Эпоха войн

Время начало течь неуловимо.   Смотря назад, я даже не заметила, как зима сменилась весной, а потом и летом. Еще чуть-чуть и начнется осень.   Вернувшись в расположение клана Учиха, Мадара не просто дал мне вольную, он дал мне полную свободу действий.   В первую очередь, в отношении госпиталя. Без наблюдателей, таскавшихся за мной чуть ли не в туалет, удалось построить своенравных Учих в госпитале за каких-то три месяца. Уже к началу лета я практически отошла от лечения больных, берясь только за самых безнадёжных и тяжелых. Возмущались? Еще бы. Особенно старейшины. Ровно до первого собрания, где их осадил Мадара, указывая на снижение смертности в шесть раз.   Во вторую очередь, мангекьё. Старейшины чуть ли не ядом плевались, но доступ дали. Хотя я и без их разрешения прекрасно знала, что обладателей мангекьё чуть ли не половина боеспособного населения клана. Численность, Учиха, к слову, составляла не меньше десяти тысяч человек, две трети из которых – шиноби. Спросите – как обладая мангекьё шаринганом, они еще не размазали Сенджу по стенке?   Просто.   Больше половины обладателей мангекьё были практически слепы. После сотен тестов оказалось, что процент просадки зрения напрямую зависит от развития системы циркуляции чакры и очага. Попросту говоря – братья Учиха еще не ослепли только из-за колоссальной, по меркам клана, чакры, и весьма неплохого контроля. Большинство шиноби и куноичи активировали мангекьё слишком рано – в возрасте пяти – восьми лет (что немудрено, учитывая клановые войны), из-за чего к совершеннолетию их зрение садилось практически на две трети, вынуждая прекращать использовать мангекьё. Большая часть Учих также не могла использовать пробужденный мангекьё из-за слабого очага и контроля. Накладываемое такими членами клана Аматерасу в любой момент могло выйти из-под контроля, а Сусанно было лишь иллюзией, пропускающей даже кунай. И это не говоря о том, что неподготовленному шиноби хватило бы одного использования мангекьё, чтобы ослепнуть.   Методика, которую я применила к Каори, не имела никакого шанса на успех в клане Учиха. После того, как Каори потеряла младшего брата лет пять назад, пробудив тем самым мангекьё, я запретила ей использовать вторую ступень шарингана, вплоть до того момента, пока я не придумала как нивелировать вред для здоровья. И это кроме усиленных тренировок на улучшение контроля чакры, который позволил уменьшить процент просадки зрения от использования мангекьё.   Тогда мои опыты свелись к единственному варианту, который помог нивелировать вред для нее.   Для Каори был разработан целый комплекс постоянно действующих целебных фууин-печатей, помещенных на кору головного мозга. При активации мангекьё, активировались и фууин, подчистую стирая разрушительное воздействие на организм. Комплекс глушил боль, тотчас восстанавливал пострадавшие каналы и капилляры. Работал он только в момент использования мангекье. Теоретически, если сила Каори возрастет, что повлияет на силу додзюцу, то фууин будет работать неидеально, так как он изначально заточен на тот объем чакры и силы, что и в момент установки.   В случае Учих нужно было действовать по-другому. В идеале – сначала полностью восстановить зрение каждого члена клана, потом улучить контроль чакры, следом – поместить в черепушку каждого подготовленный фууин-комплекс. Как вы понимаете, шансов, что старейшины позволят копаться в их головах, не было изначально. Фууин, нанесенный поверх тела, мог облегчить боль, но не вернуть зрение. Теоретически, конечно, мог, но для этого нужно было бы уйма времени и побольше подопытных.   И это, не говоря о том, что Мадара рос в силе не по дням, а по часам. Метод Каори к нему был неприменим именно по этой причине.   Пока все, что я делала – снимала симптомы и не давала зрению ухудшаться. На это уходило чертовски много сил, терпения, времени и чакры. На то, чтобы привести одного шиноби в состояние "до битвы" у меня уходило чуть ли не два-три часа времени. Разорваться между всеми я не могла, а выученные ирьенины не доучились до уровня, который бы позволял им использовать погружение. Учитывая временные затраты, Мадара самолично выбирал тех, лечение которым проводила я, позволяя, если и не вернуть зрение, то восстановить его до приемлемого уровня.   И это, не говоря про самих братьев. Ими я занималась сверхурочно – уделяя каждому по часу ежедневно.   Идей, способных вернуть Учихам зрением, было множество. Но выполнимых, в силу ярого сопротивления, ни одного.   На подобную авантюру не согласился даже Мадара, хотя если верить женскому чутью, верил мне практически безоговорочно.   -        Риз, даже если идея выгорит – они меня ночью прирежут за то, что я позволил кому-то вскрыть себе череп и установить там непонятный фууин-комплекс.   В этом он был прав. Даже если идея выгорит – его попрут из клана вперед ногами лицом в землю.   Помимо медицины были и другие подвижки. К весне пришли вести из клана – Эафура готовились к подписанию договора о намерениях. Сразу после свадьбы Каори и того восемнадцатилетнего паренька – Учихи Изаги, что оказался самым тяжелым пациентом после стычки на границе Дождя, Мадара и Иошихиро заключили договор, суть которого сводилась к следующему. Эафура имели право заключать любые договоры с любыми кланами за исключением кланов - кровных врагов Учиха - Хагоромо, Сенджу и парочки других. Гарантировали оставить меня в распоряжение Учиха на неограниченный срок времени, необходимый для выучки первоклассных ирьенинов. Взамен Учиха обещали военную поддержку в случае любого нападения, а также гарантировали систематически направлять в распоряжение клана тренировочную команду для тех членов клана Эафура, что смогли пробудить шаринган.   Что касается Сенджу. Переговоры Хаширамы и Мадары застопорились, когда Учиха выдвинул ультиматум в виде казни всех причастных к нападению на Эафура на границе Дождя, где под раздачу попали его соклановцы.   К середине весны он взял меня с собой на одну из вылазок по заданию Дайме страны Огня. Зачистка бандитов на юго-западной границе Огня близ территории страны Рек. Потом потянулись и другие задания – мы нередко ходили лишь вдвоем, позволив Изуне оставаться в распоряжении клана.   В середине июня у него родился сын. Учиха Кагами. От ребенка так сильно фонило фирменной чакрой Учиха, что у поместья главы клана собралась добротная кучка сенсоров. Получили они, правда, только добротный нагоняй от Мадары, приправленный его ки, после чего поспешно ретировались, не желая сгореть в адском пламени Аматерасу. На ребенка пришлось поставить одну из специально подготовленных фууин-печатей, нацеленных на сокрытие чакры.   Учиха Кагами обещал вырасти и перерасти своего отца и дядю. Об этом говорила, как минимум, необходимость обновлять фууин каждые две-три недели.   Азорни после родов заметно ослабла. Я диагностировала у нее нарушение работы системы циркуляции чакры. Для работы в качестве ирьенина это было некритично, но в поле ее вряд ли кто-то отпустит. При должном уходе с таким очагом она вполне сможет дожить до старости. Последствия родов, к сожалению, поставили на ней крест в качестве ирьенина, способного использовать погружение.   Что касается меня и Мадары…все было легко и сложно одновременно. Он не только допустил меня до совместных миссий, но и позволил тренироваться вместе. Ну как тренироваться – я валяла его в грязи, а он в ответ поджигал меня каждую тренировку. Мой тай, моя скорость, мои фууин и моё умение менять положение тела при помощи футона оказались непосильны его шарингану. Сдался он после третьей тренировки, согласившись на установление первого фууин-комплекса, рассчитанного на увеличение физических показателей. После этого в скорости мы практически сравнялись, но встала другая проблема – шаринган. Теперь глаза не поспевали за владельцем тела. И тут я ничего не могла поделать и придумать. Теперь уже я валялась в грязи раз через раз.   Подготовка комплекса фууин-накопителей заняла у меня практически все лето. Печати необходимо было переделать именно под Мадару. После нанесения комплекса на тело начался самый долгий и нудный для Мадары этап – подпитка. Первое заполнение накопителей должно быть медленным и неспешным, чтобы дать печатям возможность привыкнуть к чакре. По этой причине мы застряли в расположении клана практически на весь сентябрь. Мадара сократил количество выполняемых членами клана миссий, боясь в случае чего оказаться неспособным оказать поддержку.   Что касается всего остального...Секс был потрясающий. Ровно настолько, насколько он может быть потрясающим для сенсора, который зависим от своего партнера в энергетическом плане. Мадара это видел и милостиво делился со мной чакрой, без сомнения стараясь подобным образом привязать меня к клану Учиха. Отпираться смысла не было, и здесь мы не играли в политические игры. Мадара знал, что клан зависим от меня, а я зависима конкретного от него. Порочный круг, учитывая, что Мадара был главой клана Учиха.   Патовая ситуация. Для него. Когда-нибудь моя гениальная афера вскроется и, остается уповать на то, что его привязанность ко мне пересилит его желание меня убить.   Если же нет…что ж, я прожила неплохую жизнь.   Но не время думать об этом.   Первое за тот год значимое событие случилось во время подготовки для Мадары комплекса накопителей. Не знаю, о чем думал Изуна, но впервые за несколько месяцев, Азорни прогуливалась с Кагами по улочкам Сэйро, а не топтала траву на территории поместья. Я же только возвращалась из Отафуку, куда отлучилась буквально на день, чтобы пополнить запасы чернил и трав, когда ощутила неладное.   И нет, в этот раз это были не Сенджу.   Потом мы так и не смогли определить, кто поступил столь безрассудно, но практически удачно.   Я не чувствовала чужеродной чакры, приближаясь к Сэйро, собираясь перемахнуть через стену поближе к поместью. Но буквально споткнулась, очутившись на стене. От дикого и ярого желания. Убить.   Чужие эмоции захлестнули меня с головой, заставляя сорваться с места с неприсущей для меня прытью, поднимая в воздух куски камня, еще секундой назад бывшие частью стены.   Я бы не успела поступить по-другому, кроме как закрыть Азорни собой. Буквально втиснулась между ней и источником эмоций, врываясь в толпу гражданских.   Короткий клинок вошел аккурат в подлопаточную мышцу, застревая в кости из-за угла удара. Удар предназначался явно не ей, а Кагами, которого она держала на руках. А потом был взрыв.   Кто-то из шиноби успел сориентироваться вовремя, укрывая большую часть гражданских покровом Сусанно, я же выжила из накопителей максимум, выплескивая его вокруг нас, создавая весьма надежный, но кратковременный барьер из спрессованной чакры.   Обошлось. Практически, не считая крайне неудачного ранения.   Братья рвали и метали, шерстя всю деревню, но концов неудачного нападения так и не нашли.   —      Это какое-то скрытое умение шарингана? Неизвестное додзюцу или просто твоя личная суперспособность?   Изуну удалось выловить лишь на следующий день.   -        Не понимаю, о чем ты, - Изуна обернулся, улыбаясь.   -        Все ты понимаешь, Изуна, - я нервно передернула плечами, до сих пор страдая фантомными болями, пусть и удалось залечить рану достаточно быстро.   В воздухе повис мой недосказанный вопрос.   Я снова ринулась спасать кого-то из клана Учиха. Вполне вероятно, что в этот раз это стоило бы мне жизни, окажись клинок смазанным в яде.   -        Связи.   -        Что?   -        Все дело в связях, Риз.   -        Не понимаю.   -        Каждому нужно что-то или кто-то. Для того чтобы жить. Связи делают нас сильнее, они заставляют нас двигаться, развиваться, любить и защищать.   -        Причем тут это?   -        Как ты думаешь, какая связь у меня?   -        Мадара и Кагами.   -        Тогда ты не понимаешь суть связи, Риз. Моя связь – это только Мадара. Если мне предстанет выбор – собственный сын или брат, я выберу брата. Но это не мешает мне любить обоих. Но есть и другая сторона. Есть люди, способные выжить без связи, а есть те, кто нет. Случись что с Мадарой, с трудом, но я смогу жить дальше. Встану во главе клана, возможно, у меня будут еще дети. Мадара другой. Ему мало одной привязки. Что будет, если я погибну?   Страшно представить.   Потому что невозможно осознать, что будет с тем, кто лишит Изуну жизни. Мадара такого не простит.   -        Он уничтожит все вокруг себя. Он не хочет привязываться к Кагами, любит его, но прекрасно понимает, что значит быть младенцем и ребенком в эпоху клановых войн. Мадара этого не осознал в полной мере, но ты – его вторая связь. Возможно, еще не сейчас, через время, через годы, но ты станешь ему не менее важной, чем я. А вот почему ты так безрассудно кинулась спасать Кагами…на этот вопрос сможешь ответить только ты. Со временем, конечно.   Разговор с Изуной заставил меня задуматься. Признаться себе, что ради него, Мадары, Кагами и, пожалуй, Азорни, я и вправду готова подставиться. Снова.   Второе за этот год значимое событие случилось на следующий день после полноценной активации установленного на Мадару комплекса накопителей. С утра он опробовал фууин в действии, а весь остаток дня "радовал" меня своим задумчивым выражением лица, бросая в мою сторону неоднозначные взгляды. Вечером, когда Изуна, Азорни и Кагами уже уснули, а я усердно записывала очередные идеи по фууин-комплексам для себя за рабочим столом в его спальне, Мадара велел одеться и следовать за ним.   Я обернулась на его голос, а инстинкты завопили, заставляя меня перекатом уйти в сторону. Сработал фууин на запястье левой руки, позволяя мне резко вытащить катану. И только тогда я перевела дух.   Учиха смотрел на меня ошалелым взглядом все также стоя с протянутой рукой. Без оружия. Без чакры. Просто намеревался положить на плечо, сказав, что надо куда-то топать на ночь глядя?   -        Риз, ты совсем ополоумела? – теперь уже он бросил на меня подозрительный взгляд. – В чем дело?   -        Ты…-я развернула эмпатию и сенсорику на максимум, прощупываю Учиху. Удивлен, чуточку раздражен и обескуражен. Нет, убить он меня явно не планирует, - что я должна подумать, когда ты говоришь тащиться куда-то на ночь глядя после того, как я отдала тебе одну из своих самых лучших разработок, увеличивших твой резерв в два раза?!   -        Параноик, - фыркнул Мадара, - пошли. Не буду я тебя убивать, по крайней мере пока глаза не вылечишь, - глумливо добавил он.   Шли мы…недолго. Обогнули деревню, ушли вглубь леса километров на десять и достигли реки. Небольшая речка и горы, горы, горы. Мадара вел меня против течения в сторону границы со страной Железа. Прогулка не затянулась – уже через полчаса мы вышли к водопаду.   -        За то, что я собираюсь тебе показать – старейшины меня бы четвертовали, - Мадара ухмыльнулся словно дитя, скрываясь за стеной воды. Пришлось последовать за ним, - но даже они не знают об этом месте.   Пещера, скрытая водопадом, оказалась храмом. Небольшим таким храмиком в лучших традициях Учиха. Темень, Шинигами ногу сломит.   -        Это наследие предыдущих глав клана Учиха. Совет старейшин не знает об этом месте.   -        Зачем ты меня сюда привел?   Мадара долго молчал, закрыв глаза. Видно, что слова даются ему с трудом.   -        Потому что я доверяю тебе в достаточной степени, чтобы вверить в твои руки наши с Изуной жизни. И глаза.   Что за бред – подумала я, зло зыркнув на Учиху, прежде чем снова углубиться в чтение свитков.   Да нет. Быть не может. Бред чистой воды.   Или нет?   Снова подняла взгляд на Мадару, который уселся на каменный выступ. Окинула его взглядом, откинулась на спинку деревянного стула и закрыла глаза.   Бред. Исходя из всех моих знаний в медицине – бред сивой кобылы.   Вечный мангекьё шаринган.   Именно так именовали это чудо света бывшие главы клана Учиха. Почему чудо света? Да потом что самое давнее упоминание о нем относится к дате четырех вековой давности. Учитывая, что последние столетия шиноби подыхали в возрасте тридцати – тридцати пяти лет неудивительно, что сохранилось так мало записей.   Свиток, посвященный вечному мангекьё был только один. В остальных, по словам Мадары, содержались скорее легенды об этой силе.   Как утверждал Учиха Моэто, эту историю ему поведал умирающий пра-пра Учиха Изанаги. По его словам, Учиха Изанаги и Учиха Идзанами были братом-сестрой. Одними из первых пробудили мангекьё и, разумеется, одними из первых ослепли. Каким хером им в голову пришла идея обмена глазами – никому неизвестно. Кто практически пять веков назад умудрился провести пересадку глаз – тоже непонятно. Но, якобы, это сработало. Зрение восстановилось, сила техник возросла и…все. Практически. Новый мангекьё перестал приносить боль, кровь и потерю зрения, ограничившись лишь дикой усталостью из-за перенапряжения. Так и прозвали – вечный мангекьё шаринган.   И все. Больше никаких заметок. Только краткая приписка о том, что сие чудо можно организовать при помощи парных глаз брата-брата, сестры-сестры или брата-сестры.   Как, мать вашу, пять веков назад они умудрились провести пересадку глаз если даже в нынешнее время за это возьмется от силы десяток ирьенинов по всему свету?!   Уууу. Голова пухнет от этого бреда.   -        Бред. – я оторвалась от созерцания потолка, - это просто фееричный бред, Учиха. Я не буду выдирать твои глаза и пересаживать их брату. И наоборот тоже не буду.   -        Подумай…   -        Нет, Мадара, - я брякнула кулаком по столу в храме (откуда он вообще там взялся?!), - я предлагаю тебе поставить фууин – ты меня в свою голову не пускаешь, но вырезать глаза – пожалуйста. Так получается?!   Мадара вздохнул, скрестил руки на груди и по-детски зло зыркнул на меня.   Сощурилась, развернула эмпатию, просканировала его от пяток до макушки. Вот подлец! Скрывает же что-то.   -        Говори.   -        Секрет клана.   -        Какой на хрен секрет клана, когда я уже по самое набалуй?!   Думает. Вспыхивает. Снова думает. Даже неслабый щит повесил. Едва-едва ощущаю его эмоции.   -        Договор, - прощупывает почву, решив зайти, с другой стороны, - это подействует. Я знаю. Сделай, взамен я не буду задавать тебе лишних вопросов.   Вот же сука. Знает, чем меня подкупить.   Теперь моя очередь думать. Предложение без сомнения слишком заманчивое. Видимо, здесь кроется что-то настолько секретное, что он не готов это доверить человеку, которому дает распоряжаться собственным телом. В тоже время — это просто идеальный способ меня обезопасить.   -        Ты дашь мне слово, Мадара.   -        Какое?   -        Чтобы ты не узнал обо мне. Чтобы я не сделала, - закрываю глаза, тщательно обдумывая каждое сказанное слово, - ты не тронешь Эафура. Никогда. Не при каких обстоятельствах. Ни словом, ни делом, своими или чужими руками или словами. Считай это своим личным протекторатом. Твоим, а не клана. Навсегда.   -        Есть что-то, о чем я должен знать?   -        Есть. Но я клянусь, что ни словом, ни делом не сделаю ничего, что поставит твой клан под угрозу. Если же такая ситуация возникнет, ты волен делать со мной, что хочешь. Но мой клан за мои действия не отвечает. – задумавшись, все же добавляю, - и все же. Если возникнет ситуация, при которой тебе придется меня убить, я буду тебе благодарна, если перед этим ты взвесишь все «за» и «против» и уже после этого воткнешь мне что-нибудь металлическое в сердце.   -        Еще пожелания? – Учиха уже во всю светит своим мангекьё.   -        Да. Желательно все-таки металл в сердце, а не твое фирменное Аматерасу.   -        Сколько тебе нужно времени?   -        А когда тебе нужен результат?   -        Вчера.   -        Пару часов на проверку физического состояния, сутки на проведение тестов на совместимость. Сутки на операцию. Реабилитация…не могу даже примерно сказать. Возможно, неделя. Возможно, месяц. Я никогда не делала подобного.   Во всем этом бреде была одна проблема – мой резерв. Мне необходимо будет не только провести две параллельные операции по пересадке глаз (что блять за бред), впоследствии занявшись сращиванием чакроканалов, но и также обеспечивать защиту от любого возможного нападения.   Мадара строго настрого запретил говорить о происходящем кому-либо. В том числе Азорни. В особенности ей.   Операцию было решено провести в храме. Последующие несколько дней, пока я занималась подготовкой к операции, братья Учиха обвешали храм таким количеством охранных барьеров, что их собственному особняку и не снилось.   И чем ближе был день Х, тем сильнее у меня тряслись руки.   Интуиция просто вопила, требуя вытрясти из Мадары все возможные подробности, но я все же сдержалась. Слишком сильно он мне доверяет. Слишком сильно чтобы это призрачное доверие можно было потерять.   Вопрос с энергетической подпиткой не решился сходу, поэтому пришлось отложить операцию на неделю, пока из Эафура с гонцами не принесли запечатанный и специально подготовленный фууин-комплекс, уже заполненный под самое не хочу. Но только для активации.   В день Х я ушла из Сэйро с первыми лучами солнца, отправившись в сторону храма. Практически весь день ушел на подготовку инструментов и распечатывание фууин-комплекса, который выглядел следующим образом: белоснежное полотно специальной чакро-бумаги было исчеркано кандзи, образовывающий замкнутый круг. Активировала его ранним утром, влив в распечатывание всю имеющуюся чакру, чтобы к вечеру резерв восстановился. Фууин по своей сути должен был стать связующим звеном между мной и Учихами, позволяя подпитываться их чакрой без прямого соприкосновения с телами.   Ощутить чакру Мадары и Изуны удалось только в тот момент, когда они зашли в храм. Поставленные барьеры оказались хороши. Тихо звякнула кусаригама, убранная на один из выступов.   -        Я надеюсь, что Вы доверяете мне в достаточной степени, раз готовы пойти на такое, - я вступила в подготовленный фууин, - оставьте за барьером оружие и все, что может исказить потоки чакры внутри него.   С каждой секундой хмурюсь все больше, наблюдая за тем как рядом с кусаригамой появляется килограммов десять метательного оружия.   -        Ложитесь.   Мадара по правую руку, Изуна по левую, а я прямо между ними.   -        Подготовленный фууин – не барьер. Он позволит мне вытягивать из Вас чакру, когда моя собственная закончится. – убедившись, что шиноби меня поняли, наконец-таки создаю клона, - Вы уже решили с кем буду я, а с кем клон?   -        На камень-ножницы-бумага, - Изуна усмехается, - со мной клон.   -        Хорошо. Мы это обговаривали, но я все равно напомню. Так как твой брат, Изуна, отказался посвящать меня в этот самоубийственный план полностью, я не могу однозначно сказать в чем причина активации вечного мангекьё шарингана. Вполне возможно, что дело в смешивании чужеродной чакры в рамках одного поколения. Поэтому, чтобы исключить любое чужеродное вмешательство, мы вынуждены отказаться от анестезии. Это значит, что будет больно. Чертовски больно.   -        Начинай.   -        Я активирую сдерживатель.   Мадара кивает, а я наконец-таки активирую фууин-комплекс на полную мощность. Печати разрастаются во всему периметру, а потом вязью кандзи оплетают тела Учих. Чувствую, как Мадара напрягается, и невольно делает первую попытку высвободиться.   -        Тише, - крепко сжимаю его руку в своей, - он не рассчитан на твою мощь, Мадара. Он нужен только для того, чтобы обеспечить Вашу неподвижность. – это его нисколько не успокаивает, и я чувствую, что он снова прощупывает печать. Успокаивается только после того, как убеждается, что его силы хватит чтобы вырваться в случае чего.   Первый этап операции – извлечение глаз. Действую крайне медленно и осторожно. Мадара шипит сквозь плотно сжатые зубы и с трудом сдерживается, чтобы не разорвать сдерживающую его печать. Изуне не легче.   Со вторым этапом сложнее. Со слов Мадары, вмешательство в сами глаза должно быть минимальным. Именно поэтому, сдерживая свои намерения, вопреки здравому смыслу, я не лечу разорванные сосуды и капилляры, чтобы восстановить их, а аккуратно передаю клону глаза Мадары, принимая глаза Изуны.   Чакра практически на нуле, поэтому начинаю тянуть чакру из фууина, чувствуя, как вздрогнули Учихи.   Третий этап самый сложный. Приживление. И самый долгий. Предельно медленно и с максимальной аккуратностью принимаюсь за сращивание. Сначала зрительный нерв. На него уходит просто уйма времени, но ошибки недопустимы. На вскидку уходит практически шесть часов, потому что к тому моменту как я заканчиваю, резерв приходится пополнять в четвертый раз.   Приходится сделать короткую передышку, направив силы на переработку чужой чакры. Из-за дикого дисбаланса чужой чакры в организме, приходится бороться с собственным организмом, готовым погрузить меня в обморок прямо здесь и сейчас.   После зрительного нерва приступаю к внешним оболочкам глаза. Времени вновь уходит чертовски много.   Последний этап – глазодвигательная мышца. Едва медицинская часть подходит к концу, погружаю братьев в сон прежде, чем кто-то из них успевает дернуться.   Клон накладывает на глаза Изуны повязку, а потом растворяется. Усталость накатывает с такой силой, что с трудом удерживаю сознание, проглатывая несколько энергетических пилюль. Тщательно наложенная маскировка расползается к чертям, но мне все-таки удается ее удержать, вытягивая еще порцию чакры из Мадары и Изуны.   Первые два дня держу их во сне беспрерывно. Прекрасно осознаю, что стоит им проснуться, удержать я их не смогу. Чувствую, что глазам еще нужно время. Каждые несколько часов проверяю состояние и подлатываю те прорехи, что не ликвидировала при операции. Снимаю остатки боли и образовавшиеся гематомы.   К концу третьего дня понимаю, что нахожусь на пределе. Еще сутки без сна и при потере сознания маскировка сползет к чертям.   Вздрагиваю каждый раз, когда кто-то из них излишне громко вздыхает. В этой звенящей тишине проходят последние часы четвертых суток после операции, прежде чем я решаюсь их разбудить.   Мадара просыпается первый. На рефлексах дергается, чувствует сдерживающий фууин и за каких-то пару секунд разрывает его к чертям, срывая с глаз повязку.   Он слегка дезориентирован, бросает обеспокоенный взгляд в сторону брата, только приходящего в сознание, а потом сворачивает силу.   Неужели и вправду получилось?   -        Сколько?   -        Четыре дня, - его взгляд со сосредоточенного становится чуточку обеспокоенным. – А теперь прости, - опускаюсь на землю между ними, - но мне надо поспать.