Love me again

Now I’m rising from the crowd Rising up to you! Feel with all the strength I found There’s nothing I can’t do! — Мари-Виктуар! — грозный голос Гермионы набатом разнёсся по всему дому. — А ну-ка быстро вылезла из-под шкафа, иначе, Мерлин меня раздери, если это неправда, я расскажу всё твоей бабушке! Гарри зажмурился от децибелов и даже поковырял в ухе, как бы намекая, что нельзя так орать. Впрочем, жест это Гермионой был то ли не понят, то ли не замечен, то ли проигнорировал. — Безумно рада тебя видеть, — расплылась она в улыбке. — А где Драко? Ты, кстати, извини, что я тут с Мари — все на работе, а Молли пришлось отправиться к Августе, там Тедди приболел, так что посидеть с малышкой некому больше. Хотя, какая она, к Мерлину, малышка — сущий ураган на ножках. Гермиона говорила это всё очень быстро, при этом умудряясь убирать. Хотя, уборкой это можно было назвать с натяжкой — она просто сгребла с дивана кипу пергаментов и водрузила их на стол. Те опасно покачнулись, она посмотрела на них весьма угрожающе, но когда отвернулась, те с шорохом рассыпались, падая на пол. — Да ну и фиг с вами, — ответила она, усаживаясь на диван. Повернулась к Гарри и опять расплылась в улыбке. Гарри присел рядом и всмотрелся в её лицо — заткнутое за ухо перо, неаккуратный мазок чернил на щеке, спутанные волосы. Сейчас она больше напоминала Луну Лавгуд в её лучшие времена, а вот от собранной Гермионы Грейнджер, которой её Гарри знал, казалось, не осталось и следа. А Гермиона тем временем опять подскочила и, снеся по дороге стул, достала из-под шкафа маленькую белобрысую девчонку лет четырёх. — Ну Виктуар, Мерлин тебя за ногу, ты можешь вообще успокоиться? — она усадила девочку за стол и поставила перед ней огромную чашку с мороженым, сняла Охлаждающие чары, а затем вручила ложку. И резко сказала: — Ешь! Виктуар с удовольствием принялась выполнять её приказ. Гермиона же побежала дальше — подобрала всё-таки свалившиеся пергаменты, отнесла в гостиную, потом туда же левитировала маггловские тетрадки. Эта Гермиона вообще была непривычно быстрой и подвижной, постоянно куда-то бежала, будто за ней гналась стая разъярённых фестралов. Эта Гермиона хотела успеть всё и сразу и, что самое забавное, у неё это получалось. Ещё эта Гермиона постоянно говорила, почти без умолку, перескакивая с темы на тему: — Как у тебя дела вообще? Сто лет не заходил, засранец, мы же соскучились безумно. Виктуар, перестань сейчас же вываливать мороженое на стол. Слушай, ты так вымахал, совсем взрослым стал. Я кому сказала, прекрати! Ну и всё в таком духе. Гарри сидел со слегка пришибленным выражением на лице, да и, что скрывать, он действительно сейчас был слегка пришибленным. Просто отвык. Нестерпимо хотелось обратно в их с Драко квартиру. Войти, завалиться на диван и лежать так до самой ночи, и чтобы Драко обязательно был рядом — перебирать пальцами его волосы, запутываться, гладить, ловить тот самый нестерпимый кайф, который ловится только рядом с ним. В такие моменты Гарри было за себя стыдно — он ведь действительно вёл себя, как влюблённая девчонка. Впору было зареветь, повырывать волосы и заавадить самого себя от неразделённой любви. Тьфу. А самым противным было то, что он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что Драко в квартире не будет, он не вернётся просто так. Поэтому если Гарри и прибудет сейчас в квартиру, то останется там один. Но и этого не может быть, потому что два дня назад Гарри ушёл оттуда, отдав хозяину последние деньги. Сгрёб все вещи в чемоданы и просто аппарировал прямо с порога, и даже не задумался о том, что хозяина квартиры, который был магглом, такое его уход может как минимум просто шокировать, а как максимум — довести до психушки. Теперь все вещи лежали на Гриммо и, наверное, старый Кикимер уже давно засунул в них свой длинный нос. Возможно, он даже растащил некоторые вещи Драко по своим укромным углам. Возможно, Гарри даже хотелось, чтобы так произошло, потому что тогда ему не пришлось бы разбирать их самому, в стотысячный раз прокручивая перед глазами все те пять лет, которые они с Драко прожили вместе. Это был мазохизм чистой воды — вспоминать, вспоминать без конца, хотеть вспоминать, хотеть переживать снова и снова, и снова… — Гарри? — Гермиона потрясла его за плечо. — Эй, ты как вообще? Выглядишь не очень, если честно. Она наконец остановилась — перестала бегать по комнате, снизила высоту и громкость голоса, за что Гарри был ей искренне благодарен, да и говорить стала так, как говорила раньше — коротко и по существу. — Нормально, — Гарри попытался улыбнулся, но сам понимал, что эта его попытка с треском провалилась. — А как… — Гермиона запнулась, но потом всё же выговорила: — Драко? По её испытующему взгляду и этому самому запинанию Гарри понял, что Гермиона, кажется, очень даже в курсе всего того, что случилось. Это злило, на самом деле. Потому что, будь она хоть тысячу раз подругой, она не имела права лезть в это. — Я не знаю, как Драко, — ответил Гарри через пару мгновений. — Мы расстались. А ты, я так понимаю, уже в курсе этого. Откуда? — В курсе? — Гермиона удивлённо подняла брови, потом пожала плечами. — Простая логика, Гарри. Ты пять грёбаных лет не расставался с Малфоем. Ты пять грёбаных лет почти не общался с нами, а если общался, то приходил исключительно по приглашению и только в том случае, если приглашение было адресовано вам обоим. А теперь ты сидишь тут на диване в Норе, как будто и не было всех этих долгих пяти лет, пьёшь чай и смотришь на меня так, словно я в одно мгновение превратилась в ведьму-банши. И ещё удивляешься тому, что я догадалась про Драко, — выдала она. — Столько лет прошло, а ты как был идиотом, так и остался. Она фыркнула и покачала головой. Гарри покраснел: — Извини. — Нормально всё, — Гермиона махнула рукой, — ты зачем вообще пришёл? За жизнь потрепаться или пожаловаться? — Да я просто, повидаться. — Неужто соску-учился? — Гермиона улыбнулась и хлопнула его по плечу. — А неужели не мог? — уголки губ Гарри чуть приподнялись. — Ну, пять лет как-то умудрялся «не мочь», — Гермиона уже смеялась во весь голос, не забывая при этом посматривать на сидящую за столом племянницу. Потом вдруг разом посерьёзнела и спросила уже совсем другим тоном: — Ладно, давай рассказывай. Что между вами опять произошло? Гарри вздохнул и отвёл взгляд. — Да ничего не произошло, Гермиона. Просто однажды утром он взял и ушёл, отправившись строить семью и делать наследников. А я остался в нашей квартире вспоминать, потому что больше мне ничего не оставалось. Никаких обид, всё честно. Он предупреждал меня об этом, я знал, что так будет. И наверное, я должен был быть готов отпустить его, но я не был готов. И вряд ли смогу его отпустить когда-нибудь. Гермиона погладила его по голове, будто старалась пригладить волосы. — И что теперь? — спросила она. — Да ничего. Месяц просидел в квартире, потом собрался и уехал. Сейчас на Гриммо. — Месяц… И он не подал о себе никаких вестей? — Ничего, — Гарри покачал головой из стороны в сторону. — Пустота. Полный вакуум. Они молча сидели на диване, и даже Виктуар за столом притихла, будто боялась нарушать эту тишину, только болтала в воздухе ногами. Наверное, Гарри хотелось, чтобы его пожалели. Наверное, Гермиона даже могла бы это сделать. Но они просто молчали, как в старые добрые времена, когда понимали друг друга без слов. Сейчас никакого понимания не было и в помине, просто два бывших друга сидят рядом и не могут найти слов. И о том, что всё так, Гарри жалел больше всего. Глупо было ради Драко, который когда-нибудь всё равно ушёл бы, терять друзей. Но проблема была в том, что Гарри прекрасно понимал одну занятную вещь: даже если бы ему опять предложили выбор — прожить с Драко пять счастливых лет и расстаться или оставить прежние отношения с друзьями, он бы, не раздумывая, опять поступил так же. Сидеть рядом с Гермионой вдруг стало противно — противно от себя самого и своей двуличности. Он вскочил с дивана. — Гермиона, слушай, я зайду ещё, обязательно зайду. Прости, что оторвал от дел. Просто сейчас я… — Сейчас ты возвращаешься к жизни, Гарри. К той жизни, которая была когда-то. Я понимаю это. И очень рада за тебя, кстати. Ты и правда, заходи ещё. Рон, уверена, будет рад тебя видеть. — Да, спасибо, Гермиона. Я… правда, прости меня, я виноват, но я попытаюсь всё исправить. Она улыбнулась совершенно по-матерински. — Ты только возвращайся, — сказала она. А потом, когда Гарри уже стоял в дверях, собираясь аппарировать, выкрикнула: — Гарри! — он обернулся. — Бред, что ты не сможешь отпустить его. Ты уже отпустил. И это хорошо. Он криво усмехнулся, кивнул и аппарировал. * * * Наверное, его друзья всерьёз считали, что у Гарри что-то вроде психологической травмы. Иначе как объяснить тот факт, что они приходили к нему каждый день, на вторую неделю уже просто осточертев. Молли носила супчики, Гермиона — книжки, Рон — последние новости из мира квиддича, Артур — очередные маггловские изобретения, и даже Билл с Флёр однажды зашли, чтобы познакомить с дочерью. Гарри всерьёз считал, что они все ебанулись. Гермиона на это только хохотала, а после пыталась разъяснить, как последнему идиоту, что они просто соскучились, что давно не делились важным им с Гарри, что снова хотели ощущать его частью своей жизни. Гарри не мог этого понять, потому что сам себя он бы, наверное, не простил. Да и, если уж честно, не сильно-то он по ним всем скучал. Этого он не говорил даже Гермионе, потому что было безумно стыдно, но та, кажется, и сама всё понимала. То самое «без слов» постепенно вырастало между ними снова, и теперь Гарри понимал, что Гермиона становится для него куда более близким другом, чем Рон. За то время, пока общение с Уизли было сведено к минимуму, Гарри успел пропустить кучу всего. Нет, он, конечно, знал, что Рон пошёл работать в Министерство, а Гермиона — продолжать учёбу, только как-то мимо него прошли, например, те факты, что Рон работал уже в кабинете Министра, а Гермиона училась в маггловском университете. — Зачем ты пошла туда? — удивился Гарри, когда услышал об этом впервые. — Ну, мне это интересно, — пожала она плечами. — Я хочу заняться магическим законодательством в сфере взаимодействия с магглами, а для этого желательно досконально знать маггловский мир, я изучаю правоведение и обществознание, другие необходимые науки. И получаю удовольствие. Заодно прохожу стажировку в Министерстве — Кингсли с удовольствием меня взял. А после… Она говорила ещё что-то, рассказывала о том, чего хочет добиться и чего уже добилась, а Гарри почувствовал чёткое чувство дежавю — когда-то он тоже не знал, что ему делать дальше и как жить. Именно тогда пришёл Малфой, а вот сейчас что-то не приходил, и рассчитывать было не на кого. Оставалось только положиться на себя самого и свои силы. Не то чтобы все эти пять лет он не занимался ничем абсолютно, только прожигая жизнь, хотя прожигание жизни однозначно занимало одну из основных позиций в его ту-ду листе. Они с Драко всё же закончили Хогвартс, заявившись как-то к МакГонагалл во время летних каникул и чуть не доведя её до инфаркта. Драко тогда ржал до колик, и это, видимо, добило бедную директрису — она даже не возмущалась их просьбе и без проблем разрешила сдать все ЖАБА экстерном. Гарри точно помнил, как они два месяца безвылазно сидели за учебниками и аппарировали на ближайший к их квартире пустырь, чтобы практиковаться в заклинаниях. Малфой с пеной у рта пытался объяснить ему Трансфигурацию, а он учил Малфоя ЗОТИ, аккуратно брал его руку в свою ладонь, становился за спиной и, аккуратно прижимаясь, шептал на ухо: «Нежнее, Малфой, нежнее, это палочка, а не мантикора»… Это были одни из лучших дней в его жизни. Тысяча восемьсот одних из самых лучших дней в его жизни. И они кончились. Теперь нужно было начинать всё заново — вставать с колен, выходить на улицу и отстраивать свою жизнь без Малфоя. Правда, Гарри пока не знал, как именно, но планы всегда были коньком Гермионы, а он просто надеялся и верил в то, что всё разрешится само собой. Не очень здравомыслящий взгляд на жизнь. — Ты любишь его? — спросила Гермиона, видя его задумчивый взгляд. Гарри встал и вышел на балкон, подкуривая сигарету. Уже в дверях ответил: — Иногда мне кажется, что я его ненавижу. Гермиона ничего не ответила.