Бездорожье

«Воро-воро-ворожи, Воро-воро-ворожи, Ты, вода, моя водица, Обо всём мне расскажи» Мельница – Ворожи

      Рыска сладко зевнула и закрыла глаза – не заснуть бы, чай, костры скоро. Да только до чего ж хорошо было в натопленной, напитой ароматами трав и магией заветных слов баньке. Можжевеловые ветки окрашивали воду в зеленый цвет, под потолком курился сосновый дымок, полынь отгоняла злых духов, спешащих подгадить напоследок, и в сознание уже стучались сны. Только нельзя спать в бане, а то осерчают банники и утащат за собой, вот пройдут Зеленые праздники, и тогда можно будет не бояться воды и не шептать тайные слова. А пока – еще пару щепок и надо возвращаться, собирать с печи подсушенные травы, перемешивать их с собранными на рассвете и пополуночи, перебирать в руках, паровать полынь с чабрецом, ромашку с липовым цветом, чтобы Хольга помогла, пару послала. Как травинка к травинке тянется, так сплетаются нити в полотно судьбы, красными стежками шитое и в Рось-День благословенное.        Рыска встала с лавки, на ощупь нашарила чистую полотняную рубаху с синей вышивкой по вороту и подолу и нехотя оделась. Волосы по-прежнему были завязаны косынкой, разомлевшее после баньки тело не хотело никуда идти и ничего делать, да и незадавшийся день обещал такой же вечер. Жар рубил за баней дрова – тетушка Улита – кормильцева жена, обещала Оську пораньше отпустить и мужу про то не сказать, а счастье надо отрабатывать. Рыска, завидев такое рвение, велела добру не пропадать, и нарубить еще четверть поленницы для дома, кашу-пироги все любили, а вот делать для этого что-то – Сашием не устрашишь.        День неумолимо клонился к закату, разбрасывая алые ленты по зеленому шелку, теряясь в синей глубине. Солнце спешило поскорей разделаться с земными делами и склонить голову на колени ночи, укутанной фиолетовой шалью с россыпью звезд. Летние вечера не за горами, а с ними – сладкие разговоры, сорванные или наоборот сохраненные до осени фиалки, воспоминания о папороть-кветке и обыкновенное чудо любви, приходящее каждый раз после Зеленых праздников. Рыска вздохнула, перевязала косу несчастной лентой и пошла к дому, по пути сорвав с забора вывешенные напоказ Альковы порты. - Явился, наконец! – заявила с порога девушка, отодвигая в сторону выбежавшую навстречу кошку. - Ух, какие мы грозные. - Чем тут торчать, лучше бы Жару помог дров нарубить! - Он в молельне и так не перетруждается, а я целыми днями вышибалой работаю. - Оно и видно, что сейчас от натуги переломишься – на табуретке в проходе торчать, - непонятно чему рассердилась Рыска. - Ты чего, девка? Овод укусил или что? - Ты что там хлебаешь? – подозрительно спросила Рыска, подходя ближе, и в ту же щепку выронила порты, - Ах ты, зараза саврянская! Это же мои травы! У стола стало ясно, что бессовестный Альк просто сгреб в котелок все, что сутки сушилось на шестке, и заварил из него чай. - Тебе корешков жалко? - Из чего я теперь венок плести буду? Это ж мои травы! - Новых нарвешь, - невозмутимо ответствовал белокосый. - Чтоб тебя…. – горестно воскликнула Рыска, швыряя в саврянина порты, - Да если б не я, ты б до сих пор в торбе крысой сидел! - Как так? Но девушка его уже не слышала. Хлопнула дверь, зашуршали по траве лапти, Рыска столкнулась у калитки с Жаром, но будто бы не заметив этого, пробежала мимо.        Альк остался недоумевать в хате и подло хихикать, вспоминая, что саврянские мужики оставляли на Огневищи порты для той же цели, что и ринтарские девки ленты.