это слово впервые, и вокруг словно стало холоднее. Я заметил, как Дженнифер поёжилась. Взяв с кресла плед, накинул ей на плечи, чуть задержал ладони на них, слегка массируя, в попытке хоть немного расслабить слишком прямую и напряжённую спину девушки. — Вольтури живут в Италии. Это один их самых влиятельных кланов с многовековой историей. Именно они судьи и палачи для вампиров, что нарушили законы, — объяснил я так и оставаясь за ее спиной, и надеялся, что она не уловит те нотки тревоги, что проскакивали в голосе помимо моей воли. — А что это за законы? — подняла Дженнифер голову, чтобы посмотреть на меня. — Я расскажу об этом чуть позже. Возможно, — грустно улыбнулся ей. — Дай, угадаю: то, что я человек и я знаю о вампирах, один из них? — мгновенно сложила «дважды два» Дженнифер. — Глен направляется сюда, я уже слышу шелест колёс его коляски, — ушёл я от темы. Она лишь фыркнула: — Хорошо, задам другой вопрос: чьё сегодня дежурство? — К сожалению, не моё, — покачал головой я. — Действительно жаль, — закусила Дженнифер нижнюю губу. Она всегда так делала, когда была чем-то озадачена или расстроена. Я осторожным движением провёл пальцем по её губам, освобождая нижнюю из плена зубов. Дженнифер замерла не двигаясь, лишь дыхание стало прерывистым, а пульс ощутимо увеличился. Мне бы стоило остановиться, держаться на расстоянии, сохранять дистанцию, но эта девушка просто сводила меня с ума, а когда её язычок, слегка высунувшись, лизнул мой палец, то меня пробило током, словно все мои нервные окончания разом включились, порождая волну дрожи и желания внутри. Я глубоко вздохнул, практически на вампирской скорости отскакивая от постели Дженнифер. Она сидела не двигаясь, но бессовестно широко улыбаясь и с раскрасневшимися щеками. — Слушай, Дженни, — уже въезжал в её палату Глен, но увидев меня немного осёкся. — Здравствуйте, доктор Каллен. Я помешал? — Нет, — хором с Дженнифер ответил я. — Я уже ухожу, — шагнул в сторону двери. — На вкус как мороженное, — прошептала Дженнифер на грани слышимости мне в спину, прекрасно зная, что я услышу. Лишь на мгновение заставив меня сбиться с шага. Я видел, как в глазах Дженнифер танцевали озорные чертята, и не мог сказать, что мне это не нравилось.***
Я постаралась тут же отвернуться, и надеялась, что Глен настолько рассеян, что ничего не заметил: ни моего взгляда, ни моих горящих щёк, хотя чтобы этого не заметить, нужно было быть либо слепым, либо глупым. Глен не страдал ни от того, ни от другого, но он меня удивил, показав небывалую для себя тактичность. — Слушай, а у тебя есть песни той группы, в которой ты пела? — спросил он. — С собой нет, да и в основном это демо-записи, или записи с концертов, не самого лучшего качества. А что? — Да, я тут по инету лазил и наткнулся на одну запись с концерта, и не могу понять: ты ли это, или меня глючит. — У тебя есть выход в интернет? — наличие способа сёрфить в сети удивила меня больше, чем возможность засветиться в ней. — Ну, официально нет, но у меня есть нужные связи. — Хорошо, хорошо, я уже поняла какой ты особенный. Может покажешь мне это видео? — Да, конечно, — Глен вытащил из кармана смартфон и протянул его мне. Я практически сразу узнала это выступление. Это как раз была та ночь, когда в клуб пришёл Карлайл. Запись была достаточно качественной. Тот кто это записывал, делал это явно не с помощью телефона. Присмотревшись, я могла рассмотреть даже своё лицо, хотя парик неестественного платинового оттенка и яркий макияж делал меня менее узнаваемой. — А это что? Бутылка виски? — спросил Глен, когда я на видео, села прямо на сцену и отпила из горлышка. — Я думал, тебе нельзя пить? — посмотрел на меня парень. — Нельзя, но в тот момент у меня был сложный период. Как думаешь, много людей видели эту запись? — Судя по счётчику, не так уж много, триста тысяч просмотров. Интересно, среди них был кто-то знакомый, а если кто-нибудь из моей семьи? От этой мысли по спине прошли неприятные мурашки. Хотя, даже если они увидят, то что они мне сделают? Ответ на этот вопрос я получила через два дня. В часы посещений совершенно неожиданно ко мне пришли мама и Кайл. И если приход матери я ещё могла оправдать внезапно проснувшейся родительской заботой, то приход братика, явно не был обусловлен вдруг вспыхнувшими родственными чувствами, разве что я внезапно выиграла миллион или мне на голову упало неожиданное наследство, о котором я не подозреваю, тогда да… Тогда бы я стала любимицей всей семьи. Загадка, что их привело, разрешилась очень быстро, буквально с первого предложения и с подсунутого мне под нос телефона. — Так вот как ты развлекалась! А потом смела обвинять меня и отца в том, что это мы виноваты в ухудшении твоего здоровья! — с места в карьер начала мама. — С тех пор, как ты связалась с этими рокерам, ты полностью отбилась от рук! — негодовала она. — Вбила себе в голову эту блажь! Кого ты тут изображаешь?! — она трясла передо мной телефоном так, что изображение на нем замельтешило, и я боялась, что она разобьёт ни в чем не повинный гаджет. — Суперзвезду! Диву сцены! Да на тебя смотреть смешно в этом парике и с размалёванным лицом, ты похожа, прости, Господи, на проститутку! — в голосе матери послышались визгливые нотки, заставившие меня поморщиться, что не ускользнула от её внимания: — И что это ты мне тут рожи корчишь? Мы с отцом ещё терпели, когда ты пиликала на этой своей скрипке, но у тебя же совсем нет голоса! Так позориться! Опозорить всю семью! А вот сейчас было обидно. Я закусила губу в попытке сдержать слёзы, мотнула головой: — Да, я не Селин Дион и не Мэрайя Кэри, но голос у меня есть, притом неплохо поставленный. Если тебе не нравится такая музыка, то это не значит, что она плохая. — Ты ещё будешь меня учить?! Думаешь, как я себя чувствовала, когда миссис Силва в конце воскресной службы отвела меня в сторону и показала вот это! — А… — протянула я, теперь полностью понимая откуда такой взрыв. — Так вот почему ты примчалась в больницу. О да, какой ужас, репутация безупречной семьи Робертс трещит по швам, — тут не выдержала уже я. — Не спрашивая ни как моё здоровье?! А стремясь меня заклеймить позором! Может, лучше бы я умерла?! — Возможно! — бросила мне в ответ мама. И тут мы обе замолчали, смотря друг на друга расширенными глазами и тяжело дыша. Кайлу, что стоял в стороне, только попкорна не хватало. — Дженнифер, — голос матери стал тише. — Я не это имела ввиду. Я отвернулась в попытке спрятать слёзы, глубоко вздохнув, покачала головой: — Нет, мам, ты именно это и имела. — Дженнифер, послушай, если ты бы взялась за ум, — её тон стал намного мягче, но слова, что она говорила, резали не меньше, чем обвинения до этого. — Простите, что здесь происходит? — услышала я голос Карлайла, но не обернулась, боясь, что стоит мне просто его увидеть, то я уже не удержу слез. — Доктор Каллен, мы пришли проведать Дженнифер, — тон матери стал мило вежливым, таким искусственным, что меня чуть не затошнило. — Да, я слышал, как вы её проведали, как и половина отделения, — в голос Карлайла звучал вежливо и спокойно, но в интонациях угадывались металлические нотки. — Мисс Робертс противопоказаны любые волнения и, боюсь, ваш приход может ухудшить её состояние. Так что прошу уйти. — Мы же только пришли, — подал голос Кайл. — Доктор, а вы знали, что моя сестрёнка — алкоголичка, а возможно ещё и наркоманка, вы бы проверили её кровь. — Прошу, уходите, — в голосе Карлайла уже зазвучало рычание от которого даже у меня пошли мурашки по спине. — До свидания, доктор Каллен, — попрощалась мама, видимо решив, что не стоит нарываться и дальше, почувствовав сталь в голосе Карлайла. Со мной никто не попрощался, да и мне это было не надо. Я уже услышала все, что заслужила по их мнению. Слёзы застилали глаза. Меня начало ощутимо трясти. Чтобы хоть как-то остановить надвигающуюся истерику, почти бегом устремилась в ванную комнату. Холодная вода обожгла руки, а потом и лицо, смывая слёзы, успевшие выкатиться из глаз. — Все хорошо, — нежный поцелуй в макушку и руки на плечах помогли выдохнуть. В отражении я поймала взгляд Карлайла, полный сочувствия, и от этого захотелось расплакаться ещё сильнее. Он, почувствовав моё состояние, прижал меня к себе сильнее. Спиной я облокотилась на его грудь, и закрыла глаза, все ещё сдерживая слезы. — Да ничего нового я не услышала. Моя тайная жизнь вскрылась и, конечно, не понравилась моей семье, — пожала я плечами, поворачиваясь к мужчине лицом, уткнулась в его грудь носом. От Карлайла уже знакомо пахло лесом, а точнее даже травой, сладким, но при этом и свежим. По телу тут же прокатилась волна тепла, полностью выветрилось неприятное ощущение от разговора с матерью. — Быть нелюбимым ребёнком в семье — это паршиво, но даже к этому можно привыкнуть, но когда тебя обвиняют во всех грехах и проступках. Когда унижают. Это оказалось больнее, чем я думала. Карлайл глубоко вздохнув, погладил меня по волосам: — Меня искренне удивляет, как тебя угораздило родиться в такой семье. Тебя точно не подменили в роддоме? — шутя спросил он. — Что ж, такое объяснение их отношения ко мне, не кажется таким уж невероятным, — пожала я плечами. Подняв голову, я поймала взгляд Карлайла и замерла. Дыхание сбилось, а губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Он улыбнулся, пальцы коснулись моего подбородка, заставляя приподнять голову чуть выше, и тут же обжог меня нежностью, от которого сердце подпрыгнуло куда-то вверх. — Ты похожа на корицу и весеннее, свежее, чуть кислое яблоко, — вернул он мне мой дневной комментарий, заставляя улыбнуться. Разрывать объятья не хотелось, но писк и вибрация пейджера вернула нас к действительности. Я вернулась в палату и залезла с ногами на постель. Карлайл взглянул на меня оценивающе. — Со мной все хорошо, идите, доктор Каллен, спасайте жизни, — улыбнулась я ему — а я почитаю книгу, — помахала очередным вампирским романом. Карлайл лишь покачал головой, но ничего не сказал и поспешил на вызов.