Эпоха войн

Не смотря на кажущуюся безмятежность, Учиха Изуна был настолько сильно погружен в свои мысли, что пришел в сознание лишь от увесистого тычка в плечо. От Азорни.   Глядя на двадцатиоднолетнюю куноичи, так заботливо убаюкивающую его сына, шиноби был готов вновь и вновь благодарить богов, что отпустили его и дали лишние крохи времени, что он собирался провести с семьей.    Брюнет, легким движением притянув к себе девушку, мягко поцеловал ее в лоб и прижал к себе, вновь думая о чем-то своем.   Так близко и так далеко.    Азорни в растерянности боялась пошевелиться, ведь от столь чувственного действия Изуны, как оказалось, успокоился даже Кагами.    -        Она ведь спасла тебя. Она и Мадара…он убьет ее?   -        Не убьет, - не смотря на задумчивый вид, шиноби слабо улыбнулся, глядя на куноичи сверху вниз. Потом почти невесомо провел ладонью по волосам сына, выпуская Азорни из объятий, - к тому же…   -        К тому же что? Эй, Изуна, ну хватит впадать в беспамятство. Кто бы мог подумать…я до сих пор не понимаю.   Он ведь видел ее.    Другую.   Настоящую.    Прошло две недели, а он молчал! Если бы вчера он не пустил меня к ней проверить ее состояние… Кто бы мог подумать…   -        Я знал. Увидел ее словно тень, призрака, когда она уволокла меня из-за грани. А теперь ложись спать.   -        Но…   -        Азорни, ложись спать. Мадара ничего не сделает Риз.   -        Почему ты так в этом уверен?   Но Изуна не ответил. Лишь как-то грустно улыбнулся и вновь погрузился в свои мысли.    Никто не мог понять ту ношу, что выпала на его долю.   Знать, но молчать.   Ты знаешь условия сделки, Изу-кун. Молчи-молчи. – тихий детский голосок лишь в очередной раз звоном раздался в мыслях.   ***   Риз ворочалась всю ночь, но не смотря на накатившую слабость после долгого пробуждения, смогла заснуть лишь когда начало светать. Но даже во сне ощущала холод, опутывающий всё тело, словно ледяные щупальца. Словно она снова оказалась в подсознании Изуны. Словно вновь ощущала там кого-то еще.   Смерть.   Тепло.   Девушка резко открыла глаза и, подавляя накатывающую слабость, села в кровати. Риз ощутила неподдельное желание прикоснуться к Мадаре, который с задумчивым видом взирал на нее, сидя в кресле в жалких шагах. Ощутить столь необходимое тепло, а не жар.   Учиха сплёл пальцы и устало опустился на них лбом. Сидел так несколько минут, о чём-то размышляя, потом поднял голову и посмотрел на неё пронзительно, с какой-то затаенной жалостью, от которой куноичи чувствовала себя с оголенной душой. Не осталось никаких секретов.    -        Ты был у старейшин, - мысль мелькнула на задворках сознания, обдавая холодом сильнее, чем ледяной ветер. Словно приговор.   -        Был.   -        Ты им рассказал? – словно удар под дых. Риз с трудом сдержала голос, боясь пошевелиться.   Но Мадара не отвечал, нагнетая тишину.   -        Мадара, ты им рассказал? Рассказал кто я?   -        Нет.   -        Меня…казнят?   Она вдруг поразилась безразличию собственной судьбе. Вздохнула так устало, будто бы весь мир навалился на плечи, прижимая к земли, грозясь растоптать и уничтожить.   -        Я об этом думал.   Ей вдруг так отчаянно захотелось вскочить на ноги и потребовать немедленного ответа. Просто устала ждать.   -        У тебя есть выбор как поступить.   -        Выбор есть всегда, - перебила.   Его губы дрогнули.    -        Вассалитет.    -        Мой? – собственному дрогнувшему голосу Эафура удивилась и ощутила подкатывающую к горлу безнадежность, - не мой.   -        Всего клана.   -        Нет. Лучше казнь.    Клан Эафура. Вроде бы и не родной. Вроде бы и не семья. Но в миг необходимого решения, вдруг ставший таким дорогим. Куноичи взирала на Учиху с такой болью, что он сам с трудом удерживал себя на месте.   -        Когда казнь?   -        Будто торопишься умереть, - раздраженно, - Брак.   -        С тобой?!   -        Будто кто-то еще способен вытерпеть тебя.   -        Это ты так решил проучить себя?   -        Прекрати язвить, Риз.   -        Значит, печать, - рука скользнула по шее, пальцы замерли на позвонках, поглаживая пока еще девственную кожу, - может все же казнь?   -        Прекрати.   -        Как будто все решено.   -        Решено. Через неделю. У тебя нет выбора.   -        Выбор есть всегда, - от жалости к себе захотелось умереть.   Риз встала из-за стола и, подойдя к зеркалу, задумчиво посмотрела на свое отражение.    Красивая, но такая неуместная.   Неужели это так страшно? Всего лишь печать.   Не просто печать. Свобода.   То, ради чего она опрометчиво в ярости убила Бацуму Сенджу. Ради свободы. Пусть и не надеялась выжить. Но она получила свободу. А печать для нее ассоциировалась только с клеткой, в которую Мадара готов ее бросить в ту же секунду.   Жизнь в клетке. В постоянном страхе за собственную жизнь. Риз прекрасно понимала, что вряд ли когда-то Мадара доверится ей полностью. Она враг. Сенджу.   Но Эафура была эгоисткой. Чтобы она не говорила, чтобы не делала, она отчаянно хотела жить. Дышать, чувствовать, сражаться. Рвать мышцы, убивать. И больше всего на свете Риз до сих пор хотела мести.   Сладкой и холодной мести.   Ей стоило всего на секунду закрыть глаза, отчетливо воображая миг триумфа, который вряд ли теперь когда-либо состоится. Ей отчаянно хотелось увидеть не смерть Тобирамы, нет. Его поражение. От ее руки, безоговорочное поражение. Страх в его глазах.   Ирьенин открыла глаза, встречаясь с ониксовыми глазами в отражении зеркала.   -        Я согласна.     Риз же настолько долго носила чужую внешность, чужую личину, что просто приросла к ней, отказываясь воспринимать себя беловолосой Сенджу.   -        Риз, пора. – Азорни обеспокоенно взглянула на учителя, глядя в ее потускневшие глаза.   Кожу на шее неприятно засаднило. Эафура бросила последний взгляд на свое отражение.   Темно карие глаза были подведены черным карандашом. Иссиня-черные волосы струились по спине. Рукава кимоно были длинными, как и подол. Тонкую талию укрывал белый пояс. На спине одеяния было изображение клана Учиха. Да, теперь она не Сенджу, и даже не Эафура, а практически Учиха.    Осталось сделать последний шаг.   -        Пойдем?   Азорни промолчала, лишь кивнула в ответ.   Внутри Риз переворачивалось всё.    Казалось бы что такого?    Всего лишь брак.   Как мало букв и как много обременений.   Печать.   Печать. Не та, что скрывает тайны клана Учиха и уничтожает тела погибших в бою шиноби, а та, что порабощает волю носителя. Сильнее и крепче печати, что носили члены побочной ветви клана Хьюга.   Мадара не стал скрывать от нее правды. Еще до того, как она дала согласие, сказал, что поставит полную подчиняющую печать.   Бесправная жена главы клана.   Риз знала, что быть может тот день, когда Мадара применит печать, никогда не наступит. Но сам факт ее установки…Химе клана Эафура, Химе клана Сенджу, пусть и бывшая…всё ее воспитание противилось происходящему.    Хотелось высказаться, попробовать отстоять свою свободу, но Риз лишь молчала, идя с Азорни по пустым коридорам. Никто не оценивал ее, словно вещь. Не было толп, не было никого. Стояла глубокая ночь, но Риз ежилась каждую секунду.   Особняк главы клана был пуст. Свадьбу решили сыграть в клане Учиха, куда она не пригласила никого из клана Эафура, даже Иошихиро. Только поставила его в известность, сообщив, что передает титул Каори.    Монах уже поджидал где-то впереди, вместе с Мадарой.    Она пыталась не слушать монаха и не смотреть на Мадару, который стоял рядом с ней, выжидая, пока всё закончится. Вокруг было тихо, словно горстка старейшин пришла на похороны, но шепот монаха нарушал эту идеальную тишину. Риз смотрела куда угодно, только не на Мадару.    Вскоре, монах закончил. Мадара склонил голову клану, ведь того требовала традиция, Риз повторила за ним. Девушка поймала взгляд своего… мужа.    Будто рад, что не настояла на казни.   Поджимая побелевшие губы, Риз опустилась на колени, расправляя подол кимоно. Чуть наклонила голову, скользнула безразличным взглядом по восседающим подле старейшинам – мужчинам главам семей и подобрала пальцами выбившиеся пряди волос, смиренно принимая свою участь.   В ней осталась капля гордости. Мадара просветил ее, что установка полной печати куда болезненнее обычной. И то, что старейшины о постановке полной печати не догадываются. Ей нельзя было показать слабость, нельзя было показать, что печать, которой ее наградит Мадара иная.   Взгляд уловил скольжение черного кимоно Мадары совсем рядом, когда он подобно скале, вырос у нее за спиной. Ирьенин в последний раз взглянула на единственную, кому было не положено здесь находиться, но кому это позволили – Азорни, и закрыла глаза.    Чакра Мадары полыхнула, обдавая жаром. Пальцы скользнули по шее, помогая убрать несколько прядей, а потом его ладонь накрыла участок в районе шейных позвонков.    Риз зашипела сквозь зубы. Боль была куда сильнее, чем она могла себе представить. Огненные путы сковали все тело, медленно растекаясь по венам. Собственная чакра взбунтовалась, непроизвольно активировались поверхностные фууин-печати, пытаясь бороться с чужим вмешательством. Но даже запасов не хватило, чтобы хоть как-то помешать происходящему.   Огненные пути обвили шею, скользнули под ключицу, растворяясь в складках красного кимоно, подавляя любые попытки сопротивляться.    Куноичи бросило в жар. Все ее естество было против происходящего. Она вдруг ощутила, что вся церемониальная комната поплыла перед глазами, попыталась вырваться, но тяжелая ладонь Учихи удержала ее на месте.   Риз ощутила, что все закончилось лишь когда кожу на шее обдал холод. Мелко задрожав, Эафура поднялась на ноги, но устояла лишь благодаря хватке Мадары. Держа ее за локоть, борясь с собственным желанием испепелить восседающих глав семей перед собой, настоявших на присутствии, он вновь обернулся к монаху, желая, чтобы все закончилось как можно скорее. Девушку пробивала мелкая дрожь, но она уверенно держалась, затуманенным взглядом глядя вперед себя.   -        Добро пожаловать в семью, дитя. Имя, которое ты выберешь, отныне и до конца дней твоих будет твоим.    -        Учиха. Риз.   Мадара наблюдал за ней, но не улавливал ни капли страха или боли. Риз шла подле него, ступая босыми ногами по пустым коридорам поместья, поглаживая собственную шею и лишь крохотные искры, поблескивающие на кончиках ее пальцев, выдавали попытки унять боль.    Это было несправедливо.   В первые в жизни он кого-то жалел.   А чувства, что он испытывал к Риз сейчас, были ничем иным, как жалостью.    Как самозабвенно она упивалась его силой, находясь подле него, с каким остервенением боролась против превосходящего ее на голову соперника в лице Тобирамы Сенджу. Брата.    С каким бесстрашием рискнула собственной жизнью, вытаскивая из-за грани Изуну.    Несправедливо.    Мадара ощутил наваливающееся на плечи чувство вины.    Соврал.    Он даже не рассматривал вариант казни. Возможно, всего на секунду он подумал об этом.   Вассалитет предложил в первую очередь. Необходимо было как-то обезопасить клан, учитывая всё, что Эафура, нет, Учиха Риз, узнала за время пребывания в Учиха Ичизоку. Чего только стоили таинства проклятых глаз, куда больше – попытки, пусть и пока не удачные, найти лекарство от слепоты. Терять ирьенина, способного возвысить клан, излечив, или хотя бы ослабив слепоту – никто не хотел. Он тем более.   Брак.    Его удушающее ки, волной пронесшееся по помещению, сбило всякую попытку старейшин воспротивиться. А противники были.   Были и куда более выгодные кандидатуры, не первый год главы кланов из других стран предлагали своих девушек. С приданным. Весьма ценным, к тому же денежным.   А единственным приданным Риз была она сама.   Только моя.   Ярость, что он ощутил, только представив, что кто-то будет касаться сенсора…касаться ее бедер, узкой талии…Точно также как Риз зависела от его силы, он зависел от той, кто его совершенно не боялась даже в приступе ярости.    Стоило щелкнуть замку в дверях его спальни, Риз сделала шаг в сторону. Словно пыталась оказаться не здесь.   -        Ты меня ненавидишь?   -        Тебя? – удивилась так искренне, что у него перехватило дух, - я никого не ненавижу. Ненависть слишком сильное чувство, чтобы разбрасываться им.   -        Даже Тобираму?   -        Даже его. Жажда мести – да, но не ненависть. А ты…ты ненавидишь меня?   -        Ты спасла Изуну. За это я вечно буду благодарен тебе.   -        Только и? Хм…зачем ты на это пошел?   -        Лучше смерть? – совесть кольнула где-то глубоко.   -        А как ты представляешь жизнь дальше? Ты привязал меня к клану, как ты будешь жить с той, кто тебе противна?   Подавив зарождающийся в груди рык, он резко сократил расстояние между ними, легонько подталкивая ее к столешнице. Уперевшись в препятствие, Риз заерзала, но вырываться из ловушки не торопилась.    Наоборот, с вызовом взглянула и вновь вернула себе привычный облик. Россыпь белоснежных волос кольнула взгляд, но он задумчиво обхватил ее подбородок, пальцами проводя по шрамам. Столь откровенный жест не приносил ей никаких положительных эмоций – наоборот, она лишь поморщилась и тряхнула головой, пытаясь скинуть его руку. Безрезультатно.   -        Почему ты думаешь, что ты мне противна?   -        Ты ненавидишь Сенджу. А я – сплошная помесь Тобирамы и Хаширамы.   -        Один человек сказал, что ненависть – слишком сильное чувство, чтобы разбрасываться им. Не помнишь кто?   В ответ Риз вспыхнула и отвела взгляд в сторону, оперевшись руками о стол за спиной. Учиха медленно оттянул ее лицо обратно, заставляя взглянуть в бездонные ониксовые глаза.    -        Ты любишь меня?   Куноичи нервно усмехнулась, а потом глубоко задумалась.    -        Нет. – ответ дался ей легко и быстро, - Любовь слишком сильное чувство, чтобы такие как мы могли позволить себе его испытывать.   -        Хорошо выкрутилась, - беззлобно вторил ей шиноби, криво усмехаясь.   -        Но, - Мадара вскинул брови, ожидая продолжения ее изобличительной речи. – если бы мне пришлось сделать это еще раз. Заглянуть за грань, чтобы вытянуть тебя, Изуну, Азорни или Кагами. Я бы сделала это, даже если бы знала, что не вернусь.    В первые за долгое время, с момента своего пробуждения после прогулки за грань, Риз ощутила легкое дуновение теплого ветра, исходящее от Мадары. Почувствовала и невольно потянулась к теплому огню, исходящему от него. Риз взяла его за руку, поднесла к лицу и мягко коснулась губами его ладони. Она была полна долго сдерживаемого желания, хотела его выплеснуть и сама в ней нуждалась не меньше, чем Мадара.    Удивительно, как быстро менялось настроение у Риз. Вот она сжималась от боли и страданий, причиненных печатью, а вот уже откровенно заигрывает, ощущая в первые за долгое время отсутствие недосказанности между ними.   Не ненавидит.   Мысль принесла лишь облегчение.   -        Ты больше не Сенджу.    -        Я никогда не была Сенджу.   -        Ты больше не Эафура. Смирись. Ты Учиха. И тебе придется нести ношу твоего клана до самого конца.   -        Если ты готов принять меня такой, то я хочу, чтобы ты знал, - Риз ослабила пояс кимоно, откидывая полы в сторону, - я никогда тебя не предам. С печатью или без нее. Я не Сенджу, Мадара. С того самого момента как мать рассказала мне всю правду, я никогда не считала себя Сенджу.    Ее слова словно подхватил вихрь, когда его рука охватила ее запястье и резко дернула, а его губы обрушились поверх ее. Риз обвила его шею, запустила пальцы в волосы на затылке и отдалась в его власть. Поцелуй был таким всепоглощающим, что недосказанная мысль пропала на задворках сознания.    Мадара прервал поцелуй и отодвинулся, стаскивая с нее кимоно. Риз позволила ему упасть на пол.   -        Я знаю, что врала тебе. Но теперь я хочу, чтобы ты знал, я никогда тебя не предам.   -        Прекрати болтать, Риз.   Мадара взглянул на нее с таким желанием, что она с удивлением поняла, что готова ради него на все.   -        Но все же…   -        О, боги, Риз.   Он ловко подхватил ее за талию и тут же впечатал спиной в стену. Она даже не попыталась вырваться, впервые за долгое время признавая его полное превосходство над собой.    -        Я собираюсь так долго и крепко тебя трахать, чтобы у тебя никогда не возникло мысли меня предать. – Мадара потянулся к ее губ, запечатлев очередной поцелуй, - я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь. Ты просто сгоришь без меня, Риз.   Учиха вжал ее в стену лишь крепче.   -        Не могу больше ждать, - беззвучно признался он.   Учиха медленно спустился губами с шеи на плечо, прихватил кожу, укусил не сильно, но ощутимо, так, как ей и нравилось. И эта ее странная любовь к боли.    -        Не смей, - ощущая полыхнувшую чакру ирьенина, он лишь сильнее до боли сжал пальцами ее бедра, пресекая всякую попытку вновь сменить обличье. Здесь. Сейчас. – Оставайся настоящей.   Она покачала головой, но попыток сменить облик больше не предпринимала.    Его горячие жесткие ладони огладили ее бедра. И все, что она ощущала – это острое, неутолимое желание.   Руки его продолжали гладить и сжимать грудь, время от времени спускаясь к животу Риз, а ее дрожащие пальцы в это время совершенно по-хозяйски пытались развязать подол его кимоно. Мадара перехватил запястье девушки, пропуская через те чакру.    Риз поддалась. Терпеливо дождалась пока скинет кимоно и в очередной раз резко вздохнула, когда он схватил ее ноги, раздвинул их и с новой силой вжал ее в стену.   Все ее чувства и мысли, все внимание сошлись лишь на ощущении его плотного присутствия внутри нее, и Риз едва дышала, пока ее тело старалось привыкнуть к этому и расслабиться. Каждый нерв пылал, а крошечное движение навстречу друг другу вызывала у нее скачок восхитительного напряжения, которого тут же захотелось больше.   Мадара, однако, не шевелился в ней. Тяжело дышал, будто пытался хоть немного взять себя в руки. Но Риз не могла больше терпеть, ей хотелось еще и прямо сейчас. Она двинула бедра вперед, и хватка Учихи на ее ляжках стала почти болезненной.   Химе тряхнула головой, пальцами впиваясь в мышцы его спины.   Его самоконтроль разлетелся вдребезги.   Из-за столь длительного воздержания контролировать себя было сложно, и Мадара знал, что не продержится долго, однако продолжал ласкать её осторожно, бережно, не желая причинить боль резким движением. Он просто не мог себе этого позволить, ведь после всего произошедшего Риз не заслуживала того, чтобы поступать с ней, как с бездушной куклой.    Он задрал ее ноги выше, и Риз обхватила ими его спину, принимая его власть. Крепко прижимаясь к нему, она тяжело дышала от возбуждения, а он лишь вдавливал ее в стену, глубоко и мощно входя в нее.    Риз ощутила, как его палец скользнул к клитору, - и взорвалась. Он откинул голову, глядя ей в глаза, весь напрягся и испустил гортанный рык, содрогаясь в оргазме, пока ее внутренние мышцы пульсировали вокруг него.    Мадара уронил голову ей на плечо, уткнувшись в него губами. Они так и стояли, грудь к груди. Потом он повернул голову и поцеловал ее в шею.    Один бог знает с каким трудом он подавил слепое желание брать ее раз за разом, заставляя умолять. Но Риз. Жена. Была настолько ослаблена и изнеможена после короткой вспышки вожделения, что ему вдруг стало совестно. Она мелко дрожала, цепляясь за его тело. Руки скользнули по волосам и нежно погладили выжженную печать, забирая с собой боль и погружая ее в глубокий сон.